4. Называю тебя единственным, кому можно доверять (1/1)

Я смотрела некоторое время на его удаляющуюся фигуру и думала, как мне вылезти из всего того дерьма, которое я обрушила себе на голову. Наверху меня ждала мама, наверняка, она пыталась объяснить Сохи, что об этом инциденте не стоит рассказывать моему отцу, или дедушке, или вообще кому-либо. Я набрала в лёгкие побольше воздуха и пошла в дом. Поднявшись наверх, я застала маму с Сохи, как и предполагала. И вторая, судя по картине, получала удовольствие от того, что в игре снова водила. Я честно пыталась сдержать свой гнев, говорила себе, что это низко так поступать, но обида и злость настолько были сильны, что…—?Мы сейчас с тобой поговорим! —?я резко схватила Сохи под локоть, так, что она вскрикнула, а мама недоумевала.—?Ты что, сдурела? —?крикнула Сохи, пытаясь высвободить руку.—?Это мы с тобой должны поговорить, Суджи! —?мама заступилась за Сохи и собиралась нас разнимать.—?Обязательно, мама, но после того, как я поговорю вот с этой?звездой инстаграма и не только!Несмотря на возмущение матери, я затолкала Сохи в её комнату и быстро закрыла дверь на ключ, чтобы никто не зашёл. Сохи всегда была такой хрупкой и утончённой, даже было удивительно, откуда в ней такой столько гнили.—?Что такое? Пришла умолять меня не сдавать тебя дедушке? Уму непостижимо, как ты могла рассказать такие сказки про Хёнбина, а? Тебе совсем не стыдно? Ещё скажи спасибо, что я избавила тебя от такой ноши. Как ты могла так спокойно спать сегодня ночью?—?А ты? А ты как спишь спокойно каждый день, травя кому-то жизнь, а? —?я еле сдерживала слёзы. —?Умолять? Нет, красавица, умолять тут будешь ты, потому что с меня хватит, Сохи! Хватит, слышишь? Я больше не могу. Что я делала все эти годы? Просто принимала от тебя любое дерьмо, хотя не понимаю с какой стати. В детстве мне казалось, что это пройдёт и со временем мы станем близки. Но я ошибалась. В детстве ты хотя бы делала не такие большие подлости. Но сегодня?— это было последнее. Ты захотела поиграть в детектива? Хорошо, просто отлично, поиграем. Как только ты расскажешь всё, что сегодня произошло, я покажу дедушке интересное видео, и не то что компанию, ты этот дом больше не увидишь. Не помню, чтобы дедушка когда-нибудь оставлял что-нибудь гнилое в этом доме.Сохи казалась немного растерянной после моего наезда. Даже удивлённой. Она меня такой никогда не видела, да и я себя тоже.—?Ч-что, о каком видео ты говоришь? Я не понимаю.Она всё прекрасно поняла.—?Не буду тебя расстраивать и оставлять в сомнениях. Я вот про это видео.И как тогда она мне кинула в лицо инстаграм той девушки Хёнбина или кем бы она ни была, я кинула Сохи видео, которое мне прислали с неизвестного номера утром. Для пущего эффекта я подняла громкость на максимум, из-за чего по комнате разлетелись их с Минхо стоны. Отвратительно. Глаза Сохи расширились, а на лице нарисовался конкретный ужас, а через пару секунд она не смогла сдерживать слёзы. Это было в первый раз, когда Сохи передо мной заплакала. В этот момент я почувствовала себя паршиво, несмотря ни на что. Интересно, чувствовала ли она себя хоть раз паршиво, когда мне доставалось вместо неё?—?Выключи! Выключи это немедленно! Откуда оно у тебя? —?Сохи начала кричать и трясти меня, схватив за плечи.—?Отцепись! —?я со всей силы оттолкнула её, когда она собиралась выхватить телефон у меня из рук. —?Вопрос не в том, откуда оно у меня, а когда я покажу его дедушке и что с тобой будет после этого. По-моему, тётя убьёт тебя раньше, чем это сделает дедушка, ты так не считаешь? Может, мне сначала это ей отправить? Она как раз сейчас со своими подругами на утреннем чаепитии в очередном пафосном месте, не так ли? Заодно подругам своим покажет. Похвастается, как круто её дочка на дополнительные занятия ходит.—?Ты… не понимаешь, что делаешь. Дедушка правда закопает меня в нашем дворе и глазом не моргнёт. Ты, действительно, не понимаешь!Сохи впервые мне показалась такой обессиленной. Нелегко, наверное, было всё это время жить на пороховой бочке с угрозами. Я понятия не имела, как она должна была справиться с этой проблемой.