Часть 6. Гостья (1/1)

Для пришлой ведьмы этот мир – забава. Она разглядывает его равнодушно, пустыми глазами водя из стороны в сторону. Вот – город. А вон – горы. И лес. Все то же самое, что и в ее мире, ничего нового. Стоило ли забредать в гости?Ооо, если бы она решала сама… Но ведьма лишь откликнулась на призыв той, что живет здесь, за пограничной дымкой вселенных. Она знает, безусловно, зачем ее позвали. Чтобы она поделилась силой, чтобы рассказала, как подчинить себе то, что давно хочется подчинить. Но надо быть очень наивной, чтобы полагать, что за такие сведения не потребуется плата.Ведьма стоит на палубе корабля, неспешно скользящего по волнам, и смотрит вдаль. Ее пустые глаза – это обнажившийся белок, а зрачки прячутся под верхними веками. Ведьма смотрит везде и нигде одновременно, а потом вдруг глаза ее становятся обычными.Там, под палубой, ждет своего часа ящик, с мыслями о котором ведьма не расстается даже тогда, когда сходит на берег. Тоска от разлуки заставляет ее возвращаться все быстрее и быстрее, иногда она проводит ночи подле своего сокровища, лишь бы на следующий день выиграть для себя немного времени вдали от него. Никто не знает, что она хранит там, и никто не узнает, пока она жива – так распорядились высшие силы, позволившие ей эту маленькую радость.На горизонте маячит остров: тот самый, что выдала темноокая колдунья из местных. Разумеется, не по своей воле, но графиня Палатин Ингрид фон Марбург – так она велит звать себя – умеет заставлять. И вот теперь она точно знает, где ждет своего часа сила, которая однажды покорится ей.Остров невелик. Кажется, что сделаешь по нему десяток шагов и свалишься в воду. Корабль бросает якорь неподалеку, Марбург пересаживается в лодку и смотрит-следит своими ярко-синими глазами за приближением береговой линии. И дракона, что привстал на задние лапы. Из ноздрей у него валит дым, а крылья подрагивают, готовые повести хозяина в дом.– Тише, тише, маленький зверек, – приговаривает Марбург, снисходительно улыбаясь. Лодка еще не причалила, расстояние достаточно велико, и дракон не может покинуть остров. Он беспокоен и свиреп, он мечется из стороны в сторону, полный готовности сражаться не на жизнь, а на смерть. Марбург все это безразлично. Она сложила руки на животе и мнится статуей имени себя самой. Дракон рычит, пугает, не пускает, однако достаточно одного едкого, ядовитого, смертоносного слова – и он валится наземь, бездыханный.Марбург брезгливо морщится, переступая борт лодки и оказываясь на берегу. Дракон еще не умер, хвост его дергается в агонии, а глаза медленно тускнеют. Ведьма поддергивает юбки и склоняется над зверем, не торопясь облегчить его страдания. Ей не жаль, она повидала слишком много смертей на своем веку, одной больше, одной меньше… Поэтому когда у ее ног в последнем вздохе вытягивается девичье тело, Марбург неспешно перешагивает его, задевая носком туфли. Что ей до чужой печали, донесшейся в глухом далеком крике, родившемся в чаще леса?Башня открывается не сразу. Марбург обходит кругом, ведет ладонями по холодному рельефу камней, изучает трещины, запрокидывает голову, ища взглядом единственное окно. А потом возвращается к мертвому стражу, садится на корточки и острым ногтем на указательном пальце взрезает белую шею. Густая, почти черная кровь тягуче выливается наружу. Марбург смотрит на нее с далеким любопытством, затем обмакивает несколько пальцев и пробует на вкус. Удовлетворенно кивает. Должно сработать.И срабатывает. Прижатая к камням ладонь, смоченная в драконьей крови, открывает нужную дверь, за которой прячется, петляя, узкая лестница, ведущая наверх. Марбург поднимается неспешно, продолжая оставлять кровавые следы на стенах, и ступает наконец на площадку под самой крышей.– Ты-то мне и нужна, – говорит она приветливо, синие глаза сочатся искусственным теплом.Женщина, прикованная к полу, приподнимается. У нее светлые спутанные волосы, бледное лицо и равнодушный взгляд. Уголки тонких губ чуть опущены книзу. Она не выглядит удивленной или испуганной. Будто ждала гостью.– Мне сказали, что ты придешь.Так и есть. Ждала. Марбург усмехается.– Конечно, сказали.Она склоняется к узнице и обхватывает ее подбородок ладонью, которую так и не оттерла от крови. – А ты что же, Эм-ма? По-особому звучит имя в продуваемой всеми ветрами комнате. Будто где-то вдалеке звенят сплетенные из паутины колокола.Эмма, ведьма всех ведьм, дитя света и тени, бесстрашно глядит в пустые глаза гостьи.– А я сказала, пусть лучше ты, чужая и ядовитая, чем те, кого я считала ближе сестер, роднее предков.Ее голос ровен и спокоен, и Марбург облизывает губы, склоняя голову к плечу. Она размышляет, прикидывает, опасается, что пленница башни лжет. Есть ли у нее на то причины?Не отпуская Эмму, она спрашивает:– Ты ведь знаешь, зачем я здесь, не так ли?