Грандиозное совпадение (1/1)

?Имя Свету было Август и был он справедливости символом. Суд его не знал ошибок и сострадания, каждому виновному — было достойным наказание! Даровав знания немыслимые людям своим, вывел он их из тьмы, возвысив культуру и науку. Но была в душах их тьма, грязная и отвратительная! Решившись на отчаянье Бог приказал сколотить крест. И был он три метра в высоту и подобен мечу Августову. Был убит Бог по воле собственной, забрав с собой и грехи. Горько оплакивал его народ Юстиании три дня и четыре ночи. И возродился тот с новой силой, могущественнее чем прежде! Святой свет затмил солнце и встал на колени народ Юстианский, увидев возрождение Бога своего.? ? ?Scripturis sanctis? Леденящая чёрно-зелёная дымка, окружающая со всех сторон бесформенным месивом, проглотила эльфийку, как только та нырнула по ту сторону мистического портала... Медленно плывя в пустоте, окружённая шариками собственной заледеневшей темной крови, девушка чувствовала всем телом, как её легкие буквально выдавливаются наружу, а пот обращается ледяной коркой, больно щипая все тело, особенно левую руку, рядом с четырьмя полосами разорванной плоти. Выдыхая белый дым из ноздрей и рта, Эммануэриель практически теряет ощущение времени как такового, пока не случается яркая, ослепляющая вспышка. Холод резко сменяется теплом и жаром, а опустевшие легкие могут вдохнуть полной грудью запах, наполненный смесью свежей зелени, цветущих цветов и чистой воды, журчащей откуда-то неподалёку... Перед эльфийкой, что раскрыла свои глаза, открывается великолепное зрелище ― бескрайние просторы зеленого леса и поросли самых разных растений. Хорал птичьего пения и жужжания насекомых, чьё многообразие поражало воображение… Цветы, что отливают всеми цветами радуги и имеют самую невероятную форму, деревья, что самим своим видом внушают умиротворение... вся эта благодатная идиллия пусть и впечатляла, оставляя желание остановиться, лечь под тень дерева и вздремнуть... но она была грубо прервана громким, протяжным козьим блеянием, раздавшимся за спиной эльфийки! Не успели четверо зверолюдей вывалиться из магической мембраны, как ведьма уже дала дёру, уходя от размашистого удара гигантским молотом. Железо ударилось о молодое дерево и с громким хрустом переломило его, даже корни не остались невредимы и оказались выдернуты, прежде чем ствол хрустнул, подобно зубочистке. Видя убегающую добычу, четыре мутанта громко прорычали и устремились следом за ней, не обращая внимания на крепкие ветки и деревья, буквально пробивая себе путь грубой силой и немыслимой глупостью, граничащей с безумием. ?Чтоб вам ноги разодрало, твари!? ― паника постепенно брала верх. Продолжая бежать, девушка мысленно влила в свои пальцы каплю магической энергии, а затем проведя ладонью по своему телу, напитала его едким чёрным дымом... Наметив на своём пути толстый дуб, достаточно прочный, чтобы выдержать её вес, колдунья ускорила бег, преодолевая метр за метром с чудовищной скоростью…Буквально чувствуя в затылок дыхание смерти, она что есть силы отталкивается от земли и, группируясь в воздухе, касается древесной коры своими сапогами, ощущая, как в тот же миг под ней образуется теневая мембрана, способная пружинить. Тотчас вся энергия её скорости и массы концентрируются в одной единственной точке, резко выталкивая её далеко в сторону! Совершая полное сальто в полете, она могла видеть, как все четверо зверолюдей, не успев остановиться, влетают своими тушами в дуб и вырывают его с корнями. Теневая перина смягчила падение, а ловкость и грация, свойственная любому эльфу, помогли быстро вскочить на ноги и продолжить путь в уже гораздо более спокойных обстоятельствах... но не надолго. Зверолюди достаточно крепки, чтобы выдержать подобную неприятность, а поэтому был лишь вопрос времени, когда они встанут... Не желая проверять выносливость и стойкость хаоситских зверей на собственной шкуре, Эммануэриель, ловко перепрыгивая коренья и поваленные стволы деревьев, стремительно удаляется все дальше и дальше... Тяжело дыша, девушка оглянулась назад, всего на мгновение, но его было достаточно, чтобы её дыхание начало сбиваться от растущего ужаса ― монстры уже начали нагонять ее! С большим трудом пробиваясь сквозь заросли колючих кустарников, едва не падая из-за когтистых корней, она выбегает на протоптанную дорогу, где, резко проведя головой из стороны в сторону, находит караван... И в тот же миг, словно по злой шутке судьбы, жгучая боль охватила всё девичье плечо — рана нанесенная когтями огромного двуглавого зверолюда дала о себе знать не сразу, словно выжидая самый удобный момент для удара. Смешавшись с голодом, усталостью, ссадинами и потерей крови, чувство острой боли, словно стремясь разорвать её плоть, тут же стало разрушать её разум, заставляя мысли плыть в пустоту. Громко и тяжело дыша ртом, эльфийка начинала чувствовать, как её голова идёт кругом, отчего ее ноги, уставшие и ноющие от перенапряжения, стали заплетаться, то и дело рискуя утратить всякое подобие баланса и разъехаться в стороны. Однако она не могла остановиться, не могла восполнить силы и исцелить себя — стоит только запнуться, как она тут же умрёт. Не оборачиваясь, она бежала вперёд, всеми фибрами души желая добраться до каравана. ― Слепые мрази, сделайте что-нибудь! ― прокричала она во всю глотку. Её голос эхом отозвался на всю округу, а ему в ответ ― проревел громкий хорал выстрелов из ружей. С чудовищной вспышкой золотого пламени вылетело огромное облако густого черного дыма, что заволокло собой и лошадей и повозки... И лишь чистая случайность, невероятное везение уберегло девушку стать мишенью для этого оружия ― тяжелые свинцовые пули, со свистом прорывавшиеся вперед, пролетели буквально у девушки под ухом, прежде чем встретили свою цель. Громкий рев, смешавшийся с болезненным визгом и чавкающим хрустом ― стал лучшим ответом на вопросы о результате. ?Дым! Ебаный дым мешает им!? ― озлобленно вспыхнула мысль в её голове. Сквозь черноту дыма вдруг мелькнула слабенькая искорка света, тут же утонувшая в бездне... но мгновение спустя ― она вырвалась в ослепительном сиянии, пробивая дорогу своему обладателю! Под тяжелый грохот и лошадиное ржание, на свет солнца вырвался закованный в сверкающие латы всадник! Сотрясая земную твердь под копытами, его конь стремительно наращивал скорость и с каждым мгновением приближался все ближе и ближе, опуская свое копье для точного, сокрушительного удара. И в один миг всадник пересекся взглядом с колдуньей. Пылающие серебром глаза, сквозь смотровую щель мрачной каски, одарили её давящим, пожирающим душу взором. Словно по злой шутке судьбы, её ноги дрогнули и, пошатнувшись, она ударилась о лошадиное бедро левой рукой... Даже столь незначительный удар вызвал острую, жгучую боль, но, что хуже, лишил ее равновесия ― девушка с грохотом упала на израненную конечность! В тот же миг её горло запылало из-за рвущейся наружу боли — солёная, грязная почва попала прямо в рану, забиваясь в каждый угол! Не в силах даже просто открыть глаза, сжатые от неконтролируемой агонии, она до хруста сдавливает челюсти, чудом не откусив язык... Громко заплакав, девушка шипит и еле-еле переворачивается на грудь, чтобы опираясь на еще целую ладонь, встать на колени. Именно в этот миг её длинные уши смогли уловить хоть что-то, кроме барабанного ритма ее собственного сердца, — громкий, протяжный визг зверочеловека, звонкий хруст древесины и лошадиное ржание, закончившееся металлическим грохотом. ?Только не говорите что...? — не успела мысль и вспыхнуть в ее голове, как она увидела то, чего и боялась. Повернув покрытое пылью и слезами лицо на шум, девушка на долю секунды потеряла мироощущение и даже смогла забыть о боли, что сковала всё её тело. Несмотря на то, что вся картина перед ней плыла от слез, она могла разобрать то, что видела перед собой: рыцарь был сброшен с седла, его лошадь лежала недвижимым трупом с отсеченной одним точным ударом головой... А оружие, что он нёс на таран, торчало из груди мгновенно убитого мутанта хаоса, переломленное от напряжения. Человек не был ранен или хоть как-то скован в движениях — он медленно отползал назад, приближаясь к девушке с каждой секундой. Судорожно бродя взглядом, Эммануэриель уцепилась за одну единственную вещь — кинжал, что человек держал за спиной, пряча его от взгляда монстров. ?Безумец...? — подумала она. Медленно, ужасающе медленно шли чудовища в сторону человека, злобно блея и растягивая удовольствие от своего превосходства. Возвышаясь над своими ?товарищами?, один из них, что ближе всех стоял к рыцарю, подозрительно оскалился, а затем криво расхохотался, заливаясь во всю свою козлиную глотку. Высокий, сильный, омерзительный, его черная шерсть, свалявшаяся от крови и грязи напоминала стальную вату, а слюна, густым киселем свисающая с черной морды, противно пенилась на желтых, сгнивших зубах. Издав короткий рык, он прокрутил уродливый, покрытый ржавчиной, зарубками и зубьями демонический клинок в когтистой лапе, что полностью покрылась багровой чешуёй, точно сложенной из застывшей крови. Зверь оскалился и, громко шурша копытами, оставляя борозды вспаханной земли, сделал первый шаг вперёд... И в тот же миг зверолюд поменьше, отбросив свой двуручный молот, бросился на собрата, повалив того на землю и тут же ударив когтистой лапой в спину, оставил глубокую борозду. Третий монстр, не интересующийся разборками своих ?