—?Вот именно. Поэтому ты не в том положении, чтобы пакостить мне, когда из нас двоих на краю пропасти стоишь ты. И к слову, я правда не понимаю, что ты нашла в этом парне, он ведь отвратителен. Хотя ладно, не моё это дело, в конце концов, на видео вы вышли неплохо.—?Выметайся из моей комнаты!Такое чувство, будто мы поменялись ролями.—?Впредь, будь осторожна с теми, с кем спишь.Я знала, что Сохи будет молчать и наконец отстанет от меня. А она знала, что я буду молчать, пока она молчит. Больше ничего не сказав, я вышла из её комнаты. Мамы снаружи не оказалось, значит, она ждала меня у себя. Собрав запутавшиеся волосы, я осторожно вошла в её комнату, где она стояла у окна, скрестив руки на груди. На моё присутствие она никак не отреагировала.—?Сохи ничего никому не расскажет,?— я решила озвучить ей то, о чём она беспокоилась.—?Хорошо. Не буду спрашивать, как вы договорились, потому что меня это не волнует. То, что меня волнует,?— мама наконец повернулась ко мне,?— это как моя дочь вчера смогла так соврать мне, поставить меня в такое ужасное и неловкое положение перед прекрасным молодым человеком? Суджи, как? Если бы вы с Сохи дружили, я бы подумала, что это она тебе подала такую прекрасную идею, но ты… Ты ведь действительно хорошим ребёнком была всегда, да, немного взбалмошной и свободолюбивой, но не лгуньей, не вредной. Как так получилось?Я чувствовала себя ужасно. Паршиво. Словно мои внутренние органы все разом начали гореть.—?Мама, я вам с папой вчера сразу сказала своё мнение на всё это, но вас не волновало. Поэтому я решила справиться с проблемой собственным методом. А он оказался таким.—?Собственными методом… Суджи, я чуть сквозь землю не провалилась из-за твоего метода, ты хоть представляешь, как вся эта ситуация выглядела в глазах Хёнбина? Ты вообще… Господи, зачем я говорю, ты ни черта не понимаешь.Мама на какое-то время спрятала лицо в руках, а потом присела на край кровати. Мне было больно её видеть такой, и да, я прекрасно понимала, какая омерзительная ситуация там в беседке была до моего прихода, да и после тоже.—?Мам, это вы не понимаете. Я не хочу этого всего. Почему вы делаете выбор за меня? Я понимаю, дедушка не хочет, чтобы компания разделилась, и делает всё возможное, чтобы акции остались внутри семьи, и папа его поддерживает. Но, мам, у Сохи от дяди ровно столько же, сколько мне останется от отца, почему бы нам всем не объединить силы и не помочь ей построить семью с Хёнбином? Смотри, мы можем…—?Я вот слушаю и поражаюсь, Суджи. Ты моментами такая взрослая, через пару месяцев уедешь в Лондон учиться, будешь там жить одна, но судя по всему, мы с отцом поспешили. Ты абсолютно точно ребёнок, который ничего не понимает! Я не хочу слышать дальше твои эти глупости. Ты думаешь, что твой дедушка не старался позаботиться о благополучии Сохи? Я даже не могу сосчитать сколько раз он вёз её с собой в компанию и на деловые обеды с Хёнбином, думаю, хотя бы догадаться можешь зачем. А в это время вы там с Боми в нашем саду цветы сажали и ни о чём больше не волновались в этой жизни.Дедушка пытался свести Сохи с Хёнбином? Да это не то что детектив, я какую-то совершенно паршивую драму проживаю.—?А что плохого в том, что я больше ни о чём не волнуюсь? Между прочим, сажать эти цветы?— был адский труд.—?Я представляю, да, для Сохи и твоего дедушки тоже был адский труд постараться понравиться Хёнбину. Но этот парень не дал ни единой надежды. Более того, он прямо сказал твоему дедушке, что заинтересован именно в тебе, чтобы прекратить все эти ненужные попытки с его стороны. Он добросовестно и открыто поступил, а ты что сделала?Я не понимала ничего. И после этого разговора не понимала ещё больше. Я лежала у себя в комнате и просто смотрела в потолок, прокручивая в голове всё, что рассказала мама.