Она не считает кого-либо в этом мире равным себе, но эта девчонка, эта Эмма… Ведь именно ее она почуяла сразу, как оказалась здесь.Резко втянув носом воздух, Марбург встает и одним движением отирает руку о юбку.– Ну! – велит она неприязненно. – Что ты слышала?Эмма не шевелится.– Что тебе нужна власть. Как и всем.Марбург улыбается. Власть… Такое простое слово – и сколько могущества в нем! Будь оно заклинанием, то сжигало бы города и пепелило бы равнины.Она обходит Эмму кругом, с любопытством разглядывает кандалы и медлит перед тем, как разрубить их взмахом руки. Звякнув, цепи падают на пол, а Эмма недоверчиво распрямляется, потирая запястья.– Зачем? – только и спрашивает она.Марбург ничего не отвечает, только сверкает глазами. Ореол сияния ее магии неспешно гаснет, погружая башню в прежний серый день.Эмма тоже молчит. Сидит, продолжая растирать конечности, и посматривает в сторону окна, за которым уже давно должен был бы пролететь ее страж.– Ты убила ее, – говорит она отрешенно в какой-то момент. Ни капли злобы или радости не чудится в ее голосе.Марбург пожимает плечами.– Иначе мне было бы к тебе не пробраться, – она снова подходит к Эмме и вновь опускается на корточки. Заглядывает с любопытством в бледное лицо.– Ты ведь понимаешь, что должна мне?Впервые за долгое время на губах Эммы рождается слабая улыбка.– Я не просила тебя меня освобождать.О, и что тут возразишь, правда?Марбург смеется.– Это так не работает, и ты прекрасно это знаешь.Конечно, Эмма знает. Все ведьмы знают, что долг остается долгом – в любом случае. Просила она или нет, но Марбург ее освободила. И теперь нужно дать что-то взамен.Не что-то. Вполне определенное.– Та, что призвала меня, – растягивая слова, произносит Марбург. – Она сильная ведьма, не так ли?Не сильнее Эммы, но можно начать с малого.– Ты можешь справиться с ней сама.Обе они знают, что Мэри Маргарет не выстоит, как бы ни кичилась она своими умениями. – Могу, – буднично соглашается Марбург. – Но на это уйдет много времени. Пока что без труда она может лишь рыскать призраком в ночи да убивать тех, кто не станет швырять в нее магией в ответ. А ведьмы… Что ж, вряд ли они решат не сопротивляться. Зализывать же раны Марбург не собирается. Ей нужна победа – и только. Как можно скорее: кто знает, сколько еще будет терпеть ее этот мир.Эмма поднимает руки, приглаживает волосы, убирает их со лба. Она выглядит совсем девчонкой, будто и не провела десять лет взаперти.– И что, – интересуется она, – ты просто возьмешь и поверишь мне?Марбург раздумывает, прекрасно понимая, что веры не должно быть никому, тем более, ведьме. Тем более, самой сильной ведьме этих мест. Как и сама Марбург, Эмма ослаблена долгим пребыванием взаперти, однако она дитя этого мира и наберет силу гораздо быстрее. А долг перед тем, кто освободил ее, не позволит пустить кровь.Улыбка трогает губы Марбург.– Сомневаюсь, что ты откажешься отомстить тем, кто предал тебя.Она чует это в Эмме. Какой бы спокойной та ни казалась, как бы ровно ни дышала, оно сидит в ней – желание восстановить равновесие. Вернуть утраченное. Несправедливость поступка бурлит внутри, бежит по венам, грозит выплеснуться и смыть приливной волной всех, кто окажется рядом. Эмма заряжена черно-белой магией, а дьявольская мощь может тенью накрыть все, до чего дотянется. Марбург знает, что в живых она Эмму не оставит. А еще она знает, что никто не сможет убить ее саму, потому что тайна ее спрятана слишком глубоко. Ей ли бояться?Эмма медленно качает головой, прядь светлых волос падает на глаза. – Ты очень торопишься, графиня.Марбург нежно улыбается. Она не называла своего титула. Что ж, Эмма быстро приходит в себя. Тем интереснее.Ведьма встает и подает руку, нетерпеливо призывая подняться следом. Эмма пользуется предложением, и вот уже они стоят друг напротив друга: Марбург – высокая, статная, холеная, и Эмма – грязная, уставшая, с запавшими тусклыми глазами. Незримые нити заключенного через необъявленное рукопожатие союза вьются вокруг них разноцветными сполохами. Марбург вдруг притягивает Эмму к себе и шипит, остановившись на расстоянии вдоха, чтобы губы едва не касались губ:– Не вздумай пытаться обдурить меня, девочка. Я играю по этим правилам уже сотни лет. И нет во всех мирах игрока лучшего, чем я. Я требую возврата долга – так или иначе. И лучше ?так? – для Эммы лучше, ибо нет ничего завидного в участи, ждущей ведьму, нарушившую ритуал.Марбург в себе уверена. Она вернется домой, вооруженная пришлой силой, и там уж никто не сумеет ее остановить. Эмма молчит. Затем аккуратно высвобождает руку и подходит к окну. Смотрит вниз, где на влажных камнях, неловко изогнувшись, лежит ее вечный страж. И говорит, не оборачиваясь:– Да будет так.Море заливает камни и откатывается назад, набираясь сил.