Случайная встреча (1/1)

Музыка для атмосферы - Akira Yamaoka & Mary Elizabeth McGlynn – Soldiers Orders (OST Silent Hill Homecoming)…В аду спокойно не бывает. Если сейчас всё тихо – не значит, что так же будет и через пять секунд…Автоматная очередь отмечает фонтанчиками пыли ход пуль. Тело бросается за стену. Плечо жёстко встречается с камнем. Сознание фиксирует истошный вскрик слева; того, кто не успел....Руки в крови – совсем не фигуральное выражение. Он весь в ней – лицо, руки, одежда. Густой, тяжёлый запах, солёно-металлический привкус… почти не чувствуются. Притерпелся…Патрик. Перебита бедренная артерия. Кровь хлещет струёй. Не жилец.Алан. Вывих. ?На счёт – три?. Раз – и рывок. Сдавленный крик, пара крепких слов, и парень, пошатываясь, бросается обратно, на передовую.?Граната!?…Крик запаздывает на мгновение, а на поле боя это – вечность…Взрывная волна отбрасывает в сторону. Удар о землю вышибает воздух из лёгких.Джон поднимается, пошатываясь. В ушах звенит, голова кружится.Он на автомате двигается вперёд, пытаясь понять, что происходит, когда чья-то рука вцепляется в запястье.Молоденький парнишка, всего две недели как прибыл в часть. Осколок металла торчит из пробитой трахеи. Парнишка хрипит, давится идущей горлом кровью.Безнадёжен.Джон отворачивается, пытается высвободиться, но солдатик буквально повисает на нём. Снова оглядывается, встречается с парнишкой взглядом. Обезумевшие от боли и страха глаза молят о помощи.И Джон решается.Опускается на колени, лихорадочно шарит в сумке в поисках медпакета.?Потерпи немного… Сейчас…?…Он всегда упускает этот момент, когда человек из живого, мыслящего существа превращается в пустую оболочку. Пытается поймать, почувствовать миг разницы – и не успевает…Рука находит пустоту. Он истратил всё, что было, на других солдат.Мальчишка в его руках судорожно всхлипывает в последний раз и замирает.***************Джон рывком сел в постели. Сухой жар пёк лицо, каждый вдох отдавался в горле мучительной болью, словно кто-то затянул на его шее удавку. Глаза лихорадочно обшаривали комнату. Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал: он больше не там. Он в Лондоне. Мирном, тихом Лондоне, а не Афганистане. Всё закончилось.Джон судорожно всхлипнул и рухнул обратно, на влажную от пота подушку, сглатывая бегущие по щекам слёзы. Ничего не кончилось. Он продолжал видеть это каждую ночь. Кошмары о войне. О тех, кого не спас, кому не успел помочь. Сегодня это был молодой парнишка-новобранец. Джон даже не знал его имени. Его прислали в часть за две недели до операции. Это было его первым боевым заданием… После боя Джон нашёл в его куртке фотографию миловидной темноволосой девушки. Сестра? Любимая? Он этого так и не узнал.Сон больше не шёл. Промаявшись с полчаса, Джон отказался от бесплодных попыток забыться и сел на постели, отбросив в сторону одеяло. Левая рука онемела до локтя, пальцы дрожали и с трудом сгибались. Пришлось несколько минут массировать её, чтобы восстановить чувствительность и подвижность. Сегодняшний приступ был по-настоящему сильным. Джон стиснул зубы. Он ненавидел чувствовать себя беспомощным, а именно таким делал его тремор. Беспомощным, слабым, бесполезным.Дотянувшись до стоящей рядом с кроватью трости, он тяжело поднялся и заковылял на кухню. Словно мало было тремора, судьба сочла необходимым ?наградить? его ещё и хромотой. Правую ногу регулярно скручивали такие приступы боли, что без костыля он не смог бы ступить и шага.