он прямо сказал твоему дедушке, что заинтересован именно в тебеУ меня не было даже сил поговорить с Боми, которая рвалась всё узнать до того, как поедет в университет на свои лекции. Я была обессилена войной со всеми, включая саму себя. Мама наказала меня и сказала отсидеть эти дни дома, обдумывая свой поступок, иначе она сама сдаст меня отцу. По правде, мне и не хотелось вообще видеть свет. Я зашторила окна, опуская комнату в блеклый оранжевый, потому что на улице адски светило солнце, показывая, как мне не повезло в такой день лежать овощем. Вечером папа заходил ко мне, чувствовал тревожность из-за того, что я уже второй день неважно себя чувствую, но я заверила его, что девушки могут чувствовать себя дерьмово раз в месяц, на том он и успокоился. Ужинала я у себя в комнате, потому что Хёнбин, конечно же, не напоминал больше о себе, соответственно наш или его план на вечер отменился. Была ли я рада этому? Кто меня знает.Потом ночью ко мне пробралась Боми, и мы несколько часов провели в обсуждения всего, что произошло. В какой-то момент я словила себя на мысли, что часто поглядывала на экран телефона в надежде получить сообщение. Но ничего я так и не получила, и в принципе неудивительно.Утром я увидела завтрак у себя на столе, видимо, мама меня даже видеть не хотела. Аппетит у меня пропал от слова совсем, ком подкатил к горлу, и я зарылась лицом в подушки. Всё это было отстойно. Вся моя жизнь была отстойной. Скорее всего, родись я в бедной семье, но с таким дедушкой, я была бы уже продана в рабство, только бы его компания и фамилия жили бесконечно. Это было ещё раз отстойно и ужасно печально. Весь день я провела рисуя какие-то непонятные здания и хмурое небо, видимо, всё на душе выливалось на бумагу.Ночью, когда я вышла попить воды, услышала доносящийся плач из комнаты Сохи. Прошло два дня с нашей перепалки и мы с ней не виделись просто потому, что я вторые сутки сидела у себя в комнате. Судя по всему, она тоже. Я вспомнила, что конец недели близился и скотина Минхо вполне мог выложить то злосчастное видео в интернет. Это такой скандал, подумать только: вторая наследница легендарной архитектурной компании ?Арси Груп? в откровенном видео на всю страну и не только. Всё, во что отец так усердно вкладывал могло полететь к чертям, это сильно подорвало бы имидж и повлияло на будущие заказы. Я осторожно постучалась к Сохи, прежде чем открыть дверь в ее комнату. Я хотя бы не врывалась так бесцеремонно, как это делала она. Увиденное меня шокировало немного. Сохи сидела на полу с кухонным ножом и плакала. Я тут же подбежала к ней и первым делом схватила рядом лежащий нож.—?Что ты сделала, Сохи? —?тихо спросила я, чтобы никто не сбежался на наши голоса, и начала осматривать её.—?Ничего. Я даже ничего себе сделать не могу. Я ни помочь себе не могу, ни причинить вред не могу. Боже, я такая жалкая.Моё сердце сжалось. Да, она была отвратительной с самого детства и заслуживала, чтобы её кто-нибудь посадил на место и довёл до слёз, но не до мысли навредить себе. Сохи всегда выглядела так, словно она сама могла навредить кому угодно. Она всегда на первое место в своей жизни ставила себя, а потом всех остальных. А ещё, кроме этого всего она была очень красива?— поистине красива, что придавало ей ещё больше уверенности. Почему же, интересно, в Хёнбине не проснулся интерес к ней, например?И теперь Сохи, та самая Сохи, сидела передо мной, как совершенно слабый человек, не стесняющийся показать мне свои слёзы. Это было совсем на неё не похоже.—?Слава богу, глупая! Причинить себе вред?— это не выход. То долбанное видео не исчезнет, если ты с собой что-то сделаешь. У тебя куча подруг, ты не можешь у них занять денег? У меня есть какие-то деньги с поездок, это всё, что я могу дать.—?Ты такая смешная иногда и наивная. В хорошем смысле. Подруг? Каких подруг, Суджи? С которыми я дружу, потому что мама и дедушка так сказали? Эти твари первыми бы слили видео раньше самого Минхо, подруги пф… Ты действительно иногда очень далека от нашего мира. Возможно, это и не так плохо, что твоей единственной подругой стала дочь нашей домработницы, ты хотя бы знаешь, что такое настоящая дружба.Сохи перестала плакать, зато плакать хотелось мне. Наверное, она была права. Поначалу мама меня тоже водила на эти утренние чаепития, где собирались жёны всех олигархов со своими детьми, и работали над созданием ?