Кальпурния (1/1)

Месяц спустя (середина апреля 44 г. до н.э.)Солнце так ярко светит, что заливает лучами всё в округе. Я сижу на балконе одной из вилл за пределами Рима, принадлежащей моему семейству. На ней уже больше трёх лет никто не жил?— мне пришлось приложить усилия, чтобы привести её в надлежащий вид. Часть от тех денег, которые Марк Антоний отобрал себе, дали мне возможность сделать тут прекрасное место.Для меня этот жуткий месяц пролетел так, словно я находилась в кошмарном сне. Мёртвый Цезарь… Заговорщики… Беспорядки в городе… А главное, похоронят ли с почестями Гая, или тело выбросят в Тибр, как положено для человека, поправшего законы Республики?..Как же я боялась, что заговорщики смогут убедить сенат в правильности того, что Цезарь?— тиран и губитель республиканских свобод, и его следует вычеркнуть навсегда, а значит, отказать в достойных похоронах. Те три дня, что прошли с момента подлого убийства до заседания сената, посвящённого похоронам Цезаря, я металась по дому, не в силах сдерживать себя от ярости. Цезарь столько сделал для Рима! И пусть он забрал себе полноту власти, но он всё делал для римского народа. Ох уж эти аристократические семьи!Клеопатра, видя мои метания, пыталась хоть как-то успокоить меня, но я с такой яростью шипела на неё, что она скрылась у себя в комнатах и больше мне не досаждала.Мой отец, Луций Кальпурний Пизон Цезонин, консул 58 года, был почти единственным, кто после убийства Цезаря потребовал на заседании сената 17 марта публичных похорон за государственный счёт и оглашения завещания умершего. Документ этот хранился в храме весталок, но многие были уверены, что он у моего отца.И лишь вечером 18 марта я смогла наконец выдохнуть?— сенат одобрил похороны Цезаря со всеми почестями, хотя некоторые сенаторы угрожали отцу судебным преследованием за его инициативу. Говорили, что мой отец лишь пожимал плечами в ответ на их угрозы, но его поддержал Марк Антоний. Но самое интересное?— с ними согласился Марк Юний Брут. Мелкий гадкий крысёныш! Как же у меня чесались руки вцепиться ему в глотку, когда я увидела его на ступеньках театра Помпея всего в крови Цезаря. Какой же он мерзавец и лицемер!Наконец настал день похорон, которыми руководил отец. Хвала Юпитеру, несмотря на беспорядки, устроенные плебсом, душа Цезаря наконец смогла уйти на небеса.Неожиданностью стало другое?— главным наследником Цезаря был назначен юный Октавий, сын Атии, племянницы Гая Юлия Цезаря. Покойный диктатор усыновил юношу, и теперь у нас был новый Гай Юлий Цезарь. Что ж посмотрим, на что будет способен главный наследник. Большинство, включая Марка Антония, считали, что мальчишка не справится и решили не брать его в расчёт. Именно этим руководствовался Марк Антоний, забирая из моего дома почти всю казну Цезаря, и решив заодно показать юному Октавию, кто тут теперь хозяин. Я не стала противиться, хотя отец настаивал на соблюдении завещания Цезаря?— раздать каждому жителю Рима по триста сестерциев.Дальше события покатились, как яблоко с горы: беспорядки в столице, Марк Антоний, дерущийся за власть с заговорщиками, а ещё Атия, сообщившая, что её сын вот-вот прибудет в столицу. Вдобавок ко всему Брут и Кассий, прощённые по инициативе Марка Антония, почти свободно расхаживали по столице. Нет, из Рима надо было срочно уезжать.Юная египетская царица после гибели Цезаря поступила умно?— уехала к себе на родину вскоре после погребального костра, унесшего душу Цезаря на небо. А вслед за ней душившую меня столицу покинула и я. Теперь я могла наслаждаться тишиной и предаваться трауру.Внизу, неподалеку от моей виллы, раскинулась река, вдали шумели оливковые рощи, а у балкона, бросая прохладную тень на двор, цвели несколько апельсиновых деревьев, расточая вокруг изумительный аромат. Вверху звонко щебетали птицы, по голубому небу плыли лёгкие облака.На дороге, ведущей к вилле, появились несколько всадников. Я встревожилась. Никто не должен был знать о том, что я находилась здесь. Никто, кроме родных и близких. Но едва они приблизились к воротам, я поняла, что испугалась напрасно?