друзей?, решил осуществить намерения большого брата — вырывая комья земли из под копыт, он ринулся в сторону человека, отводя топор для мощного, все сокрушающего удара. Человек, увидев это, застыл, а из под его шлема вырвалось одно единственное слово: — Nunc! — голос мужчины, жёсткий и твёрдый, был подобен удару кнута, что снял с разума мутный кисель животного ужаса, и невзирая на неизвестный язык, Эммануэриель прекрасно поняла, что от неё попросили... Ее наруч, пропитанный грубой магией Акши, вспыхнул голубым огнём, что подобно дыму перетек с кисти на кончики пальцев, собираясь в маленькие пучки, что с каждой секундой все сильнее и сильнее сжимались. И когда монстру оставалось пройти чуть более двух ярдов, она, махнув ладонью, послала плотный веер огненных сгустков, что ударившись о морду зверолюда, громко и ярко взорвались, лишив того ориентации и зрения! Громко зарычав, мутант хаоса взмахнул топором, разрубая воздух, а затем замер на долю секунды, потирая глаза лапой. Этой единственной паузы хватило, чтобы человек, дернувшись в сторону и выведя кинжал из-за спины, сильным ударом ноги в колено выбил монстра из равновесия! Грузно упав на землю мордой, монстр тут же зарычал, пытаясь подняться... Одним рывком добравшись до морды чудовища и придавив того к земле левой рукой, человек резко вонзил искрящийся молниями кинжал по самую рукоять в череп монстра. Провернув клинок, он с лязгом стали о кость вырывает оружие из обмякшего трупа, а затем презрительно смахивает дымящуюся кровь, прежде чем вернуть его в ножны. Покрытая кровью латная перчатка, заискрившись серебряными молниями, тут же загорается голубым пламенем, поджигая труп мутанта, когда рыцарь использовал его как опору. Два зверолюда, схлестнувшись врукопашную, возились недолго — стоило рыцарю встать на ноги, как обладатель демонического меча пробил грудь своего врага ударом когтистой лапы, а затем победоносно заблеял, вгрызся в лоб еще не остывшего трупа и с громким чавкающим звуком разорвал голову того в клочья. Чавкая, пожирая мозг и кости, что попали ему в пасть, монстр громко закричал, ударяя кулаками себя в грудь несколько раз. Озлобленно бурча что-то на неизвестном языке, монстр подбирает свой демонический меч, тут же воспламенившийся багровым пламенем, а затем встает на ноги, громко топает, а затем рычит, раскрывая окровавленную пасть... но вперед он не сделал и шагу, выжидая чего-то. Пылающая перчатка латного доспеха смыкается на эфесе меча... Каленый сигмарит, покрытый серебром и исписанный таинственными письменами, со скрежетом покинул свою обитель, сверкнув в солнечных лучах полированными гранями клинка. Меч в тот же миг покрылся сотнями разрядов серебряных молний, когда человек положил на него свою левую руку. Подняв меч на уровень своей Головы, оставив эфес на уровне пояса, мужчина выдвинул чуть вперед левую ногу и, практически не отрывая её от земли, совершил аккуратный шаг, чем привлёк зверолюда. Рычащий, дикий, он всем своим видом пытался внушать страх и ужас, демонстрируя хищный оскал своих кривых, отвратительных зубов, что неровными рядами торчали из его уродливой пасти. Поднимая над головой меч, монстр ринулся вперед, не думая ни о чём, кроме жажды крови. Вскапывая землю твёрдыми копытами, мутант отталкивается от земли, совершая прыжок и опуская клинок вниз, уже предвкушая вкус победы... — Morologus es! Один единственный шаг вправо позволил ему уйти от удара монстра, способного расколоть камень, а затем, пользуясь моментом, ответить ударом на удар! Стремительный, почти не видимый взгляду выпад пронзает воздух и с громким хрустом пробивает себе дорогу сквозь кожу, мышцы и кости, будто через бумагу — клинок вонзился в левое плечо чудовища, тут же вливая в того импульс серебряной энергии! Мгновение спустя, чёрная шерсть окрашивается в багряный, а плоть под ней раздувается и тут же разрывается с громким шипением, заливая доспех человека кровью, пылающей голубым огнем! Окутанный пламенем, он ловким движением правой руки, наносит удар эфесом своего меча прямо в глазницу замешкавшемуся мутанту, заставляя того отшатнуться на несколько шагов назад и упасть. Смахивая раз за разом смесь пота, грязи и крови, что сочилась из разбитой брови в глаза, зверолюд сердито выл, пытаясь нащупать свою оторванную конечность, пока не нашел ее лежащей перед человеком, что поставил на нее свою ногу, а затем с силой надавил, размазывая о дорогу. Чудовищный оскал в мгновение померк, а в крошечных козлиных глазах читался лишь вихрь злобы и некой обиды, которая заставила монстра озлобиться так, что острые клыки треснули и выпали из его слюнявой пасти. Невзирая на ранение, которое буквально заставило кости обуглиться, а плоть растечься подобно горячему воску, монстр поднимается на ноги, громко блея и вопя неизвестно что на некой смеси темного наречия и человеческой речи, сильно исковерканной блеянием. — éGLA RíFO YKKURA í BETYA! — вырвалось из глотки смеси человека и козла. Поманив зверя рукой, человек укладывает сверкающий молниями клинок на пылающий наплечник, а затем совершает короткий, бесцельный удар в пустоту перед собой — монстр взбесился и сорвался вперед, громогласно рыча! Демонический меч, окруженный багровым пламенем, прожигал воздух перед собой, оставляя дымный след рубящего с плеча удара... А затем слышится металлический хруст. Меч человека одним лёгким движением отбивает в сторону клинок монстра, а затем, продолжая движение, проходит через петлю, отрубая покрытый пеплом рог и вгрызаясь в плечо чешуйчатой руки сверху. С громким, влажным хлюпом, рука монстра разрывается от переполняющей её энергии, брызгая кровавым фонтаном прямо в нагрудник и шлем человека, а затем, подобно первой, отпадает мертвым грузом на землю, сжимая меч меж когтистых пальцев все сильнее и сильнее, пока его рукоять не лопается, а вслед за ним клинок, покрывшись серебряными трещинами, обращается пылью. Монстр, потерявший обе руки, громко вопил от пронзившей его боли, что позволило человеку подойти ещё ближе — тот сорвался вперед и одним толчком своего плеча выбил весь дух из груди врага! Не в силах стоять на копытах, он рухнул на землю, а затем протяжно завопил, чувствуя, как острие из калёного сигмарита входило в его живот. Провернув клинок и резко дернув вправо, мужчина разворотил брюхо твари, позволяя плавящимся внутренностям вывалиться на землю, орошая ту горящей кровью. Со свистом разрезав воздух, смахивая кровь с меча, рыцарь нависает над мутантом и заносит ногу для удара... С глухим звуком ботинок касается козлиной морды, ударяя ту о грунт, а затем ещё раз и ещё... Эммануэриель могла лишь с легким шоком наблюдать за тем, как человек раз за разом вбивает каблук своего ботинка в морду преследовавшей её твари. Как некая энергия в форме молний передавалась в плоть чудовища... И как с каждым последующим ударом из того уходила жизнь и брызгала горящая кровь, вылетали зубы и жалобные стоны, будто бы молящие о пощаде. Но рыцарь не прекращал ударять даже тогда, когда монстр просто вяло выл, бессильно развалившись на спине. И лишь когда он пнул бездыханное тело стальным носком в затылок, отчего тот с мерзким хлюпом буквально вошёл внутрь наполовину, он остановился. Тяжело дыша, он вкладывает меч в ножны, а затем с нескрываемым отвращением пинает голову вперёд. Полностью покрытый голубым пламенем, человек развернулся в сторону колдуньи, а затем впился в неё взглядом струящимся серебряным светом, будто желая прожечь её душу. Громко сглотнув, она тем не менее, роняет несколько соленых слез, что тут же обжигали её щеки, разодранные ?мягким? приземлением на грунт. Рана, о которой она почти успела забыть, тут же уколола её прямо в спину, вызвав волну боли, которая подобно мурашкам, прошлась по всему телу невыносимой слабостью в костях. Правая рука мужчины, окутанная пламенем, поднялась на уровень глаз, а затем щелкнула пальцами — весь огонь тут же потух, оставляя броню нетронутой, даже чище, чем раньше. Коротко кивнув, а затем вытянув ладонь вперед, он медленно сделал три шага, после которых медленно присел на одно колено, сохраняя дистанцию в вытянутую руку от эльфийки. — Мисс... — мягкий, очень нежный и в тоже время уверенный мужской голос словно смыл с её разума панику. — Ваша рана ужасна... — он медленно указал пальцем на плечо девушки, а затем, словно дополняя жест, указал большим пальцем второй руки за спину. — Это они сделали, ведь так? Эммануэриель не знала что и сказать — она просто нервно начала кивать, наивно надеясь на то, что этот человек и правда соответствует тому, как звучит его голос. — Хорошо. Вам очень повезло, ведь судя по всему, рана свежая... — он внезапно перешел на тихий-тихий шепот. — daemonicus coenum... Грязь под их когтями очень токсична, она словно яд разъедает ваше сердце через час-другой, заразив всю кровь скверной порчей. Сняв одну перчатку, а также вслед за ней и вторую, мужчина подвесил их на ремне. Проследив за человеком взглядом, Эммануэриель вдруг ощутила его крепкие пальцы на своих боках, отчего ей пришлось закусить нижнюю губу, чувствуя вихрь из страха и неизвестности в своем разуме... но это была лишь ложная тревога. Используя пускай и грубую силу, незнакомец помог ей встать на ноги... и даже тогда, когда её ноги дрогнули от слабости, он подставил плечо. — Hoc non operatur... — громко выдохнув сказал он. Сразу после этого Эммануэриель ощутила ладонь на своих икрах, а вслед за этим — сильный рывок, перенесший все ее тело на руки незнакомца. Бережно удерживаемая, Эммануэриель почувствовала, что внутри её разума что-то внезапно сломалось с легким треском фарфора. Крайне сильно покраснев, она стыдливо отведя взгляд, произнесла одно единственное слово: — С-сас-спас-ибо... — заикаясь и запинаясь, девушка могла выдавить из себя только одно слово благодарности из тысячи, что роились в её голове. Положив больную руку так, чтобы та не болталась из стороны в сторону с каждым шагом рыцаря, оказавшегося не столь высоким, как ей казалось ранее, девушка пыталась собрать в своей голове хоть какое-то подобие порядка... И с каждым мгновением терпела всё больший и больший крах — с каждой секундой в её голове шли болезненные пульсации, одна сильнее предыдущей, что подобно кувалде сотрясали громовыми ударами ее разум, не позволяя думать о чём-либо вообще. Прикрыв свои голубые глаза и расслабленно лежа на крепких руках, эльфийка могла лишь плыть по течению событий, не оказывая даже самого малейшего сопротивления. ?