Последствия (1/1)

—С днём рождения!Ханэкава сама не понимала, каким образом умудрилась упустить из памяти приближение столь знаменательного обстоятельства.Да, сегодня, как оказалось, ей предстояло отпраздновать свой первый день рождения в компании мышиной семьи.Тесным согнутым полукругом вся ушастая стая обступила в центре кухонного стола большое сервизное блюдо, на котором красовался недавно испечённый шоколадный торт.На каждой крохотной мордочке, что с признанием взирала в сторону прямоходящей кошки, не сложно было прочесть подлинную торжественную радость.В состоянии приятного удивления, хоть и не успев ещё до конца проснуться, чёрная Ханэкава поспешно присела за обеденный стол и мигом ухватилась за десертную чайную ложку.Совсем скоро мышиный рой лишился своей строгой формы.Суетливые разношёрстные зверьки, инициативно присоединяясь к виновнице торжества, дружно принялись поедать огромный торт с обратной стороны."Они нуждались в этом празднике не меньше моего"—подумала Ханэкава, без остановки лопая злосчастный десерт и глядя на давящихся весельем собратьев, оглашающих ей любезные поздравления с набитым ртом."Этот день просто не мог начаться лучше..."—добавила к своим мыслям кошка-гуманоид, довольно чавкая над очередным солидным ломтиком угощения.Эмили, некоторое время находившаяся в самом переднем ряду ликующей толпы, была счастлива за подругу не меньше остальных.Вчерашнее поведение Ханэкавы мышка оправдывала неважным расположением духа и совсем перестала волноваться на его счёт.Когда запасы шоколадного кондитерского детища начали постепенно иссякать, она вскарабкалась на его уцелевшую вершину и, завладев вниманием большинства празднующих, громко объявила:—Дорогая Ханэкава!В этот важный для тебя день от лица всей нашей сплочённой семьи я вручаю тебе особенный подарок: сегодня ты можешь съесть столько мышей, сколько захочешь!Разом оторвавшись от неряшливой трапезы, измазанные в шоколаде зверьки сопроводили праздное извещение щедрыми аплодисментами.Прежде чем кошка смогла отреагировать на нежданный сюрприз, какая-то мышка вдруг с усердием дёрнула Эмили за руку и что-то прошептала ей на ухо.В ту же минуту хвостатая предводительница с несколькими сопровождающими отлучилась от шумного мероприятия, в спешке направившись к ближайшему входу в систему сообщения комнат.—Что-то случилось?—николько не смущённая дарованным ей ранее полночием, озадаченно спросила Ханэкава у невысокого мышонка, который случайным образом оказался на верхушке нетронутого ломтика в её тарелке.—Думаю, она скоро вернётся.—отвечал он.—Может быть, что-то случилось с отоплением в подвале.Трудно контролировать всё подряд, находясь в одном месте, особенно, когда в сборе вся стая...Ушедший в мысли парень даже не заметил, как внезапно стал частью лакомства увлёкшейся сестры.—Ага...—пробубнила девушка уже с набитыми щеками, пережёвывая слопанный одним разом ломоть.—Кто-нибудь видел Густафа?Куда он делся?—вдруг донеслось из звериной толпы.Слизав с губ чёрные крошки, Ханэкава, делая вид, что не услышала этого вопроса, беззаботно схватила с блюда последний целостный кусочек торта.Наконец благодаря общим усилиям широкая тарелка опустела.Облизывая испачканную в глазури ложку, человекоподобная кошка внимательно окинула взглядом орду икающих мышей, повалившихся на стол животиками кверху.Отложив в сторону столовое орудие и гордо выпрямившись, посредством нервного кашля Ханэкава строго потребовала к себе внимания маленьких собратьев:—Хочу сказать, что я очень благодарна вам всем за торт и единогласный подарок...Но теперь, чтобы разнообразить этот особенный день, мне хочется поиграть с вами в одну игру.Правила, на мой взгляд, очень просты: пока я считаю до двадцати, здесь, на кухне, вы, все до единого, должны будете разбежаться по дому и хорошенько спрятаться.Досчитав, я сразу же начинаю искать.Тех из вас, кого я нахожу, я мигом съедаю...Вот и всё.Приведённые в замешательство, мыши с непонимающим волнением уставились на довольную собой сестру, диктующую эти бескомпромиссные условия самым равнодушным тоном.