Августов Посланник (1/1)

?В эпоху мифов средь земель прекрасных и цветущих,сердце расколотого бога вонзилось в грунт.Дикие варвары поклонились идолу новому и явился пред ними свет,разделивший мечом отца и сына, мать и дочь.Непокорные были преданы огню,но те кто подчинился — обрели силу о которой и не мечтали их отцы.Так родилось царствие порядка и справедливости.Так родилась Великая Юстианская Империя.?? ?Scripturis sanctis?Красный. Красный цвет окропил зеленую гладь Гиранской земли, местности, что многие называют мечтой, небывалым раем изобилия всякой жизни. Сам воздух этого царства был полон аромата цветов, жужжанья насекомых, пения птиц... но ему был чужд запах крови. Чужд был и тот, кто её принес. Окруженный зеленью, незнакомец сидел на коленях, закованный в мрачные, полированные до блеска готические доспехи, покрытые таинственными письменами на неизвестном языке. Он выставил перед собой сверкающий меч, что был подобен кресту, а его оголенная рука, скользнув по серебренному лезвию, омыла клинок багрянцем... Медленно двигаясь от забрала до нагрудника, а от него на левое и правое плечо, рука роняла маленькие капли свежей человеческой крови, что тут же жадно пожиралась почвой, оставляя лишь влажный грязный след. Он склонил голову, практически касаясь лбом своего меча, а затем замер, будто обратившись статуей. И когда дыхание его практически замерло, уста его изрекли фразу, что направлена была в пустоту окружающего мира, разрывая тишину:— Dominus Meus... Terra Sancta est vere pulchra... Sanctum meum munus est, ut reducent eam in... et ego Christianus Stokvel, facere vel mori conatur.[1] — когда последнее слово было сказано, рана на его ладони вспыхнула серебряным светом и, словно морок под лучами солнца, растаяла не оставив от себя и напоминания.Латная перчатка, лежавшая по правую руку с шелестом угловатых пластин и хруста кожи, заняла свое законное место. Встав на ноги, рыцарь спрятал клинок в ножны на своем поясе, а затем оседлал стоявшего совсем рядом коня, что терпеливо ждал своего хозяина. Легкий шлепок поводьев о конскую кожу и тот послушно двигается вперед, на звук журчащей воды. Сокрытая за скоплением деревьев, но имеющая выход, с небольшим обвалом земли вниз, на песчаный пляж, а также спадающая вниз по каменистому обрыву, эта река была открыта переде человеком как на ладони.?Довольно крупная… Надо идти против течения, пока не приду к истоку реки… Обычно там строят города.? — подумал Кристиан, глядя на выпрыгивающую из воды рыбу, что сейчас трапезничает летающими туда и сюда подёнками.Местность эта была абсолютно дикой — не было даже протоптанной тропы, чтобы можно было заставить лошадь бежать вперёд, а не медленно волочиться меж деревьев. Однако, подобно тому, как это замедляло движение, равнозначно это позволяло сконцентрироваться на любовании окружающими красотами: каждое дерево, что здесь росло и процветало, жило в гармонии с вереницами других растений, вроде кустарников с наливными красными ягодами, грибов с массивными белыми ножками и коричневыми шляпками, а также с насекомыми, вроде необычных пчёл, имеющих изумрудную окраску и отливающих всеми цветами радуги словно они скованы из драгоценных металлов.?Август, царствие, что ты и я считаем своей настоящей родиной воистину прекрасно! Каждая часть его дышит жизнью, выделяет в воздух столь блаженную гармонию… Это внушает мне уверенность в том, что я буду творить дела не зря… Но, что сделает мои подвиги во имя тебя великими? Счастье смертных душ, кои будут возвращены и просвещены твоей благодатью? Уничтоженное зло, что я буду искать и сражать во славу твою? Или проявление милосердия к страждущим, что в нужде пищи, воды и крова над головой, готовы пойти против нравственности и законов твоих? Ответь мне, своему верному слуге на столь важный и трепетный вопрос...? — мужчина совершил священное знамение.