— передо мной был Октавий со своими людьми. Я знала, что Цезарь как-то сообщил юноше о том, где за пределами столицы расположены виллы рода Юлиев и их родственников, и кому они принадлежат.Въехав в ворота, Октавий соскочил с коня и почти вбежал в дом. Я отметила, что, несмотря на худобу и кажущуюся изнеженность по причине слабого здоровья, внучатый племянник Цезаря возмужал. В нём появилась уверенность и даже властность. Значит, про завещание он уже знал.Через какое-то время весь запылённый Октавий быстрым шагом прошёл на балкон и, не поприветствовав меня, порывисто спросил:—?Кто? Когда?—?Рада приветствовать тебя, Октавий,?— спокойно произнесла я, поправляя траурное одеяние.Сообразительный юноша тут же повинился, сел в соседнее кресло и, переведя дух, задал те же вопросы.—?А разве мать не написала тебе? —?удивляюсь я.—?Она написала и даже сообщила, кто это сделал,?— резковато ответил Октавий. —?Я надеюсь, эти люди понесут наказание. Просто я думал, что тебе известно несколько больше.В ответ я лишь грустно усмехнулась. Октавий сжал кулаки, его лицо стало белее снега (я испугалась, что у юноши может быть та же болезнь, что и Цезаря), а потом он, потирая лицо, устало сказал:—?Я выехал почти сразу, как только узнал.—?Твоя жизнь теперь в опасности, ты же понимаешь это,?— ответила я.—?Отчим предупредил,?— отмахнулся Октавий. —?Но мне всё равно нужно в Рим.Я грустно улыбнулась, потому что видела, что характером юноша пошёл в двоюродного деда.—?И про завещание ты знаешь? —?продолжала расспрашивать я.Октавий вытянулся в кресле, закинул руки за голову и, уставившись на набежавшие облака, буркнул:—?Да,?— и, не меняя позы, поинтересовался. —?Что там с казной Цезаря?—?Казна? —?усмехаюсь я. —?Вся казна давно у Марка Антония.Услышав это, Октавий резко выпрямился.—?А как же слова Цезаря в завещании?— о том, что нужно раздать по триста сестерциев жителям Рима? —?вкрадчиво спросил он, и мне вдруг представилось, что на месте юноши в кресле уютно устроилась змея.—?Не знаю. Антоний сказал, что это теперь твоя забота, раз ты главный наследник.Октавий приподнял брови, и меня пробрало дрожью. Я вдруг поняла, почему Цезарь сделал ставку именно на внука своей сестры, Юлии Младшей.—?Ты был у матери? —?я решила перевести разговор в другое русло.—?Нет. Мой друг Меценат предложил мне свою виллу. К тому же рядом с его виллой располагается вилла Цицерона. Друг пообещал, что сведёт меня с ним.Мне стоило большого труда не скорчить гримасу. Этот пустозвон и Октавия может обмануть и предать. Юноша окинул меня внимательным взглядом своих холодных голубых глаз, понял, о чём я думала, и пояснил:—?Сейчас мне нужна его поддержка, а там будет видно.Умён, ничего не скажешь. Я предложила ему отдохнуть с дороги, но Октавий отказался и вскоре ушёл. Через какое-то время кавалькада всадников исчезла за поворотом.Уйдя с балкона в одну из затемнённых комнат, я останавливаюсь у окна:—?Приезжал Октавий. Собирается встретится с Цицероном,?— я поворачиваюсь к широкому ложу, что тонет в темноте. —?Скоро твоим убийцам несдобровать.—?Я знаю,?— звучит абсолютно спокойный голос человека, которого все считают умершим и даже сгоревшим на погребальном костре.Слышится шуршание тканей и из темноты выступает, словно вырезанное из дерева, лицо Цезаря.Лучше не спрашивайте меня, как нам удалось сохранить в тайне то, что Цезарь хоть и с трудом, но выжил. Даже Марк Антоний не знал. В курсе дела были только я, мой отец и двоюродный брат Гая Юлия. На улице вдруг поднимается ветер, на небо набегают тучи.—?А как же твоё вечное прощение врагов? —?присаживаюсь на кровати.—?Это теперь забота Октавия.Я удивлённо приподнимаю брови. Цезарь откидывается на подушки и поясняет:—?Я его усыновил, и теперь он Гай Юлий Цезарь Октавиан. Захочет простить?— пусть прощает. Мне уже безразлично.Внезапно резко потемнело, гром потряс землю, ярко сверкнула молния и по крыше застучали частные капли дождя.