Когда кошмар наступает... (1/1)

Секрет в том,чтобы не позволить воображениюсвести тебя с ума.Чак Паланик. Уцелевший.…Стрёкот автоматных очередей барабанной дробью долбит в уши. Где-то совсем рядом гремит взрыв. Джон падает за скалу, вжимается спиной в горячий камень. На зубах скрипит песок. Пальцы до судорог стискивают автомат.…Так глупо попались…?Сволочи, так и садят!? - шипит рядом Стив. — ?И откуда их столько набежало, уродов??Джон молчит. Вопрос чисто риторический. Стив любит поболтать, и когда надо, и когда не надо. Парень приподнимается, выглядывает наружу — и падает, получив несколько пуль в голову, прямо в лицо. Ни рта, ни глаз, одна кровавая каша.Джон почему-то вспоминает, что Стив всегда старался беречь лицо, волновался, что шрамы могут не понравиться девушкам. Больше ему не придётся об этом беспокоиться.Наверное, он должен что-то чувствовать в этот момент, но Джон не чувствует ничего. Внутри всё словно замораживается. Джон приподнимается, высовываясь до пояса, вскидывает автомат к плечу и даёт прицельную очередь. Глаза не нужны тому, кто привык инстинктивно чувствовать врага. Сражённый его пулями, вскрикивает и падает кто-то с той стороны.Месть свершилась. Жизнь за жизнь, однако Джон не чувствует радости. Он не чувствует злости, или страха. Как оружие, на курок которого нажимает невидимая рука. Как пуля, которая летит в цель и приносит с собой смерть. Не человек — всего лишь кусок неодушевлённого металла и пластика. И это пугает намного больше, чем ощущение прицела на собственной голове.…Боль прошивает плечо, электрическим разрядом отдаётся во всём теле. Дыхание пресекается, во рту — солоновато-металлический привкус крови, хруст песка. Джон закричал… ****************…и проснулся. Открыл глаза, уставился в потолок. Плечо пульсировало болью, рука отнялась — Джон её совсем не чувствовал. Было больно дышать — кажется, он сорвал криком горло. Доктор зажмурился, глотая воздух словно воду, короткими, частыми порциями, и не сразу осознал, что звенящий в ушах крик, вообще-то, существует отдельно от его тела. Он раздавался снаружи, откуда-то с площадки.Нахмурившись, Джон отбросил одеяло и сел в постели, по-военному быстро оделся. Схватив палку, он практически бегом выскочил из квартиры и поморщился, услышав знакомый голос. Проковыляв по коридору, Джон вышел на лестницу и остановился около перил.Основное действо развернулось на площадке второго этажа, и, как и подозревал доктор, центром его был Ричард Брейнтри. Без этого мужчины не обходился ни один скандал в доме. Каждый раз он находил себе новую жертву, к которой предъявлял свои непомерно раздутые требования. Его раздражало буквально всё. Джон иногда мысленно сравнивал его с миной C-4 — никогда не знаешь, в какой момент эта тварь подвернётся тебе под ногу и изволит рвануть.Однако очередную жертву ярости Брейнтри Джон узнал не сразу. Абсолютно голый, белокожий человек с копной растрёпанных рыжих волос почему-то очень сильно напомнил ему гигантскую личинку майского жука. Он лежал, сжавшись в комок, подтянув к груди колени и прикрыв руками голову, и только жалко скулил, как бездомный щенок, когда Ричард награждал его очередным сильным ударом.Отвращение от омерзительности свершавшегося осело неприятным ощущением где-то в области желудка. Следом накатила горячая волна ярости. Казалось, полюбоваться происходящим собрался весь дом. Люди смеялись, выкрикивали оскорбления и шутки, но никто не торопился вмешаться и остановить этот чудовищный цирк. Все наслаждались зрелищем. Все, кроме Джона.Мужчина решительно перегнулся через перила и крикнул:- Хватит! Прекратите это немедленно!