Глава 1. В которой со мной происходит черте что и сбоку бантик (1/1)

… Ладно, признаю: и до того самого дня со мной случались, так сказать, ?неожиданные пробуждения?. Ну, в смысле, когда приходишь в себя и не помнишь, как здесь оказался, чья это квартира, и что вообще вчера такое было. Я в таких случаях рассуждаю просто: голова гудит – значит, хорошо погуляли. А уж остальное, как говорится, детали. Голова у меня гудела. Очень гудела. Да, просто пипец, как гудела, честное слово! Буквально на части разваливалась. Больно было даже шевелить глазными яблоками, а не шевелить ими не получалось – надо ж было все-таки как следует рассмотреть, куда меня на этот раз алкогольный черт принес… Вообще говоря, я не помнил, чтоб мы вчера с кем-то что-то пили. Но, в конце концов, это самое ?не помню? вовсе не означало, что вчера мы ни с кем ничего не пили. Не то, чтобы я вообще часто с кем-нибудь что-нибудь пил… Дилемма, одним словом. В памяти всплывали какие-то совершенно не связанные друг с другом картины: промозглое утро, пакет молока и еще почему-то отопительные трубы. Я несколько раз мысленно перебрал эти образы, но, увы, ни один из них не позволял мне восстановить полностью картину вчерашнего дня. Тогда на воспоминания я решил временно забить и все силы своего многострадального мозга бросил на поиски ответа на вопрос ?где я?? Мозги вскипали. Комната была небольшой, светлой, с отделкой в восточном стиле. Ну, ?бумажные? стеночки, отъезжающие дверочки, минимум мебели, бонсай-икебаны и матрац на полу. В смысле, не матрац, конечно, а эта их японская кровать… блин, кто б еще помнил, как она называется. Пусть будет все-таки ?матрац на полу? - какая, в сущности, разница? Важно, что лежал я как раз на этом матраце, и было это не так, чтоб сильно удобно. Вот тут крылась загвоздка номер два (если считать за ?номер один? то, что я не помнил вчерашний день): у меня не было ни одного знакомого с хатой, оформленной в восточном стиле. Впрочем, это пока еще тоже ни о чем не говорило – накануне мы могли зайти ?на огонек? к каким-нибудь знакомым моих знакомых. К ярым фанатам восточной культуры, ага. ?В общем, - сказал я сам себе, - пора вставать, Жорик!? И откинул одеяло. Теплое такое, розовое в цветочек одеяльце. А вот тут была уже третья загвоздка. Жирная такая загвоздка… Или наоборот – дохленькая. Это как посмотреть. Хотя лучше, конечно, было не смотреть – вообще. Было бы лучше накрыться опять этим теплым розовым одеяльцем, попытаться забыть всю ту чушь, которую я себе успел надумать, и заснуть. А проснуться уже с ясной головой и у себя дома.-%*#@, - сказал я и сел на своем ?матраце?.Жора Решетняков имел внешность человека, с которым никому не хотелось бы встретиться в темном переулке. Откровенно бандитскую внешность, одним словом. И это было действительно забавно, учитывая, что по темным переулкам Жора не ходил. Никогда. Даже в буйной юности. Что бы там ни думали старушки, круглый год сидящие на лавочке возле Жориного подъезда, Решетняков никогда не нападал с ножом на прохожих, не приставал в лифтах к нервным дамочкам, не воровал в продуктовых магазинах и даже не выступал с дубинкой против секс-меньшинств. Нет, Жора влачил вполне себе мирное существование. У него был диплом историка и должность специалиста депозитария в какой-то мелкой фирме с заковыристым названием. Он был официально женат, неофициально разведен и жил с престарелыми родителями в двухкомнатной квартире в благополучном районе. Он всегда уступал свое место в транспорте ?пенсионерам, пассажирам с детьми и инвалидам?. А на секс-меньшинства в общем и целом Жоре было плевать. И тем не менее, внешность у Решетнякова была бандитская. С этим не поспоришь. Но Жору она как-то всегда устраивала… День, когда Решетняков смог оценить все прелести своей внешности в полной мере, от всех прочих почти ничем не отличался. Поэтому называть его прекрасным мы не будем – даже ради высокой литературности. Тем более, что на улице было холодно и скользко – типично для февраля в средней полосе России – так что на ?прекрасный? тот день ну никак не тянул, уж извините. Итак, был отвратительно холодный февральский день, и Жора Решетняков – ?на лицо ужасный, добрый внутри? – возвращался домой из магазина. В котором, между прочим, он совершенно честно купил два пакета молока, кусок сыра ?Гауда? и полкило карамели ?Пташка?. И, если бы не роковое стечение обстоятельств, остаток этого совершенно мерзкого выходного Решетняков провел бы дома перед телевизором. Увы и ах… До родного подъезда оставалось чуть больше четырех метров, когда правая Жорина нога заскользила по ледяной корке, которая накануне почти полностью покрыла тротуары и дороги города. Да, ?