Механическим движением включив кофеварку, Джон достал из холодильника джем и масло. Привычная, отработанная сотней однообразных дней последовательность действий. Съесть пару тостов и яблоко, выпить чашку кофе, одеться, выйти из квартиры… и столкнуться нос к носу со своим худшим дневным кошмаром.- Ты! Опять убивать кого-то пошёл, маньяк?!Загородившая ему дорогу женщина, закутанная в неизменный розовый халат с серенькими котятами, с грязными, седыми волосами, вечно выбивающимися из строгого пучка, и морщинистой, как кора дерева, кожей, походила на опасную сумасшедшую или мумию, которую украли из музея и каким-то невероятным образом оживили. Её острый, как птичий клюв, нос вечно шевелился, с шумом втягивая воздух, в попытке обнаружить запах сигарет или алкоголя. Остановившийся Джон только тяжело вздохнул.Миссис Пимс, его соседка по площадке, обладала потрясающим даром отравлять жизнь всем жильцам не только на своём этаже, но и во всём подъезде. Про каждого человека она имела своё, твёрдое, как гранит могильной плиты, мнение, и не отступала от него ни на шаг. Так, она уверена, что медсестра Рэйчел с первого этажа – продажная женщина, потому что около её квартиры постоянно ошивается какой-то мужчина. Она точно знает, что художник Айзек на втором этаже – наркоман, а живущий рядом с ним Ричард – психопат, потому что орёт на всех, в особенности на неё.Разумеется, Джон, по её скромному мнению, тоже не безгрешен. Она уверена, что Ватсон курит, пьёт, принимает наркотики, является гомосексуалистом и маньяком, и не стесняется высказывать всё это доктору в лицо при каждой встрече, угрожая судебным разбирательством, а иногда, в минуты крайнего возбуждения, Божьим судом. И никакие доводы не способны переубедить её в обратном.Лучше всего было не заводить разговор с безумной старухой, однако она загородила Ватсону дорогу к лестнице, и никакой возможности миновать её не представлялось, так что Джон сдался и натянуто улыбнулся.- Доброе утро, миссис Пимс. Пропустите меня, пожалуйста. Я опаздываю…- Куда? На очередное убийство?Визгливый голос старухи сверлом боли ввинчивался в виски. Джон прикрыл на миг глаза, стараясь дышать глубоко и ровно.Не обращай внимания. Успокойся. Забудь.- Что, правда глаза режет?! Когда же тебя, наконец, посадят?Джон стиснул зубы, чувствуя, что ещё немного – и он сорвётся. Пошлёт эту каргу куда подальше, отчего лучше уж точно не станет.- Вот погоди! Я найду на тебя управу! Ты у меня узнаешь…- Всего хорошего, миссис Пимс.Отчаяние, смешанное со злостью, придало сил. Джон решительно протиснулся мимо старухи, слегка задев её плечом, и торопливо зашагал к лестнице, стараясь не вслушиваться в гневные вопли за спиной. Будь у него такая возможность, он сменил бы квартиру, однако на пенсию армейского врача и крохотную зарплату терапевта на полставки в больнице на окраине особо не разживёшься. Приходилось терпеть, молчать и надеяться, что когда-нибудь всё изменится. Когда-нибудь…В метро, как и всегда в час пик, было душно и тесно. Люди толпились на переполненных эскалаторах и у края платформы, сплошным потоком вливались в вагоны и исторгались наружу.Джон ненавидел метро.Он чувствовал себя здесь до крайности неуютно. Шум, суета и теснота сбивали его с толку, раздражали. В считанные секунды он взмок, рука снова начала дрожать и неметь, а к правой ноге словно присоединили электроды. Боль прокатывалась волнами с промежутками в несколько минут, заставляя стискивать зубы и морщиться при каждом шаге. Этот день можно было заранее записывать в неудачный – если уж с утра всё так отвратительно пошло, значит, вечер будет ещё хуже.