Наверное... так будет лучше...? — только и смогло выдать её измученное сознание. И, невзирая на такое положение, она впервые коснулась того странного, столь необычного для неё чувства — покоя. То самое ощущение, когда сердце успокаивается, а все муки и ужасы словно смахивает рукой куда-то в бесконечную бездну, оставляя в голове лишь тихое ничего, отдающие столь приятным чувством умиротворения... Даже несмотря на то, что вскоре она стала слышать не только лязг металлических деталей, а ещё и некие голоса и шепот где-то под ухом, это чувство не покидало ее. Однако вскоре мужчина остановился, а в нос ударил приятный запах лечебных трав, специй и пряностей. Не без помощи маленькой тряски, девушка открывает глаза, а затем, немного шипя, обнаруживает себя внутри некой повозки, сидящей опираясь спиной на ящик. Рыцарь же стоял прямо перед ней, смотря куда-то в сторону. — Апотекарий! — громко, но не слишком, человек позвал кого-то со стороны. — Мне нужно, чтобы ты присмотрел за ней. Я ненадолго, заберу поклажу с лошади. — уже более тихо сказал он. Человек ушел, а ему на смену пришел худощавый, седой мужчина преклонных лет, морщины которого образовывали множество мелких складочек на лице. Одет он был очень просто — белая накидка, белая рубашка и темные шоссы, кроме того через его плечо свисал длинный ремень, удерживающий у пояса толстую кожаную сумку, откуда сильно разило спиртом, но явно не этиловым. Тихо цокая языком, а затем качая головой, старик кладет сумку перед собой, а затем открыв её, вытягивает белую тряпочку и мутноватую стеклянную тару, закрытую пробкой. Он откупоривает бутылку и затем приложив тряпку к горлышку, опрокидывает конструкцию вниз, после чего возвращает в естественное положение и закрывает сосуд. Аккуратно протянув тряпочку, что насквозь пахла сильным и крепким спиртом, апотекарий короткими, словно штрихующими, движениями проводит ею возле раны, убирая грязь. Не смотря на то, что тот старался не задевать рану, легкие пощипывания от мелких ссадин дали о себе знать и девушка пусть и без звука, но прикрыла один глаз и поморщилась, чувствуя неприятную боль. Вскоре перед её лицом показывают тряпку, что вся была покрыта смесью пыли и бурой застывшей крови, что была снята с руки... Окружность раны накрыло приятным холодком, что позволил несколько взглянуть девушке на это место: четыре широких, почти черных от грязи и крови борозды рваной плоти подтекали кровью уже не столь активно, но та все равно сочилась из них, пачкая деревянный пол повозки. Выглядело это очень страшно и пугающе, но Эммануэриель лишь громко сглотнула и отвернулась, не желая больше видеть это место. Вскоре пришёл рыцарь вместе со снятым седлом и сумками. Седло он поставил на ящик, а вот сумки аккуратно сложил у стены перед эльфийкой, между её стройных ног. — Хорошо, сэр Кристиан, нам теперь нужно промыть её раны и зашить... — медленно, почти шёпотом сказал он. Рыцарь лишь коротко кивнул, однако, положил свою ладонь на грудь врача, словно бы останавливая. Выставив указательный палец на второй ладони, Кристиан поводил им из стороны в сторону, одновременно с этим отрицательно кивая головой. — Д-да, истинно так. ?Это явно не местное имя, как и язык, на котором он говорит... Но вот откуда он?? — пытаясь отвлечь себя от боли подумала она. Она не могла даже представить, где могли также говорить... Впрочем, судить ей было ещё очень рано — ничего кроме тонны книг в своих покоях о других местах, что отличались бы от Улгу, она и не видела. Однако её раздумья прервало то, что старик, называемый апотекарием, вытащил из сумки очень острый, маленький ножик, что тут же лёг в руку Кристиана. Тот сразу направил его острое лезвие на свой указательный палец и проткнул кожу одним быстрым жалящим уколом. Алая, чистая кровь тут же упала на деревянный пол. — Ч-что вы делаете...? — не открывая взгляда от кровавого пальца сказала девушка. — Позволь мне коснуться твоего лба... — очень настойчивый шепот вырвался из под салада. Бессильно кивнув, а затем громко выдохнув и закрыв глаза, девушка провела не раненой рукой по лбу и убрала лишние локоны в сторону, чтобы те не мешали человеку. Рука Кристиана коснулась её кожи вновь, с силой вдавливая палец в плоть, а затем проведя две линии, что складывались в некий крест с вытянутым лучом вниз, до самого кончика носа, отошла в сторону. Сложив три пальца вместе, он совершил крестное знамение, сопровождая каждое движение словами: — In nomine August et ensis et Sanctae Crucis. Amen. Её острые уши дернулись от последнего слова, а всё тело сразу накрыла волна мурашек, что прошлись вдоль ее плеч, спины, кистей и длинных ног, заставив те дрогнуть. Чудесное, приятное чувство, что подобно бальзаму растеклось по всем мышцам, а затем теплыми волнами достигло даже кончиков пальцев, смыло всякое подобие боли с её тела. — Она готова, начинайте... — рыцарь сделал круговой жест ладонью, после чего просто встал в стороне, дабы не мешать врачу делать свою задачу. Понимающе кивая, старик сразу взял новую тряпочку из сумки и смочив её спиртом, аккуратно и нежно начал протирать внутри каждой рваной борозды на девичьей руке, вычищая оттуда попавшую внутрь пыль и грязь... И если честно, девушка не имела никакого желания смотреть в ту сторону. ?Давит так... Я чувствую, как его руки двигаются внутри моей плоти... Но никакой боли нет, это так странно... Жутко.? — Святая вода, апотекарий. — мужчина вытащил откуда-то с пола, за пределами повозки, относительно прозрачную бутылку с пробкой. — Её ранил не зверь, а мутант, порожденный демонами. Апотекарий принял бутыль из рук Кристиана. С легким звуком ?чпок? бутыль открывается, а затем грубо опрокидывается прямо в рану на плече. Эммануэриель пусть и не ощутила хоть что-то болезненное, но то бульканье и шипение внутри каждой раны смутило ее. — Всё хорошо? — сдавленно спросила она. — Да, мисс... — апотекарий словно желал распробовать это слово на вкус, медленно протягивая шипящий звук. Следующим, как поняла девушка, было зашивание ран. Она чувствовала, как нечто очень тонкое и острое раз за разом проникает сквозь ее кожу, стягивая каждую рану воедино. Вскоре всё закончилось. Она поняла это, когда ощутила, как мягкий, очень мягкий бинт стал крепко сдавливать ее предплечье. Мысленно подготовив себя, Эммануэриель медленно повернула голову в сторону — перевязка почти сразу начинает покрываться багрянцем. — Спасибо, брат-апотекарий... — Кристиан коротко поклонился старику перед собой, протягивая тому горсть серебряных горошин. — Дальше я сам ей помогу и позабочусь. Можете идти, более не смею вас задерживать. Старик коротко поклонился и затем упаковав все принадлежности обратно в толстую сумку, но в отдельный карман, ушёл куда-то за пределы повозки. Проводив его долгим взглядом, Кристиан забрался внутрь и сел рядом с колдуньей. Потянувшись вперед, он схватил сумку и вытащил оттуда кожаный мешок, заткнутый пробкой. Открыв его, Кристиан опустил горжет пальцем и отпил несколько долгих, очень громких глотков, прежде чем что-либо сказать. — Вы откуда? Почему вас преследовали? — спросил он не поворачиваясь в сторону девушки. — Улгу... Город Ла'кросис. — проведя ладонью по лбу, девушка стирает кровавый символ и возвращает волосы на место. — Он только что пал под нападением армий разукрашенных уродов во главе с каким-то маньяком. — Ясно. — коротко, почти без эмоций сказал он. Замолчав, мужчина вдруг положил руку на пояс и вытащил оттуда небольшой нож, которым ранее убил зверолюда. Покрутив его в пальцах, словно высматривая дефекты на клинке, он приложил его к собственной коже, резко вдавливая острие в подушечку среднего пальца. Кровь мелкой капелькой тут же пролилась наружу, стоило лишь сдавить кожу. Аккуратно размазывая багровую жидкость по бинту, а затем и по меньшим ранам эльфийки, мужчина начал читать очередной текст: — Oro te, Domine, da mihi potestatem magnam superesse hoc parum die, et a parva gradus in magna Te… Аmen. Повозка вдруг озарилась теплым белым светом, а раны словно стали испарятся одна за одной, не оставляя о себе ни малейшего напоминания — даже шрамов. Однако на руке это случилось не столь быстро — девушка не знала, работало ли там это вообще. Впрочем она не хотела даже смотреть туда, не то, чтобы выяснять состояние. — С-спасибо вам больше... — её острые ушки припали к голове, а затем и вовсе поникли, словно склонившись под чувством некой вины. — Почему вы помогаете мне? — Потому, что я должен помогать тем, кто нуждается... — он громко выдохнул. — И не может помочь себе сам. — Поняла... — ощущая в его словах некий упрек или даже издевку, девушка громко выдохнула. — Я дам вам два совета. — его кулак, поднятый вверх, резко оттопырил указательный палец. — Первое: не выходите отсюда, пока ваша рана не заживет. — сразу после конца фразы выскочил средний. — Второе: выпейте этого и поспите. Он протянул бурдюк, наполненный напитком, который ранее сам выпил. Девушка охотно приняла угощение и открыв пробку, принюхалась, чувствуя запах винограда. Выдавив из себя легкую улыбку, она что есть сил припала к горлышку и жадно пила глоток за глотком, пока не ощутила, что её живот уже начинает слегка побаливать. С чмокающим звуком оторвавшись от вина, девушка слегка хихикнула, закрывая его. ?Вино второго сорта... Не так уж и плохо. Как я соскучилась по алкоголю...? — подумала она. Покачивания и алкоголь сделали свою задачу — Эммануэриель провалилась в мир снов. Забыв о всякой осторожности, паранойе, она просто хотела выспаться и набраться хоть каких-то сил для действий — она уже не могла это терпеть. Быть может в своей голове или на бумаге она и воображала из себя сильную и независимую, но на деле же, столкнувшись впервые хоть с какой-то угрозой и стрессом, — оказалась не в силах подавить себя и выйти из схватки победительницей. Быть может если бы не пара случайностей и совпадений, она бы давно кормила червей, даже не дойдя до главных стен Ла'кросиса, чего уж говорить о побеге, спасении, сне и тем более вине?