Справа от него пролетела маленькая, почти незаметная, но очень яркая птица с тонким клювом. Крылья её, размываемые своей чудовищной скоростью, издавая жужжание точно пчелиные, сверкали белоснежными вспышками, а оперение тела её, переливалось точно граненый опал на солнечных лучах. Бросив взгляд в её сторону, Кристиан мог наблюдать сквозь прорезь салледа то, как столь маленькая пташка, зависнув в воздухе над цветком, суёт в него свой клюв и, как ему казалось, поедает либо цветок, либо что-то из него пьёт.?Колибри? Чудесная птица, чьи крылышки так быстры, что незримы взгляду. Я помню, что живут они только в очень тёплых и влажных регионах богатых цветами… Но Гиран — идеальное место для жизни, не удивлён, что они и тут водятся…?Убедившись в том, что курс всё ещё соответствует ожидаемому, мужчина расслабился и просто позволил своему скакуну и дальше двигаться вперёд так, как он того захочет — много это не изменило бы. Отпустив поводья, Кристиан одним движением пальца опустил бевор, чтобы тот не мешало дыханию. Медленно выдохнув и столь же долго набирая воздух в свои легкие, человек чувствовал, как тело его наполнялось теплом, силой, что переполняя тело, струилась от каждой клеточки его существа в одну единственную точку — сердце. Пульсируя жаром, оно, поддерживая ритм, выталкивает кровь, насыщая тело самой энергией жизни, что струилась всюду в этом чудесном месте. Казалось, что пройденные многие дни, недели, месяцы и годы тяжелых испытаний, посланных судьбой, именно в этот миг сбросили свой титанический вес с плечей и души человека, оставив его разум в безмятежном покое... прикрыв свои очи он отдался в руки всеобщего умиротворения, чувствуя, как ветра магии проходят сквозь его грудь.***И в миг, когда крепкий бастион дал слабину, оставив душу без защиты, нюх рыцаря учуял знакомый, давно забытый запах... Отвратительный аромат, словно засушенные и перемолотые в пыль органы, смешанные с сырой плесенью и мертвечиной, находились прямо под шлемом, наполняли легкие своим запахом, пробуждая тёмные воспоминания. Оживший кошмар, что, восстав из праха вновь терзал его душу. Множественные потусторонние голоса, хлюпая в темноте, становились всё ближе и ближе, что казалось, будто можно почувствовать их дыхание на своей коже, а вместе с ними и шелест влажных, перетирающихся меж собой щупалец. Раздался звонкий щелчок, что со свистом прорезал воздух, а вслед за ним с легким опозданием глухо отгремел металл.Раздался протяжный, гнетущий звук флейты, что пробудил Кристиана от спокойствия, в котором он и не заметил удара по своему лицу... поднеся ладонь к шлему и пальцем подцепив влажное пятно, он узрел мутную слизь, которая, медленно растекаясь по его перчатке, вспыхивала голубым пламенем. Огненный язык и писк тонкого, омерзительного голоса, раздался откуда-то совсем рядом, опустив взгляд своих очей на бевор, Стоквел увидел трепыхающегося червя, белого, отчасти прозрачного, он шипел и вертелся на освященной стали точно змей в раскаленном котле пока в один миг не застыл, а затем, обратившись зеленоватой пылью, не рассеялся в воздухе.?Наш голос — её голос... Пусть наш сон о рае свершится.? — шепот множества, слившихся в унисон безымянных голосов звучал где-то далеко, эхом отбивая каждый звук по окружающей реальности.