Брейнтри вскинул голову и одарил Джона полным презрения и злобы взглядом. Он явно собирался что-то сказать в ответ, однако в этот самый момент обнажённый человек вскочил и, хромая, бросился по лестнице наверх. Когда он пробегал мимо Джона, тот увидел его перекошенное ужасом лицо, и узнал — это был Майкл, странный молодой человек, живший на одной площадке с ним и миссис Пимс. Однако Джон запомнил его лишь потому, что медсестра с первого этажа — Рэйчел, с которой он иногда сталкивался, жаловалась, что некий Майкл её преследует. Джон даже думал поговорить с этим типом, но Брейнтри успел раньше.Ричард проводил убегавшего мужчину мрачным взглядом, но преследовать не стал, и вместо этого обратил свое внимание на доктора.- Какого хера ты лезешь в мои дела, Ватсон?- Я не думаю, что избиение жильцов — это только ваше дело, мистер Брейнтри, - сухо ответил Джон.- Нечего было таскаться по всем этажам и приставать ко всем подряд, - фыркнул Ричард, скрестив руки на груди. — Попомни мои слова, Ватсон. Ещё раз встанешь на моём пути — и я не посмотрю, что ты калека. Засуну тебе твою палку в задницу по самую рукоятку.- Может, попробуете сделать это сейчас?Тихий голос Джона отчётливо разнёсся по всем этажам. Ричард набычился, но, вместо того чтобы отправиться исполнять свою угрозу, отступил назад.- Я тебя предупредил, врачишка. Не лезь не в свои дела — целее будешь!Ричард развернулся и быстро скрылся за дверью своей квартиры. Джон вздохнул с облегчением. Этот раунд остался за ним.- А он прав.Доктор вздрогнул от неожиданности и взглянул на человека, стоявшего от него всего в паре метров, которого не приметил сразу. Хотя это было немудрено. Худощавый мужчина в чёрной куртке и брюках цвета мокрого асфальта, тяжело навалившийся на перила в самом тёмном углу лестницы, казался не живым человеком, а лишь карандашным наброском неизвестного портретиста, невесть как воплотившимся в реальность. Выступавшее из-под капюшона светлое лицо, покрытое тёмной сетью морщин и крапью неаккуратно сбритой щетины, походило на лицо призрака. Совершенно неживое, равнодушное, бесстрастное. Впечатление лишь усиливалось тёмными провалами под густыми бровями, там, где полагалось быть глазам. Однако человек держал голову слишком низко, чтобы их можно было рассмотреть. Завершали общую пугающую картину острый нос и бледные губы, слегка приоткрытые в вечном удивлении.Таков был Айзек Исаак — молодой художник, живший в квартире этажом ниже. Странный молодой человек, не брезговавший травкой и прочими расслабляющими средствами, испытывавший нежную привязанность к горячительным напиткам. Не один раз он обращался к Джону за лекарствами то от мигрени, то от похмелья, то ещё от чего-нибудь. Первое время, само собой, пытался выпрашивать и наркотические вещества, однако Джон вежливо объяснил, что к нему лучше с такими просьбами не обращаться, и Айзек понял, отстал. Однако общаться они не прекратили, и Джон не раз ловил себя на мысли, что молодой художник — единственный в этом доме, кому он симпатизирует. Хотя по всем параметрам тот относился к той категории людей, которых Джон не любил и предпочитал избегать.Поколебавшись секунду, доктор подошёл ближе к парню и коротко переспросил:- Что, прости?- Я о том, что не надо лезть в чужие дела, - меланхолично отозвался Айзек, не отрывая глаз от лестницы. — По головке никто тебя за это не погладит, зато неприятностей можно огрести выше крыши.- Я не привык спокойно стоять и смотреть, как кто-то унижает другого человека, Айзек, - холодно отрезал Джон, однако художник в ответ на это лишь невесело хмыкнул.