1. Оболочка благополучия (1/1)

Осенью 1832 года Шерил Марджори Блоссом исполнилось семнадцать, и это вызвало в ней сильнейший всплеск эмоций. ?Мое одиночество меня утомило, — пишет она, в своем тщательно скрываемом от посторонних глаз, дневнике. — В сумраке я плесневею. Солнце, солнце, солнце! Сошла ли я с ума? Или судьба моя предопределена, быть послушной женой избранника моих родителей и матерью его отпрысков? Как бы то ни было, такого пути я ни в коем случае себе не желаю. Мне одиноко и скучно!? Скучно ей становилось часто — от презрительного обращения матери со всеми, включая собственную дочь, от рутины семейных праздников, от инертности мира, в котором ей приходилось существовать и обычаям которого следовать. Течение жизни казалось слишком мрачным и размеренным, девушке хотелось свободы и, как любой особе ее возраста, проводившей дни за романами, истинной и вечной любви. Единственное, что отличило ее от большинства ровесниц ее времени, это весьма необычное и, мягко говоря, нежелательное влечение к своему полу, которое она не понимала и старалась не замечать. Но, сами знаете, свою настоящую суть невозможно скрывать за оболочкой праведности вечно. Для окружающих Шерил была любимой дочкой богатых землевладельцев, которая, как они все уверенны, купалась в роскоши, что правда, и была избалованна заботой со стороны родителей, что является полнейшей клеветой, так старательно поддерживаемой для образа благополучия четы Блоссомов. Платья девушки изготавливались в Париже вручную по ее собственному экстравагантному дизайну, где всегда преобладал красный цвет. Она сопровождала семью в поездках по Европе, ?наслаждаясь? общением с бомондом. Шерил отчаянно мечтали выдать замуж за обеспеченного молодого господина, который своим достатком вытащит семью из резкого снижения достатка, о чем, конечно, никто не знал, кроме ее членов. После смерти любимой бабушки рыжеволосой и, по совместительству, матриарха четы Блоссомов и их кленового бизнеса, главенствующую позицию занял отец Шерил Клавдий, который, кроме скверного характера и излишней уверенности в себе, не имел абсолютно никаких качеств, нужных для ведения успешного бизнеса.Единственным членом семьи, не считая бабушки, которого любила бедная девушка и который любил ее в ответ, был брат-близнец Шерил, Джейсон, год назад скончавшийся в кораблекрушении во время своего путешествия по загранице. Юная леди очень тяжело переживала эту новость, первые месяцы закрывшись от всего мира в своей комнате и проведя все это время за книгами и тоской. Когда брата не стало, не стало и последнего человека, защищавшего девушку от ненавидящей ее семьи. Когда-то, еще в детстве, юноша обещал сестре, что они сбегут вместе в какой-нибудь отдаленный уголок планеты подальше от прогнившего в своей похоти и предрассудках общества. Но сейчас, все что оставалось у Шерил, это не сбывшиеся мечты и потертые от бесконечного разворачивания письма, отправленные Джейсоном своей любимой сестренке. Когда Пенелопа и Клавдий начали подозревать Шерил в запретном влечении к девушкам, они стали ненавидеть ее еще больше, постоянно напоминая о том, что умереть должна была она, а не Джейсон. Единственное, что останавливало их сослать девушку в лечебницу для душевнобольных, коей они ее считали, это необходимость найти ей выгодную пару для продолжения рода и спасения их бедственного положения. Шерил начала скрывать свои чувства от всех, стараясь прятаться от родителей и играя роль идеальной молодой леди для окружающих. Для того, чтобы облегчать душу, девушка начала записывать свои мысли и эмоции на страницах дневника. В ранних своих записях она была во многом озабочена своей внешностью — день ото дня она чувствовала себя от ?весьма прелестной?, до ?созданием, которое сам Сатана не признает?, поблагодарить за такую неуверенность можно только лишь родителей, так как Шерил сама не осознавала, на сколько необычайной красотой она обладала. На это указывала, хотя бы, реакция людей на, только вошедшую, рыжеволосую, — вечно открытые рты и неспособность связать двух слов рядом с такой невероятной девушкой. Она же, напротив, казалось себе монстром Франкенштейна ?Известно же, что у меня хорошая осанка, широкие плечи, высокая грудь, бедра и ягодицы округлые и выдающиеся, а стопы небольшие. За пять минут я превратилась в плоское чудовище, иссохшее, с впалой грудью. Одно плечо мое выше другого и придает всему остальному бесформенность. Стопы сплющились и вытянулись, глаза впали, а зубы почернели?.