Глава 5 - Кошмар... Он часто похож на реальную жизнь. (1/1)
— Сука! Стерва рыжая! Еще раз только дотронься до него, я тебе все волосы повыдераю, ебанутая козлина! Запомни, Билл – мой брат, а я его близнец, и нас вполне это устраивает! Заебали уже отбивать у меня его, он – только мой! Ясно тебе?! Уродина!— Том кричал, осыпал нелестными словами и открыто угрожал совершенно спокойной девушке, стоящей перед ним. Прошла уже почти половина урока, но учительница даже не попыталась разнять ссорящихся. Солидная дама, в возрасте, застыла с распахнутыми глазами и отвисшей челюстью, узнавая новые словечки. На лице Марисы не дрогнул ни один мускул. Она стеклянным, заледеневшим взглядом взирала на беснующегося Тома, от чего парню становилось не по себе. Большие, темные глаза напоминали выражение глаз Билла в таком далеком, но одновременно близком прошлом. Дредастый выпалил последние предложение на одном дыхании, и выпрямился, как спичка. Реакция Марисы была весьма странной, девушка просто-напросто хмыкнула, и покачала головой, при этом как-то неопределенно цокнув языком.
— Ну, это ты зря, Каулитц. Первое – я до твоего драгоценного братишки и пальцем не дотрагивалась, второе – нужны вы мне как бабе-яге велосипед. Своих проблем полно… Разорался тут на всю школу, урок математичке сорвал, да, фрау Гретта? Том обомлел, и стал расползаться как просроченный кефир. Он отчетливо видел: Мариса врет. Нагло, бессовестно несет полный бред. Почему? Ответ прост: зачем же выставлять себя ревнивой дурой, которая из зависти, что самый популярный мальчик в школе нашел человека, отвечающего пониманием, отловила его, и избила до полусмерти в вонючей подворотне? Нет-нет, это конечно не она. Это все искусственные слухи, созданные кем-то очень плохим из школы. Она никогда ни в чем не виновна, белая, пушистая овечка. Нет, не так. Грязная, общипанная овца, сама сдающая себя с потрохами.— Только прикоснись к нему еще раз своей дохлой ручонкой.С этими словами Том горделиво вздернул подбородок и покинул кабинет математики. Ему было плевать, что подумала фрау Гретта. Ему было абсолютно все равно, что подумали одноклассники. Ему было глубоко начхать, что о себе возомнила эта бесстыжая Мариса. Главное одно – домой, домой, домой. К родному, любимому и дорогому для сердца человеку.
***Том нашел совсем разморенного домашней теплотой, исходящей от камина, братика под теплым пледом на диване в комнате для гостей. Присел рядом. Было очень больно, колко смотреть, как Билл ежится в комочек, сжимается в одну точку, хочет стать незаметным, невидимым и спрятаться ото всех проблем. Глаза с пушистыми ресничками были прикрыты, и слегка подрагивали. Том аккуратно сгреб в охапку дрожащее тело, стараясь не давить на свежие ранки. Билл испуганно дернулся, но, едва завидев близнеца, успокоился и доверчиво растаял в сильных руках, как кусок пластилина. Дредастый медленно выводил подушечками пальцев замысловатые узоры на покрывшихся свежим румянцем щеках.Он всматривался в умиротворенное личико, обрамленное черными, как мрак ночи, волосами. Гладил аккуратный носик, пухлые губки, мягкие, женственные скулы. Выждав мучительные, томительные и бесконечно долгие минуты тишины, он осмелился нарушить интимную атмосферу тихим вопросом:— Почему же ты мне врешь?..Билл резко разомкнул веки, и впился пристальным взглядом в растерянную мордашку Тома. В воздух разлилось напряжение, оно давило, подминало под себя. Тишина отдавала в уши щемящим звоном, а по всему телу прошел озноб. Том отстранился, слегка качнув головой. Он больше не мог предугадать поведение Билла, не понимал, о чем тот думает, какие мысли сейчас прыгают в лохматой головке.. Том ощутил ненавистное чувство, которое, как он надеялся, смог подавить раньше, навсегда. Чувство непонимания – стена, растущая между ними и сметающая все на своем прямолинейном пути.