- Ага. А им это нравится, - он вяло махнул рукой в сторону медленно расходившихся людей. Какая-то женщина украдкой прихватила окровавленную рубашку Майка, выброшенную Брейнтри на площадку вслед за её хозяином. Другой мужчина, нимало не смущаясь, завладел джинсами. — Знаешь, почему люди любят насилие? От него хорошо на душе. Чувствуешь себя не таким ничтожеством, каким являешься на самом деле. Кстати, по этой же причине многие не любят героев, - Айзек развернулся и устремил на Джона тёмные провалы глаз. Доктора передёрнуло от пугающего ощущения: словно сама смерть взглянула на него из-под капюшона. — Зато их любят, когда они умирают.Джон не выдержал и отвёл глаза, разрывая контакт, рвано выдохнул.- Ты опять под дозой?Айзек засмеялся, запрокинув голову, и жуткое наваждение сгинуло. Теперь перед Джоном был просто обычный мужчина, усталый, небритый, а вовсе не явившийся из преисподней адский призрак.- Нееет… Я чист уже неделю. Я же говорил вам, Док, я принимаю наркоту, только когда работаю над картиной. Это усиливает моё восприятие реальности, расширяет горизонты сознания. А сейчас у меня творческий ступор. Я не знаю, что рисовать. Никаких идей…- Если не бросишь употреблять, это плохо для тебя закончится, Айзек. Попомни мои слова.- Да ладно вам, Док, - художник снисходительно ухмыльнулся, небрежно отмахнувшись. — Есть вещи и похуже смерти. Например, стать пленником собственного искорёженного разума.Парень постучал себя костяшками пальцев по лбу. Джон нахмурился. Этот разговор нравился ему всё меньше и меньше, и он предпочёл его закончить.- Прости, Айзек, мне нужно идти. Поговорим в другой раз.Джон развернулся, решительно зашагал в сторону своей квартиры, и уже на полпути услышал негромкий голос художника.- Док, когда я нарисую новую картину, вы же на неё посмотрите? Мне важно ваше мнение.- Конечно посмотрю, Айзек, - не оборачиваясь, вскользь пообещал Джон.— Обещаю.****************Выходные дни настоящий кошмар для того, у кого слишком много плохих воспоминаний. Оставаясь наедине со своими мыслями, человек рискует захлебнуться ими. Но что делать, если все, что у тебя осталось в жизни — это воспоминания о прошлом?Телефон в кармане пронзительно тренькнул, и Джон отвел глаза от мутновато-стальной глади пруда.?Привет. Как дела? Майк?Майк.Майкл Стамфорд. Один из немногих людей, с которым Джон поддерживал контакт после возвращения из Афганистана. Когда-то они вместе учились в Бартсе — Госпитале Святого Варфоломея, как гласило официальное название. По окончании медицинского курса, жизнь развела их в разные стороны: Джон отправился на войну, Майк остался преподавать. Они встретились снова спустя пять долгих лет, уже совсем другими людьми.Помедлив, Джон все-таки напечатал:?Привет. Все хорошо, спасибо. ДВ??Не хочешь зайти ко мне? Поговорим, пообщаемся. У меня есть кое-какие новости. Майк?До встречи с Сарой оставалось еще несколько часов, и это время требовалось как-то убить. Почему бы и не заглянуть в Бартс, где Джон в последний раз был еще в свою бытность студентом? Джон набрал короткий ответ и неторопливо заковылял по широким аллеям парка к выходу.Спустя полчаса такси остановилось напротив мрачноватой серой коробки госпиталя Святого Варфоломея. Джон вошел в просторный холл и остановился, оглядываясь, оценивая то, как изменилось это место. Хорошее финансирование и капитальный ремонт явно пошли ему на пользу. Больше стали, стекла, меньше голого камня. Лифты, правда, так и не провели, и Джон мысленно застонал, представляя, как будет карабкаться по лестницам на третий этаж, к кабинету Майка.