Поезд вылетел из тоннеля, распахнул двери. Люди вышли, люди зашли – и Джон вместе с ними. Свободных мест не было. Доктор замер около дверей, тяжело опираясь на трость одной рукой, и цепляясь за тёплый от многочисленных прикосновений металлический поручень другой. Вагон слабо покачивался, пол едва заметно пульсировал под ногами. Вокруг всё стучало, скрежетало – и Джону казалось, что он находится в брюхе у какого-то гигантского чудовища. Монстра, который пожрал его, и остальных людей, и теперь готовится переварить.А разве не к этому сводится весь процесс нашей жизни? Сильные пожирают слабых. Разве не так работает общество?Джон криво усмехнулся своему призрачному отражению, и тряхнул головой, отгоняя странные мысли. Поезд подходил к его станции.Двери распахнулись, Джон вышел на платформу и заковылял к лестнице. Острый приступ боли скрутил мышцы ноги. Доктор зашипел сквозь зубы, нагнулся, разминая своенравную конечность, а когда выпрямился, его едва не сбили с ног. Молодой человек в тёмном пальто и ярко-синем шарфе на полном ходу врезался в него, прямо в больное плечо. Джон охнул от боли, трость вылетела из руки, он пошатнулся, и устоял только благодаря тому, что схватился за незнакомца. Однако яростная отповедь замерла на губах, когда его глаза встретились со светло-голубыми, полупрозрачными, как топазы, глазами мужчины. Бледный молодой человек с болезненно-острыми, резкими чертами лица не выказывал ни раздражения, ни смущения. Коротко улыбнувшись уголками губ, он быстро поднял трость, вручил её доктору и, коротко бросив: ?Простите?, - сорвался с места, устремившись к новому, только что подошедшему поезду. Джон оглянулся, но успел лишь заметить мелькнувший в толпе тёмный кучерявый затылок.Джон отвернулся и зашагал вместе с толпой пассажиров к выходу из метро, однако странное происшествие, оставившее в душе непонятный отзвук, ещё долго не выходило у доктора из головы. ***************- Какой-то ты сегодня задумчивый.Сара Сойер неторопливо вошла в кабинет, мягко опустилась на стул для посетителей и, скромно сложив руки на коленях, внимательно взглянула на Джона. Мужчина виновато улыбнулся в ответ.- Просто не выспался.Женщина нахмурилась.- Опять кошмары?- Они меня не оставляют.- Точно не хочешь взять выходной? – в голосе Сары слышалась искренняя забота, однако Джон отрицательно качнул головой.- Нет. Так будет только хуже. Работа помогает мне хоть как-то отвлечься.Сара тяжело вздохнула, вытащила из кармана небольшой пузырёк с таблетками и поставила его на стол перед Джоном. Мужчина удивлённо приподнял бровь.- Что это?- Антидепрессант. Очень хорошее лекарство, я думаю, оно тебе поможет.Джон медленно взял пузырёк. Название было ему незнакомо, однако опыту Сары, которая работала в этой больнице врачом ещё задолго до него, он доверял. Да и возможность не видеть кошмаров… довольно заманчива. Он помедлил немного, и всё-таки опустил таблетки в карман халата.- Спасибо.- Не за что, - женщина мягко улыбнулась. Повисла неловкая пауза, когда Джон не знал, что ещё сказать, а Сара, явно ожидавшая от него какой-то реакции, с крайне заинтересованным видом осматривала кабинет. И когда молчание уже чересчур затянулось, женщина, смущённо кашлянув, осторожно поинтересовалась: - Не хочешь сходить куда-нибудь завтра? Я вечером свободна.Первым порывом Джона было отказаться, и он даже открыл рот, но не произнёс ни звука. В памяти его вдруг всплыл последний разговор с Эллой Томпсон – его психотерапевтом.…- Джон, у вас кто-нибудь есть?