заскользила? - мягко сказано… Жора успел исполнить на льду весьма замысловатый пируэт, прежде чем его голова соприкоснулась с отопительной трубой. Впрочем, ?соприкоснулась? - тоже слишком скромно звучит. От удара из глаз Решетнякова чуть в буквальном смысле искры не посыпались. Тонкий полиэтиленовый пакет лопнул, и продукты оказались на земле. С этого все и началось. В смысле, с удара о трубу. Жора потом очень долго тот день вспоминал…*** -%*#@, - сказал я, рассматривая собственное лицо в маленькое зеркальце. Зеркальце я нашел на каком-то низеньком столике в углу. Ну, это, в общем, неважно. Я еще пару раз повторил заветное словечко из пяти букв (первая, если кому интересно, ?бэ?). Потом вспомнил другое заветное слово – уже из шести букв (первая, если кому интересно, ?пэ?). Потом еще немного поупражнялся в лексикологии и словообразовании. Потом очень осторожно, двумя пальцами, сжал прядку собственных волос и все с той же бережностью поднес ее ближе к глазам. Волосы у меня были относительно короткие, но для подобного маневра их длины вполне хватало. Ро-зо-вы-е. Помните песню ?Где мои семнадцать лет?..? Так вот: мне она никогда не нравилась. Хотя Высоцкого просто обожаю… но это так, к слову. А, собственно, это я все к чему? Да к тому, что я, кажется, нашел чьи-то пятнадцать лет. Причем, заметьте, не свои – чьи-то. Девчушки какой-то. Маленькой, тоненькой, ясноглазой девчушки восточной внешности с волосами невероятного рыжевато-розового цвета. Блин, я проснулся пятнадцатилетней девкой с розовыми волосами!!! (Дальше идут заветные слова на буквы ?бэ? и ?пэ?) И голос у меня теперь был то-о-оненький…*** -Ты уже встала? Я замер, чувствуя себя вором, пойманным на месте преступления, и медленно-медленно оглянулся на дверь.Никогда не жаловался на слух и быстроту реакции, но, видимо, сильнейший в моей жизни стресс притупил и то, и другое. Потому что я умудрился прохлопать ушами момент, когда эта самая дверь отъехала в сторону и на пороге комнаты появилась девочка – тоже с ярко выраженным восточным типом внешности, но почему-то блондинка. -Что с тобой? – видимо, у меня было какое-то совсем уж странное выражение лица, потому что маленькая незнакомка нахмурилась. – Ты должна была встать еще полчаса назад и приготовить завтрак. -Че… - я заставил себя проглотить немедленно возникший у меня вопрос: ?Чего-чего я там должен?? - и задал вместо него другой, более в данном случае важный. – Как меня зовут? Черные глаза девчушки немного расширились, но больше она свое удивление никак не выразила. -Тамао. Тебя зовут Тамао Тамамура, - спокойно и очень медленно произнесла она, и выражение ее лица при этом было совершенно невозмутимым. – Ты опять пыталась увидеть бу… -%*#@, - сказал я (да, да, знаю, что при детях и все такое – извините, нервы сдали!). – Какого $@!&^?! – сказал я. – Меня зовут ЖОРА! – буквально проорал я, и – честное слово! – на какую-то долю секунды вместо моего теперешнего тоненького голоса вновь зазвучал родной ломкий басок. Девчушка слегка побледнела, но лицо ее по-прежнему выражало лишь легкое непонимание. И испугом это легко непонимание не сменилось даже тогда, когда я со всей дури швырнул зеркальце в стенку - в ?бумажной? стеночке, к слову, образовалась приличных размеров дыра. -Тамао? Что-то не так?.. – видимо, орал и матерился я громко, потому что в дверном проеме появилась еще одна фигура – на этот раз, мальчишеская. Паренек, навскидку, был мне (ну, в смысле, моему нынешнему телу) и этой блондинке ровесником. Невысокий, светлокожий, темноволосый и улыбчивый – про таких людей принято говорить ?позитивный?. По стилю одежды и какой-то… ауре что ли?... он почему-то здорово напоминал мне хиппи. Дитя цветов, блин, ага. В общем, он мне с первого взгляда не понравился. -Парень, да ты гениален! – я вознес руки к небу, как будто молиться собирался. – Эйнштейн – ни дать, ни взять! ?Что-то не так?… Надо ж было спросить… Я пятнадцатилетняя девка с розовыми волосами – да, все просто о@#&ть насколько ?