Охранник на посту дружелюбно улыбнулся Джону, протянул своевременно подготовленный Стамфордом пропуск. Доктор поблагодарил его и невольно вновь подумал о том, как много времени минуло с того дня, когда он в последний раз входил в эти двери. Как много всего изменилось…Молодой человек, закончивший обучение в этих стенах пять лет назад, был полон надежд и желания изменить мир к лучшему. Он верил, что делает что-то значимое, достойное. Спасение человеческих жизней, ответственность, честь и долг…Поход в Афганистан стал для него той отрезвляющей пощёчиной, после которой спадают розовые очки, и мир предстает перед тобой во всей своей неприглядной красоте, без наивной веры в добро и справедливость. Сложно сохранить такую веру, когда с твоих рук уже не отмывается кровь и порох. Когда людей, с которыми ты всего пару часов назад разговаривал, пил, шутил, упаковывают в безликие свинцовые гробы с единым названием: ?Груз 200?. Когда ты чувствуешь упирающееся в затылок дуло пистолета и понимаешь, что сейчас все закончится, и дальше ничего не будет. Только пустота и мрак.Дрожь прокатилась по телу. Джон передернул плечами и зажмурился, тяжело выдохнув сквозь стиснутые зубы. Воспоминания о пережитом, словно затаившиеся хищники, ни на мгновение не давали ему расслабиться, набрасываясь из глубин подсознания в самый неподходящий момент.- Вы в порядке, сэр?Джон коротко кивнул встревоженно приподнявшемуся охраннику, и как мог быстро зашагал к лестнице. Это изощренное архитектурное издевательство было третьим пунктом в списке самых ненавистных ему вещей, сразу после искалеченного тела и воспоминаний об Афганистане.В коридоре третьего этажа он остановился, позволив себе короткий отдых. Нога снова разболелась. Электрические разряды бежали по венам, отдаваясь противной дрожью во всём теле. Доктор, неловко нагнувшись, размял бедро и колено, однако боль не утихала. За этим занятием его и застал вышедший из кабинета Майк.- О, Джон, вот ты где! А то охранник сказал, что ты уже пришёл, а тебя всё нет и нет…- Ты же знаешь, я ползаю, как черепаха, - натянуто рассмеялся Джон, выпрямляясь и тяжело опираясь на трость.- Да, конечно, прости, - Майкл смущённо закашлялся, отвёл глаза. Повисла короткая пауза, из тех, которых Джон терпеть не мог, наполненная неловкостью и жалостью, когда человек стесняется вашей немочи, одновременно радуясь в душе, что сам избежал этого.- Всё нормально. Так о чём ты хотел поговорить?- Ах, да! Сейчас расскажу, - спохватился Стамфорд. — Заходи!Джон вошел в лабораторию и замер на пороге. За дальним концом стола, уткнувшись в микроскоп, сидел тот самый молодой человек, который вчера утром толкнул Джона в метро. Доктор узнал его сразу. Беспорядочно встрепанную массу темных кудрей, резкие черты лица. Тонкие, длинные пальцы едва касались ручек микроскопа. На вошедших в комнату Джона и Майкла он никак не отреагировал. Впрочем, Майкл тоже не обратил на него никакого внимания, быстро прошел к своему месту и сел с удовлетворенным вздохом.- Садись. Я сейчас, - Майкл извлек из кармана записную книжку и начал быстро ее листать.Джон заторможено кивнул, деревянной походкой двинулся к свободному стулу.- Здесь здорово все изменилось.- И не говори, - хмыкнул Майкл. - Как у тебя дела?- Нормально, - Джон вспомнил утренний скандал, и передернулся. — Все хорошо.- Ложь.Джон резко обернулся. Молодой человек за столом сидел так же неподвижно, не поменяв положения и не отрывая глаз от микроскопа, однако Джон мог поклясться, что именно ему принадлежит коротко, с презрением выплюнутое замечание. Желая подтвердить свою догадку, он осторожно поинтересовался:- Что, простите?- Вы лжете.На этот раз сомнений не было — говорил он, этот странный незнакомец. Его губы едва заметно дрогнули, выдав скупую фразу, и тут же снова сомкнулись в тонкую линию. Джон нахмурился, бросив короткий взгляд на Стамфорда и вопросительно приподняв брови: ?