Джон, рассматривающий залитую дождём улицу за окном, переводит удивлённый взгляд на Эллу.- Простите?- Пара. Женщина? Мужчина?- Нет. А это имеет какое-то отношение к моему блогу?Появившаяся на губах Эллы снисходительная, понимающая улыбка вызывает раздражение и чувство неловкости. Джон ненавидит эту улыбку, напряжённо ёрзает в чересчур мягком кресле, пытаясь найти положение поудобнее.- Мне кажется, вы страдаете от одиночества, Джон. Вам не хватает внимания, дружеского общения, возможно, любви.- Вы охарактеризовали это, как проблемы с доверием.- Верно, но вы ничего не предпринимаете, чтобы это исправить.Джон поджимает губы и снова смотрит в окно.Когда рука Эллы неожиданно касается его руки, он вздрагивает и с трудом сдерживается от желания отдёрнуться. Почему-то этот жест кажется ему неуместным и неприятным. К сожалению, Элла этого не понимает.- Джон, я пытаюсь вам помочь. Однако для того, чтобы у меня это получилось, вам нужно и самому приложить некоторые усилия. И в первую очередь вам следует избавиться от одиночества. Это лучшее, что в данный момент вы можете сделать.Голос женщины полон бесконечного терпения с лёгкими нотками усталости. Наверное, она и сама уже устала повторять одно и то же изо дня в день. За три месяца терапии мало что поменялось. Джон, на её месте, давно бы махнул на себя рукой, однако Элла не бросала борьбы и повторяла ему одно и то же разными словами снова, и снова, и снова…- …Попытайтесь найти себе соседа по квартире или девушку, и вам сразу станет лучше.- Да, конечно, - стрелки на часах сигнализируют об окончании сеанса, и Джон вздыхает с облегчением, даже не пытаясь этого скрыть. – Я думаю, мне пора.Он быстро поднимается, не глядя на Эллу, но чувствуя её тяжёлый, укоризненный взгляд. Что ж… Возможно, она и правда хочет ему помочь, но получается это у неё из рук вон плохо. Так может, и не стоит пытаться?- Пообещайте мне хотя бы подумать об этом.- Обещаю, - Джон сдержано улыбается и быстро выходит за дверь…И сейчас, глядя на выжидательно замершую женщину, Джон вдруг подумал: а почему бы и нет?Сара принимала его на работу, и, похоже, с самого первого дня испытывала к нему симпатию. Помогала в работе, поддерживала, и уже не в первый раз предлагала встретиться в неформальной обстановке, но Джон каждый раз находил предлог для того, чтобы отказаться.Но не в этот раз.- Конечно, - он вежливо улыбнулся, и увидел отражение своей улыбки на лице Сары.- Прекрасно, - женщина буквально засветилась от радости, и Джон ощутил, как натянутая улыбка на его лице становится чуть более искренней. – Значит, завтра в семь?- Да, пожалуй.- Отлично.Сара вскочила и быстро вышла из кабинета, напоследок ласково улыбнувшись Джону. Тот тоже улыбался, но стоило двери за женщиной закрыться, как Джон сник и с тяжёлым вздохом откинулся в кресле.Возвращаясь из Афганистана в Лондон, он и представить себе не мог, насколько тяжело может даться ему это возвращение. За несколько лет войны Джон успел отвыкнуть от мирной жизни, не понимал и не принимал царящего вокруг сонного спокойствия. Огромных трудов ему стоило избавиться от привычки постоянно настороженно оглядываться по сторонам, находясь вне дома, и всё равно до сих пор он вздрагивал от резких звуков, или когда кто-то подходил к нему сзади, со спины. В ящике его письменного стола дома лежал заряженный Зигзауэр, и ещё несколько обойм были спрятаны под одеждой в шкафу. Однако одной проблемы Джон так и не смог преодолеть.Обыденность.