*** На счастье эльфийки её сон оказался пустым, просто ничем не наполненным пространством — она ничего не видела по ту сторону черного вакуума. Однако просыпаться ей пришлось вовсе не по своей воле... Тряска и резкая остановка буквально тряхнули всю тележку и её вместе с ней! Ворча себе под нос и елозя на месте, пытаясь закутаться в свой плащ, она нехотя принимает сидячее положение и протерев спящие глаза кулаками, открывает для себя не самую приятную картину — мужчину крайне неприятной внешности: лицо покрыто веснушками, рыжая копна волос, чистая лишь отчасти, сливалась с пышной бородой, колючей и жесткой на вид. Нос большой, округлый, отчасти похож на картофелину, а глаза на фоне толстых щёк и вовсе превращаются в две маленькие карие бусинки. Сам по себе он также был достаточно полным, однако из-за бесформенной бригантины, надетой на тело, это не столь сильно выделялось. В руке, покрытой растительностью, он держал дубину, тонкую в основании и буквально становящуюся сферой в окончании. Мужчина не скрываясь и не стыдясь пялился на девушку, практически пуская слюни, но руки, к счастью, не распускал... и когда понял, что эльфийка его заметила, покраснел и тут же поспешил отойти. ?Тц... Мерзкая свинья, пялилась на меня пока я спала... Мерзко, противно!? — возмущение в её мыслях било через край — она была готова прямо сейчас испепелить стоявшего перед ней мужчину. Рассерженная такой грубостью, девушка тем не менее окончательно пришла в себя и всё ещё чувствуя лёгкую боль в икрах, а также общую усталость, попыталась осмотреться вокруг. Высунув голову из повозки, она прошла взглядом из стороны в сторону, выискивая причину того, почему же караван остановился... и она нашлась очень быстро — наступил вечер и людям требовался отдых. Сильно выдохнув вверх, сдувая челку в сторону, девушка забралась обратно в повозку, чтобы осмотреть, что же с ней делали когда солнце еще освещало округу: кровавые пятна по всему телу, тугой бинт, давно покрасневший наполовину и больше не отдающий болью столь сильно, грязь и пыль на одежде, волосах и бледной пепельной коже... ?А, точно... Тот рыцарь, Кристиан, спас меня и помог в лечении моих ран. Надо бы ему спасибо сказать, наверное?? — подумала девушка, прокручивая в голове образ человека. — ?Но я даже не знаю как он выглядит. Знаю, что в доспехах и всё. Тут таких, наверное, много.? Громко и долго зевнув, Эммануэриель, подвинувшись к самому краю повозки, спрыгнула вниз. Чуть не упав из-за потери равновесия, она делает небольшую разминку, пытаясь размять мышцы: потягивания, растяжка и повороты туловища. Ощущая хруст суставов, девушка, довольно мурлыча, несколько раз сильно сгибает шею влево и вправо, наслаждаясь чувством свободы движения. Обойдя повозку, которая везла её спящее тело, эльфийка находит любопытную табличку, достаточно грубую и прибитую к стенке на два гвоздя. Ровно как и сама табличка, была выполнена и надпись — слово ?пряности?, что было выжжено раскаленным прутом, полностью отражало всю суть наполнения повозки. ?Значит меня везли в повозке, которая перевозит пряные травы. Ну, сойдет, я думаю. Запах приятный хотя бы.? — подумала она, принюхиваясь к своей одежде. Невзирая на подозрения, эльфийка могла относительно спокойно осмотреться: слева от дороги каравана идет пышная зелёная полянка, прямо до самого горизонта выстланная травой и всеми возможными видами трав и кустарников, справа же густой непроницаемый лес, где растут деревья всех возможных форм и размеров, а подле них распустились вереницы грибов. Девушка не очень хорошо разбиралась, а поэтому толком и не могла оценить изысканный симбиоз множества видов в единой картине, что наблюдала... Охрана же каравана — разбрелась по своим маленьким компаниям знакомых, собирая общие костры и полевые кухни, где тот час же стали готовить себе ужин, горячий и сытный, да ещё и с выпивкой! Почувствовав сухость в горле, а затем прокашлявшись, колдунья уже было хотела заявить о простом желании получить стакан воды... но в тот же миг ощутила резкую боль в затылке, что свидетельствовала о возвращении разума в голову, а вместе с ним и таких базовых вещей как самосохранение и паранойя. ?Тц... отравят же! Точно отравят! Нет-нет, не возьму у них ни капли воды, давиться буду, но сама достану!? И, словно по злой шутке судьбы, паранойя оказывается весьма правдива — стоило девушке пройти всего-то пять шагов, как окружающее спокойствие несколько сошло на нет, уступив место странным, необъяснимо злобным взглядам в её сторону. Все её тело тут же обожгло, а лицо налилось густым румянцем, пробивающимся даже сквозь пепельно серую кожу. И в тоже время, чувствовалась некая атмосфера похоти вокруг, словно все смотрящие так и желают наброситься на неё, дабы воспользоваться её красотой для своих мерзких утех. ?Грязные, противные, эти глаза бегают по моей груди и бедрам так, словно желают меня съесть... и в тоже время зарубить и выпотрошить просто за то, что я — это я...? — мелькнула мысль в её голове. Прикрыв свою грудь и бедра плащом, колдунья шла вдоль караванных повозок, чувствуя пожирающие ее взгляды. Бессмысленно блуждая глазами от костра к костру, которые ей были видны, она всё никак не могла найти тот силуэт, закутанный в полированную сталь. Громко выдохнув, направив воздух вверх, чтобы поправить непослушную челку, девушка скучающе рассматривала повозки, что были все как одна одинаковыми. Одна повозка, справа от неё, имела приписку под шатром, ровно как и та в которой эльфийка обнаружила себя. ?Рыба... пахнет соответствующе — морем и солью...? Следующая за ней — отличалась снова лишь припиской и запахом, ведь внутри были всё такие же бочки и коробки. Выжженная табличка гласила, что в этой повозке везли овощи. Пожав плечами, девушка медленно перешла к третьей, а от той к четвёртой и пятой, видя лишь надписи ?шёлк?, ?железная руда?, ?хлопок?. Блуждая между повозками каравана, девушка вскоре устало прислонилась к одной из них, пытаясь собраться с мыслями и придумать хотя бы минимальный план действий в текущем положении дел: ?И так: я нахожусь в Гиране, в месте где я никогда не была, а также ничего о местности не знаю. Я нахожусь неизвестно где и непонятно с кем, но они меня ненавидят и смотрят также, как те ублюдки... И здесь меня спас какой-то рыцарь с крайне приятным, ласковым голосом, которого я не могу никак найти и о котором знаю лишь то, что он добрый... И что мне делать?? — под конец мысли, девушка нервно хихикнула. Внезапно её острые ушки дернулись, услышав громкий, низкий, по-настоящему пропитый голос нескольких мужчин, что под звонкий перестук и плеск жидкости, произносили трехкратное ?ура?. — Ура! Ура! Ура! — несколько кружек столкнулись точно за повозкой, на которую оперлась девушка. — Выпьем же за сегодняшний день! Выпьем за господина Кристиана и его миссию! Не алкоголь и не праздность людей привлекли её внимание — но последняя фраза тоста! Именно упоминание этого имени заставило Эммануэриель задуматься и прокрутить в голове все события за последние семьдесят восемь часов, которые она провела, не смыкая глаз: от начала штурма, до самого момента сна с бурдюком вина в обнимку. Абсолютно каждый миг, заставивший её усомниться в себе, всплыл в ее разуме с яркой, ослепляющей вспышкой, пробуждая бурю эмоций, а вслед за ними и решимость! Выйдя из-за повозки, девушка, не стесняясь, спросила именно то, что её интересовало всё это время! — Вы обсуждаете некоего Кристиана... — девушка сделала вид, будто не знает, о ком говорят мужчины. — Можете рассказать о нём? — опустив ушки вниз, девушка состроила самое жалостливое лицо из всех, на которые была способна ее мимика. Честно говоря вид, что открылся ей, не впечатлял: три мужчины, разного возраста, сидели вокруг ярко горящего костра, используя вместо стульев мешки, набитые соломой. Перед ними был бочонок пива, а над пламенем румянился хороший окорок, периодически капающий соком на шипящие угли. Самый близкий к девушке, и, судя по всему, самый старый в компании, был больше похож на подросшего дуардина... благодаря своей бороде. Она была очень густой и сливалась усами и волосами на голове, образуя бакенбарды. — Попридержи язык, ушастая, ты же про Оркореза говоришь! — крепко ударив в грудь сказал седовласый. — И зовут его Кристиан Стоквел, благородный дворянин из самого города Бога-Короля! — мужчина глотнул пива из своей большой кружки. — Если бы не он, Истар был бы повержен набегом зеленокожих, — он указал рукой на второго мужчину, сидевшего напротив. — Михаил, расскажи этой девице, как сэр Кристиан взорвал голову их вожака своей магией! ?Михаилом? оказался тот самый пухлый мужчина с деревянной колотушкой, который пялился на девушку в повозке... Однако, судя по всему, тот не узнал её, ведь выпил он уже порядочно — хмельной запах от него разил сильнее всех здесь сидящих. Глубоко внутри, под маской улыбки, девушка представила, как она пропихивает в рот этому мерзавцу свою руку, а затем выбрасывает сильнейший поток жидкого огня тому во внутренности, затем смотря, как те плавятся изнутри... Однако, вскоре до толстяка дошло, что его кто-то о чем-то попросил и он, замешкавшись, а затем указав на себя пальцем, удостоверился в этом, прежде чем сказать хоть одно единственное слово. Ну, почти слово: — Д... — его слова прервались из-за громкой, мерзкой пивной отрыжки. — Да. Так воот, я видел как он каким-то чудом взобрался на того пятиметрового гиганта одним прыжком со спины его товарища, да как заставил того своей молотилкой махать, орки только так разлетались во все стороны! — говоря это, толстяк махнул рукой с кружкой из стороны в сторону, расплескивая алкоголь. — А когда великан совсем офонарел, наш Оркорез вонзил ему меч в глотку и сполз вниз, залив всю поляну кишками того верзилы! — возбужденно жестикулируя, толстяк даже пролил пиво себе на грудь, однако не обращая на это внимания, глупо свел глаза на пене и отхлебнул еще немного, прежде чем упасть в пьяный обморок. — Дубина, я не о драке, а о вожаке! Огромном верзиле, что сожрал поросенка одним укусом, а затем рванул! Ну, когда господин Кристиан руку свою эту, которая молниями стреляет, поднял! Вспомнил? — отложив от себя кружку сказал седовласый. Третий сидевший тут, выпивал неохотно, растягивая по всей видимости первую кружку, когда все его товарищи выпили уже неизвестно сколько. Однако именно он был самым молодым — казалось ему меньше двадцати лет от роду, а ещё вчера он сидел у себя дома, а не караваны охранял. Он положил кружку с пивом перед костром, а затем поманил колдунью к себе ладонью, добавляя следующее: — Господин Кристиан не мог взорвать голову огра так, как описывает дедушка Сварог, да и Михаил тоже неправ. — он добро улыбнулся, смотря на то, как седовласый покрывает лицо своего рыжего товарища пощечинами. — Господин милой души человек и просто хотел защитить город, используя свои скудные способности как человека, а также городской гарнизон... — парень изобразил двумя руками смыкающиеся клещи. — Он просто разделил орочью ватагу, и солдаты их порвали в несколько атак, вот и вся битва, по сути... Послышался плеск жидкости, отчего девушка повернула голову на звук — Сварог во всю поливал Михаила водой или пивом, колдунья не могла разобрать из-за недостатка света. Однако, поняв, что это просто потеря времени и сил, старик оставил попытки возвратить пухлое тело в сознательное состояние и сел на свое место обратно, допивая остатки хмельного напитка в кружке. Однако сразу после этого он швыряет кружку в юношу, метя тому в грудь. — Мал ты ещё, юнец, я точно видел, что он махом ладони взорвал их вожака! На меня его глаз упал, да всю рожу перекачал! Говорю тебе — колдун он! — ворчал седовласый на юношу. ?