Глава 3. Сны Рё (1/1)

Что-то надломилось в Рё после известия о смерти команды.Смерти Пятой.Он думал, что невидимая связь с ними оборвалась, когда он покинул ?Разу?, когда отдал приказ о бойне, когда у Пятой во сне не осталось к нему никаких чувств, кроме ненависти. Он думал, что связь уже оборвалась, когда он балансировал на грани сдержанной жесткости и кровожадной жестокости во время войны. Но он ошибался.Связь никогда не обрывалась, даже сейчас. Несмотря на тяжесть потери и боль от смертей, он все еще чувствовал, что команда была его частью, он все еще считал их своей семьей. Сейчас?— больше, чем когда-либо. Связь с ними стала лишь сильнее.И что-то в этом было, думал Рё. В столь сильной связи с теми, кто был уже мертв, и слабеющей с каждым днем?— с живущими. Мысль о собственной смерти никогда не страшила его. Как воин и будущий лидер он был готов умереть с честью за свой народ с самого детства, хотя и не стремился к этому. Сейчас же перспектива своей кончины не вызывала былого отторжения, а спаррингуясь в зале с лучшими солдатами, он все чаще задумывался, каково это было бы. Если бы он замедлился всего на пару секунд, если бы не увернулся в последний момент? Что бы он почувствовал, если бы его пронзила чужая катана? Он мог бы сделать так, чтобы удар был смертельным наверняка.Увидит ли он их после смерти?Увидит ли Пятую?Он так скучал.Пока это были всего лишь мысли, но с каждым днем открывать глаза становилось все труднее. Зачем? Для чего? Ему стало плевать на грызню собственных советников, донесения о возможной оппозиции среди оставшейся знати были ему совершенно безразличны, былые развлечения больше не приносили ему хоть какого-то удовольствия, и даже еда в конечном итоге потеряла свой вкус.Мисаки и Тэку стали замечать, что с их императором что-то не так. Тэку пытался достучаться до него, вызвать на разговор о тревогах и чувствах, но тщетно. Рё никогда не был силен в проявлении эмоций, не говоря уже о ведении диалогов, если только это не допрос с пристрастием, конечно. Он просто не мог заставить себя. Казалось, что весь его мир стал столь хрупким, что одно маленькое дуновение ветерка, одно сильное проявление эмоций?— и он потеряет все то немногое, что у него осталось. Рассудок в том числе. И если Тэку взывал к его лучшей стороне, то Мисаки откровенно пыталась спровоцировать его на ярость, ненависть и жестокость. Но ее попытки были слишком явными, а методы?— топорными, чтобы и правда вестись на нечто столь примитивное. Подобное поведение мечницы уже даже не раздражало, а скорее просто изнуряло морально и физически.Но советники были не единственными, кто заметил его нынешнее состояние. Вскоре по дворцу поползли слухи, что император болен, а то и вовсе не в себе. По крайней мере, так утверждал обеспокоенный Тэку, предвещавший возможные народные волнения. Они с Мисаки, впервые приняв одну сторону, пытались побудить императора к решительным действиям, обращению к народу, чему-нибудь, что помогло бы развеять слухи и укрепить пошатывающуюся власть.Рё согласился. Бездумно. Безразлично. Просто, чтобы больше не слышать раздражающих причитаний в два голоса. Просто, чтобы забить голову чем-то, кроме мыслей о Пятой и пустых снах. Раньше он был бы в ярости от возможного предательства собственных подданных. Раньше он был бы рад наконец примирившимся советникам. Теперь же он не чувствовал ничего, кроме усталости и желания, чтобы разрастающаяся пустота в груди немного поутихла.Для начала решено было устроить публичные императорские аудиенции, куда допускались бы абсолютно все жители Зайрона невзирая на социальный статус. Рё честно старался вникать в проблемы и ходатайства своих подданных. Но очевидно, получалось у него из рук вон плохо, потому что после каждого нового визитера Тэку недовольно хмурился и снова начинал заунывные лекции о ?долге императора?. Рё слушал его, кивал, убеждал себя, что в этот раз он уж точно все сделает правильно… а потом заходил очередной верноподданный, и все повторялось. Потому что их мелкие дрязги и неурядицы не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось у Рё в душе. Все их проблемы казались такими незначительными. Ведь в конечном итоге все сводилось к одному: их семьи, несмотря ни на что, были живы, а его, Рё, самые близкие люди?— нет. И даже если семей у них уже не было, сами они пережили эту войну, а Пятая?— нет. Она умерла, и Рё казалось, что он тоже уже не жил.Спустя почти неделю аудиенций, визитеров и просителей значительно поубавилось. То ли на Зайроне было меньше проблем, чем предполагалось изначально, то ли подданные быстро поняли, что дворцовые слухи не врут и их император не дееспособен. Тэку настаивал на первом, хотя по взглядам, которыми они перебрасывались с Мисаки, Рё понимал, что это все-таки второе. По собственным меркам он не был совсем уж безнадежен: обращал внимание на посетителей, смотрел им в глаза, даже иногда ронял короткие фразы и задавал односложные вопросы. Он как мог старался не уноситься мыслями дальше дворцовой залы, и одни боги знали, каких усилий ему это стоило.