Часть 2 (1/1)

Раствор был всё таким же противным на вкус, что и всегда. Несколько недель лишений и усердной работы проходят зря. Стены начинают давить своей однообразностью. Приятно влажного воздуха Лондона не хватает. Мысли сплетаются в тугой узел. Редкая дрёма заканчивается нежеланием открывать глаза, снова думать о долге, который висит на нём грузом. Одна темнота сменяется другой. Один и тот же день десятки раз.Свечи в лаборатории сменялись одна за другой, оставляя после себя небольшую бесполезную, восковую лужицу. Доктор вздыхал, веселя себя некоторой схожестью с ними, когда в очередной раз записывал результаты в свой журнал. Сухие официальные записи о течении эксперимента сменялись исповедью сгорающей души:?День nЯ начинаю слышать нерешительные шаги Пула у двери своей лаборатории всё чаще. Если у меня выйдет покончить с этим безумием, то первым делом следует передать глубочайшие сожаления. Извиниться перед слугами, старыми друзьями, светом, Господом. С каждым часом перо, как и порошки, становятся тяжелее…?След от слезы встопорщил бумагу. Следом появилось отвращение к себе от осознания слабости своей души и жалости.?…Каюсь во вспыхнувшем соблазне испробовать самоубийство. Я обязан избавить город от своего уродства любыми способами. Но должен уточнить: в пределах благородства и божьих законов. Люд достоин лучшей жизни без злой сути…?Сущность в нём быстро свирепеет, вспыхивая резкой болью. Заменой крика стал мощный удар по столу. Тело доктора не было в состоянии перенеси такое в сознании. Тьма уже поглотила его разум, когда он свалился на пол, задевая чернильницу.***Кто бы подумать, что маленький лучик солнца среди жестокости мира, способен на такое. Ещё в детстве блондин хотел учудить нечто подобное, но было слишком много отвлекающих факторов, чтобы промышлять таким. В то время до его ушей дошла молва о душах и о равенстве Бога и Дьявола над ними. Реки слов благодарности в обращении к Всевышнему окрыляли семью.Ранее к такому времяпровождению он относился скептически, но раз две души могли делить одно тело, то и подобное могло существовать. Он мог часами беседовать об этом, перечисляя доказательства и укрепляя доказанными фактами. Только вот Лэньон твердил о том, что никакой ученый не станет смешивать науку с чем-то сверхъестественным, а Аттерсон, выбравший другую отрасль в специальности, не мог полностью прочувствовать эту гениальную мысль.Так и началась работа над двумя эго. Джекилл был уверен, что взять себе подопытного он не сможет, ведь никто бы не согласился бы пожертвовать себя на данное изучение. Об оплате нищим за участие в таком рискованном деле не могло идти и речи. Также это бы привлекло лишнее внимание от парламента, поэтому доктор смог сам испытать прелести тела тёмноволосого. Молодой человек в одежде не по размеру всегда выглядел чрезвычайно забавно. Генри сразу догадался о причине таких перемен, но первый взгляд вызвал шок вперемешку с тихим восторгом. Однажды и слуги увидели его в таком виде, но их не могло рассмешить существо с адским пламенем в глазах.Будучи совестью и моралью в компании состоящей из трёх мальчишек включая его, ему доверяли ответственные задания, зная о неспособности отказать. Так к нему в руки и попали довольно популярные книги последнего десятилетия, прибывшие из-за границы. Милая мадам, часто посещающая их дом, должна была перенести это сокровище в библиотеку на Кавендиш-сквер, но отец, как уважающий себя джентльмен, предложил помощь. Пул, что тогда находился со своим господином и гостьей, уже хотел заняться делом, но добродушное солнышко, сидящее рядом с ним, настояло о своей помощи. Ещё молодой дворецкий не мог отказать тому, ведь даже мать юноши одобрила благородный поступок. Улыбнувшись, Генри побежал надевать уличную одежду.Когда с переносом новых изданий было закончено, ему было разрешено посмотреть на состав высоких стеллажей. В прошлом веке тема понятий добра и зла была довольно популярна, но стоящих работ было катастрофически мало, да и роли враждующих сторон были довольно картонными по его мнению. Однако тот продолжил копать тропу к своей мечте. Большинство знакомых их семьи знали о тяги к науке у блондина, вот и источник знаний для создания желанной формулы. В своё время ?