Невероятная ловкость, сила, неизвестная магия, способная взорвать плоть и растворить кости, исцелить и заставить кровь гореть... Даже язык на котором он говорит — та ещё загадка... Он точно человек?? — подумала эльфийка, проводя тёмным ногтем по бледному подбородку.*** Тихо прошмыгнув, Эммануэриель дошла до последней повозки каравана. Устало выдохнув в свою челку, она выглянула на голоса, что слышались по правую сторону от телеги. Любопытно смотря на то, как пламени свет играл на роскошных одеждах и стали, вышла поближе, подслушать разговор, благо слухом колдунья не обделена: — ...таким образом мы и выведем ее на чистую воду! — громко хлопнув кулаком по большой ладони сказал незнакомый купец. — Не стоит же нам доверять этой мрази просто потому, что она какой-то там эльф знатных кровей, правда ведь? Вы ведь согласны, что из-за нее мне приходится нанимать столько проходимцев с улицы для охраны моего каравана? Вокруг костра, где на рогатине котелок кипел, сидело двое, а третий, самый разговорчивый, стоял и яростно жестикулировал. И выделялся он как нельзя ярко: красные сафьяновые сапоги с острыми носами, шаровары из шелка, покрытые вертикальными иссиня-чёрными полосами, красный ремень с крупной и покрытой золотом пряжкой, просторная рубаха из очень дорогих материалов, пышная и густая борода, несколько загорелая кожа и легкий бежевый тюрбан с красным перышком. Перед ним сидело двое рыцарей: один из них, очевидно, Кристиан, второй же — незнакомец с доспехами попроще, без десятков письмен и излишних острых углов. — Я считаю, что ваши обвинения безосновательны. — громко выдохнув из под шлема сказал Стоквелл. — Поэтому я предлагаю вам ещё раз проанализировать ситуацию и подумать, зачем герцогине специально тревожить гулей для атак на конкретно ваши караваны, сэр Брандю. Это не более чем паранойя. Вы ведь, как и я, знаете, что эта местность кишит подобной мерзостью. Сразу по окончании его слов, котелок, медленно кипевший над костром, вдруг начал подкидывать свою небольшую крышку потоками пара. Освободив рвущиеся наружу испарения, рыцарь сразу же перемешал содержимое половником, а затем снял перекладину с рогатин. Опустив котелок на землю и отложив обточенную ножом палку в сторону, крестоносец заводит руки к своему затылку и, стянув ремешок, отстегивает горжет от шеи. Отложив его в сторону, мужчина оставляет шлем на голове, словно опасаясь какого-то нападения в свой адрес. ?Параноик? Неужто думает, что по затылку кто-то решится ударить?? — обратив внимание на причуду рыцаря, подумала она. — Да, Кристиан, безусловно, прав. — из под бацинета раздался высокий, определенно женский голос. — Вам и правда стоит еще раз обдумать то, что вы пережили за последнее время. Я считаю, что это просто совпадение. Более того, недавно войско Грозорожденных разбило целое гнездо мертвецов... Возможно, поэтому они и нападают на вас? Громко постукивая половником в котелке, Кристиан тут же набрал его содержимого полный черпак и громко принюхался, вдыхая аромат свежесваренной похлебки. Удовлетворительно хмыкнув, он разлил порции по глубоким деревянным тарелкам, что аккуратным столбиком стояли рядом с импровизированными сидушками из набитых сеном мешков. Практически сразу после того, как вторая тарелка оказалась в руках женщины, сидящей рядом с ним, Кристиан жадно накинулся на пищу, раз за разом закидывая ложку за ложкой себе в рот, чавкая и хлюпая, словно дикий зверь, не знающий ни манер, ни приличия. ?Может он очень голоден? Я бы тоже не следила за собой, если бы неделю голодом себя морила...? — подумала она, слегка поморщившись от легкого отвращения. Сделав аккуратный шаг в сторону костра, колдунья, сжав кулачок, тихо прокашлялась в него, стремясь внимание привлечь. Сразу после того все трое у костра тут же повернулись на этот звук, отчего у эльфийки на долю секунды лицо покрылось пунцовым румянцем. Подойдя ещё чуть ближе, Эммануэриель заметила, как, оставив ложку во рту, Кристиан впился в неё изучающим взглядом, а спутница, сидевшая рядом с ним, застыла с руками у глотки, отцепляя ремешки. Купец, стоявший напротив, тут же втянул живот и, громко прочистив горло, вступил в разговор раньше всех: — Здравствуйте, сударыня... — натужно улыбаясь, сказал купец. — Позвольте представиться — Натаниель Брандю, хозяин каравана, где вас в состоянии без памяти перевозили и раны ваши вылечили. — Здравствуйте... — ее голос слегка дрогнул. — Извините, что прерываю трапезу вашу, Кристиан Стоквелл, я хотела поблагодарить вас за мое спасение... Могу я что-либо для вас сделать??Построю из себя лапочку, а потом посмотрим... Даже если у меня и нет причин ненавидеть Кристиана, то доверять ему до конца не стоит. Как и любому из тут сидящих. Однако, неприятно осознавать, что я ему жизнью обязана... интересно, что же он попросит от меня? Тело? Денег? Не знаю...? Проглотив содержимое кованой ложки у себя во рту, Кристиан глянул в полупустую тарелку, громко выдохнул и отложил её в сторону. Бурча себе что-то под нос, мужчина встал на ноги и, отлучившись на мгновение к повозке, вытащил оттуда ещё один мешок, набитый сеном, который уложил там же, где и остальные, — перед костром, после чего коротко кивнул в его сторону. — Как знал, что третий понадобится... — сказал он, возвращаясь к пище. ?Нехорошо получилось... Прерванная трапеза для него, видимо, больная тема?. Аккуратно пройдя к костру, эльфийка расправила свою мантию и села, после чего настала неуютная, крайне смущающая тишина, то и дело прерываемая лишь тихим чавканьем рыцаря, жадно поглощающего пищу. Его напарница, сидевшая до этого практически молча, с легким щелчком отсоединила удерживающие на голове шлем ремешки, после чего бацинет оказался рядом с её сидушкой, позволяя увидеть лицо этой незнакомки: серебряные волосы, едва ли до плеч, бледно-голубые глаза, тонкие аккуратные брови, густые ресницы, аккуратные, почти кукольные черты лица, выделяющиеся разве что коротким прямым носом, делающим облик девушки еще более миловидным, придавая той вид маленькой девочки, лет пятнадцати, не более. ?Какая милая... Неужели у людей принято отпускать столь молодых девиц на военную службу? Она и ростом-то не вышла... В ней не более пяти футов. Сомневаюсь, что она может использовать меч или лук — силенок не хватит...? — думала она, наблюдая, как девушка аккуратно ела свою порцию похлебки. — Вы голодны? Тут и вам порция найдется... — внезапно разрывая текущие плавно мысли эльфийки, сказал он, указывая пальцем на котелок. Глянув внутрь казана, и увидев его содержимое, девушка слегка опешила и опустила взгляд в пол. Предлагаемое яство пахло, по эльфийским меркам, отвратительно. Ни богатого набора специй, ни изящных оттенков самих продуктов — это просто вареные овощи и ничего больше. Крайне постный, быстрый, неимоверно примитивный обед, который может приготовить кто угодно, даже абсолютно бездарный повар. Однако, несмотря на внутреннее отвращение, желудок Эммануэриель предательски издал громкий, протяжный, голодный вой, скручивающий живот в тугой морской узел. — Эльфы... — пробурчал купец себе под нос. — Вечно вы не можете позволить себе хоть что-то, отличное от деликатесов с королевского стола... — отмахнулся рукой Натаниель. — Ладно, Кристиан, обсудим это позже, мне пора на боковую, а вы — как хотите, — сказав это, купец тут же удалился прочь, уходя куда-то в самое-самое первое звено каравана. — Приятных сновидений... — проводив его взглядом, сказал Кристиан, тут же зачерпывая остатки похлебки в своей тарелке. — К слову... Я совсем забыл, а как вас зовут? — сказал он, стреляя взглядом в колдунью, сидящую по левую руку от него. — Эммануэриель Кюриоус, простите, что раньше не представилась... — виновато опустив уши, сказала она. — А... — на полуслове её тут же прервала незнакомка. — Саша Костели! — энергично ответила девушка, тут же почесывая свой затылок правой рукой. — Приятно познакомиться, Эммануэриель! — Д-да, приятно... — несколько неуверенно сказала она, чувствуя, как живот её выкручивает наизнанку. — Пожалуй, я не буду отказываться от угощения.?Раз они сами это едят — значит не отравлено. Я ведь лично видела, как они себе эту бурду накладывали...? — подумала Колдунья смотря на котелок. Слова девушки, подобно эфемерной сущности, обошли слух сидевшего совсем рядышком с ней мужчины. Застыв недвижимой статуей, он практически перестал дышать. Подняв правую бровь и проведя ладонью перед лицом человека, колдунья хотела было коснуться шлема пальцами, как вдруг неожиданно человек дернулся, вскочив с места! Рука его легла тут же на рукоять кинжала, а дыхание, ранее отсутствовавшее, обрело чудовищный ритм. — Paenitet... Сейчас. — выставив обе голые ладони перед собой сказал он, скривившись в виноватой улыбке. ?