А затем, в один момент, пресловутая дворцовая зала и призрачные образы из его мыслей вдруг слились воедино. Столкнулись, вошли в резонанс и взорвались в голове Рё с силой сверхновой звезды. И сверхновая эта выглядела почти как Пятая?— закутанная в грязный и порванный черный плащ с капюшоном, со знакомой копной волос цвета потускневшего рождества, с синяками под глазами и кровавым росчерком на скуле. И взрыв этот прозвучал таким до боли родным голосом, дрогнувшим на первом же слове:—?Я… я не знала, куда еще пойти…Вселенная неотрывно смотрела на Рё глазами Пятой. Глазами полными боли, отчаяния и какой-то сумасшедшей надежды. Он забыл, что ее глаза могут быть такими, что один ее взгляд способен был перевернуть весь его мир: сжать в тисках сердце, подкатить ком к горлу и начисто вытравить воздух из легких. Как он мог забыть? Пошатываясь, Рё поднялся с императорского трона и неуверенно шагнул вперед. Руки тряслись, а внутри, заполняя холодную пустоту, разливалось чувство облегчения.Она вернулась.Всего лишь во сне, но Пятая вернулась к нему. Он ведь спит? Или бредит? Другого объяснения быть не могло, но ему оно и не нужно. И пусть даже все стало бы как раньше. Пусть бы она ненавидела, кричала, презирала?— не важно. Главное, что они снова вместе.Но уже спустя несколько секунд после появившегося чувства облегчения, пришел страх. Страх, что она снова исчезнет, что он больше не услышит ее голоса, что, пусть и не по-настоящему, но он больше никогда не сможет прикоснуться к ней. Уж точно не в реальной жизни. Именно это чувство заставило его стремительно, всего в несколько шагов, преодолеть расстояние от трона до центра залы, неотрывно глядя на Пятую, словно она могла раствориться в воздухе. Пятую, которая кусала губы, давила всхлипы, но упрямо смотрела на Рё полными слез глазами, будто бы сама боялась, что он вдруг передумает и прогонит ее. Как он из раза в раз поступал на ?Разе?.Но Рё лишь рывком притянул девушку к себе, внутренне замирая, готовясь к тому, что вот сейчас он проснется в своих покоях в полном одиночестве, потому что он всегда просыпался, стоило лишь потянуться за тем, что так отчаянно хотел. Приготовился… и так и остался стоять посреди дворцовой залы. Прижимая к себе Пятую, чувствуя, как она цепляется за ткань одежды на его спине, вдыхая почти позабытый запах яблок и корицы. Такую хрупкую, родную, теплую.Живую.Сердце предательски дрогнуло. Нет. Не может быть. А руки, вопреки голосу разума, еще сильнее сжались вокруг плеч девушки. Больше, ближе, реальнее.—?Задушишь же, Четвертый… —?глухо простонал родной голос.И он тут же испуганно отступил. Это был как удар под дых. Потому что она не звала его Четвертым вот уже шесть месяцев. Предатель, монстр, убийца, но не Четвертый.Возможно ли, что это не сон?—?Пятая? —?выдавил он из себя вмиг осипшим голосом. —?Это правда ты?Она кивнула, смотря на него полными какого-то болезненного доверия глазами, и ее пальцы сильнее сжали ткань его рукавов. Несмотря на то, что он отступил, полностью выпустить Пятую из рук он не мог. Он все еще боялся, что она может исчезнуть.—?А команда? —?смог он наконец выдавить из себя, борясь с надеждой в голосе. —?Они тоже..?Пятая прикусила зубами нижнюю губу и покачала головой.—?Только я. Они… Они все… я не знала, что мне делать, Четвертый.Она судорожно вздохнула, и костяшки ее пальцев побелели от напряжения. По щекам катились слезы, и Пятая давилась всхлипами. Рё не продержался и нескольких секунд. Он хотел узнать, что именно произошло с командой и как Пятая выбралась, но не мог смотреть на то, как она плакала. Руки сами притянули Пятую ближе, но в этот раз Рё обнимал ее осознано, зная, что она на самом деле жива, а он не сходит с ума, и впервые за последние месяцы чувствуя, что может снова дышать.—?Ш-ш-ш, все будет хорошо,?— гладил он ее по спине, успокаивая, когда внезапно почувствовал, как тело в его руках расслабилось, потяжелело, и Пятая начала оседать на пол. —?Что с тобой? Ты ранена?Пятая не ответила, и Рё подхватил ее бессознательное тело. На долю секунды им овладела паника, а затем хаотичные мысли в голове выстроились в четкую и упорядоченную цепочку. Как будто Пятая была тем недостающим кусочком паззла, который не давал склеить обратно собственную жизнь и окружающую реальность?— и вместе с ней внезапно все вновь обрело смысл и вернулся контроль. А также пришло понимание того, где он и кто он.—?Мисаки, вызови лекаря, сейчас же!Он Четвертый, единственный, кто может позаботиться о Пятой.—?На сегодня аудиенция окончена, распорядись, чтобы больше никого не пускали.Он военачальник, который вправе отдавать приказы.—?Тэку, созови всех кугэ и даймё. Пора им напомнить, что нарушение присяги верности карается казнью.Он сёгун, законный император и правитель Зайрона.—?И я хочу видеть отчет о прогрессе восстановления космического флота сегодня же.Он Рё Ишида, и ему нужна вся власть, которую только можно получить, чтобы, прибегнув к своему политическому влиянию и выдержав возможную осаду, защитить Пятую от Галактических Властей.