Призраки (1/1)

Если вдруг счастье тебе досталось – надо обеими руками за него хвататься и не отпускать до последнего. Драться надо за своё. Потому что отберут, отберут всё равно, но когда отбиваешься, можно продержаться немного дольше. Катя это знала всегда. Но каждый раз вопреки своему знанию верила – наконец-то всё плохое кончится, уйдёт эта серая беспросветная жизнь, где она всё одна, одна, одна, никому не нужная. Заберут в семью к маленькой красивой девочке, которая отдала ей однажды на детской площадке свою шапку – просто так. Возьмут на хорошую работу, не станут косо смотреть оттого, что она – детдомовская. Полюбят по-настоящему…А внутри ощущается – нет, не будет такого. После того, как судьба раздаёт подарки, она же отбирает их обратно. Так что со временем неудачи становится легче оставлять позади. Не забывать, нет, иногда вспоминать и особенно зло напиваться в ближайшем баре, курить одну за одной, спрашивая: почему снова не я, не для меня? Но она учится подниматься на ноги и дальше идти, ведь, когда что-то снова не складывается, тому находится причина. Постоянная, неизменная: чудес не бывает.И это держит её, не даёт упасть в ту минуту, когда слова о смерти любимого человека и встреча с законной его невестой бьют по ней так больно, что, кажется, больнее уже просто не станет. Чего же она ждала – что будет единственной у такого видного парня? Что её на самом деле кто-то захочет назвать своей? Что будет, как в сказке – долго и счастливо? Да так ни у кого не бывает, даже у самых любящих, у самых добрых. И не рассчитывала она, что долго они с Костей продержатся. Уж самой себе-то она бы не стала врать.Костя смотрел с ней боевики, смешно шутил, не любил сентиментальности, пил всё, что угодно, не морщась, и называл свадьбы мещанством – Катя не помнила, что именно это значило, но явно что-то плохое. А в другой комнате, в другое время был спокойным, романтичным и ласковым, звал замуж другую… Где был настоящий Костя, и где заканчивался затеянный им обман? Да разве теперь поймёшь.Потому горе остаётся за её спиной, и, хоть давит сперва на плечи и стискивает до удушья горло, быстро потом ослабляет хватку. Костя её не любил, она снова лишняя – пусть так. Делать уж нечего теперь.О мёртвых – или хорошо, или…Наташу память не оставляла в покое дольше. То ли от того, что она была законной невестой, не то, что Катя. То ли просто такая уж она была – верная. И вообще – идеальная девчонка, не к чему и придраться. Она была бы и рада тогда разозлиться на неё как следует, за Костю, за всё на свете. Как-никак во всём она Катю обошла: и любовь у неё была, и семья, пусть и далеко где-то, и на актрису училась – это не полы драить, не подносы в столовке таскать. А какая красивая – русоволосая, светлоглазая, изящная, как из фильмов про любовь, ужас просто. Замечательно красивая. Без косметики даже…Но не было злости. Да и началось их знакомство с того, что Наташа Кате помогла – после такого было бы совсем глупо затевать ссору. И не виновата она, что Костя её выбрал. Катя в первую встречу ещё почувствовала: она – добрая. Как потом сказал кто-то из их сестёр по несчастью, светлая, чистая. Вот именно такая.Просто – данность. Снова – ничего не поделать.Кто же знал, что они будут понимать друг друга с полуслова, говорить обо всем и ни о чем. И что уже через неделю Наташа снова будет улыбаться и засмеется какой-то её шутке, а тоска отступит от них обеих, будто испугается этого смеха.Любили одного человека, а тут вдруг стали то и дело встречаться, делиться секретами и заботами, а ещё в какой-то момент условились созваниваться по вечерам. Нет звонка – значит, случилось что. В общем, то ли как подруги детства, то ли как… сестры? Хотя откуда ей знать, у неё и не было никогда сестры.