секты?, как я это называла?— этакий богатенький круг, что на языке фильмов, которые я смотрела, был бы однозначно мафией, куда простой смертный не вхож. На этих посиделках родители показывали своим детям с кем им стоит дружить. Нет, не так, с кем они обязаны дружить, хотят они того или нет. В десять лет, когда эти самые дети стали смеяться над моими рисунками и над тем фактом, что я люблю цветы, в то время, как они обсуждали безалаберность своих домработниц, я разоралась там же и сказала маме, что не буду дружить с врединами. Кажется, это был мой последний раз на таком чаепитии. Я понимала дедушку. Вот из-за такого всего он меня и не любил.—?Но надо что-то придумать…—?Что можно придумать? У меня нет ни одного богатого друга, которому можно довериться и которому будет на меня не наплевать. —?Сохи снова начала плакать, горько-горько, как никогда в своей жизни.Была ли это карма? В этот момент я поняла насколько слабой она была внутри. Хотя, наверное, я всегда это знала, потому что сильные люди так себя не ведут по жизни как она.Тем не менее, если я скажу, сейчас, что мы не сошлись?— тебе достанется. Если ты это скажешь?— снова тебе достанется.Слова Хёнбина почему-то всплыли в моей голове, как знак того, что ему на меня не наплевать. Богатый друг, которому можно довериться. Я замерла на мгновение, пытаясь в голове унять тот хаос, который в ней начал появляться. Он был единственным.—?Я завтра постараюсь придумать что-нибудь, хорошо? Ты только ничего не делай и не смей даже думать о том, чтобы себе навредить, ты поняла? —?я схватила Сохи за плечи и начала её трясти, чтобы мои слова до неё дошли.—?Да что ты можешь придумать, господи. Это конец. Это просто мой конец. Выйди, пожалуйста, я и так чувствую себя дико униженной с того, что ты увидела меня в таком состоянии.Да, для Сохи это было унижением. Для меня же это было совершенно естественной реакцией восемнадцатилетней девушки на появившуюся проблему. Но для Сохи было унижением плакать при мне?— родной крови, которой она отравляла жизнь. Господи, это же так глупо. Вместо того, чтобы жить вот так, мы должны были обняться и решать все проблемы вместе, почему мы не можем сделать этого?Я взяла нож и тихо вышла из комнаты Сохи. Мой план мог сработать, а мог и нет. Но мне стоило попробовать.Хоть и под домашним материнским арестом, но тем не менее, я утром весь дом заполнила запахом бананового кекса. Стоило папе проснуться, я тут же попросила его отвезти меня в компанию, потому что мне хотелось передать Хёнбину кое-что. А кое-что и был банановый кекс?— самый вкусный в мире, самый прекрасный в мире, готовить который меня научила Боми, а потом с завистью говорила, что у меня он выходит вкуснее. Отцу настолько понравился тот факт, что я предпринимаю чисто женскую технику для сближения с будущим женихом, что он всю дорогу светился от счастья и хвалил меня. Мне даже стало стыдно. Он не знал всего ужаса, который произошёл за эти дни, и тем более не знал, что кекс я готовила лишь как предлог.В компании я появлялась редко, ведь пока что мне там делать было нечего, всё своё время я просто училась. Однако из тех немногих случаев, когда я сюда приезжала, мне казалось, что здание становилось всё больше и больше. Оно наводило страх, как и дедушка. С правлением отца и семьёй Кимов террасы на десятом и четырнадцатом этажах украсились большим количеством зелени и цветов?— это всё, что я заметила и, собственно, что меня интересовало. Маленькая я всегда представляла, как буду стоять на этой самой террасе с чашечкой вкусного кофе и решать важные вопросы. Ну, а потом я поняла, что работать с дедушкой это ужасно, мне лучше зацепиться за какую-нибудь работу в Лондоне и остаться там как можно дольше, а в Арси пусть веселится Сохи, мечтающая занимать высокую должность, но при этом отдыхать дома, пока муж будет решать за неё вопросы.Отец подтолкнул меня ко входу и я, сжимая в руках свой глупый предлог-кекс, пошла за ним и дедушкой. По лицам милых девушек с ресепшна было видно, как они натренированы одновременно улыбаться, кланяться, и вообще выглядели так, словно их выбирали во время кастинга моделей?