Кто это?? Майкл неопределенно повел плечами и промолчал, явно не желая просвещать друга относительно личности странного субъекта. Спросить сам Джон не успел. Мужчина выпрямился и отрывисто бросил, словно приказ отдал:- Майк, одолжишь свой телефон? Мой остался внизу.- А городской тебя не устраивает? — кисло поинтересовался Стамфорд. Негодование и раздражение отчетливо слышались в его голосе.- Предпочитаю смски.- Прости, мой тоже внизу, в плаще, - Майк снова уткнулся в записную книжку.Джон решительно вытащил свой мобильник.- Если хотите, возьмите мой.Мужчина тут же вскинул голову и встретился с Джоном глазами. Доктор содрогнулся. Странное ощущение пронзило его, подобно молнии. По коже продрало морозом, дыхание перехватило, левая рука непроизвольно сильно, до боли сжала костыль.- Хочу. Спасибо, - медленно произнес мужчина негромким, ровным голосом.Поднявшись со стула с грацией и пластичностью хищной кошки, он приблизился к Джону, и с каждым шагом в последнем крепло ощущение, что сейчас что-то случится. Что-то плохое, что-то такое, отчего весь мир, весь чёртов Лондон рухнет в долбанную адскую бездну. Гнетущее ощущение достигло своего пика, когда мужчина оказался от Джона на расстоянии в полшага, бережно взял у него телефон и сосредоточился на нем, щелкая кнопками. Стоило ему отвести глаза — и напряжение лопнуло, как мыльный пузырь. Джон едва не упал, с трудом сдержав судорожный вздох. Он чувствовал себя так, словно вынырнул из подводной глубины на поверхность. Тупо глядя перед собой и пытаясь привести в порядок растрепанные мысли, доктор даже не мог с уверенностью сказать, что это было такое считанные секунды назад. Что вдруг на него нашло?- Афганистан или Ирак?Джон растеряно взглянул на мужчину, занятый собственными мыслями.- Что?Тот снова бросил на него косой взгляд — на этот раз, правда, ничего необычного не случилось, если не считать сквозившего в серых глазах раздражения.- Вы служили в Афганистане или Ираке?Как он узнал?Джон пораженно уставился на нового знакомого. Тот терпеливо ждал ответа, и Джон машинально выдохнул:- Афганистан. Но откуда вы…?- Благодарю, - мужчина, не дослушав, сунул ему телефон и устремился к двери. — Прошу прощения, я спешу.Когда Джон повернулся, дверь лаборатории уже закрылась, а в коридоре стихал быстрый дробный топот шагов. Странный новый знакомый исчез так же быстро, как и в прошлый раз. Ошеломленный, сбитый с толку стремительностью произошедшего, Джон так и замер посреди лаборатории, пока голос Майкла не привел его в чувство.- Да, он такой.Джон оглянулся на друга и сипло выдохнул:- Кто это был?Майк усмехнулся.- Шерлок Холмс. Очень странный парень.- Это ты ему про меня рассказал?- Нет, - тут же замотал головой Майк. — Это он сам. Его коронная фишка.- В смысле? — Джон опустился на стул напротив Майка. - Кто он такой? Ученый? Полицейский? Детектив?- Понятия не имею, - пожал плечами Майк. — Он просто приходит сюда, работает время от времени. Скорее всего, детектив, потому что его свободно пропускают в морг, а иногда за ним приежает полицейский из Скотланд-Ярда. И еще, он все обо всех знает. Ну, точь-в-точь настоящий ясновидящий или колдун.Вот как?Джон снова оглянулся на дверь. Его переполняло странное чувство… Узнавание… Словно он видел уже когда-то этого человека. Не в метро вчера, нет. Гораздо раньше. Хотя это было совершенно невозможно.- Так, вот! Нашел! Джон, ты говорил, что был бы рад сменить квартиру. Я опросил своих друзей и нашел пару вариантов…- Потом, Майк, - Джон поднялся и быстро пошел к выходу, чувствуя спиной растерянный, недоумевающий взгляд Майкла.- Уже уходишь?