Сглотнув слюну, что накопилась во рту, Кристиан поднимает бевор обратно, глухой стальной стеной огораживая себя от реального мира... и лишь в этот миг он узрел перед собой то, чего раньше не замечал: деревья, покрывшись слоем мерзостного, желтого слизевика исказились и искривились настолько, что казалось, будто сгнили их стволы несколько веков назад. Рядом с ними, подобно украшениям, были разбросаны кустарники, пульсирующие из-за опутавших их частично прозрачных вен цвета багрянца, по которым струится чёрная жидкость вперемешку с людскими глазами, плотью и экскрементами. Даже почва, покрывшись слоем человеческой кожи, не осталась в стороне, то и дело демонстрируя, как меж швов и клыков огромных пастей выходят пары желудочных соков, а откуда-то из-под земли раздается урчание огромного, безумно голодного чудовища — каждая вещь тут была издевательски изуродована этими метаморфозами, ничто не осталось целым!С тихим грохотом металлических плит и шелестом плоских колец кольчуги, человек спрыгивает с седла прочь, отчего его ботинки с легким хлюпом опускаются в промокшую от недавнего дождя почву. Схватив поводья в кулак, он уводит животное к ближайшему из деревьев, чей ствол не был покорежен или покрыт слизевиком, а затем, согнув одну из веток, привязывает коня к ней, дабы тот не смог сбежать. Металл заскрежетал внутри деревянной тюрьмы в тот момент, когда рука, схватив обвитую шершавой кожей рукоять, сжала свои пальцы до хруста костяшек. Одним резким движением клинок из чистого зигмарита, покрытый серебром и святыми текстами был освобожден. Его навершие в форме великого молота Гхал-Мараза застрекотало молниями цвета серебра, предупреждая владельца о силах, не принадлежащих этому миру. Аккуратно ступив вперед, вслушиваясь в окружающие его звуки, Стоквел перекладывает и вторую руку на рукоять меча, сдавливая пальцы до хруста костяшек, а затем ослабляет хватку, позволяя ей свободно двигаться в его ладонях.Музыка столь неправильная, чуждая этому миру вырвалась ревущим зверем столь близко, что казалось было слышно как кто-то открыв рот щелкнул челюстью прежде чем набрать в легкие воздуха... и в тот же миг та оборвалась вслед за свистом клинка, что с хрустом переломил ветви стоящего в двух шагах куста и те, обрушившись вниз, вспыхнули точно угли. Громко выдохнув, Кристиан ступает на человеческую кожу. Склизкая, бледная, местами она была покрыта комьями слегка зеленоватой слизи, сквозь которую то и дело пролезали черви. Купаясь в ней, эти монстры стремительно расходились в стороны, выползая там, где ступила нога человека. Опутывая ботинок вокруг, ударяясь своими мордами в твердую кожу, они с писком пытались прогрызть себе путь к тёплой, живительной плоти, которая манила их своим запахом. В тот же миг каждого из них ударило разрядом серебра и множество зеленоватых облачков взмыли в воздух стремительно рассеиваясь.?Мерзость…?Второй шаг человека по слизи лишь разозлил её обитателей — те точно сорвавшись с цепи целыми стаями выбрасывались наружу и тотчас испарялись о барьер из святой стали. Облегченно выдохнув, воин расталкивает зеленую массу в стороны с помощью сапога и затем касается кожи острием своего меча... сшитые меж собой куски покрылись черной корочкой, зашипели и источая дым, загорелись.?Похоже на правду.? — вздохнув подумал он.Аккуратно ступая вперед, не касаясь деревьев и кустов, Кристиан слышит хруст веток и тут же оборачивается на него! Перехватив меч за клинок одной рукой и подняв острие на уровень своих глаз, человек всматривался в куст, что дрогнул в тот миг, когда он посмотрел в его сторону, но тот лишь капал, пульсируя от множество опутавших его маленьких сердец, заменивших собой листья. Его нутро чувствовало присутствие кого-то опасного, хищника, что изучает его, думает о том, как разделать его тело на куски и пожрать его душу. Рыча, задевая листья, прыгая из одного куста в другой, этот монстр уронил густой ком белой слюны, что вспенилась от бешенства, с крон деревьев и несколько капель её упало на гарду меча, тут же вскипев и испарившись. Подняв голову вверх, чтобы увидеть зверя, Кристиан поймал лишь мелкую тень, что испарилась в тот же миг, словно никогда и не существовала.