— Откуда ты знаешь про него? – интонация загадочной фразы насторожила еще больше, Том даже удивленно надломил брови. Он догадывался, что близнец неискренен с ним, но спросить вот так, в открытую, выдавая частичку страшной правды… О, господи, как это напоминало прежнего Билла. Дредастый выпалил быстро, в спешке, на одном дыхании, боясь спугнуть черноволосого, потерять единственную связующую их нить, разрезать собственноручно последний контакт.— Про него… Про кого?Но, видимо, Том ошибся. Не учел. Не подумал. О том, что спрашивает. Билл еще шире распахнул и без того ставшие огромными, глаза. Выражение неистового ужаса, страха, боли и отчаяния, безысходности замаячило на бледном личике. Губы что-то тихо шептали, из чего слух Тома смог выловить только ?Ты же не знал?,.? и ?Зачем я…?— Билл, Билли, все хорошо, успокойся… Билл! – дредастый стал трясти брата за плечи, пытаясь вытолкнуть из предобморочного состояния. Младший выглядел совсем плохо, бледный, осунувшийся, с трясущимися руками и перекошенным от ужаса лицом. Билл поднял потухший взгляд на близнеца, и грубо отпихнул его. Затем встав, и пошатываясь, сделал несколько неустойчивых шагов к выходу на улицу. Том мгновенно вскочил и сцепил руки в замок на хрупкой талии.— Куда ты?..— Не лезь, пожалуйста, не лезь ко мне… — Билл одним жестом убрал сильные запястья с себя, и умоляюще взглянул на ничего не понимающего братишку. Тот смотрел с какой-то отрешенностью, мраком и пустотой. Казалось, маленькие чертенята поднялись на землю к ним обоим, и поставили ловушки в каждом закоулке их сердец.
— Томка… Прости, прости, ради бога, прости меня… Если я скажу, они найдут нас, и, поверь… Им не составит большого труда покалечить, или даже убить. – Билл грустно ухмыльнулся, надеясь, что брат, как говорится, ?поймет да не осудит?. Но Том отошел на несколько мелких, незначительных шагов назад и отвернулся. Больше они не произнесли ни слова. Последняя надежда была убита. Она умерла, так и не увидев финала. Покинула этот мир, жестоко покалечивший ее. В уголках глаз, на которых в данный момент отсутствовали килограммы косметики, появились соленые капельки слез. Билл шмыгнул носом. Он не знал, что сейчас делать. Он запутался в собственных ощущениях и мыслях. Черноволосый издал тихий всхлип исорвался с места. Бежал, бежал, бежал. По улице, по холодной, темной, сырой, опустевшей улице. Наплевал на синяки, раны и ссадины, пестрым полотном покрывающие кожу. Игнорировал незатихающую боль в ногах, локтях и во всем теле. Ему было больно, очень-очень-очень больно в душе. Чувство вины заглушало все остальное. Осознание того, что он сам сейчас рушит свою жизнь, обрекает себя на вечные страдания, ножом резало сердце. Разрывало мягкую ткань, рвало на малейшие кусочки. Незнакомое место ударило по замутненному взгляду. Билл остановился, и, пошатываясь, добрел до одинокого дерева. Листьев на нем не было, только унылые веточки, поражающие своей чернотой. Одиноко колыхался целлофановый пакет, зацепившийся о кору на самой верхушке. Пусто, тихо, холодно. Как внутри. Совсем как внутри… Парень с приглушенным звуком рухнул на сырую траву, чернеющую в сгущавшихся сумерках. Слезы градом осыпали ледяную землю.В этот момент хотелось лишь одного – умереть. Забыть всю боль. Все отчаяние. Улететь куда-нибудь, одному. Нет, чтобы Он был рядом.
— Том… Том. Том!... То-о-ом! – Билл с нотками мольбы в голосе прокричал имя, навсегда въевшееся в его память. Это сладкое, желанное имя пустило громадные корни где-то внутри, а ведь он не сделал ничего для этого. Нагло сторонился, а потом ?разрешил? им общаться. Как же глупо он себя вел… Самый последний придурок на земле. Вот.— То-о-ом… Прости меня!.. Я не хотел, слышишь?!.. Я люблю тебя, Томми… Я! Люблю! Тебя! Том! Слышишь?! Ты слышишь?! – Билл кричал, в темную даль безграничного неба, срывая голос до хрипоты. – Ты! Слышишь?!.. – он ударил ослабевшим кулачком по холодной траве, и……Проснулся. Билл испуганными глазами уставился на близнеца. Том склонился над ним, с обеспокоенным видом.— Я слышу, котенок… — тихий шепот мгновенно успокоил. – Ты меня звал…— Том… То-о-ом… — Билл со слезами обвил широкую спину тонкими руками. Он не хотел пережить еще раз то, что привиделось в кошмарном сне. Прижимаясь к любимому человеку, чувствуя его каждой клеточкой, зная каждую промелькнувшую в его голове мысль, Билл чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Страх кошмара постепенно прошел. Осталось только чувство умиротворения.За окном сиротливо полетела вниз с карниза хрустальная капля. За ней упали еще несколько слез ночного дождя. Через минуту по ледяному стеклу забарабанил ливень, уносящий с собой в темноту все мысли.