Глава 14. (1/1)

…После визита в полицейский участок Мэри не спала всю ночь. Сначала она допоздна обходила дозором дом Роя, напряженно вслушиваясь в каждый звук на тихой вечерней улице, но рамы на окнах были наглухо задраены, в комнатах темно, а зловещий дом безмолвен. Всё было спокойно, но Мэри теперь не находила себе места. Ей казалось, именно ночь – самое страшное время для Дороти, когда она остается один на один со своим мучителем, маленькая и совсем беззащитная. Когда неоткуда ждать помощи…Мэри старалась не давать волю воображению, но ужас, одиночество и неизбывное горе этой девочки чувствовала, как свои собственные. Они-то и не позволили Мэри сомкнуть глаз ни на минуту. К Рою она закипала настоящей ненавистью. Почему он это делает, Господи?! Может быть, он болен? Как Стив… Стив, который столько лет тиранил ее родную сестру, в то время, как она сама благостно трудилась над красотой своей души в монастыре, помогая чужим, незнакомым людям, и в упор не замечая трагедии близкого человека… Отвернуться от Дороти Мэри уже не могла. Здесь, прямо под боком, обитало настоящее, абсолютное зло, которое нельзя было искоренить ни смирением, ни терпением, ни милосердием… Его можно только вырвать. Безжалостно и неумолимо… Мэри задумалась об этой погибшей женщине – Элизабет Ричмонд. Судя по всему, когда она была жива, до дочери Рой не дотрагивался. Дороти очень охотно рассказывала про Ливерпуль, у нее имелись там подружки, в отличие от Хоута, и смерть мамы – единственное, что омрачало ее воспоминания о том периоде. Мэри логично предположила, что у Роя тогда был другой объект для истязаний. Жена. Которая по каким-то неведомым причинам молчала, сносила, прощала… и тем самым взрастила кошмар для собственного ребенка… ?Это такие, как ты, создают этих монстров своим всепрощением…? - еще недавно это было просто несправедливое обвинение младшей сестры. Теперь за каждым словом Мэри видела яркую иллюстрацию…и буквально осязала эту фразу Кристи. Она звучала почти, как приговор. Не только Элизабет, но и самой Мэри в истории с Марком… Впрочем, о своих ошибках Мэри сейчас рассуждать было некогда. Маленькой девочке требовалась ее помощь, а не самокопания. С утра Мэри отправилась в Дублин – на Главпочтамт. Она уже больше двух недель не забирала корреспонденцию…хотя, кроме как от Мейсона, больше не ждала никаких вестей… Однако, кроме пяти его писем, ее ждал сюрприз в виде большого конверта без обратного адреса, на котором ее имя было написано печатными буквами, словно отправитель хотел замаскировать свой почерк… Мэри недоуменно повертела его в руках. Штемпель стоял калифорнийский – пакет пришел из Санта-Барбары… Интересно, кому это взбрело в голову – отправлять через полмира анонимки? Она поблагодарила почтовую служащую и медленно двинулась в вестибюль. Там у стен стояли кожаные банкетки для посетителей. Мэри присела в уголочке и надорвала край большого конверта. Оттуда выпала газета… ?Санта-Барбара миррор?…Мэри подняла ее с пола, развернула на первой полосе, и… горячая волна ударила в голову. Вестибюль поплыл куда-то в сторону, а в висках впервые за месяц ожил памятный молоточек-кувалда… Мейсон…и с ним другая женщина… На пресс-конференции, перед совещанием, в ресторане, вот она целует его в щеку… Мэри едва не задохнулась от боли… Только сейчас она вдруг поняла, что его любовь была основой ее мира… Предательство Мейсона для нее означало бы конец света… Апокалипсис… Хиросиму…Это было не сравнимо ни с чем – ни с известием о его давней связи с Джиной, ни с видом Дженис в его халате, ни даже с изнасилованием…В груди жгло до темноты в глазах, и Мэри никак не удавалось разобрать ни строчки в статье. Она и не подозревала, что способна так ревновать… Мейсон очень давно не давал ей повода, и вдруг сразу такое… ?Неужели ты думаешь, что пока тут рефлексируешь, на него там не найдутся охотницы, менее привередливые, чем ты??