— высокие, красивые, в строгих красных платьях с красно-белыми платками, красиво завязанными на их шеях. Я помнила, что концепцию с красно-белым цветом для компании выдвинул однажды Хёнбин за чашкой кофе у нас дома, обозначив это как необходимость новшества в компании, которой уже больше восьмидесяти лет. Наверное, и отбор этих ?моделей? устраивал он, ага, совершенно точно. Вот почему я так хотела остаться в Лондоне, ещё даже не переехав туда?— я бы работала в маленькой и уютной фирме, где не выглядела бы смешно с ручкой в волосах и какой-нибудь жёлтой футболке с изображением Гарфильда. Возможно, мне стоило прекратить смотреть столько фильмов и опуститься с небес на землю…У шести лифтов уже выстраивалась очередь из работников, которые выглядели не хуже, чем те девушки с ресепшна?— на протяжении лет компании удалось позиционировать себя, как отличным работодателем в архитектурной сфере и ежегодно огромное количество выпускников жаждали попасть в Арси на стажировку, как рассказывал папа. Но в моём идеальном мире начальник и его команда работали бок о бок, в Арси же кабинеты начальства находились на предпоследнем этаже, что меня, как работника, уже пугало бы. Но эта иерархия была тем, чем дедушка очень дорожил.Отец прошёл к кабинету Хёнбина вместе со мной. Ассистентка у входа нам пожелала доброго утра и мило улыбнулась?— тоже из лиги моделей. Я даже не понимала, зачем подмечала для себя это всё. Постучавшись, и после ?войдите? с той стороны, отец первым вошёл в кабинет.—?Хёнбин, доброе утро! Я тебе тут гостя привёл.Ох если бы отец только знал, что этот гость проворачивал три дня подряд…—?Неужели мистер Джонсон таки решил с нами раб…Я осторожно вошла следом за отцом. Далека я была от мистера Джонсона.—?Доброе утро,?— я сделала вид, что невероятно рада видеть его и улыбалась во все зубы. Но где-то там, вот совсем там в груди, что-то скрутилось.Я правда была рада.—?Суджи,?— удивлённо произнёс Хёнбин и встал со своего массивного кресла. Поправив тёмно-синий пиджак, он сделал шаг ко мне, а потом обратил внимание на плотный пакет с изображением M&Ms в моих руках.—?Ну я оставлю вас, у меня сейчас назначена встреча. Дорогая, потом можешь подождать в моём кабинете или на террасе погулять, если захочешь.Я кивнула, а папа ушёл, пребывая в приподнятом настроении.От Хёнбина снова веяло холодом. В принципе, чего я ещё ожидала? Передо мной стоял человек, которого я недавно обвинила в домогательстве, да, было такое. Я вообще-то извинилась перед этим человеком, но, судя по всему, он злопамятным оказался. Хёнбин лишь слегка улыбнулся одним уголком губ и, подойдя к своему столу, нажал на кнопку телефона.—?Мирэ, принеси, пожалуйста один американо и…?—?Капучино,?— тут же спохватилась я, когда поняла, что Хёнбин смотрит на меня, ожидая ответа.?— Один американо и один капучино. Спасибо.В его кабинете стало так же некомфортно, как три дня назад в том ресторане, о котором я хотела забыть на всю свою жизнь. Хёнбин рукой указал мне на кожаный диван, мол располагайтесь мисс клевета века. Я тут же последовала его указаниям, потому что не знала куда себя девать. Почему-то препираться на собственной территории оказалось куда легче. Вернее, в принципе препираться с ним куда легче, чем вести себя вот так обычно. Я положила пакет на прозрачный журнальный столик и буквально провалилась в чёрный кожаный диван. Хёнбин, расстегнув пуговицу пиджака, сел напротив.—?И чем же объяснить твой визит? Будешь стажироваться? —?усмехнулся он, а я уже пожалела об этом самом визите.—?Эмм… нет, я пришла потому что… —?и все слова будто исчезли из лексикона. А Хёнбин совсем не помогал, он просто задал вопрос и ждал ответа, с интересом наблюдая, как я растерялась. —?Потому что в знак примирения испекла банановый кекс. Это лучший кекс в мире, я тебе гарантирую. Я уверена, ты такой кекс в жизни не ел.Господи, что за идиотизм?—?Я не ем сладкое,?— снова усмехнулся он и всё.Это?— всё, что он мне ответил. Было такое ощущение, что мягкий кожаный диван ещё сильнее затянул меня и я скоро задохнусь.—?