Что это с ним? Чуть не накинулся на меня... Он псих?! Да не может быть! У него не получилось бы себя тогда так хорошо контролировать утром! Может он засыпает на ходу? Хотя... нет, я не уверена. Должно быть, это что-то сложнее, чем просто отсутствие сна?. Громко выдохнув и явно успокоившись, Кристиан берет тарелку из столбика, пустую и чистую. Половник, покоившийся все это время в котелке, тут же издал скребущий звук, вычерпывая то немногое, что осталось от похлебки. Влив все это в тарелку, что наполнилась практически до краев, Кристиан вставляет туда кованую ложку, после чего, удовлетворительно выдохнув, передает колдунье. Осматривая содержимое тарелки, Эммануэриель где-то в глубине своей души пожалела, что согласилась принять это угощение: желтовато-мутный, густой, наполненный разваренным картофелем и диким зерном суп, где иногда, словно в шутку, виднеются едва видные листья капусты и мелко покрошенное соленое, высушенное мясо. Запах также оставлял желать лучшего — тонкий нюх улавливал лишь запах картофеля и слабый, едва различимый говяжий. ?Самая обычная похлебка, картофель, капуста, кольца лука, полба... ломти соленой говядины, кинутой в процессе варки. До чего примитивная кухня... Хоть немного специй бы...? Ложка, словно попав в клей, практически не хотела двигаться вниз и упасть на кромку тарелки, что лишний раз доказывало — суп очень густой и наваристый, тут было мало воды. Вытащив ложку, что уже была наполнена с горкой, девушка слегка поежилась, видя, как сползают зерна дикого пшена по клейкой картошке и капусте вниз, падая обратно в тарелку. Громко сглотнув и резко потеряв аппетит, она все же собралась с духом и отправила пищу в свой рот. В тот же миг её тело дало жесткий отпор: к горлу подступил ком желчи, щеки раздуло, а все лицо тут же покрылось пунцовым румянцем. Медленно пережевывая, она ощутила, как её желудок практически сразу стало выворачивать — он упорно толкает её в глотку, отчаянно пытаясь выплюнуть этот отвратительный набор продуктов наружу. ?Ужасно постное... Мерзкое... Разваренный картофель такой безвкусный, а это зерно только мешает... Соли от мяса не хватает, да и оно тоже очень безвкусное, жуется так тяжело и долго... Мерзкое варево...? Громко проглотив пищу, девушка практически тут же ощутила, как в ее горло ударила мощная отрыжка, что словно издеваясь, выкинула из горла часть пищи обратно, а вместе с ней и желчь, что горьким пятном отпечаталась на языке, когда она снова сглотнула. Ощутив всю палитру ужасных вкусов, какие были только возможны в природе, Эммануэриель немедленно отставила тарелку в сторону, а затем, виновато опустив голову в пол, а вместе с ней и уши, сложила руки в молящем жесте и слезно произнесла: — П-простите... — она коротко всхлипнула, втягивая обратно идущую из носа слизь. — Я не могу это есть... Сидящая по правую руку от Кристиана Саша, пристально наблюдая за жалкой попыткой Эммануэриель отведать непривычной для себя пищи, лишь с ухмылкой хихикнула, а затем, поняв, что это заметили, пожала плечами. Подтолкнув мужчину локтем и кивнув в сторону тарелки, она получила удовлетворительный кивок, после чего Кристиан, взяв тарелку в руки, встал с сидушки и вновь покинул импровизированный лагерь. — Мда...— протянув последний звук сказала девушка. — Оказывается вы те ещё гурманы, такую простую пищу у вас, видимо, не подают, да? — тихо и по-доброму смеясь, сказала она. — Да...— сделав многозначную паузу ответила колдунья. — Там, откуда я родом, мне никогда не давалось попробовать столь... — сделав ещё одну паузу, она подбирает подходящее слово, — простую пищу, лишенную изысканных специй и продуктов. — Солдатам, особенно в походах, обычно чем попроще и посытнее — тем лучше, — помахав ладонью сказала она. — Соли разве что не хватает, но, это, я думаю, терпимо. — ткнув пальцем в тарелку, что ранее была наполнена похлебкой, она продолжила. — Главное, что одной такой тарелкой можно запросто наесться на пол дня из-за обилия зерна и хоть какого-то мяса. Неожиданно вернулся Кристиан, однако, что было ожидаемо, уже с пустыми руками. Хмурое выражение его лица, украшенное мелким шрамом на левой щеке, явно намекало на то, что ему подобный жест в исполнении эльфийки, был явно не по вкусу. Ощутив на себе пристальный взгляд, а вместе с этим и нахлынувшее чувство вины, Эммануэриель сдавлено сглотнула натекшую в рот слюну. ?Вероятно, отдал кому-то из охраны... Если бы выбросил — вернулся бы с тарелкой. Стоит запомнить, что он щедр, либо просто не любит впустую тратить ресурсы и время...? — подумала она, глядя на то, как хмуро выглядел рыцарь в данный момент. — Меня беспокоит вопрос ноч... — Тепло на открытом воздухе. — Саша прервала эльфийку. — Спать можно без палаток, костра достаточно. В Гиране, по крайней мере, в этой местности, всегда тепло настолько, чтобы не простудиться за ночь. Получив исчерпывающий ответ на свой вопрос, колдунья тут же притихла, чувствуя, что совершенно неправильно ведет себя в разговоре. На долю секунды ей даже показалось, что Кристиан и Саша явно не рады её компании, но то была лишь съедающая разум девушки паранойя, что не имела под собой никакого логического, разумного основания. Что куда хуже, она смешивалась с ещё одним чувством, что звучало где-то в глубине сердца — некое чувство вины, что нахлынуло внезапно, точно снег на голову. ?Испортила им ужин, высказала неуважение к кулинарным навыкам, появилась посреди важного обсуждения абсолютно не к месту... Ещё и о ночлеге спрашиваю. И ведь я так и не узнала, чем же я могу отблагодарить того, кто рискнул своей жизнью, пойдя на безумие ради того, чтобы спасти меня от сраных мутантов. Меня, слабую, раненную, бесполезную... Он расплатился целой лошадью, деньгами и кровью с потом ради того, чтобы я не умерла утром... Повторять вопрос — явно было бы плохой идеей, однако, я уверена, даже сделай я это, он бы снова проигнорировал.? — думала она, накручивая на палец длинную прядь черных, слегка грязных волос. Заметив то, что ее черные, идеальные локоны сейчас были запачканы землей и песком, девушка тут же внутри себя ужаснулась, представляя, что же вообще могло твориться с ней в принципе. Водя ладонями по телу, вырисовывая бесформенные рисунки заклятья, девушка направила сразу два магических импульса, как из собственной кожи, так и из пальцев. Грязь, пыль, засохшая кровь — все тут же посыпалось с её тела, будто потеряв опору. Ощутив, как волосы тут же стали гораздо мягче и приятнее на ощупь, а также увидев, что рельефный пресс вновь привычной бледности, Эммануэриель облегченно выдохнула. ?Была бы возможность — сразу бы в баню окунулась на часок... Но, придется довольствоваться полумерой. Как же хочется домой...? Всплывшая мысль о доме тут же ударила разрядом ужаса по спине, заставив девушку поёжиться и закутаться в свою мантию как можно крепче. Важные мысли о том, что происходило в Ла'кросисе во время штурма и что происходит там сейчас, словно бы вылетели из головы Эммануэриель так же просто, как и появились там трое суток назад. Однако, вернувшись, они ударили с такой силой, что у девушки выступили слезы, которые она практически сразу, попыталась скрыть. Но, всякий раз, когда в голове всплывал образ изуродованных тел, насилуемых девушек и настоящих гор трупов, впервые увиденных своими собственными глазами, слезы сами собой возвращались на прежнее место. ?Там, когда штурм начался, я была свято уверена, что будь власть в моих руках — этого бы никогда не случилось. Но сейчас, когда разум мой трезв и не окутан ненавистью к наставнице, я понимаю, что штурм был бы остановлен... океаном моих слез и мольб не трогать меня! Лишь коктейль из адреналина и злости позволил мне быть такой смелой и то совсем недолго. Жалкое зрелище...?. Окружающая действительность стремительно погружалась во тьму, что прорезал лишь слабый свет тусклой луны и звезд, огромным ковром накрывших весь небосвод. Пламя, разгоревшееся с новой силой, осветило небольшую полянку, где сидела Эммануэриель, ярким золотисто-красным пламенем. Только сейчас она обратила внимание на сам костер — он был сложен в форме колодца, где разгоревшиеся языки пламени струились вверх, что было очень удобно для готовки пищи. Ко всему прочему — он находился в небольшом углублении, своеобразной не очень глубокой ямке, что имела добротные два фута в диаметре. Затем, переведя взгляд на сидевших рядом с ней людей, она обратила внимание на то, каким оружием они пользовались. На поясе Кристиана отчетливо было видно ножны с мечом, которым он пользовался утром, кинжал и несколько подсумков, где хранились неизвестные девушке вещи. Саша же, как на первый взгляд могло показаться, была безоружной... но опустив взгляд на то место, где стоял её бацинет, Эммануэриель заметила спокойно лежащий полэкс, а на поясе девушки — обыкновенный кинжал. ?Хороша парочка... Двухметровая алебарда с кувалдой и меч, что взрывает тела одним касанием. Не хочется с такими сражаться?. — Кристиан... — тихо сказала она в пустоту костра. — А это правда, что рассказывают стражники каравана? Ну, что происходило под стенами ?Истара?? Крестоносец, услышав вопрос, на долю секунды остановился, а затем, глубоко вдохнув и тут же выдохнув, закусил нижнюю губу так, что были видны его белые зубы. Практически сразу после этого он громко засмеялся. — Чего они там... — хохоча от души и стуча ладонью по колену говорил он, — наплели? Может, я ещё на крыльях спустился с небес или силой мысли взорвал всю орочью банду? — Ну... — протягивая слово сказала она. — Практически. Один сказал, что вы силой мысли разорвали орочьего вожака, а второй, будто вы взобрались на огра и используя его, как марионетку, разбили чуть ли не половину нападавших. — Ложь чистой воды! — выставив правую ладонь вперед, сказал он. — Я расскажу, как все было на самом деле.... Для начала, если бы не один дуардин, его к слову Урсом зовут, я бы не смог даже поговорить с верхушкой власти города. Кроме того, он помог мне совладать с агрессивными жителями, что были радикально против наличия чужеземца на их родине... укрыл у себя в мастерской за символическую работу писарем. — Так вот куда ты тогда исчез оказывается... — пробурчала Саша. — Те бабки тебя по всему городу потом искали, избить хотели палками за то, что золото не любишь, — тихо хихикнула она. — Ну и потом мы обсудили с ним стратегию...