То состояние, в котором живёт большая часть обычных людей. Дом, работа, вечеринка в клубе или посиделки в баре с друзьями. Джону это напоминало болото. Тихая, затхлая трясина медленно, но верно затягивала его в свои серые объятия и душила монотонной неизменностью. Он не мог объяснить словами, чего ему не хватает, но чувствовал это всей душой. Тянущую пустоту внутри, беспричинную тревогу, раздражение, тоску, и понятия не имел, как с этим справиться. Советы психотерапевта тоже по большей части оказывались бесполезными. В заведённом блоге Джон не написал ни строчки, попытки найти соседа по квартире с треском провалились. Кошмары отпугивали всех.И вот – новый совет, новая попытка. Джон уныло хмыкнул, гадая, чем же она закончится.***************Тихо щёлкнул выключатель, и тусклый свет залил коридор. Джон поставил в угол трость и, прихрамывая, прошёл на кухню, чтобы разобрать купленные продукты.Обстановка в небольшой квартире была более чем простая. Справа от входа - вешалка для одежды и дверь в кладовую. Слева – небольшой закуток с кухней, плавно переходящий в гостиную: диван, пара кресел, кофейный столик, телевизор. Сквозь полускрытые тяжёлыми шторами окна пробивался свет уличных фонарей. На стенах несколько фотографий: церемония получения диплома врача; он с сослуживцами в Афганистане, верхом на БТРе; он же крепко прижимает к себе за пояс высокую темноволосую девушку. Тонкие брови красавицы нагло вздёрнуты, пухлые губы слегка поджаты, тёмные, блестящие, как у лани, глаза дерзко смотрят прямо в камеру. Одна её рука обвивает плечи мужчины, пальцы второй дразняще поглаживают его подбородок.Взгляд случайно зацепился за фотографию, и Джон замер. Руки задрожали, особенно левая.Гарри…Джон коротко выдохнул, поставил в холодильник молоко и захлопнул дверцу.Дальше вечер пошёл по обычному сценарию: поставить чайник, включить телевизор, радио. По телевизору шло какое-то развлекательное телешоу, радио хрипело помехами. Ожидая, пока вода закипит, Джон прислонился к окну и сдвинул в сторону штору. Отсюда открывался прекрасный вид на соседний дом, перекрёсток и вход в метро. Он мог часами наблюдать за тем, как кипит там, снаружи, чужая жизнь. Иногда ему даже удавалось увидеть сквозь незашторенные окна соседних квартир, что происходит внутри с их жильцами. Не то чтобы Джон любил подсматривать, но когда не было других занятий, это служило ему единственным развлечением.Чайник на плите засвистел, и Джон направился на кухню. Горячая чашка чая – самое то, что нужно после трудного рабочего дня. Оставив телевизор сонно бормотать в опустевшей комнате, он прошёл в спальню, лёг на кровать и достал ноутбук. Встреча с Сарой – не самое интересное событие в его жизни, но хоть какое-то разнообразие. Элла будет довольна.Джон уже положил руки на клавиатуру, когда перед внутренним взором вдруг встало лицо с тонкими, аристократическими чертами, и полупрозрачные, светло-голубые глаза. Доктор сглотнул, вспомнив ещё об одной встрече ранним утром. Молодой человек оставил след в его памяти, и хотя за день, казалось бы, об этом следовало уже забыть, - но Джон не забыл. И поймал себя на мысли, что хотел бы ещё раз увидеть того незнакомца, хотя и совершенно не представлял себе, зачем.Мужчина хмуро тряхнул головой. Нет смысла мечтать о несбыточном. Лондон – слишком большой город, чтобы два случайных человека могли снова случайно в нём пересечься. Разве что такова будет воля судьбы… Однако в судьбу Джон не верил.Так что он постарался выбросить из головы мысли о случайном незнакомце, и, гипнотизируя взглядом пустой экран, принялся мысленно воспроизводить в голове свой дневной разговор с Сарой.