- Да. Я позвоню тебе завтра, - бросил Джон и выскочил за дверь.****************- …А потом Дженни опрокинула на себя тарелку и завизжала. Ты бы слышал это! Никогда не думала, что она может брать такие низкие ноты. С таким голосом она вполне могла бы пойти в оперные певицы!Джон меланхолично кивнул и глотнул вина. По телу разливалась приятная истома. Сара болтала не переставая, и от Джона требовалось лишь вовремя кивать и изредка вставлять уточняющие комментарии. Нельзя сказать, чтобы ему было так интересно слушать про испорченное платье Дженни или про миссис Стилтон, набравшую за прошедший уик-энд лишние пару фунтов, однако сегодняшний вечер кардинально отличался от всех предыдущих вечеров, наполненных одиночеством и тоской. Он был полон жизни, смеха, тепла, присутствия другого человека, и уже за одно это Джон готов был выслушивать от Сары всё, что угодно.- Джон!- А?Он вздрогнул, встрепенулся. Женщина укоризненно смотрела на него, поджав губы и нахмурив брови. Почему-то в этот момент она напомнила ему то ли сойку, то ли сердитого бурундука. Оба сравнения вышли такими забавными, что Джон не смог сдержать улыбки.- Ты меня совсем не слушаешь!- Да, прости. Я задумался.- О чём же?- О том, что это лучший вечер в моей жизни.И ведь почти не соврал. С момента возвращения из Афгана это действительно был самый лучший и самый спокойный его вечер. Сара была обычной девушкой, милой, симпатичной, и она давала Джону именно то, что ему было так нужно сегодня — немного простого человеческого тепла.Сара рассмеялась, подалась вперёд, оперевшись на руки.- Спасибо. Я даже не думала, что ты окажешься таким замечательным парнем. Ты всегда казался мне таким замкнутым и серьёзным.- Ну, я полон сюрпризов.- Это точно.Она замолчала на мгновение, и проказливо наклонила голову набок.- Кстати, кто-то говорил, что умеет играть на кларнете. И даже обещал сыграть.- Я обещал?- Да. - Тогда сыграю. Может быть, завтра…В кармане пронзительно запищал телефон, и Джон вздрогнул от неожиданности, смолкнув на полуслове.Как же не вовремя!- Прости.Он вытащил из куртки мобильник, взглянул на экран и нахмурился. Номер не определился.- Все в порядке? — вопросительно приподняла брови Сара. Джон сбросил звонок и коротко кивнул.- Да, все отлично. Так на чем мы…?Телефон зазвонил снова и мужчина досадливо сморщился.- Кому-то очень хочется с тобой поговорить, Джон, - с улыбкой заметила Сара. Доктор тяжело вздохнул.- Нда… Извини. Я быстро.Поднявшись, он прошел в туалет, сжимая в руке вибрирующий телефон, с невольной радостью отметив, что вполне неплохо справляется без палки. Новые таблетки, которые дала ему Сара, оказались поистине волшебными. После того как Джон принял их, незадолго до встречи с коллегой, нога не подвела ни разу.В туалете никого не было. Джон нажал на кнопку и поднес телефон к уху.- Да?Никто не ответил. В трубке слышалось только чье-то редкое, тяжелое дыхание. Мужчина раздраженно закатил глаза.- Алло? Что это за игры? Говорите, или я…?Джон... Джон, где ты??Джон отбросил от себя телефон, словно ядовитую гадину, и отскочил назад, в противоположную сторону, больно ударившись ягодицами о край раковины. Кровь застучала в висках, ладони, спина и лоб покрылись холодным потом. Мужчина смотрел на лежащий в метре от него телефон, а в ушах гулким эхом отдавался тихий голос.Когда скрипнула входная дверь, он чуть было не подпрыгнул до потолка, однако это оказался всего лишь уборщик в яркой, канареечно-желтой форме. Удивленно взглянув на доктора, он поинтересовался с легким акцентом:- Вы в порядке, мистер? Вы кажется уронили…Парень направился к телефону Джона. Ватсону хотелось крикнуть, чтобы он не поднимал его, даже не прикасался, однако язык словно присох к небу, и доктор не смог выдавить из себя ни слова. Уборщик поднял его телефон, вернулся обратно и протянул с безмятежной улыбкой.