Франкенштейн? сильно занимало его развивающиеся с каждым годом извилины мозга. Это было на подобии некого толчка вдохновения, что заставил будущего члена Королевского научного общества трудиться и дальше.Не смотря на активные отрицания теории ставшей лучиком света в жизни друга, Хэсти всё же мог помочь с некоторыми несостыковками. Выходило это практически случайно. Благодетель что-то уточнял у него, а любопытство Габриеля развивало всё это до своеобразной битвы знаний, где было трудно найти победителя. Стоит отметить что, несмотря на свою скромность и любовь к спокойствию и уединению, именно Аттерсон собирал всех их вместе, но, как правило, не у себя дома. Честно говоря, улицы Лондона не являлись сказочно прекрасным местом для прогулок, ведь даже самый благодатный настрой портили большая нищета граждан, загрязнённая Темза и многое другое. Это была довольно хорошая мотивация для становления нового филантропа.***После принудительного сна состояние очень улучшилось, настигло чувство мнимого омоложения. Свечи перегорели, а из узкого окошка разливались рассветные лучи. Стоило учёному поднять голову, как он увидел большое, чёрное пятно. Это чернила так неудачно разлились на его костюм, растекаясь, казалось, на всю грудную клетку.— Возмутительно! Лелею надежду, что это возможно исправить.Он бы и дальше сокрушался над проклятым сосудом, только размазывая пятно, если бы не услышал чужое движение: Хайд сидел у зеркала. Нагое существо встало, продолжая смотреть прямо в глаза с нескрываемым восхищением.— Виват, доктор Генри Джекил! Я не смогу выказать весь свой восторг по отношению к Вашим результатам. Гордитесь, ведь у Вас наконец-то появился поклонник!В комнате было темно, но эта темнота не давила на мужчину причудливыми образами. Он присел, размышляя о произошедшем событии. — Как долго тут сидите? Что произошло?— Не могу не быть честным к Вам, потому, признаюсь, я стал переживать, что Вы отошли в вечность. Всё оказалось менее красивым и прозаичным. Так тщательно оберегаемый обществом старик просто отключился на полу в луже с чернилами. – Эдвард усмехнулся, приближаясь, чтобы разглядеть черты лица учёного, прожигая взглядом. — Будь я проклят…Удивление на несколько секунд отвлекло его от язвительности, но быстро сошло на нет. Генри встал, аккуратно оттолкнув создание, и подошёл к зеркалу. Лицо выглядело моложе, благороднее. Слегка опечаленный взгляд отдалённо напоминал обеспокоенные глаза ангелов на картинах.— Это было грубо, — Хайд пошёл в сторону шкафа, желая найти одежду, а следом и в порядок себя привести. Он встал неподалёку от Джекила и, застёгивая пуговицы на рубашке, переводил взгляд с него на себя. Рост их был почти одинаков, к несчастью совести доктора. Наблюдать за его растерянным лицом с довольной ухмылкой было приятно. Но внутри него бурлило волнение. Кто защитит теперь от людского суда, если единственный ?близкий? человек откажется? А он наверняка отвергнет его. Стоит ли готовиться к побегу из Англии? Самый сильный страх человека – неизвестность.— Генри…? Нам стоит обсудить дальнейшую жизнь. — Я могу поставить условия, а Вы – с ними согласиться, - мужчина был непреклонен, чем подтверждал прямой стойкой, возвышающей над собеседником. – Пока мы думаем над Вашей судьбой, я позволю находиться у себя в доме. Попрошу Пула подготовить комнату для гостей. При нарушении правил приличия будете выброшены на улицу под нос констебля.— Возможна свобода перемещения в пределах дома?— Ходите где пожелаете, но помните, выходя в шумный Лондон, что Вы сюда больше не зайдёте. — Вы нарушаете закон. Я имею имя и плоть, а к тому же нахожусь в розыске. Мы оба не хотим очернения Вашего имени фелонией, - Хайд был на взводе. Он не хотел доверять свою, на данный момент, жизнь Генри. Злость вскипала в нём, а сам он нервно дрожал.— Не посмеете, — мужчина был непреклонен.