Не смотря на такую заниженную самооценку, Шерил умела держать себя в обществе, чего требовали и за чем внимательно следили ее никудышные родственники, никто и не догадывается, на сколько девушка несчастна, смотря на ее блистательную широкую улыбку, оголяющую верхний ряд белоснежных зубов. Шерил изливала все свое возмущение и досаду в записи и рисунки. Почти ежедневно она писала о себе и своей семье с крайней откровенностью, как будто желая избавиться от всей окружающей фальши. Она ненавидела лгать или притворяться, хотя делала это каждый день. На страницах оказывалось все: и резкие перемены настроения, и первые опыты с алкоголем и табаком, и бунт против взрослых и их устоев, и одержимость собственной внешностью, ну и конечно, замечания по поводу внешности других девушек. Возможно, рыжеволосая и не до конца осознавала, почему уделяет так много внимания, появляющимся в ее поле зрения, молодым особам. Большинство мужчин же она, наоборот, недолюбливала и не скрывала отношение к ним в своих записях. ?Не понимаю, почему мужчины так отталкивают меня, но я не вижу в юношах, постоянно крутящихся вокруг, тех качеств, которые бы могли меня привлечь. Не понимаю, почему девушки моего возраста так ждут замужества и тают при появлении в помещении нового щетинистого лица?. Рыжеволосую не радовали перспективы, которые ожидали ее в будущем, поэтому Шерил часто размышляла о побеге и даже об окончании, так ненавистной ей, жизни. ?Смерть - мой близкий родственник? - писала она.Все же небольшая отрада в жизни девушки была. По соседству с имением ее семьи находился такой же большой особняк с огромной территорией. В особняке жили прелестная пожилая семейная пара, которая обитала в своем ?замке? одна, не считая слуг, и иногда навещавших их сына, Стивена, с которым Шерил выросла. Когда юноша приезжал навестить родителей, рыжеволосая одна из первых бежала встречать его у ворот. Пенелопа и Клавдий не противились такому времяпрепровождению, ведь общение с мужчинами должно было пойти их никчемной дочери на пользу, даже с презираемой ими семьей. Хотя сложно сказать, кого они уважали, возможно, Королеву Великобритании? Сегодня был тот самый долгожданный день, когда ее друг, которого называют не по имени, а уже по приевшейся с детства кличке, Свит Пи, приезжает из города, так что Шерил уже рассматривала на горизонте лошадей, запряженных в карету. — Ага!, - из-за спины донесся хриплый мужской голос, от неожиданности девушку чуть не хватил приступ, и она отскочила на пол метра, разворачиваясь вокруг своей оси и облегченно хватаясь за сердце после того, как увидела источник звука. — Ты совсем умалишённый?, - Шерил хватала ртом воздух, пытаясь успокоиться, — Как ты, вообще, здесь оказался?, - рыжая постаралась вернуть себе самообладание, что умела делать в совершенстве за считанные секунды.— Специально отпустил кучера ехать без меня, а сам добрался более коротким путем, чтобы сделать сюрприз моей любимой сестренке, - высокий парень с растрёпанными волосами от бега и слегка помятым костюмом расставил широко руки, ожидая, что подруга кинется в его объятия после долгой разлуки, что девушка не спешила делать, обиженно сложив руки на груди и гордо поднимая острый подбородок, — Даже не обнимешь меня?, - кажется, он сейчас расплачется, но младшая Блоссом знает этого недотепу много лет и не купится на такие дешевые провокации. Шерил продолжила показывать отстранённость, пока юноша сам не набросился на нее, обхватывая длинными, словно у мартышки, руками, чуть приподнимая и крутя в воздухе. Девушка начала колотить друга по спине, требуя отпустить ее на землю, однако сдержать детского смеха все же не вышло, раскрывая все ее карты. После минутного кружения Стивен все же отпустил рыжую, поправляя постоянно выбивающуюся непослушную прядь волнистых черных, как смоль, волос. — Ты самый невыносимый человек Англии, ты знаешь это?, - Шерил поправляла юбку и возмущенно бухтела себе под нос. — Я надеялся хотя бы на ?самого невыносимого человека Великобритании?, не принижай меня, - Свит обворожительно улыбнулся, чем всегда сводил девушек с ума, кроме, конечно же, Шерил, — Пойдем уже в дом, я соскучился по своим старикам, - девушка последовала за другом детства, предвкушая прекрасно проведенный вечер, когда не нужно притворяться другой версией себя перед родителями и обществом. Здесь ей были рады любой, и она смаковала каждый момент свободы, как кусочек самого редкого фрукта, привезенного из такой далекой Америки. — Сынок, Шерил!, - как только молодые люди переступили порог, к ним навстречу пошаркала пожилая дама, явно ожидавшая у двери с самого утра, — Как я вас обоих давно не видела, проходите же скорей, - сказала женщина после теплых объятий. — Здравствуйте, Элайза, я тоже очень рада вас видеть, - так, как этой семье, Шерил улыбалась только брату, добродушные старики вызывали в сердце лишь умиление и согревали своей теплотой всех вокруг. Пока троица обменивалась любезностями в поле зрения появился супруг миссис Листер Джереми.