- Вот. Возьмите.Экран давно погас. Джон медленно, с опаской взял аппарат, включил. Звонок завершился. Номер так и не был определен. Уборщик продолжал выжидательно смотреть на него, и доктор попытался собраться, взять себя в руки. Первый шок стремительно сходил на нет, и теперь уже Джон думал, что все это лишь чья-то глупая, жестокая шутка. Либо ему просто померещилось. Он устал, день был насыщенный на события, да и нервы, из-за кошмаров, в последнее время пошаливали.Джон коротко поблагодарил уборщика, и тот ушел, поминутно оглядываясь. Доктор умылся холодной водой, внимательно взглянул на себя в зеркало. Восковая бледность все еще покрывала его лицо, а появившийся на щеках бледный румянец выглядел неестественно, лишь усиливая болезненный вид. Джон тихо выругался сквозь зубы. Вдобавок ко всему, романтичный настрой ушел напрочь, и от одной мысли о том, чтобы присоединиться к Саре и продолжить их милую, но пустую беседу, Джону стало тошно.Помедитировав немного над раковиной, доктор вернулся в зал, подошел к их столику, но присаживаться не стал, выдохнул, глядя в сторону.- Сара, прости. Мне придется тебя покинуть.- Что-то случилось? — женщина нахмурилась, меряя его испытующим взглядом.- Да, - Джон напряженно улыбнулся, быстро достал из бумажника деньги. — Неприятный звонок. Прости, нужно идти.- Ничего страшного, - Сара вздохнула и тоже начала собираться. — Мы итак хорошо посидели. Может быть, как-нибудь повторим?- Обязательно, - Джон-таки смог выдавить из себя улыбку. Сара поднялась ему навстречу, и Джон приобнял ее, едва ощутимо коснулся губами щеки. Из ресторана они вышли вместе. Джон поймал для коллеги такси, а сам замер в одиночестве на тротуаре, дыша прохладным вечерним воздухом и приводя в порядок растрепанные мысли.Солнце уже практически зашло, и темнота заполняла городские улицы, неохотно огибая редкие золотистые островки фонарей. Выбранный ими ресторан находился далеко не в самом оживленном районе Лондона, так что улицы пустовали, и только машины изредка проносились туда-сюда, тихо урча двигателями.Наверное, поэтому Джон и расслышал тихий плач, доносившийся из глухого проулка, мимо которого он как раз собирался пройти. Мужчина замер в нерешительности, не уверенный, стоит ли проверять, что там такое, или лучше идти дальше, по своим делам. Все решил случай, вернее — тихий голос, окликнувший его по имени, когда Джон уже решился сделать шаг дальше по улице.Доктор оцепенел. Нервная дрожь прошла по коже, однако подкативший было страх быстро сменился яростью. Джон сжал кулаки. Ну уж нет! Он никому не позволит играть с собой!- Кто там?! Хватит этих игр, назовите себя!Плач перешел в жалобное хныканье, и тихий голос снова позвал:- Джон… Джооон…Джон сглотнул. Он знал этот голос. Последние сомнения развеялись — он знал эти плачущие нотки, этот умоляющий тон… Мужчина стиснул зубы и медленно, словно против воли, двинулся вперед. Это было невозможно, нереально, но он должен был убедиться, что все происходящее — лишь обман зрения и слуха. Иначе он просто сойдет с ума.В проулке света практически не было. Джон достал смартфон, включил фонарик. Слабый светлый лучик заметался по грубым кирпичным стенам, прилепившимся к ним мусорным бакам, влажно посверкивал в скопившихся на асфальте мутноватых лужах. Женский голос постепенно становился громче, правда, он больше не звал Джона. Только всхлипывал и тихо стонал, словно от боли. Доктор дошел до угла, нерешительно заглянул за стену.