—Но...как нам узнать, когда игра закончится?—робко поинтересовалась какая-то мышка дрожащим голосом.—Когда?..Конечно же когда я вас всех найду!—с усмешкой ответила Ханэкава.Но зверьки не поддержали её жизнерадостности.Их морды остались бледны, а взгляды полны недоумения.—Если вопросов больше нет, то я, пожалуй, уже...кхм...Раз...Два...Какие-то лилипуты к этому моменту уже бегом сорвались с места, унося свои ноги с проклятой кухни.Но некоторые из мышей, испуганно хлопая глазами, так и продолжали стоять на обеденном столе в остолбеневшем ступоре, пока их не сносило волной всеобщей паники, быстро возникшей в мышиной толпе.Они никак не хотели мириться с реальностью происходящего, никак не могли понять, где же оставили просчёт, коим ополчили против себя почитаемую сестру.Но всё же, стоило кошке досчитать до конца, как кухонный стол уже был абсолютно пуст.Только когда Ханэкава, грозно объявившись в коридоре первого этажа, проглотила первых двух попавшихся под руку грызунов, беглые мыши окончательно осознали всю серьёзность своего удела.Где бы трусливые коротышки не пытались укрыться от полуголой хищницы, рано или поздно они оказывались безнадёжно пойманы.Словно первоклассная охотница, Ханэкава обходила одну комнату за другой, выковыривая проворных зверьков даже из самых тесных щелей и проушин.Скушав ещё тройку пушистых растяп, кошка заметила, что её живот начал слегка раздуваться.Ещё бы ему не трудно было уместить в себе полдесятка мышей вместе с шоколадным тортом!Но Ханэкава, беспечно игнорируя ограниченный объём своего желудка, продолжила без разбора пожирать найденных в доме родственников, слезливо умоляющих о пощаде.—Хм...—озадачено хмыкнула Ханэкава, разглядывая очередного пойманного мышонка.—Я даже не припомню, как тебя зовут...Повисший вверх головой зверёк попытался произнести своё имя вслух, но судорожный страх за свою жизнь не позволил ему этого сделать.—Хотя несмотря на это ты почему-то даже не поленился поздравить меня с днём рождения.Как это мило...И странно...Холодный как труп, парень безмолвно проскользнул вниз по пищеводу прожорливой сестры прямиком в набитый животик.Некоторых особо объевшихся мышей девушке иногда удавалось выследить по узким тропинкам из свежего помёта.Обычно в момент, когда Ханэкава внезапно разоблачала их исходное укрытие, холодный озноб испуга крупно облегчал обжористых лилипутов в последний раз.Но даже от этого они не становились для желтоглазой бестии менее аппетитными.—Бедняжка...Всё в себе не унесёшь, правда?..—приговаривала хищница, с аппетитом засасывая в себя облезлый хвостик неосторожной упитанной мышки, захлёбывающейся в густой слюне.Несколько часов сплошной поимки мышей в какой-то момент выбили Ханэкаву из сил.Встречая свет полуденного солнца, девушка-кошка утомлённо спускалась со второго этажа вниз по широкой лестнице, внимательно прислушиваясь к тишине опустевшего дома.—Похоже, это все...—самодовольно промолвила она, поглядев на свой до необычайности вздутый живот.—Конец игры.Общие мятежные усилия заживо проглоченных мышей оказывались бесполезны, но со временем становились для кошки крайне раздражительны.От неугомонного шевеления в страдающем желудке круглое пузо Ханэкавы то и дело покачивалось на ходу из стороны в сторону.До последнего не сдающиеся посмертному заточению, зверьки с яростной упрямостью пихались в упругие стенки своей тесной тюрьмы, впивались в них туповатыми зубами, безнадёжно карабкались по ним вверх.Войдя на кухню и миновав неубраный стол, девушка поспешно улеглась на старом диване возле окна и схватилась обеими руками за раздутое брюхо.—Уф...—простонала она, недовольно ворочаясь на спине.—Как же болит живот теперь...Словно по зову души, на мятом изголовье дивана вдруг едва заметно объявился крохотный серый силуэт.—Ханэкава...—сумела робко вымолвить сверху остолбеневшая Эмили, внимая внезапно представшему перед собой зрелищу.Взгляд уцелевшей мышки был полон непонимающего отчаяния.