Оно и видно,?— прошептала я себе под нос.Люди, которые едят сладкое, однозначно всегда добрее. Я была в этом уверена точно так же, как в том, что мой банановый кекс безумно вкусный.В этот момент Мирэ, чёрные волосы которой доходили чуть ли не до копчика, зашла с подносом и двумя белыми чашками кофе. А Хёнбин тем временем будто пытался проделать во мне дыру. Поставив всё на столик, Мирэ потянулась за ложкой и сахарницей, и только тогда Хёнбин перевёл на неё свой взгляд.—?Я сам. Можешь идти.Мирэ в ту же секунду исчезла, предварительно улыбнувшись и поклонившись.Интересно, если он не ест сладкое, как же он пьёт кофе с…—?Сколько ложек?Кажется я, пребывая в своих размышлениях, поздно заметила, что Хёнбин держит ложку с коричневым сахаром над моим капучино.—?А? Ааа, два с половиной, пожалуйста.Он как-то странно улыбнулся, сведя брови, словно совершенно не одобрял такое количество сахара на столь маленькую чашку.—?Ну так что, какова реальная причина визита? —?спросил он, помешивая мне капучино.Мне впервые в жизни помешивал капучино мужчина. И вообще впервые в жизни мужчина у меня спрашивал, сколько ложек сахара я употребляю. И делал он это так по умолчанию, словно я приходила к нему каждый день и пила здесь этот чёртов капучино.Не было уже ни одного шанса ему соврать.—?Мне,?— я прочистила горло,?— мне нужны деньги.Вот так сразу с ноги. Я не привыкла ходить вокруг да около. После этого он вполне мог меня вытурить из кабинета. Я была готова.Хёнбин перестал помешивать сахар, положил ложку на блюдце и откинулся на спинку дивана. Мне удалось его немного удивить.—?И ты решила обратиться ко мне? То есть это деньги, которые ты не смогла попросить у отца?Я кивнула. Он был умным и он странно видел меня насквозь, я в этом убедилась ещё в больнице.—?Да. Ты единственный богатый человек в моём окружении, к которому я могла бы обратиться. Кроме отца.Хёнбин засмеялся. Я не знала хороший ли это знак.—?В таком случае, мне кажется, у меня есть право узнать, на что тебе деньги, которые я собираюсь тебе дать?Он собирался мне дать деньги. Вот так сразу?—?Но ты даже не спросил сколько…—?Для меня причина важнее суммы, Суджи. Тем более, раз ты испекла аж целый кекс и проделала весь путь сюда, тебе деньги точно нужны не для того, чтобы купить сумочку от Шанель, да и ты не из таких.Откуда он знал из каких я?—?Может, мне понадобились две сумочки от Шанель? Откуда ты вообще знаешь, какая я?Хёнбин посмотрел на меня так, словно я опять несла самую большую чушь.—?Хочешь поговорить об этом? —?улыбка его не предвещала ничего хорошего.—?Нет! —?тут же ответила я, потому что снова чувствовала вот всё то же самое, что тогда в ресторане, когда начала краснеть.—?Ну так что? —?Хёнбин сделал глоток своего кофе без сахара и я мысленно немного поморщилась, представив как, господи, это ужасно.Мне нужно было описать ему ситуацию так, чтобы он понял всю критичность. Однако, следовало сделать это очень осторожно.—?Ну… в общем, один человек в беде, очень близкий мне человек.—?Парень или девушка?Я на автомате собиралась ответить на этот вопрос, заданный таким невозмутимым видом попивая американо, но внезапно опомнилась.—?Минутку, а это какое значение имеет? —?спросила я, а ответом мне было просто издевательское пожимание плечами. —?Если это парень, ты не поможешь мне?—?Зависит от того, кем он тебе приходится.Хёнбин закинул ногу на ногу и снова сделал глоток кофе. Всем своим видом он показывал мне, что совершенно серьёзен в этих вопросах, которые мне казались абсурдными. Что это всё значило?Зависит от того, кем он тебе приходится.То есть, какая ему разница, чёрт возьми, если это был бы парень, к примеру?—?Пф, я же не интересуюсь, кем тебе приходится там девушка из Лондона.—?Какая из?Секунда. Две. Он улыбается. И я наконец поняла, что озвучила свои мысли, чёрт возьми. Суджи, вот поэтому ты всегда и бесила дедушку. Вот поэтому. Я прикусила себе язык, но уже было поздно для этого. Удивление вперемешку с удовольствием окрасило лицо Хёнбина. Минуточку. Что значит ?