Иногда Катя сомневалась, конечно, так ли нужна эта дружба. Наверняка Наташе и без неё неплохо: она и так словно на голову выше, не поднимешься, близко не подберёшься, да ещё пропадает на занятиях в своей театралке, и следователь этот, Средин, ухаживает за ней… И она то втайне сердилась на подругу за вечную занятость, то удивлялась – почему не сходить на свидание? Времени достаточно прошло, и глупо как-то хранить верность тому, кто за твоей спиной с другими девчонками… Да Наташа и сама всё знает, она не глупая. Тогда почему не забыть, не жить дальше?А потом снова приходила детская обида: и на свидания не ходит, и посидеть-поболтать её не вытащишь. Правда, долго обижаться не получалось. Стоило им с Наташей увидеться, и становилось легче. Хорошо было просто так рассказывать друг другу о всяких мелочах, напрашиваться на новый спектакль, на роль в котором пробовалась Наташа – ?Премьера аж через полгода, и то не знаю, буду ли играть, Катюш, ну ты что!? – и говорить глупости, чтобы она смеялась. Постепенно стало привычным утешать друг друга, когда бывало грустно.А так уж получилось – как ни бодрись, как ни улыбайся, а иногда всё равно грустно и тяжело на душе.И когда кто-то вломился в комнату в общежитии – в Наташину комнату! – Катя тут же приехала. Успокаивать. Нет, сперва накричала на любопытных студентов, толкущихся на лестнице и громко обсуждающих этот случай и саму Наташу – не со зла, просто не сдержалась. И уже потом, когда удалось более или менее всех разогнать, случилось что-то вроде разговора по душам.Если закрыть глаза и сосредоточиться, она вспомнит каждое слово. Каждую Наташину улыбку.– Мне девчонки рассказали... Борисов, говорит, тебя Снежной королевой назвал. Неприступная, вот поклонники и вламываются, – Наташа горько улыбнулась, качая головой. Катя тут же взвилась:– Да идиот он! Как язык повернулся! Такая девушка, как ты, не посмотрит на него даже, вот и придумывает себе.– Может, я в чем-то и правда такая... Отталкиваю всех.– Не отталкиваешь! – перебила Катя, обнимая её за плечи. – Ты вообще кого слушаешь? Не надо. Никакая ты не Снежная королева. Ты добрая... Ты – Герда!Наташа удивленно посмотрела на неё, но тут же заулыбалась уже иначе, смущённо, опустила голову ей на плечо.– Катя... Спасибо тебе.– А если ещё кто про тебя будет слухи распускать, я его!.. – она подняла руку и крепко сжала кулак. Наташа, кажется, встревожилась, взяла её за руку, стала разжимать пальцы: – Ну что ты, не надо. Не надо.– Смотри.– Катька... А ты знаешь кто? Ты самая настоящая маленькая разбойница.– Нате вам! Я же не граблю никого.– Ты что, не обижайся... Она Герду защищала и вещи свои ей отдала. Помнишь?Катя, немного успокоившись, снова обняла её. Хотела даже возгордиться: вот так вот, я тебя тоже защищу...– Да и в окна чужие ты неплохо лазишь, – добавила Наташа, с трудом сдерживая смех.– Ну тебя! Только потому она не получила подушкой, что они на этой подушке лежали. И, может, потому, что защитницы всё-таки не дерутся с теми, кого охраняют.Ей долго снился потом тот день, когда Наташу похитили.Не сдержала обещание, не смогла, не защитила. И чёртов Средин с его чёртовым расследованием – не защитил, хотя клялся, что всё под контролем. И она ругала его и Юру, требовала у него пистолет, чтобы требовать хоть чего-нибудь, чтобы не бездействовать, но больше всего ругать нужно было себя. Что не отговорила, не оказалась вовремя рядом… Наташа ведь сперва не хотела соглашаться участвовать в этой операции. Притвориться наивной девушкой и попасться преступнику, чтобы узнать, где он живёт, добыть доказательства того, что он продаёт за границу живых людей? Да что это за идиотский план, где были их мозги?