Дар речи медленно возвратился к ней в момент, когда кошка-гуманоид нерешительно убедилась в неожиданном присутствии пропавшей сестры, слегка повернув приподнятую голову набок.—Ты съела их всех...всю стаю...—продолжила Эмили тревожным недоумевающим тоном.Нагло восприняв удивлённое замешательство подруги как должную похвалу, великанша вызывающе улыбнулась.—Эмили, где ты пропадала всё утро?..Ты...Ик...пропустила всё веселье...Оттолкнувшись шустрыми ногами от упругой обивки и промелькнув недалеко от лица Ханэкавы юркой вспышкой, мышка мигом приземлилась на неустойчивую, зыбкую верхушку кошачьего брюшного "холма".Хоть её гримасса по прежнему пребывала в угрюмой печали, Эмили оставалась спокойна даже на таком близком расстоянии от неуправляемой хищницы.—Ранее я отправила нескольких мышей проверить, как у вас наверху проходит праздник.Теперь я понимаю, почему они не вернулись обратно...Ханэкава задорно усмехнулась.—И всё-таки...Ик...твой замечательный подарок открыл для меня одну печальную истину, Эми: похоже, что, как бы я...Ик...не старалась, переварить вас всех у меня не получится...В надежде прекратить дьявольские пищеварительные стоны, без конца доносящиеся из бунтующего набитого нутра, девушка нежно погладила себя по разбухшему животу, но никак себе этим не помогла.Эмили тем временем ловко и невозмутимо спустилась вниз по скользкой коже холмообразного брюха и сделала в сторону кошачьего лица несколько решительных бесстрашных шагов.Заметив, как взгляд крохотной девушки вдруг постепенно начал принимать ноты дружеского сочувствия, Ханэкава возмущённо фыркнула:—Только попробуй сейчас сказать, что они все были не против этого, Эмили, как ты обычно делаешь.Я сразу же тебя съем...Нет, это уже даже слишком банально...Я запихну тебя в задницу!Очень глубоко...Мышка тяжело вздохнула, стыдливо опуская задумчивый взгляд.—Нет, Ханэкава.Я собиралась сказать, что во всём этом виновата я и моя самоуверенность...А я ведь просто хотела, чтобы ты была счастлива!Чтобы не противилась своим собственным потребностям.Хотела доказать тебе, какой важной и неотъемлимой частью этой семьи ты являешься, и что даже если каждый день ты будешь съедать парочку её членов, никто в ней от этого не станет любить тебя меньше...И, похоже, с этим всем я сильно перестаралась...Ханэкава примирённо улыбнулась ей в ответ:—Мы с тобой обе хороши, подруга.Я, например, сегодня заработала себе ужасное несварение...После этих слов кошка рассерженно напужилась, вновь ухватилась за надутое разболевшееся пузо и плотно поджала босые пятки к ягодицам.—Ох...Меня в жизни так сильно не пучило...—жалобно простонала белобрысая девушка, ни капли не преувеличивая своих заслуженных страданий.—Мне кажется, я знаю, что должно помочь.—вдруг находчиво сообразила Эмили.Ханэкава аккуратно переместила серую лилипутку с груди к себе на плечо, и та тайком что-то прошептала ей на ухо.Бережно придерживая маленькую путницу на своём плече, человекоподобная кошка с трудом поднялась со скрипучего дивана и тотчас поспешила к холодильнику.Отворив тяжёлую дверцу в его многоэтажную прохладную обитель, Ханэкава принуждённо потянулась за последней нетронутой бутылкой молока.Прежде чем полностью открутить от неё толстую пластиковую крышку, полуголая великанша недоверчиво покосилась на свою пушистую советчицу.—Ты уверена?—предостережительно спросила она у мышки.—Да.Всю, одним залпом.—не имея сомнений, коротко откликнулась Эмили.—Я ведь не пошутила, Эми.Если ты сейчас пытаешься меня проучить, потом тебе придётся очень не сладко...—проворчала Ханэкава, неохотно открывая влажную бутылку до конца.Кошка наконец запрокинула прозрачную ёмкость и тесно сдавила её рукой.Жадно заглатывая холодную жидкость беспрерывным потоком, она быстро опустошала пол-литровую бутылку из пластика.Совсем скоро кончив, высокая девушка вытёрла мокрые губы и слегка пошатнулась на месте.Из её рта, незамедлительно и внезапно, раздалась оглушительная жидкая отрыжка.