не так?! Лицо у Хиппи слегка вытянулось. А я вдруг (ну, что вы хотите – стресс!) обнаружил преинтересную загвоздку номер четыре: мы говорили не по-русски. В смысле, мы все говорили не по-русски. И я тоже. Говорили мы на каком-то совершенно незнакомом, странном языке. По-японски, наверное. А, может, по-китайски. А, может, по-корейски. А, может, вообще на суахили. Но я понимал каждое слово. Спустя ровно секунду после того, как его – это слово – произносили. И это было просто… дико. А ругался я на родном. Великом и могучем. -Тамао, но ты всегда такой была… - слегка растерянно протянул Хиппи. – А что такое… Как ты сказала? О-ху… -Йо, - спокойно произнесла девочка (вот завидую я такой выдержке – стальные нервы у барышни, далеко пойдет!). – Это не Тамао. -Аллилуйя! – возвестил я. -… это какой-то дух, вселившийся в нее. Не злой, как я думаю. Так что Тамао практически ничего не угрожает. -Че?! – я поперхнулся воздухом и уставился на эту… кхм… блондинку, как баран на новые ворота. Н-да… Так оригинально и замысловато меня еще никогда не оскорбляли. Честно, да. Оксане – моей драгоценной бывшей/небывшей жене – определенно было чему поучиться у этой замечательной черноглазой девочки. Тут вам не банальное: ?Да на тебя, козла, ушли все лучшие годы моей жизни!? Тут высокое искусство… -Дух? – Хиппи такой поворот событий тоже несколько озадачил; он свел к переносице брови и сложил руки на груди, очевидно, символизируя этими действиями глубокую задумчивость. – Амидамару, ты тоже так считаешь? В первую секунду я решил, что на меня опять наехали. И на этот раз с местным матом. И совсем уж было собрался сделать этому шпендику выговор за то, что он тут при девушке ругается (ну, да, я тоже ругался, но мне-то можно – у меня стресс), как вдруг… Ну, в общем, я понял, что с алкоголем пора завязывать. В смысле, совсем. Наглухо. Потому что над головой у этого Хиппи недоделанного вдруг ?нарисовался? здоровенный такой мужик с торчащими в разные стороны пепельными волосами. Да, волосы мне почему-то первым делом в глаза бросились. А вообще мужик был масштабный – он даже весь в мое поле зрения как-то не помещался. Если честно, по своим параметрам он здорово смахивал на моего дядьку из Гусь Хрустального – только у дядьки еще и пузо было такое, что там могло бесследно исчезнуть пятнадцать бутылок пивасика… Я смотрел на это чудо природы, почти отстраненно отмечая, что парит оно в метре над полом, имеет могучий торс примерно в полтора моих обхвата и одето в какую-то странную помесь кимоно с малахаем. Чудо природы тоже взирало на меня с некоторым изумлением, видимо, производя аналогичный анализ. А потом оно выдало низким, чуть хрипловатым голосом: -Мастер Йо, этот дух, должно быть, обладает огромной силой. Я не могу узреть его истинную форму. -По-по-подождите! – аж запинаясь от возмущения, начал я, воздетым к потолку указательным пальцем пытаясь выразить свое несогласие. – Это мы еще разберемся, кто тут дух!.. Тьфу, в смысле, я не это хотел сказать! Вы вообще… что?! Я в курсе, что крайне неразумно говорить ?что? здоровенной орясине, у которой в плечах косая сажень (особенно если сам ты при этом находишься в теле сопливой малолетки). И обычно, скажу по совести, я веду себя гораздо осмотрительнее, правда! Но случай-то был исключительный. -Анна?.. – Хиппи повернулся к блондинке. -Я никогда ни с чем подобным не сталкивалась, - девочка покачала головой, не отрывая от моего лица внимательного взгляда черных глаз. – Не знаю, смогу ли изгнать его… Нет, я был этой девочкой очарован. Кроме шуток. У меня появилась возможность воочию увидеть, откуда в мире появляются такие сте… замечательные женщины, как моя Оксанка. Правда, я был уверен процентов на двести: в детстве моя всеми печенками любимая женушка была точно такой же, как эта Анна. -Куда изгнать? Меня изгнать? – кажется, последнее заявление этой маленькой мегеры повергло меня в шок, потому что голос теперь звучал совершенно спокойно (?подозрительно спокойно?, я бы сказал). – Ребят, да вы просто… -Кто ты такой? – раздельно и четко, едва ли не по слогам, произнесла Анна, тоже складывая руки на груди. Ох, как мне хотелось сказать ?конь в пальто?…Нет, пусть у вас не складывается обо мне ложное впечатление: я по жизни очень культурный человек, можно сказать, потомственный интеллигент. У меня полтора высших образования и работа в сфере умственного труда. И я ругаюсь – тем более матом – достаточно редко. А насвинячиваюсь до состояния ?не помню, где проснулся? - и того реже. Господи, я нормальный русский депозитарий двадцати восьми лет отроду, и за эти двадцать восемь лет я еще, вроде, не успел так уж много накосячить.Так какого, извините, фига?!.. -Жора, - я тоже решил сложить руки на груди (?А что? Всем можно – мне нельзя??). – Георгий Степаныч, если хотите. И девочка задала вопрос X: -Чего ты хочешь, Жора? Зачем тебе Тамао? Нет, правда, зачем мне Тамао?..