*** — Значит хочешь взять их вожака на ?слабо?? — сказал дуардин, поглаживая свою густую и длинную бороду. — Ну, стратегия определенно безумна, но сработать может — огры и орруки настолько пустоголовые, что способны и вовсе без неё жить, — ударил он кулаком по своему шлему, что был богато украшен и покрыт изысканными узорами. — В общей сути, это не очень сложно реализовать. Гном опрокинул кружку эля в свой рот и, протерев лицо и бороду лежащей рядом тряпочкой, на целый час отошёл вглубь мастерской. Вернулся он уже с макетом бомбы, весьма условным и грубым, но рабочим и способным показать схему ее работы. По своей сути эта бомба — примерно в половину роста гнома конструкция, напоминавшая по форме бочонок, внутри которой была вязанка с пороховыми емкостями, хитро соединенными через один единственный трос, что связывает каждую бомбу и кремневые замки внутри них. Стоит только резко потянуть за трос — как все огнива тут же дернутся, создав искры внутри пороховых сосудов. А благодаря тому, что и сами сосуды были бочонками из дерева, что будут покрыты лаком — механизму не грозила влага, главное, чтобы не нарушилась его целостность, за что отвечает уже внешняя ?бочка?, которая была гораздо прочнее. — Ну, как видишь, тут всё предельно просто. — быстро прошёлся указательным пальцем по конструкции Урс. — Дёрнул тут, а рвануло тут, да так, что ?хлоп? и нет целого огра. По пояс, — махнул он у своей талии ладонями. — Я тебе обещаю! За тросик тоже не переживай, он прочный и тонкий, остроухие придумали, они ими такое сшивают, что даже самый злой оррук не порвёт, будь он хоть трижды пьян в стельку! — Надо обмазать всю бомбу растертым в труху мухомором. Это должно заглушить запах пороха... — Хитро придумано, — улыбнувшись и задергав пальцем, словно подмечая гадость в действиях рыцаря, сказал дуардин. — Ну, ты пока принеси, а я доделаю бомбу, вот потеха будет завтра! Потом выпьем по кружечке в честь успеха, обязательно.*** — Не помню, чтобы мне на глаза попадались подобные тросы. Если бы они были и существовали — я бы из них мантию сшила! — возмутилась Эммануэриель, резко прервав Кристиана на полуслове. — Кхм... — недовольно покашляла Саша. — Эмма... — Извините... — тут же стихнув и опустив уши, сказала колдунья. — И почему ты так сократила мое имя? — Так удобнее, — шикнув в палец, сказала она. — Пожалуй, я продолжу. На утро следующего дня, как и сказала разведка, крайне измотанная и побитая банда орруков и огров, во главе со своим воистину демонически огромным военачальником, оказалась практически рядом со стенами города... *** Стражники, что стояли на стене, уверенно кивнули рыцарю, сообщая, что орда становилась все ближе и ближе с каждым мгновением. Даже из-за решетчатых врат были видны могучие силуэты огров, орруков и коварных гоблинов, что всем своим видом выражали только желание уничтожить всё живое. Выйдя из-за врат, которым было велено оставаться открытыми, а затем подождав с мгновение, Кристиан решительно шагнул вперед и, когда монстрам до города оставалось всего сотня шагов, он что есть мочи прокричал: — Эй! Вождь! Я вызываю тебя на битву! — вырвался оглушительным эхом голос человека из-под стен города. — Или ты не сможешь переиграть жалкого человека?! Орда остановилась вместе с её вожаком, оставшись всего в жалких десятках метров от стен города. Вождь, чья могучая фигура возвышалась над рыцарем, как колосс над насекомым, сделал несколько уверенных шагов вперед... Воистину, это была ужасающая тварь, покрытая мириадами шрамов и рубцов, еще не заживших до конца ран, перепачканная не то пеплом от костров, не то грязной белой краской, что неуклюже рисовала символы черепов с огромными клыками по всему его телу. Но, что больше выделялось, — чудовищная вонь, огромная пасть и соответствующее своему двадцатифутовому владельцу оружие, представляющее собой буквально небольшое дерево, вырванное с корнем из земли. — И как ти сабираешса драца са мной? Жавкий, худасочний юдишка? — из-за больших зубов вожак совершал ошибки даже в самых простых словах, хоть и речь его была ясна. — А вот так! — рыцарь снимает свой шлем, а затем кидает его на землю. — Ты ведь любишь жрать, да? Предлагаю тебе бой желудков! Кто больше съест — тот и победил. Сможешь переесть человека — милости прошу, я лично приглашу тебя в это белоснежное сокровище, сможешь громить и стукать любого. А коль проиграешь — изволь все блестяшки отдать мне и разграбить какой-нибудь бастион Калючек, согласен? Орруки и огры тут же расхохотались во весь свой могучий голос, заодно постукивая рукоятками топоров и молотов по земле, даже маленькие остроносые гоблины и те начали верещать и кататься по траве, чудом не попадаясь под удары. Однако, вскоре смех закончился, когда вождь, почесав голову, а затем внимательно осмотрев мужчину, пробасил следующее: — Какой наглий юдишка, ты смешон, я сажру тебя последним. Но вызав я приму! Ва имя ГоркаМорки я принимаю твой вызав! ВАААААААААГХ! — огр громко ударил себя кулаком в грудь. ?Клюнул на приманку... Отлично. Осталось валять дурака до самого последнего и тогда...? А тем временем во вратах города столпились люди с тележками, что были полны самых разных яств: пироги с мясом, торты, яблоки, груши, пиво, многие ягоды, говядина и баранина на рёбрышках… Орруки и огры тут же начали жадно глотать слюну, почуяв запах, а также, осознав тот факт, что вождь, практически ничего не делая, даст им всё это съесть, если выиграет человека. — Начнём с малого, вождь, — рыцарь вытащил из корзины два красных яблока, одно из которых кинул в сторону вождя. — По яблочку? — с этими словами рыцарь громко укусил яблоко, вырывая сочный кусок из его мякоти. Огр ловко схватил яблоко ртом и проглотил то не глядя, одарив человека непонимающим взглядом. Но затем тот взял в руку сочный апельсин, тоже парный, один из которых кинул в рот своему противнику. И как в случае с яблоком — оно было проглочено целиком. Рыцарь достал меч, что покоился в ножнах на его поясе, а затем одним махом разрубил полосатую ягоду — арбуз. Одну половину он бросил огру, которую тот поймал рукой и закинул себе в рот, чувствуя уже более приличную пищу. Человек же не особо спешил набивать желудок прямо здесь и сейчас, он откусывал совсем крохотные кусочки, не торопясь. — Гляжу, вождь, рот у тебя большой, а сможешь ли ты превзойти Бога моего, что своей могучей силой проглотил целую когорту высших демонов? Пусть ты и не столь могуч, как ГоркаМорка, но свинью сможешь проглотить в один присест? — сказал рыцарь поднимая цепочку с серебряным крестом над головой. — Господь мой послал мне сие испытание для тебя, коль сможешь выполнить его — сдамся я на милость твою! — Канешна! Чо мне эти ваши парасята, на адин зуб! — гордо сказал огр, показывая свои могучие клыки. — Тащи сваю свинью! И в тот же миг на большом подносе из ворот выкатилась жареная свинья, фаршированная самыми разным съестным: от яблока во рту, до картофеля под брюхом. Рыцарь, перехватив тележку с угощением, сам довез подношение до вождя. Огр, наклонившись, принюхался к свинье, громко втягивая её запах в свои огромные ноздри... И облизнувшись, схватил маленького, как ему могло показаться, поросенка одной рукой и, нетерпеливо чавкая, закинул того в рот целиком. И в тот же миг Кристиан, зажавший тонкую, почти незримую нить, дернул руку высоко к небу, а затем резко вниз! — Босс! — возопил гоблин, стоявший буквально в ногах у гигантского огра. — Плюньте! Плюньте! Но в тот же миг, когда он завопил — раздался мощный, по-настоящему чудовищный взрыв! С мокрым, громогласным хлопком тело огра, не смотря на свой огромный размер, разорвалось изнутри, подобно воздушному шарику, окропив смесью крови и дымящегося жира стоящих вокруг орруков и огров. Внутренности же его, подобно залпу фейерверка взлетели высоко вверх и, словно град, попадали что куда. Удивленные чудовища смотрели на рыцаря, что вздымал вверх сверкающий серебряным светом символ веры, бесстрашно взирая на убитого взрывом вожака, чье грузное тело, постояв с еще мгновение, рухнуло на спину, подняв гигантское облако пыли. — Чур блестяшки маи… — коварно ухмыльнулся гоблин, потирая ладошки и залезая на пояс вожака, выискивая золото. — Смотрите! — голос человека обрел твердые, уверенные нотки. — Видите, что стало с вашим вожаком? Святейшество Август покарал его за столь нечистые желания! Знайте, коль будете людей вы убивать и грабить, так будет у каждого из вас подобная судьба — взорвётся череп ваш треклятый! Ire in abyssum!! — рявкнул рыцарь в сторону орды. Но вместо ожидаемого страха, Кристиан увидел озлобленные рожи, что всем своим видом выражали только одно — жажду драки. Гоблин, что лазал по карманам убитого вожака, был схвачен за свои тонкие ноги, а затем с размаху улетел в лицо какому-то огру, что стоял позади оррука! Ударенный, не желая оставаться с мозгляком на носу, со всего размаху вдарил обидчику по голове дубиной, взрывая его череп подобно переспелому арбузу. Это не осталось без внимания других зеленокожих, что отреагировали как и ожидалось — завопили громогласный клич и тут же кинулись в большую потасовку! — Ну и ну… — сказал рыцарь надевая шлем на голову. — Я ожидал подобного исхода, но попытаться стоило. Впрочем, жаловаться грешно... Парни, открыть огонь! И в тот же миг со стен прозвучала целая канонада выстрелов из могучих мушкетов и пушек, а затем и ещё одна! Тяжелые пули пробивали кожу огров и орруков, расплескивая кровь во все стороны, делая тех ещё злее, ещё яростнее и еще более слепыми... Слепыми настолько, что зажавшая их в клещи кавалерия верхом на верных скакунах запросто пробила бреши в их флангах единой атакой! ?