Женщина в черном плаще замерла у стены в странной позе, словно собиралась преклонить колени, но остановилась на полпути и так и не решила, какую позу хочет принять. Густые черные пряди струились по плечам, в слабом свете фонаря отблескивая влажно-алым. Похоже, женщина была ранена. Она всхлипывала и дрожала всем телом.Не колеблясь ни секунды, Джон двинулся к ней, громко сказав:- Мисс, не бойтесь. Я врач. Что с вами? Вы…Он хотел спросить, в порядке ли она, однако вопрос встал поперек горла, когда женщина, неловко перебирая полусогнутыми ногами, медленно развернулась.Нечто, представшее его глазам, нельзя было назвать живым существом. Природа неспособна создать такое уродство, такое противоестественное, жуткое создание, будто сошедшее с картины безумного художника-сюрреалиста, чью руку в момент ее написания направлял сам дьявол. И, тем не менее, оно двигалось, неловко перебирало вывернутыми конечностями, обтянутыми желтушно-бледной кожей, сучило торчащими под нелепыми углами костлявыми руками, напоминающими паучьи лапы. Сросшиеся бедра и ключицы не позволяли чудовищу двигаться нормально, и оно качалось из стороны в сторону, как маятник, неловко, но упрямо боком продвигаясь вперед. На то, что это принадлежало к женскому полу, намекали отвисшие груди, вяло болтавшиеся между образовавшими некое подобие полого ромба телами, и широко раскрытые, обведенные вызывающе-яркой, алой помадой рты. Язык у них тоже был один на двоих — толстый, цвета вываренного мяса, он вырастал из одного рта и скрывался в другом. Так же, как и первое тело, второе со спины укрывал черный плащ и шапка густых, черных волос. Хрипя и постанывая, содрогаясь в конвульсиях, существо двинулось к Джону, а тот не мог пошевелиться. Мозг словно отключился, не в силах переваривать происходящее, осознать, что оно реально, так что Джон мог только смотреть, как этот посланец Ада медленно приближается к нему. Откуда-то из глубин сознания вдруг пришла странная мысль, что это сросшееся нечто напоминает некую омерзительную пародию на влюбленных, слившихся вместе в любовном акте. Чудовищном, диком акте!Когда существу до Джона оставалось всего каких-то пара метров, он ощутил запах. Застарелый пот и крепкий алкоголь, мускус, семя и кровь. Желудок сжался, и Джон, как по щелчку, пришел в себя. Оцепенение спало, он снова владел своим телом, рванулся назад, стремясь сбежать прочь как можно дальше от этого ужаса… однако опоздал на считанные мгновения. Когтистые пальцы ухватили его за куртку с неожиданной силой, что-то оплело бедро… черные кудри этой адской красавицы! От их прикосновения по телу начал распространяться жар, но не сладкий, а болезненный. Джон словно горел заживо, и это окончательно привело его в чувство. Закричав, мужчина попытался ударить чудовище, но когтистые лапы и извивающиеся подобно змеям волосы оплели его запястье и пояс, сковывая движения, не позволяя освободиться. Слишком поздно Джон понял, что угодил в ловушку, как муха в паутину, и с каждым отчаянным движением лишь еще больше запутывался и увязал.Скулящее существо с двух сторон потянулось к нему уродливыми ртами. Джон попытался уклониться, но ему просто некуда было отодвинуться, и тварь присосалась к его горлу с жадным чавканьем, душа, высасывая из него жизнь. Мужчина задыхался, перед глазами поплыли алые круги. Из последних сил он еще пытался оттолкнуть чудовище, позвать на помощь, но не услышал своего голоса. Улица расплывалась перед глазами, Джон падал куда-то в пустоту. В ушах пронзительно завыла сирена, и на краткий миг, перед тем как сознание отключилось окончательно, перед глазами его промелькнули два слова, смысла которых Джон не успел ни уловить, ни понять.