… Выходит, Тэда была права? Мэри сглотнула комок подступающих слез и, сделав над собой титаническое усилие, вгляделась в газетные снимки. Какая красотка… И лицо совсем не стервозное… умное, спокойное…При других обстоятельствах Мэри не назвала бы ее охотницей… Она обратила внимание на нее еще тогда, в Вентуре, когда смотрела по телевизору репортаж о пресс-конференции нового президента корпорации Кепвеллов… Черноволосая ухоженная молодая женщина сидела рядом с Мейсоном, и глаза ее светились неприкрытым восхищением… И это Мэри как раз могла понять…Её Мейсон… наверное, она слишком мало ценила его, нечасто говорила, как любит его… Слишком редко давала ему понять, какой он необыкновенный и уникальный, умный и талантливый… Зато то и дело давала понять другое – что он менее, чем она, щепетильный, более жестокий и мстительный, циничный и неразборчивый в средствах… Замордовала своей святостью… О, Господи!!!Как эта красавица смотрит на него… Словно на новогоднюю игрушку… Должно быть, ему это оказалось очень нужно – такая заинтересованность и внимание женщины… Но как же ее зовут? Она вчиталась в текст… Мэган Флайт… директор по связям с прессой… Служебный роман нового президента…Мэри прочла всю статью. Там было и о ней. В числе прочих. В длинном списке любовных связей Мейсона Кепвелла… И как ни странно, именно этот ?хит-парад? отрезвил Мэри. Слишком разные женщины ставились на одну доску в жизни Мейсона… А Мэри хорошо знала, например, историю его несостоявшейся свадьбы с Сантаной, где никакой любви и страсти не было вовсе, в то время, как газетчики преподносили ее будто латиноамериканский сериал. Да и ее собственная ?тема? в изложении этой желтой газетки, скорее, смахивала на роман Сидни Шелдона, весьма отдаленно перекликаясь с реальным положением вещей. Мэри пришло в голову, что такой же репортаж при желании можно было легко состряпать из ее встреч с Роем… И ведь неслучайно кто-то прислал ей этот ?подарок?, не называя себя… Значит, хотел навредить… Почему она верит какому-то незнакомому бульварному писаке и не дает даже объясниться самому дорогому человеку? Ведь его тоже надо выслушать… Мэри перевела взгляд на письма, которые пришли вместе с газетой. Пять… Мейсон писал ей так часто, как мог… а ведь она ни разу ему не ответила… Даже не прочла ни одного письма… Всё чего-то боялась… Вот и добоялась! Мэри вытащила из стопки конвертов один – наугад – и торопливо вскрыла дрожащими пальцами. От волнения и страха строчки путались, разбегались у нее перед глазами…?Здравствуй, Мэри… Я сейчас подумал, как мне нравится твое имя… Просто произносить вслух, вычерчивать на бумаге…на песке, и словно мир сразу делается краше. Хотя мне всё в тебе нравится…Никогда не думал, что так бывает – абсолютно всё и абсолютно безусловно… Вот такой сумасшедший у тебя будет муж… Ведь будет, Мэри? Ведь для нас с тобой ничего не изменилось, правда? Я спрашиваю тебя снова и снова, а ты снова и снова молчишь… Как тогда, когда лежала в коме, а я часами разговаривал с тобой и не знал, слышишь ты меня или нет…Я мог бы рассказать тебе о ?Кепвелл Энтерпрайзис?, о новых людях и встречах, о том, что у меня, кажется, получается быть президентом семейной фирмы, и однажды это даже признал отец, но зачем? Без тебя это всё лишено всякого вкуса и смысла… Когда я говорю с тобой, даже вот так – в одну сторону, я могу говорить только об одном… Я чувствую, что всегда жил ради того, чтобы встретить тебя… и если бы я раньше знал, что ты у меня будешь, я никогда и ни к кому не прикоснулся бы… Может быть, тогда мы бы уже давно были вместе и не плутали в лабиринтах, мучаясь от одиночества… Мэри… я всё давно собираюсь тебе написать, что ты ищешь сложных ответов на свои вопросы, а они очень простые… Самое важное для меня – это ты, наш малыш и наша любовь. Самая прекрасная и самая чистая… как женщина, которую я всей душой полюбил на всю оставшуюся жизнь… Именно поэтому я никогда не смог бы осквернить нашу любовь… ни словом, ни поступком… Даже защищая тебя и наказывая зло… я всегда вижу перед собой твои глаза… Они – лучший камертон и судья… Когда же ты вернешься, моя любимая? Сколько же еще будешь от меня убегать? Иногда я начинаю сомневаться: может быть, это я виноват, что ты всё время вынуждена разбираться в себе где-то вдали от меня? Но даже если представить самое страшное, что