какая из?? Моё возмущение ещё с чем-то просто достигло пика. А он, потянувшись вперёд, поставил чашку на стол и, как мне показалось, с огромным интересом решил поддержать новое направление нашего диалога.—?Как ты быстро умеешь переводить стрелки, я это запомню. Но мне тоже вот интересно, что это за девушка из Лондона, Суджи?—?Так, к слову сказала,?— я пыталась выкрутиться, но выходило хреново.—?Суджи, ты ?к слову? никогда ничего не говоришь. Ты либо говоришь что-то, что порождает хаос, как на днях, либо не говоришь вообще. И я даже пока не решил, какое из этих твоих двух состояний мне нравится больше. Вернёмся к твоему вопросу. Что такое? Ты в эти дни вела себя как обычная девушка, которая наводит справки?Он издевался надо мной от всей души, даже не пытался скрывать удовольствие, которое доставлял этот диалог.—?Никакие справки я не наводила. Для твоей информации, справки наводят, когда в ком-то заинтересованы. Но мы друг в друге не заинтересованы. Поэтому, мне кажется, тебя тоже не должно волновать, представителю какого пола я буду помогать деньгами. Просто согласись или откажись. Пожалуйста, можно мы быстро решим этот вопрос, и я просто уйду?Волнение как тогда в ресторане, потом в больнице, начало заполнять мои внутренности. Я не знала, что это за нездоровая фигня была. Я снова чувствовала, как горели мои щёки и мне было ужасно некомфортно сидеть перед ним, и будто этого мало, меня словно его взгляд ещё сильнее заставлял провалиться в этот кожаный диван.Хёнбин как-то тяжёло вздохнул и, чуть подумав, встал. Я уже была готова к тому, что он мне собирается открыть дверь кабинета и выпроводить, но нет.—?Сколько?—?Ч-что?—?Сколько тебе нужно денег, чтобы помочь этому близкому человеку?—?Пять тысяч евро.Хёнбин больше ничего не сказал. Он направился в другой конец кабинета, где за стеной виднелся массивный чёрный шкаф, присел на корточки и дальше послышалось, как он набирал код, судя по всему, сейфа. Я затаила дыхание и буквально за один глоток выпила весь капучино от волнения. Как только я поставила чашку на стол, он вернулся, держа в руках конверт.—?Ты не думай, я обязательно верну. Я собираюсь в Лондоне сразу же начать искать работу, так что буду тебе понемногу возвращать.Я правда собиралась при первой же возможности устроиться работать в Лондоне хоть где, потому что я очень хотела обосноваться там до тех самых пор, пока отец не уйдёт на пенсию. Ну подумаешь из зарплаты покрывала бы свой долг… вообще-то долг Сохи, если уж совсем по-хорошему, ну да ладно.Хёнбин беззвучно рассмеялся и пару раз постучал пальцами по конверту.—?Ты действительно ни на кого из вашей семьи не похожа.—?Это комплимент?—?Тебе решать. Если тебе стало приятно, то?— да, комплимент. Если нет, то извини. На самом деле, это правда удивительно, как в тебе совмещаются смелость и наивность.Это он так пытался снова сделать мне комплимент, флиртовать или выбесить?—?А можно узнать, в чём сейчас проявилась моя наивность?—?Действительно думаешь, что меня волнуют какие-то пять тысяч евро? Мне даже стало интересно, от чего же эти деньги избавят твоего ?близкого человека?.—?То есть, ты отдаёшь мне их просто так?—?Конечно, нет.Так. Я пожалела, что выпила две минуты назад тот капучино. Он внезапно стал рваться наружу. Всё во мне резко стало скручиваться.—?И… и что я должна сделать?Я бы соврала, если бы сказала, что в голову не полезли тысячи мыслей. Начиная от отмывать пол в этом кабинете до сексуального рабства. Хорошо, с последним я немного переборщила, но что-то такое определённо присутствовало в моей голове на тот момент. И Хёнбин лишь сделал хуже, когда внезапно приблизился и оперся двумя руками на подлокотник дивана, а я, как тогда в больнице, стала пятиться назад.—?Я очень хочу узнать, о чём ты сейчас подумала,?— произнёс он специально тише обычного и расплылся в улыбке, которая образовывала ямочку на его щеке. А мне хотелось заехать ему кулаком за такие выходки.—?Ни о чём. Совсем ни о чём!Да, определённо ни о чём.Он смотрел на меня ещё, по меркам моей вселенной, очень долго, а потом выпрямился и резко стал серьёзным.—?Видишь те стопки бумаг? —?Хёнбин указал на низкий чёрный шкаф в углу, на котором в четыре ряда вверх были разложены бумаги. —?