Испарившийся монстр заставил ветви дрогнуть под собственным весом и меж них задребезжал металл. Лишь когда солнце на краткий миг выпорхнуло из-за облаков, даруя луч света, стало видно то, что листья эти и не листья вовсе, но обрезанные уши и клинки, что мрачным жнецом замолкли через мгновение, а вместе с ними стих и весь лес. Словно погрузившись в бесконечный вакуум человек слышал собственное биение сердца, ровное и мягкое, но болезненно бьющее в голову с силой кузнечного молота. Соленые капли, стекающие с носа, заставили человека выдохнуть воздух вверх, лишь бы сбросить каплю пота с себя, отчего в тот же миг ветер, словно выжидая этого момента, тут же сорвался в пляс. Ревущим потоком он ударил человека в лицо, заставив того сбиться с дыхания и на мгновение перестать дышать — столь силен был его напор... но вместе с этим он заставил черные словно ночь ножи задрожать и посыпаться стальным дождем на человека. Множество звонких ударов прошло по мрачной броне, но ни один из них не смог даже поцарапать освященную сталь. С грохотом каждый нож упал на покрытую человеческой кожей землю и вонзился в неё своим острием, клинком или рукоятью, те немногие что ударились о человека, рухнули плашмя и тотчас были поглощены зеленой слизью.Громко кашляя и слегка склонившись вниз, Кристиан отдышался и, сглотнув слюну, что скопилась в его рту, подошел к одному из деревьев, что было плотно обвязано плотью и покрыто слизевиком настолько, что, казалось, тот заменил ему кору. Переступив через длинный, высокий корень, перегородивший ему путь, он продолжил идти вглубь этого кошмарного места... но как только нога его коснулась мягкой, пружинистой пленки, как в тот же миг раздался звук рвущейся плоти. Ботинок его, тяжелый и твердый, ступив на пучок слившихся в единое месиво вен, заставил тот разорваться и разразиться своим содержимым во все стороны. Стальной сабатон мгновенно вспыхнул голубым пламенем, а вена, непрекращающимся потоком льющая чёрную, затхлую, полную плесени и переваренной плоти воду взмыла в воздух, орошая стоящие напротив дерева кусты. Поймав взбесившуюся мерзость, человек направил её в сторону деревьев, после чего дернул в свою сторону — длинная цепочка узлов дала о себе ждать и дернулась вслед.?Эти вены только кажутся бессмысленными... всякий раз смотря на них не замечаешь как одна переходит в другую, путаешься даже ведя по ним палкой... но все они работают как единая система, гоняя словно кровь эту мерзость в четкой структуре, запутанность которой является элементом её защиты.?Пройдя вперед, отбросив в кусты брызжущую трубку, Кристиан заносит меч и в несколько сильных взмахов перерубает куст, вставший на его пути. Множество веток посыпалось на землю открывая спрятанный образец истинной скверны: бесформенная, не имеющая логической структуры, сложенная из частей тел человека, свиньи, козы и курицы гора плоти. Высотой чуть меньше человеческого роста, она была обтянута мутноватой пленкой, что влажным блеском переливалась в солнечных лучах. Словно узел, сердце, гоняющее кровь, этот Идол Плоти переплетался со всей кровеносной системой этого отвратительного места. Влияние его породило это место, исказив его так, чтобы соответствовать видению своего Бога, отца рая из плоти. И в этот миг, чудовище определенно готовилось к перерождению в обитель чистого зла.?Да пройдут твои личинки сквозь эфир звёзд как через мякоть плода!? — эхом отозвался голос где-то внутри человеческого черепа.