Наташа изо всех сил старалась переступить через свой страх – и переступила, а теперь её нет, может быть, навсегда… А отбери она пистолет у Юры – куда бежать, как спасти подругу? Где она, где её прячут – смелую Герду? Катя помнила, что судьба всегда забирает всё назад, и от страха её сердце то рвалось из груди, то почти не билось. Как она задёргала всех в отделении милиции – ей, наверное, вечно будут припоминать. Да и пускай припоминают – она бы пережила что угодно ещё сколько угодно раз, лишь бы с Наташей всё было в порядке.И тот безумный день, а потом и три недели, пока Наташа лежала в больнице, куда никого не пускали, и никто толком не мог сказать, что с ней, как она – всё это стоило выдержать, чтобы услышать одно слово.?Живая?.Едва увидев её на пороге, Катя бросилась навстречу – обнять крепко-крепко, убедиться, что и правда живая. Обняла – и отступила тут же: у Наташи сломана рука, ей, наверное, больно даже от лёгкого хлопка по плечу. Чтобы исправить свою ошибку, Катя постаралась занять руки: накрыть на стол, налить сок в два стакана – себе и подруге. Всё так неловко и неправильно.Неправильно, что все столпились в комнате и донимают Наташу своими расспросами, неправильно, что Катя сама, загоревшись нетерпением, тоже присоединилась к этим расспросам – не сразу увидела её боль, как не сразу заметила гипс на её руке. Неправильна уже собственная ноющая боль в груди и в горле, неправильна обида – Наташа ведь просто спросила, как тут идут дела, она ведь не знает, она только из больницы... Но что Катя может ответить – не дышала толком без тебя, не спала, не ела, а тут ещё и чёртов этот Слава, добрый, как отец, которого не было никогда? Как отец – только с ним получилось бы ненадолго забыться, пока тебя целуют, пока пускают в свою квартиру, признавая, что она есть на свете, что она – нужна. Но нет. Есть Майя у Славы, которая глядит на него волком, а он всё равно бегает за ней.И разговор весь вывернут наизнанку – Катя уже догадалась, что Наташа снова будет убеждать её оставить Славу в покое, что она в ответ рассердится, вспыхнет, как спичка. А хочется сказать – прости, Наташка, мне больно, мне одиноко и страшно, и я знаю, что тебе тоже, но почему всегда кому-то хуже, чем мне, почему раз за разом кто-то важнее меня? Почему ты не выслушаешь меня, не пожалеешь меня?Да разве такое Наташе вслух скажешь – при её-то сломанной руке, при её кошмарах ночных. И Катя смирилась кое-как, и осталась всё же дежурить в общежитии – отгонять призраков, как обещала.Кто же знал, что с того дня всё окончательно пойдёт наперекосяк. Мы победили, скажет Ирина. Преступник найден, всё было не зря. А у Кати так и встанут перед глазами бледное, словно обескровленное, лицо Юры, машина скорой помощи и почти безумный взгляд Средина. Так и вернётся вмиг непереносимый страх за Наташу, злость на Майю, собственная тоска и потерянность.Нет у неё сил радоваться этой победе. Здесь не осталось для Кати места – в этом городке, в компании сдружившихся после переживания общей беды Лиды, Иры, Юли, Майи… И с Наташей они всё-таки слишком разные. Однажды Катя стала бы той самой подружкой, о которой не вспоминают, потому что с ней говорить-то не о чем. Ей не хочется этого дожидаться.Когда ты везде лишняя, одно остаётся – сохранить остатки гордости и уйти самой. Всё равно, куда. Пускай и придётся купить билет на поезд до огромной, далёкой Москвы.Москва слезам не верит? Ну так Катя и не заплачет.