может случиться со мной – если ты меня разлюбишь, и тогда я не брошу тебе ни единого упрека… Я буду любить тебя до последнего вздоха, и с каждым днем всё сильнее, Мэри… А ты думаешь обо мне? Хоть иногда?.. Прости, я просто очень устал жить без тебя и не хочу прощаться, даже закончив письмо… Люблю тебя. Мейсон?. Дочитывая, Мэри плакала. Не стесняясь посетителей и охранника, забыв обо всем на свете. Плакала от своего везения, от счастья, от облегчения… от того, что ее мир незыблем и прекрасен, потому что она любит и любима по-прежнему, несмотря на все ошибки и чужие козни…А еще потому что осознала: её путешествие по лабиринтам своей души закончилось. Часть вопросов отпала сама, а на другие ей ответила жизнь и ответила жестко. Мейсон нужен ей в Хоуте…Довольно она рисковала их любовью и будущим! Им пора воссоединиться… Она еле дождалась вечера, чтобы позвонить в Санта-Барбару, где еще только разгоралось утро. Ответила Иден. Сначала с легкой досадой – видимо, ждала звонка от кого-то другого, но, узнав Мэри, чуть не захлебнулась эмоциями:- Вот и наша путешественница! Как у тебя, Мэри? Как дела? - Привет, Иден… Так приятно слышать твой голос…Я соскучилась очень… А так у меня всё в порядке… - Ты решила свою шараду? - Решила, - усмехнулась Мэри. – Тебе, наверное, смешно – улететь на край света, чтобы понять очевидную вещь…- И какую же, интересно?- Что настоящая любовь никогда не породит ни подлости, ни жестокости, ни зла…И передо мной Мейсон ни в чем не виноват…- Аллилуйя! – с пафосом подытожила Иден. – Какие же вы оба забавные! Так и подмывает сказать: мне бы ваши проблемы… - Всё так плохо?.. - Знаешь, если бы расстояние помогло Крузу осознать всю бессмысленность разросшегося, как спрут, чувства долга, которое опутало его по рукам и ногам и не дает ни жить, ни дышать, я бы уехала хоть на Северный полюс! Но он еще упрямее тебя…- Спасибо, - с иронией улыбнулась Мэри. – Мне можно поговорить с Мейсоном? Или он, наверное, уже в офисе?- А ты разве не знаешь? Мейсон уже дней десять как в Европе… где-то недалеко от тебя. В поте лица трудится над новым проектом по открытию сети отелей. Послезавтра я сама лечу в Прагу – для участия в финальной стадии переговоров. Мэри стало горько и грустно… разговор и встреча, которые она так лелеяла в своих вырвавшихся на свободу мечтах, откладывались… И одно дело тосковать в разлуке, которая продлевается по своей воле, и совсем другое – по воле обстоятельств. Второе, как выяснялось, намного тяжелее. - А его можно найти? - Что-то случилось? – встрепенулась Иден, которая просто кожей чувствовала опасность и приключения. - Я пока сама не до конца уверена, но… мне нужно связаться с Мейсоном… - Попробуй позвонить в парижскую штаб-квартиру ?Кепвелл Энтерпрайзис?, может, они знают, где он сейчас. А я увижу его через два дня и обязательно передам, что ты его разыскиваешь. Где ты живешь? Мэри продиктовала свои телефон и адрес в Хоуте, а Иден – телефон офиса компании в Париже. Все насущные вопросы уже были выяснены… - Иден… Вот еще что… только скажи честно, пожалуйста… - Мэри почти ненавидела себя за эту неуклюжую попытку расследования, но остановиться была не в состоянии. – Кто такая Мэган Флайт? - Директор по прессе в ?Кепвелл Энтерпрайзис?, - на автомате среагировала Иден, а потом вдруг сообразила…- А ты… почему ты о ней спрашиваешь? И вообще, откуда ты знаешь ее имя? - Из прессы, - многозначительно ответила Мэри. - Ну ничего себе… как далеко распространяются новости… Мэри, это просто газетная утка, и ничего больше. Фотографии настоящие, но все выводы поддельные. Это был просто ужин в ресторане. В компании Теда, кстати говоря. В сердце Мейсона ты заняла столько места, что другие женщины уже не помещаются. Разве что для сестер иногда находится уголок… Когда мы встретимся, я расскажу тебе кое-что любопытное, но по телефону не стоит…- Я буду ждать, - от слов Иден, которые полностью совпали с ее собственными мыслями, у Мэри на глазах снова выступили слезы. - Я надеюсь, ты не сделала далеко идущих заключений с серьезными последствиями на основе этих фотографий? - Нет… Мейсону я верю