Приближаясь к этому обелиску, человек наступил на пучок вен, что клубком змей лежал после разрубленного куста... и монстр почувствовал это. Пульсируя, он прижался к земле, став значительно меньше, а затем раздался мокрый, чавкающий звук. Мерзкий, отвратительный, он шел изнутри монстра приглушенный нагромождением мышц, конечностей и мириады клапанов, к которым, словно к сердцу, подсоединялись множество вен. Вскоре звук прекратился и из чудовища выползло щупальце, что было подобно канату, сплетенному из кишечника. Его кончик не содержал в себе ничего, кроме большого, мягкого глаза, закрытого плотно сжатыми веками, что были сшиты между собой черными нитями. Чувствуя опасность, угрозу, что пришла уничтожить его, Идол, вереща и бурля, заставил кожу натянуться и разорваться, расплёскивая кровь и кусочки плоти, оголяя своё око, чей круглый зрачок и жёлтая радужка тут же встретилась со взглядом человека. Моргнув несколько раз, щупальце тут же прячется глубоко внутрь отверстия откуда оно вылезло, образуя полноценный глаз.Настала длинная тишина, будто само время остановилось в этот миг. Первым её нарушил человек. Чавкающий звук шага в твердом кожаном ботинке по земле, сопровождаемый шипением, звон серебра в крепежах на поясе, а затем громкий выдох… Подойдя уже совсем близко к месиву из тел, Кристиан положил свою ладонь в латной перчатке на почерневший от некроза свиной пятачок... Тот дрогнул словно от каленого железа, пытаясь всеми силами разорвать прикосновение. Липкая дыра в верхней части чудища отвратительно корчится и изрыгает подобие слов, а вместе с ними и сгустки жира вперемешку с кровью…— Урл! — забормотала гора плоти. — Тен, Бмрла а ымфым! — словно молящим голосом сказало оно. — Тг бг нво нкам кнц? — брызги липкой жижи из этого отверстия летели прямо на кирасу человека, пачкая сталь, словно желток прогнившего яйца.Бульканье, вперемешку с чавканьем и рычанием пытается походить на разумную, человеческую речь... оно молило о пощаде, предлагало богатство и славу, любые возможности и способности, вечную жизнь и гарем красивых девушек, лишь бы человек, готовый отнять жизнь этого чудовища, не сделал то, что нужно сделать.?Зажатая в угол тварь. Отвратительно!?В этот же миг кинжал из серебра с громким шипением вонзился в плоть этого бесформенного отродья. Громкий, смешанный вопль слившихся в едином унисоне голосов заполнил лесную чащу, отчего с верхушек деревьев вспорхнули птицы из костей и лоскутов кожи, роняющие за собой нечестивые капли. Пропихивая вглубь монстра руку, разрывая плоть чудища, Кристиан добирается до его сердца и, пронзив то клинком, черпает священную силу своей крови и… в глубине отродья случается взрыв. С громким хлопком плоть монстра раздулась и тотчас потеряла свою форму, растекаясь вниз, всё ещё пульсируя в болевых конвульсиях — он чувствовал это под своими пальцами. Чёрная и тёплая кровь брызнула на саллед Стоквела, загораясь священным синим пламенем. Вскоре всё стихло. Больше не было жуткого крика, голос в голове утих… а окружающий человека лес — вернулся в нормальное состояние.Однако... вместе с реальностью вернулось и осознанность, понимание того в каком месте находился человек. Резко открыв очи свои, он почувствовал холод, сырость, что цепкими лапами схватила его руку до самого локтя, а вслед за этим увидел, что меж его пальцев была не кровь и плоть монстра, а лишь земля, рыхлая и мокрая после недавнего дождя. То, что его разум, израненный и болезный, принял за ночной кошмар, пришедший из далекой юности, было ничем иным как муравейником, опустошенным, мертвым. Множество трупов муравьев целыми горками лежали повсюду, будто смерть настигла их всех разом за работой... разворошив гору земли, вскрыв тоннели миниатюрных рабочих, воину открылось ещё больше мрачных деталей — внутри также были засохшие трупики солдат и трутней, личинок и даже королевы.?Снова я наступил на старые грабли. И в этот раз иллюзия выглядела слишком реальной, слишком правильной...? — думал он, проводя пальцами в горсти почвы, выкапывая всё больше мертвых тушек.В тот же миг ладонь его, закрытая изящной стальной перчаткой, засияла светом. Святой текст, благодарящий миротворцев, вспыхнул серебром и искры обожгли воздух. Застыв на месте и прекратив дышать, Кристиан сосредоточил всё свое внимание в одну единственную точку... и искра появилась вновь.?