Значительно потяжелевшим животом на время овладело громкое хлюпающее бульканье.Назойливое активное копошение внутри него постепенно затухало, пока, наконец, совсем не прекратилось.Заточённые газы непоседливо метались по затопленному желудку в поисках выхода.Прежде взволнованное, полное до краёв нутро в какой-то момент молчаливо стихло.—Эти задиры сами напросились на молочное наводнение.Кто же заставлял их так плохо перевариваться?—обвинительно глаголила кошка-гуманоид, с облегчением щупая ладонью свой размякший животик.—Нда, им уже не позавидуешь...И не посочуствуешь толком.—отвечала мышка, усевшись у Ханэкавы прямо под ухом.—Того, что сделано, уже никак не изменить...—Верно подмечено...—согласилась с ней толстопузая хищница, широко и устало зевая.—Пойдём, что ли, телевизор смотреть?..***Смеркалось.Ханэкава, пребывая в своей повседневной позе досуга, расслаблено провалилась спиной в мягкий диван.Эмили, комфортно устроившись чуть ниже кошачьей груди, так же расслаблено провалилась затылком в не менее мягкий бугор её живота, который со временем не спеша разглаживался к своему прежнему состоянию.Негромкий телевизионный шум благополучно выполнял своё усыпляющее дело.—Когда нам последний раз удавалось вот так отдохнуть?—риторично спросила Эмили.—Вместе и без лишних хлопот...—В доме ещё никогда не было так спокойно, правда?—сонно промолвила девушка-кошка, навремя прислушавшись к умиротворённой тишине.По прошествии некоторого времени ушастая великанша, сохраняя при этом самое беззаботное выражение лица, с искренним равнодушием молча испортила комнатный воздух.—Ханэкава!—тут же негодующе воскликнула серая мышь, разомкнув веки.—Что?..Если я буду постоянно держать всё в себе, я их никогда не переварю!—принялась возмущённо оправдываться хищница.—В следующий раз можешь хотя бы предупредить заранее...Ограничившись парой минут, чтобы позабыть о своём неприличном проступке, Ханэкава, вскоре, продолжила недолгий разговор:—Насчёт того, что я наговорила раньше...—её физиономия выразила виноватое смущение.—На самом деле, я бы никогда и ни за что не съела тебя, Эмили...—Что насчёт задницы?—насмешливо отозвалась мышка.—С этим я ещё не определилась, поэтому пока тебе уж лучше оставаться паинькой.—с иронией припугнула её сестра, пощекотав за белоснежное брюшко.—Хотя, уже скоро в моей попке и без тебя будет сполна хватать неприятностей...Кошка временно ушла в мысли.—Эх...Что бы я без тебя вообще делала, Эмили...—откровенно вздохнула она минутой позже.—Страдала бы от поноса?..—хвостатая коротышка была этим вечером в ударе.—А если серьёзно, без тебя моя жизнь не имела бы смысла, Ханэкава.Ты для меня самое важное и дорогое.Если мне и суждено когда-нибудь умереть, то только у тебя в желудке.Я так считаю...—Ты туда никогда не попадёшь, Эмили.Можешь даже не мечтать...—строгим оберегающим тоном отрезала Ханэкава.Подруги снова затихли.Улицу за окном незаметно поглотила вечерняя мгла.Малоподвижный организм Ханэкавы продолжал неторопливо усваивать свой необъятный пищевой объём, растапливая его в тёплых кишечных соках, словно горючее топливо.В какой-то момент, девушки случайно увлеклись одним непримечательным фильмом, идущим по телевизору.—Эмили?..—внезапно нарушила тишину Ханэкава спустя долгое время.Мышка оторвалась от динамичного происходящего на отдалённом экране и вопросительно уставилась на сводную сестру.—Как бы сейчас получше выразиться...—замешкала кошка, не подбирая слов.—Мне кажется, цех по производству коричневых колбасок уже готов к работе.Если ты понимаешь, о чём я...—Намёка проще тебе на ум не пришло, Хан.—вздохнула лилипутка, нехотя поднимаясь на ноги.—Я, знаешь ли, тоже на горшке целый день не была...Описывать во всей красе долгий и мучительный процесс кошачьего испражнения, последовавший за преждевременным выключением телевизора и скорым перемещением двух сестёр в угол комнаты к убранному лотку, ни у кого не возникнет особого желания.Столь крупное облегчение стоило Ханэкаве неожиданных усилий.