Это все разного вида договоры. Есть договоры с самыми крупными компаниями, которым мы строим здания, есть с физическими лицами?— нашими капризными клиентами, которые любят, чтобы интерьер в их домах был из чистого золота. В последнее время ассистенты долго не задерживаются у нас, соответственно, мы не хотим доверять им такую конфиденциальную информацию, как данные клиентов. Будешь разбирать эти договоры по папкам: по суммам сделок, по алфавиту, по юридическим и физическим лицам. Заодно узнаешь, чем дышит компания, одно из кресел которой принадлежит тебе. Начинаешь завтра. С твоим отцом я поговорю. Согласна?Я слушала его, не имея возможности вставить даже слово. С одной стороны, мне это показалось хорошей возможностью, действительно, ознакомиться с тем, что делает компания, но с другой…С другой?— он определённо не собирался отдавать мне конверт, пока не узнал бы ответ.—?Эмм… да, хорошо-хорошо.—?Отлично.Хёнбин протянул мне конверт, а я уже сомневалась, что так сильно хочу его, как хотела, когда шла сюда. Договоров хватило бы на всё лето до самого отъезда в Лондон, что означало бок о бок находиться с Хёнбином, с дедушкой. Да и вообще, в мои планы не входило работать в компании летом. Да и в ближайшем будущем тоже. И всё же, я осторожно взяла у него из рук конверт.—?Надеюсь, ты точно знаешь, что с ним делать? —?спросил меня Хёнбин, видимо, заметив, как я замешкалась.На самом деле нет. Вернее, я собиралась отдать его Сохи, но была уверена, что моё сердце не выдержит и я пойду на встречу с Минхо вместе с ней.—?Так знаешь или нет? —?Хёнбин не отставал.—?А… а да-да, конечно знаю. Я со всем разберусь. Так мне прийти завтра?—?Завтра.Не пошутил.—?Прямо с утра?—?Прямо с утра.—?У меня что, будет полный рабочий день?—?Посмотрим.Да, господи. Он всегда такой, когда дело касается работы, да?Я поспешно засунула конверт себе в сумочку, под пристальным взглядом Хёнбина, и горела желанием унести отсюда ноги, даже не представляя, как собираюсь здесь расплачиваться завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Вообще-то, справедливости ради сюда надо было бы отправить Сохи разбирать эти стопки с договорами. Но где-то, совсем в самой глубине души, я ни за что не хотела отдавать своё место Сохи. И я совершенно не понимала себя. Как и поздно поняла, что Хёнбин расплату придумал ровно в тот момент, когда я заикнулась о деньгах, которые он собирался мне отдать в любом случае. Я, больше не проронив ни слова, встала, поправила свою футболку и схватила пакет с кексом?— лучше мы с Боми его съедим, да и вообще, если бы знала, что он откажется от такой вкуснятины, не принесла бы ему ничего.—?Ну, я тогда пошла. Спасибо. И до завтра.Я знала, что всякий раз как-то нелепо выглядела перед Хёнбином, даже когда не хотела этого. Только я сделала шаг в сторону двери как…—?Суджи, кекс вроде для меня был?!И почему у меня сердце на мгновение остановилось?—?Ты же сам сказал, что не ешь сладкое? —?я обернулась в дичайшем возмущении.—?Моя ассистентка ест сладкое.Я даже не сдержалась и открыла рот от шока. Это же надо таким быть! Он что, реально мой кекс отдаст той длинноногой ассистентке. Ну вот, опять.—?Тем более не оставлю. Вот ещё!И снова этот его смех. Он словно ловил кайф всякий раз, когда я злилась.—?Ты знаешь, что очень мило хмуришь брови, когда злишься? —?Хёнбин смешно повторил за мной, и я бы рассмеялась, если бы ассистентка его вылезла из моей головы. —?А ещё, знаешь, что? Мне кажется, за то недолгое время, что ты здесь находишься, ты уже два раза почти что закатила сцену ревности.—?Сцену чего, прости? Рев… ревности? Ты в каком мире вообще живёшь? Моё любопытство и нежелание переводить продукты с ревностью не имеют ничего общего. Абсолютно. И вообще, можешь отдать этот долбаный кекс всеееем ассистенткам, можешь со своими бывшими ассистентками тоже поделиться, можешь и в Лондон послать.Я, не в силах контролировать злость, взявшуюся из ниоткуда, поставила пакет с кексом снова на журнальный стол, вернее кинула его и ушла. Ушла, заметив всё ещё улыбающегося Хёнбина.