Моя любимая (1/1)

Если бы я мог разговаривать на тысячи человеческих языках и на сотне языках деревьев и животных, я бы все это променял на одну-единственную возможность написать Ей только одну фразу — про то, что я люблю её.Мне в моей огромной уютной квартире тоскливо и убого. Как же быстро летит время! Вот уже семь лет я люблю Её, и уже семь лет как я избавился с Её помощью от заполнявшей меня тогда удобной пустоты. В жизни же все складывается преимущественно печально, и вот я здесь, дома у родителей, которых я давным-давно покинул...По-прежнему южную стену моей комнаты загромождают уродливые огромные шкафы и стеллажи, а за окном — огород и вид на ферму. У окна все так же стоил небольшой письменный стол. Рядом с тумбочкой, на которой стоит клетка для хомячков, стоит моя большая и широкая лакированная кровать с острыми углами. Когда я выпью на ночь успокоительного, мне становится ровно и никак, и будто бы не было тех безумных семи лет с Ней, будто Она — всего лишь какое-то наваждение, непонятная и ненужная память, и что я не уходил от родителей...Семь лет назад моя пустота была иного рода. Она была мне привычной — я не думал о ней. Я жил, как подобает жить нормальному человеку, общался, убивал себя и время, играя в компьютерные игры, старался себя хоть чем-нибудь занять, и самой большой пыткой в это время было просто посидеть пять минут, ничего не делая. Потому что, как писал Высоцкий, "уж лучше с чертом, чем с самим собой". А потом...а потом радостное ожидание встречи с ней, когда она появится перед моими глазами — легкая, воздушная, с усталым лицом, в цветочном платье и с бантиком в волосах! И вот мы уже не два связанных одиночества вместе, но личности, не отдельные субъекты человеческого рода, но возлюбленные. Я в то время возненавидел своих однокурсников, которые писали мне по аське, а я по ошибке вскакивал с кровати, полагая, что это она мне пишет; возненавидел соседей, звонящих в дверной звонок, чтобы попросить соли хлеба, муки или же ста рублей; возненавидел увивающуюся за мной секретаршу из офиса, где я работаю — смуглую брюнетку кавказского происхождения, у которой лицо покрыто косметикой как лицо актера театра дель арте маской — ей нравилось строчить мне многостраничные смс-сообщения с "деловыми" вопросами, среди которых откровенно читался намек на свидание. Но особенно я ненавидел зеркала — в каждом из них я видел не себя, не настоящего себя, а ее, мою чудесную, прекрасную любимую Её...Впрочем — какое мне дело до этих людей сейчас? Что толку о том, что я вспоминаю о них и Ней? Какой смысл в бесполезном и ненужном?Что мне остается теперь? Теперь мне остается лишь пустота да покорность родительской воле.

Я осторожно снимаю с себя платье, смотрю на себя в зеркало. Я так и не стал собой, как бы мне того не обещали родители и врач, я по-прежнему вижу Её. Только лицо у нее все более печальное, глаза у нее больше не смеются...Я безумно боюсь, что Она чудовищно поглупеет и блеск у нее станет как у всех.

Любимая, как мне хочется тебя обнять, — говорю я и касаюсь губами зеркала.

Мне кажется, я никогда от Неё не избавлюсь, и никогда не забуду.

Я не хочу, чтобы Она меня покидала.