Ну, осталось только подождать когда стрелки и конница со всем справятся сами?. Громко выдохнув, Кристиан обернувшись ко стоящим за его спиной горожанам, развел руки в стороны и пожал плечами, а те, радостные до жути, тут же издали радостный клич во всю глотку. Повернувшись обратно на шум побоища, идущего у врат Истара, Кристиан внимательно следил за тем, как сражаются эти дикие монстры: ?Размахивают оружием как... прямо как дети, взявшие в руки палки... Ни стоек, ни контроля ударов, ни даже попытки использовать всю руку и корпус для вложения силы. Все таки на стороне зла одни идиоты...? Неожиданно мысли Кристиана прерывает громкий металлический звяк, отдавшийся в его ушах! Сверху, точно с неба, ему на голову упал огромный, окровавленный клык, размером не менее ладони. Громко шикнув от боли, человек схватился за голову, а его ладони практически сразу вспыхнули серебром, яркой вспышкой освещая округу. Погасив боль и исцелив ушиб, прошедший сквозь салад, Стоквелл с облегчением выдохнул. Медленно открыв глаза, а затем посмотрев на руки свои, он видит как с его пальцев льются капли крови, орошая каменистую землю. Багровое пятно тут же вытянулось острой стрелой вперед, указывая прямо в мешанину битвы, где среди лязга стали и криков боли, мелькала белая одежонка между силуэтов зловещих чудовищ. ?Ребенок?! Что он там делает!?? — резко вспыхнули мысли в голове мужчины. Не раздумывая, Кристиан срывается с места и вытащив свой сверкающий в свете солнца клинок, выходит из под городских стен. Огибая рубящих друг друга чудовищ, он лишь чудом остается не задет залпом мушкетов и орудий, стоящих на стенах города, однако, благодаря тому, что тяжелый свинец рвет их тела, они не обращали внимания на маленькую девочку, что плаксиво сжавшись калачиком, пряталась где-то на самом краю адской бездны. Пробежав рядом с ней, Кристиан что есть сил, подхватывает ту за одежду и тут же тащит прочь, стараясь увести как можно дальше... Если бы не одно маленькое, очень важное но. Практически сразу после этого, прекрасное белое платье, что было одето на маленькую девочку, сперва медленно покрылось серостью и грязью, а затем обросло грубым черным волосом... а сам ребенок переменился в лице — грусть и слезы тут же испарились, а на их место встала бесконечная злоба и огромная вонь, что вырвалась из открытого рта. Словно перерождающаяся гусеница, ее белоснежная кожа с громким хрустом разорвалась, открывая зеленое, отвратительное чудовище, что зажав покрытый ядом кинжал в кулаке с громким визгом кинулось в атаку! Клинок с громким лязгом прошелся по кирасе, оставив едва заметную царапину... но сам монстр, громко закричав, оказался вбит в землю! Сверкающая сталь, со свистом разрезая воздух, с громким хрустом вгрызается в тело гоблина, вспарывая его грудь до самой шеи! Громко завывая и хрипя, он, брызжа фонтаном крови из груди, практически сразу обмяк мертвым телом.?Никогда такого не было — и вот опять... Когда я уже научусь отличать вымысел от правды??Со спины послышался громкий топот и озлобленный крик — обернувшись на них, Кристиан лишь удрученно выдохнул. Прямо сейчас в его сторону несся отвратительный, рассвирепевший зеленокожий монстр, что занес руку с топором для сокрушительного удара. В его лице читалась ярость, злоба и неконтролируемое безумие, но интеллектом он не был обременен...?Кровь!? — стремительная мысль проносится сквозь разум воина.Сделав короткий шаг назад, он вбивает весь ботинок в открытую рану только что поверженного гоблина. Сверкающие серебром пульсации наполняют полированную сталь и устремляются в тело чудовища, проникая в его плоть и кровь, чтобы затем... нога крестоносца резко вынырнула наружу! За стальным сабатоном, переливаясь электрическими разрядами, устремилась багровая волна — кровь тёкшая в жилах гоблина! Подобно клинку, она обратилась в рассекающее лезвие, что тут же вспыхнуло и взорвалось, ударившись о колено зеленокожего! Точно едкая кислота, миракула, соприкоснувшись с плотью монстра, расплавила его кожу, разорвала мышцы, растворила кость и отсекла его ногу прочь!?Капкан захлопнулся!?Повалившись на землю, оррук роняет свой топор, и Кристиан, без лишних слов и сожалений, оканчивает этот бой одним единственным ударом. С громким хрустом посеребренный меч пробивает череп чудовища, после чего его внутренности вскипают и вытекают на землю кроваво-красным варевом.— Ненавижу вас… — с мокрым хлюпом сталь провернулась в черепе, разрывая тот на куски.*** — Так все и было. — пожав плечами, сказал Кристиан.Эммануэриель хотела было открыть рот, однако практически тут же остановилась. Всмотревшись в лицо сидящей и внимательно слушающей Саши, которой явно была не безразлична эта история, альвийская колдунья все же собралась с кое-какими мыслями, что временно откинула в сторону: — Разительно отличается от того, что мне те двое выпивох рассказали... — прикрыв глаза сказала Эммануэриель, чувствуя, как дергается ее правая бровь.?До чего скромная история для того, кто выряжен в такие дорогие доспехи и вооружен мечом с серебряным клинком... Либо он знатных кровей, либо украл это снаряжение... Однако... Не сходится: он из Азирхейма, говорит слажено и четко, хоть и с акцентом. Более того изумительно орудует мечом. Простой бродяга не может так владеть оружием. Особенно вор... кроме того выходит, что он практически кинулся на меня из-за галлюцинаций? Какая открытость... Выходит он доверчивый дурачок? Столько вопросов и так мало ответов, которые очень неудобно спрашивать... и глупо.? — Классика... — громко выдохнув сказал он. — Пора спать.?Нет! Я не лягу спать в присутствии тех, кому не могу доверять! Буду ходить сонной и полумертвой, но не усну! Я не такая беспечная...?*** Раздалось пение утренних птиц, сопровождаемое легким, чуть прохладным ветерком, что прошелестел густой листвой деревьев, плотными рядами растущими в придорожной чаще. Однако, эту милую идиллию нарушало то, что вместе с первыми жаворонками просыпались и люди, суета которых, вместе с бранью, буквально раздавила природную тишину. Кристиан, сидя внутри одной из повозок, тихо царапая бумажный лист своего дневника, записывал полученные за вчерашний день впечатления и эмоции, все интересные детали, что ему удалось пережить. ?День третий. Удалось провести проповедь в городе Истар, вполне успешно. За спасение города от нашествия чудовищ мне хотели выдать награду в тысячу рубленого серебра. Решил распорядиться одной половиной награды так, чтобы возвели Храм Августа на территории города, а вторую половину награды я все же взял себе. Избранные Августом люди из числа тех, кто слушал мою речь, стали первыми священниками, отдал им одну из копий Святого Писания. Записался в охрану каравана до города Баннергейм, купец — тот ещё идиот и параноик. По пути в город спас эльфийскую девушку, её зовут Эммануэриель Кюриоус, очень красивая и странная, обладает странными привычками и не менее странной манерой речи. По всему видимому — извращенка, любящая ходить почти нагишом. Имеет татуировки в виде магических символов и чешуи, которая за всё время нашего разговора, несколько раз исчезла и появилась в другом месте — фамильяр. Познакомился с Сашей Костели, приятно видеть тех, кто верует в одного с тобой бога... Потерял лошадь. Остальная охрана каравана разделала её труп на мясо и съела за обедом. Не могу их судить ибо хоронить лошадь было некогда.? Покрытый множеством зарубок карандаш, царапающий бумагу, останавливается, а затем закружившись в грубых движениях, оставляет неровную, жирную точку. Не отрываясь, линия закручивается дугой и подчеркивает текст длинной чертой с маленькой завитушкой на конце, что состояла из трех спиралей. С тихим хлопком маленький дневник закрывается, а карандаш вставляется в кармашек переплёта, после чего он уходит внутрь маленькой сумки, что висела на поясе Стоквелла. Кристиан медленно вёл взгляд из стороны в сторону, пытаясь держать абсолютно всё скупое окружение в поле зрения, как это позволяли возможности. Однако абсолютно ничего не происходило. Совсем. Казалось бы, абсолютно все злые силы, что терзают множество миров, буквально вымерли в одночасье, не подавая признаков жизни. Там, где параноидальный взгляд пытался разглядеть хитрого демона меж колес неторопливой вереницы десятка одинаковых повозок, выполненных из дерева и покрытых белым тентом, он видел лишь пустоту. Там, где среди густых лесов могли скрываться разбойники, что хотят поживиться за счёт грабежа — были лишь стремительно прыгающие из куста в куст зайцы. Даже на открытой поляне, слева от торгового пути, летали лишь цветастые бабочки, порхающие от одного пышного цветка к другому, собирая нектар. ?Не нравится мне, что всё вокруг так тихо. Ой как не нравится. Столько книг читал, где в подобные моменты случается всё самое страшное, что уже не по себе становится...? — прозвучал отголосок мысли в голове Стоквелла. И в самом деле — окружающая тишина была излишне подозрительной, она не вязалась с общим мироощущением, где постоянно идет война не на жизнь, но на истребление друг друга. В такое время абсолютно любая тишина — лишь показуха, затишье перед новой бурей, что сметет собой всё живое. Многие хотели бы, чтобы всё это не существовало, было просто выдумкой, однако, всякий раз они разбивают свои мечты о жестокую реальность... И даже простая прогулка, сопровождение каравана по тихой дороге, да даже просто работа в любом месте, что отличается от наглухо заколоченной крепости — портит настроение из-за постоянных мыслей о собственной безопасности. Что уж тут говорить о тех храбрецах, что пройдя муштру и подготовку, формируют армии для защиты своих земель, родных и близких: те и вовсе постоянно на взводе. ?Надо как-нибудь принять настойку успокоительную, а то постоянный стресс — не самое лучшее средство для моего рассудка?. Рука в латной перчатке приближается к шлему крестоносца, зацепляясь за горжет и оттягивая его вниз, позволяя громко и глубоко вдохнуть чистейший воздух Гиранских земель. Определённо, это помогло мужчине успокоиться и собраться с мыслями более цельно, нежели мгновением до этого, — он начал откровенно радоваться тому, что происходило в данный момент времени. Радоваться этой безмятежной, наивной безопасности.