больше, чем бульварной газете. Иден чуть не задохнулась от изумления. - Вот это мудрость! Потрясающе… Мэри, где такому учат, а? Я тоже туда хочу. Ради этого тебе, пожалуй, стоило съездить в Ирландию… Моего брата ждет море сюрпризов, когда вы, наконец, встретитесь… - Только когда же это будет?.. – горестно вырвалось у Мэри. …В парижском офисе ей сказали, что не представляют, где в настоящий момент искать мистера Кепвелла. Из пражского отеля он выписался несколько часов назад, оставив подробные инструкции для подчиненных на несколько дней, но куда отправился, не сообщил. Безусловно, когда он снова выйдет на связь, ему передадут, что его разыскивает Мэри Дюваль…Разочарование Мэри перешло бы в отчаянье, узнай она, что позвонила в европейскую штаб-квартиру всего на 10 минут позже Мейсона, а надежда на Иден окажется напрасной. Мисс Кепвелл, прилетев в Прагу два дня спустя, также получила от старшего брата пакет с подробными раскладами по проекту, рекомендациями и расписанием переговоров, но лично с ним так и не встретилась… …После бесплодных поисков на весь вечер Мэри с головой накрыла тоска…щемящая, вытягивающая, выпивающая душу по капле… Словно судьба теперь вернула ей должок, заставив в полной мере прочувствовать то, что чувствовал Мейсон, когда она уехала…Она никуда не могла от нее деться, ничем отвлечься; куда бы она ни повернулась, отовсюду на нее смотрели глаза Мейсона, а в ушах раздавался голос, от которого слабели ноги. ?Я люблю тебя?, - повторяла она ему снова и снова, но оказалось, что внезапно ей стало мало слов и взглядов из воображения, пусть магической, но виртуальной связи. Она сходила с ума от желания обнять живого Мейсона, взять его за руку, заглянуть в сияющие радостью встречи глаза, путаясь и перебивая, рассказывать ему об этих неделях, проведенных без него, о Дороти… Она, краснея и пылая, думала о том, что умирает от воспоминаний о его ласках; губах, которыми все никак не могла насытиться, потому что они не целовали – молились на нее; словах, разжигавших в ней незнакомую – пугающую и захватывающую своей силой страсть. До сердечной боли хотела снова окунуться в жаркую, изматывающую наслаждением и переполнявшую пьянящим коктейлем из новых ощущений близость… Как будто раньше все это сдерживала плотина, которую она выстроила внутри, а теперь ее прорвало, и Мэри буквально тонула в океане печали. Она перечитала письмо Мейсона, вскрыла и остальные… Он говорил с ней, в каждой строчке были такие чудесные слова, сердце билось через раз от их нежности и горечи, но и этого ей теперь было мало…Она скучала так, как не скучала никогда и ни о ком… до слез и стона… Спасаясь от тоски, Мэри отправилась к морю. Солнце почти исчезло за горизонтом, спускались сумерки, со стороны моря дул легкий, как всегда очень свежий, ветерок, гнавший на каменный берег волну… Эти волны никогда не были сверкающими, теплыми и ласковыми… Свинцовое, хмурое, даже под солнечным лучом море… Но сейчас Мэри просила у него немного для себя этой мрачной силы, решимости, непоколебимости… Море растревожило ее больше, но переплавило личную меланхолию во что-то другое… ноющее не меньше, но менее острое и болезненное… как бывает, когда без причины под стук дождя в окно наворачиваются слезы… Не потому, что сердцу больно, а потому, что есть оно… На обратном пути Мэри застал дождь. Сеющий, мелкий, но плотный, как тюль. Мэри не брала зонт и успела основательно вымокнуть, пока добежала до дома… Но холодный душ ее встряхнул. Она вспомнила, что сейчас не время предаваться унынию, что рядом с ней в беде ни в чем не повинный маленький ребенок, а она так и не придумала, что делать. Как бы ей сейчас помог Мейсон с его спокойствием, трезвым расчетом, логикой и изобретательностью! Теперь она уже не бросила бы ему гордое и обличающее: ?Я не такая, как ты…?, она не видела больше между собой и Мейсоном особой моральной пропасти, потому что безостановочно крутила в уме варианты борьбы с Роем… И ловила себя на том, что готова на многое, потому что здесь было… не до чистоплюйства, как сказала бы ее младшая сестра. Нельзя залезть в воду и не замочить ног…