Муравейники не вымирают без причины. И искры, выбиваемые из доспехов — тоже не появятся на пустом месте у мертвого жилища.?Пригнувшись на одно колено, Кристиан поднес руку к траве, что росла перед плотной зарослей хвойных деревьев и искры, стали бить с удвоенной частотой, пробивая в земле небольшие, едва заметные отверстия глубиной не больше ногтя. Именно этот факт окончательно убедил человека в том, что здесь творилось что-то неладное, даже без помощи его больного, воспаленного рассудка.С большим усилием пробираясь сквозь деревья, толстые ветви которых так и хотелось сломать с помощью топора, Кристиан пробрался по ту сторону непроницаемой для взгляда стены из зеленых иголок. И доспех его, исписанный святыми текстами, стал чуть теплее, а разряды молний непрекращающимся потоком били искрами во все стороны — ничто иное как явный признак проявления сущности Хаоса. И его глаза в этот раз не солгали. Пред ним открылась картина, точно напоминавшая совершенно другую реальность: практически идеально круглая поляна, порядка сорока ярдов диаметром, словно выгрызла всё, что было лишним в этом месте. Тут и там лежали сломанные ветви, россыпь хвойных игл и шишек, трупы зверей, птиц, а под ногами, если присмотреться, можно увидеть сгнившую, обратившуюся киселем от влаги почву, что сокрыта тяжелым, густым, холодным туманом. Здесь не было ни звука, вся окружающая природа, буйство красок и разнообразия которой виделись человеку буквально десятком шагов назад, испарилось — всё здесь было блеклым, тусклым, мрачным и угнетающим. И причиной подобного могло быть только то, что выделялось на общем фоне внутри этого кладбища самого понятия ?жизнь? — дерево, что спокойно стояло в центре. Окутанное туманным облаком, его было не разглядеть с такого расстояния и поэтому Кристиану ничего не оставалось кроме как сложив руки вместе, произнести слова молитвы:— Benedicat nobis, Domine, custodi te ab omni malo, et introire in vitam aeternam. Amen. [2] — совершив священное знамение, он сделал шаг вперед.Чавкающая земля, то и дело желающая поглотить ботинки воина, встречала на своем пути преграду из божественной энергии, что, выжигая скверну, оставляла чёрные, подобные углю следы, дымящиеся и тлеющие. С каждым новым шагом туман становился всё меньшей и меньшей проблемой, куда страшнее было зловоние, наполнявшее округу с каждым мгновением всё больше и больше. Столь отвратительное, оно заставило человека громко закашлять, когда одно из редких дуновений ветра, собравшее в своем кулаке эти миазмы, ударило ими прямо в стальной шлем. И когда Кристиан отдышался, глазам его открылось то, что пряталось под туманной дымкой: дерево, изуродованное и облысевшее, чья черная с желтыми прожилками кора, буквально вопила о своих мучениях в когтях Бога Разложения. Колючие корни, склизкие и мокрые от вездесущей гнили и воды, высоко выпирали из земли, демонстрируя россыпь повешенных на них ошметков плоти и костей, давно пожелтевших и покрывшихся некрозными тканями... Рядом с ними, где-то на уровне стоп, были приколочены ржавыми гвоздями лоскуты кожи, подозрительно напоминавшие человеческие лица содранные вместе с плотью с черепов. И лишь жирные мухи, парящие над этим ?великолепием?, являлись единственными счастливыми жителями этого места — пожирая плоть они тут же откладывали мириады белых яиц, дабы продолжить свой род.— Semper in excremento, sole profundum qui variat...[3]***Недалеко от ?Священной Рощи Благоденствия?, было царствие Благородных Рыцарей — ?