Эдвард ударил рукой по столу, сметя бумаги и наполненные мензурки. Тело задрожало, ещё не готовое к его обычной манере общения. Куча осколков разлетелись по полу. Через минуту дверь лаборатории хлопнула, не заглушая слов для виновника:— Придите же к благоразумию от отчаяния! Блеф был достаточно убедителен, если даже его второе эго поверило в сказанное. Доктор просто не смог бы обречь часть себя на погибель. К тому же разве не было целью освобождение людей от их злой части сути. Следует немного переждать, продолжая вести журнал опыта. ***Отцовское любопытство никуда не делось с продолжением эксперимента. Джекилл любил наблюдать за ним, как за диким животным в клетке, но радости это занятие не приносило. Плод его трудов сидит за столом, рассматривая своё отражение в обжигающем чае. Настоящее чудо. Прошли целые сутки с их разделения, и всё это время он заворожённо смотрел на Хайда. Обычно это случается, когда они обедают. Немного реже во время столкновения в коридорах. В такие мгновения Генри хочется коснуться существа, чтобы привыкнуть к наличию у него плоти.?VI день после разделенияЯ наблюдал очень интересное событие на днях, что открыло мне глаза на результаты:Увы, но время трогает всех, в том числе и моих слуг. Пул, что, к слову, всё ещё очень опасается Хайда, сколько бы я не успокаивал его, повредил ногу во время домашних дел. Нельзя описать моего удивления, когда мой взгляд упал на эту картину…?Не сказать, что Эдварду не нравился дом Джекила, ведь это и его дом тоже. Сколько здесь было радостных моментов шалости, на которые все закрывали глаза, обеляя милого мальчика. Приятно вспоминать что-либо в трудные моменты. Если он не получит качественного огня, страсти, то сможет некоторое время довольствоваться и этим. Совершенно неожиданно поднялся грохот, наполняя все комнаты. Мужчину это заинтересовало, и он пошел к источнику звука. Это был старый, как земля под ногами, слуга доктора, который взял на себя слишком много и подвернул ногу. Чувства сожаления и желания помочь, чему-то уже родному, вспыхнули, и молодой человек поспешил оказать помощь. Наученные опытом, руки доктора справлялись с ушибом гораздо лучше, но одни и те же знания не позволили упасть в грязь лицом.— Вам повезло в таком возрасте всего лишь растянуть связки. Удивляюсь тому, что нога вовсе не рассыпалась в песок, - Хайд аккуратно, но в меру туго накладывает повязку.— Могу ли я воспользоваться Вашей милостью, – Пула слегка трясло, он заерзал на стуле в беспокойстве, - и попросить позвать господина Джекила?— Воспользуйтесь лучше покоем.В таких случаях говорят: ?легок на помине?. Генри появился на пороге комнаты после этих слов, а пока его не заметили, наблюдал. Последнее, что можно было ожидать от своего злого отражения, так это помощь кому-то. Тот сидел на одном колене, заканчивая с повреждением, а рядом валялась какая-то железка, что, видимо, была недавно холодной. В его способностях доктор не сомневался, а вот опасения, что и из этого может выйти шалость, подкрадывались.Он прошел вглубь комнаты, присаживаясь рядом с Хайдом, и касаясь его руки, призывая остановиться.— Я лишь проверю, — Эдвард кинул на него раздражённый взгляд, а Пул в это время вздохнул с облегчением.— Извольте.Все предпринятые действия были выполнены почти идеально, как и поставлен диагноз. Немного подумав, он отпустил ногу, позволяя закончить— Благодарю за помощь.?…таким образом, осмелюсь заявить, что, опыт прошел некорректно. Эдвард оказался способен совершать добрые поступки бескорыстно. Справедливо будет применить ту же аналогию и к личности доктора Джекила. Микстура, при изложенных ранее ингредиентах, не дала результата, которого можно было назвать точным разделением эго человека?От взгляда красных глаз не могла укрыться бутоньерка* в светлом пиджаке мужчины. Белая гвоздика* раздражала своей свежестью и красотой.— Какое лицемерие, Генри, — мужчина же в недоумении оторвался от своих записей.Хайд приближался, спрятав одну руку за спиной и, что удивительно, выпрямившись. Он стал немного больше походить на человека, а одежда выдавала в нём аристократию, не выставляя более нелепым, нежели было раньше.— Красиво говорите о своей ненависти, а вернее лжёте. Я не слеп и вижу Ваше отношение ко мне.Эдвард резко, но элегантно, забрал цветок, и кинул растение на пол, вмиг растоптав ногой. Гелиотроп* занял место в петлице на груди доктора. Молодой человек не смог подавить гордую ухмылку, а возможно и не хотел.