— И долго старику ждать заслуженный объятий?, - пожилой мужчина отодвинул сына в сторону, — А ну ка, не мешайся, дай настоящему джентельмену поприветствовать леди, - Джереми склонил голову с редеющими седыми волосами и поцеловал, заранее протянутую, белую ручку, не касаясь губами, как требует этикет. Блоссом, посмеиваясь от такого официоза, сделала изящный реверанс, подыгрывая мужчине, позади которого стоял его так же не по-настоящему обиженный сын. Такая сцена разыгрывалась практически каждую их встречу, и никто не собирался нарушать традиций. — Пройдемте же скорее к столу, я заказала все ваши любимые блюда у кухарки, - Элайза уже направлялась в столовую, точно зная, что за ней последуют.***После непродолжительной трапезы гости и хозяева дома направились в комнату, больше подходящую для непринужденных бесед. Расположившись поудобнее на мягких диванах Листеры и Шерил говорили обо всем и ни о чем, затрагивая, как очень серозные темы, входе политики, так и абсолютную ерунду, не имеющую особого смысла и несущую лишь развлекательный характер. Служанка принесла чай в фарфоровой посуде, куда настоящим британцам, и без чаепития.Элайза издала невнятный звук во время глотания порции чая, будто что-то вспомнила и хотела срочно поделиться с собеседниками. — Сыночек, ты не поверишь, кто скоро навестит наш захолустный городок, расскажи ему, дорогой, - она обратилась к, сидящему по соседству, мужчине.— Ах да, - Джереми сделал глоток, - Наша милая Антуанетта приезжает буквально на днях, - он сказал это имя с явной заботой.— Я ее знаю? Кажется, будто, я уже слышала это имя раньше, - в голове рыжеволосой летали обрывки информации, которые никак не собирались в единое целое, но то, что в этом доме она уже присутствовала при обсуждении этой особы, Шерил была уверенна.— Это моя кузина, не видел ее вечность!, - молодой человек вскочил с насиженного места, преисполненный предвкушением от встречи, — Вот же мы повеселимся с Тони вдоволь, жду не дождусь!, - парень не утихал, и его подруга легким касанием плеча попросила его сесть обратно.— Почему я раньше не видела ее?, - реакция Свита еще больше раззадорила интерес девушки.— Видела в глубоком детстве, но ее родители увезли девочку в Европу, - лицо миссис Листер слишком резко для, вроде бы, легкой беседы погрустнело, — После того, как ее родители погибли, бедняжка отправилась путешествовать по миру, и все никак не могла успокоить свое тревожное сердце, - по Элайзе было сразу видно, что эта Тони важна для нее.— Что же заставило ее приехать?, - будто бы не замечая смены тональности разговора, спросил до сих пор взбудораженный Свит Пи.— Как известно нашими землями владел отец Антуанетты, - сын Джереми показал глазами, чтобы тот быстрее подводил к сути, — В завещании было указано, что по исполнении его дочери 25 лет, вся собственность Томаса переходит ей.— И что же, она собирается вас выселить?, - Шерил была не на шутку напугана и напряглась всем телом.Вопрос девушки заставил рассмеяться всех, кто находился с ней в комнате, но этот смех был добрым, не такой, какой раздается в стенах особняка Торнхилла.— Наша дорогая Тони никогда бы так не поступила, - прервала смех старушка, чтобы разъяснить младшей Блоссом ситуацию, - Она решила приехать, чтобы наладить бизнес и, надеюсь, чтобы увидеть нас в кой-то веки. Мы, деревенщины, не слишком интересны такой незаурядной личности, как она. — Мам, не говори глупостей, Тони вас любит, ты это прекрасно знаешь, - он хитро зажмурился, — Или опять выбиваешь из Рыжика комплимент в свою сторону?Элайза ответила сыну таким же взглядом, чем начала противостояние. Первым моргнул Свит Пи, женщина разразилась победным хохотом.— Черт!, - юноша никогда не побеждал в гляделки.— Не ругайся, сосунок! Ты в обществе двух дам, молодой человек!, - мужчина поставил блюдце с пустой чашкой на кофейный столик, — Ты абсолютно безнадежен, - сказал он, имея ввиду результат их безобидной игры.Все снова засмеялись, надрывая животы, пока новый приступ смеха на этот не прервала рыжеволосая.— Как думаете, мы найдем с Антуанеттой общий язык?— Милая девочка, я уверенна вы станете закадычными подругами, - ответила миссис Листер, - Вы обе невероятно талантливы, красивы и приятны в общении. Не вижу причин вам не найти общий язык, - женщина мило улыбнулась, получая улыбку от Блоссом в ответ, — Но должна тебя предупредить, наша Антуанетта очень необычна, - она на секунду задумалась, — Во многих аспектах.— Пусть сама все расскажет, оставим ее личность сюрпризом для Шерил, - Свитс пихнул девушку локтем, что является непотребным поведением в высшем обществе по отношению к леди, — Как же ты удивишься, - добавил он уже шепотом.