Наползая друг на дружку, непрочно склеиваясь между собой и безжалостно раздирая узкий задний проход, однообразные калловые массы шустро образовали у неё под ногами огромную, расползшуюся до самых краёв злосчастного лотка кучу.В одноцветном фекальном мессиве, имевшем молочный светло-коричневый оттенок, можно было приметить несколько крохотных треснутых мышиных черепков.Но определить принадлежность каких-то останков тому или иному зверьку уже было невозможно: всё это безобразие смешалось воедино и потеряло конкретные очертания.Если ранее жертв пищеварительного процесса можно было хотя бы сосчитать благодаря привычным продолговатым пропорциям, сейчас Ханэкава, бесцельно стоя в углу со спущенными трусами, была сбита с толку.—Я не представляю, каким образом нам удастся всё это убрать без помощи остальной стаи...—промолвила Эмили, усевшись где-то посреди чесночной рассады и с ужасом взирая на возникшую невдалеке гору экскрементов.Девушка-кошка измотанно промолчала, томно оглядев погребальную клумбу.—И кто же теперь будет ухаживать за этими грядками...—её взгляд невольно упал на недавно посаженные у самого края четыре чесночных ростка.Ханэкава точно знала, что под одним из них с недавней поры мирно покоился её переваренный романтик.—Кто же, если не мы?..—не сразу ответила Эмили, воодушевлённо вскочив на короткие ножки.—Да, работы нам, может быть, предстоит не мало.Но я уверяю тебя, подруга, мы вырастим в этом доме самый лучший чеснок на Земле!Такой, что будет стоить каждой мышиной жизни, потерянной здесь не напрасно...Прошло несколько мгновений, прежде чем вставшая тишина была прервана:—Может, мне тебя не на долго оставить?—беспричинно сменила тему великанша, выражающая к убедительной речи подруги пассивное согласие.—Не надо, я уже сбегала.Удобрила слегка какую-то подрастающую головку...—ответила Эмили, сразу сообразив о предмете разговора.—И всё-таки тортики—это совсем не моё...—Когда ты успела?—удивилась Ханэкава, обратно надевая на себя помятые трусы.Мышка туповато пожала плечами.Совсем скоро человекоподобная кошка устало повалилась на кровать.Следуя её примеру, верная спутница, закинув пушистые руки за голову, беззаботно устроилась на теле сестры в точке стыка её ключиц, совсем недалеко от подбородка.Долгое время девушки ничего не говорили, бессонно глядя в высокий потолок, освещённый сиянием настольной лампы.—Ещё пара таких дней рождения, и ты растолстеешь до неузнаваемости, Ханэкава.—заявила Эмили, с пристальным любопытством зрительно изучая заметно поправившийся живот огромной девушки.—День рождения на то и особенный день, чтобы прожить его так, как угодно душе.—с чувством произнесла кошка-гуманоид.—Этот, к счастью, был не последним.В следующий раз тебе точно будет не о чем жалеть, сестра.Светловолосая бестия угрюмо смутилась:—Что ты имеешь в виду?—Ну...Сегодня ведь всё пошло не совсем по плану...—попыталась изъясниться мышь.—Я просто хотела сказать...—С чего ты взяла, что я хоть о чём-то сожалею?—продолжила Ханэкава.—Это был лучший день рождения в моей жизни, Эмили.Я не сделала сегодня ничего, за что мне теперь было бы совестно перед собой.—Но ты ведь не понимала, что делаешь!—настойчиво продолжила возражать коротышка.—У тебя отобрала рассудок мысль о том, что все мыши наконец-то стали тебя боятся.Ты совершенно не была готова ощутить последствия своих действий, Ханэкава...Недовольно фыркнув, кошка молча и обиженно зарядила по белоснежному животику собеседницы резким щелбаном.Эмили с громким писком покатилась кубырем по мягкой грудной коже, пока внезапно не исчезла под чёрной тканью лифчика.Торопливо перевернувшись на живот, Ханэкава плотно прижалась грудью к подушке, укладывая свою голову поверх скрещённых локтей.—Я устала от твоей болтовни, сестра.Думаю, будет лучше для нас обоих, если ты проведёшь одну ночь вот так.Или две...—девушка сонно потянулась рукой к настольной лампе, чтобы её выключить.—Глупенькая...Важны ведь совсем не последствия...—риторически упрекнула она подругу сквозь долгий зевок, закрывая глаза.—Сладких снов, Эмили...