Королевство Благоухания и Цветения?. Возглавляемая невероятно добрым, мудрым и чудесным Благоухающим Королём, что воспитывал в своих жителях поистине рыцарские идеалы. Это царство ставило в первую очередь защиту себя и своих граждан от нападений всех врагов, что посмеют вторгаться в их владения. Будь это зеленокожий, дуардин, адепт хаоса или ещё какой мерзкий чужак — его всегда были готовы встретить. Вот и сегодня, недавно утром, один злобный адепт Хаоса, пытался проникнуть на территорию королевства, отчего и поплатился — целое войско благородных рыцарей, что регулярно патрулирует свои земли, отправило троих своих воинов на его поимку и арест! Избитый, он потерял сознание, став лёгкой добычей для рыцарей, но преподнёсший сюрприз — его штаны имели невероятный секрет, пряча в себе целые коровьи окорока! Взятое мясо, было роздано между рыцарями, чтобы отобедать. Сели они, очевидно, за ближайший великолепный стол! Благоухающее Царство было устроено так, что всякое красивое место имело определённые удобства, вроде таких вот резных каменных столов. Три рыцаря, близкие как братья, сидели здесь и смачно вкушали прекрасно прожаренные ломти мяса, которые были отняты у адепта Хаоса.Бернард — воистину благородный рыцарь, что свято верует в своего Благовонного Короля и отчизну свою. Как лидер их группы, он и выглядел подобающе — превосходные шёлковые одеяния, золотисто-серебряные волосы, невероятно прекрасная белоснежная улыбка и настоящая благородная душа, что в любой миг могла распахнуть свои крылья и взмыть в небеса, подобно ангелу.— О, дорогой мой брат Эмануил! Где же ваши манеры? Утритесь хоть немного, сударь! — сказал Бернард, изящно откусывая кусок жареной говядины. — А то весь уже перепачкалсяЭмануил, будучи благородным рыцарем Благовонного Короля, на удивление был весьма забавным по своей наружности: глаза его были маленькие и хитрые, толстые щёки создавали ощущение доброго и милого толстячка, а рыжая короткая бородка и такие же волосы — окончательно формировали образ.— Ну, извольте подать мне салфетку, чтобы я мог утереться, достопочтенный Бернард! — сказал пухлый Эмануил, протягивая руку, заляпанную жиром вперёд.— Изволю, друг мой! — воскликнул Бернард, вручая в руки своего товарища салфетку из чистого щёлка.— А мне, пожалуйста, подайте стаканчик чаю! — сказал Александр, что сидел без еды, ибо был и так сыт.Александр, был воплощением спортивного гражданина Благовонного Царства — подтянут, хорош собой, силён и добр, но тщательно следящий за своей фигурой! Он любил светские беседы и чаи, а особенно своих друзей и почти братьев, вместе с которыми и присягнул на веру Благовонному Королевству ещё в юном возрасте.— Держи, брат! — сказал Эмануил, вытершийся от лишнего жира и протягивающий стакан напитка.Когда Бернард вновь вгрызся в говяжью ногу, то ощутил странный привкус на языке — будто металлический, а затем и звук, словно его челюсти со всей силой ударились о сталь! Встряхнув головой, он всмотрелся получше в место укуса и заметил то, что его поразило пуще всего на свете — сверкающий клинок! Удивлённый этим, его лицо скривилось в миловидной улыбке, а сам он дёрнул за якобы ?кость?, что выпирала в лодыжке и та с хрустом извлеклась наружу. В его руке теперь был чистый меч с фигурно оформленной рукоятью, точно из слоновой кости!— Александр! Эммануил! Смотрите, что тот захватчик прятал у себя в штанах! Ну точно же злодей, такое оружие держать, да ещё так подло! — возмутился Бернард. — Вот скажите, чтобы вы сделали с этим злыднем?— Как что? Мы уже побили его, и он уснул! — бойко сказал худощавый Александр, хлопая себя по груди ладонью. — Мы защитили нашу отчизну от захватчика! К слову, надо будет отдать его в суд, когда проснётся, а то не можем же мы его просто так оставить здесь, согласитесь?— Да! Пускай судьи Благовонного Короля судят его по всей строгости нашего королевства! — чавкая сказал Эммануил. — Вот тогда он и откажется от своих злых убеждений! Он ведь адепт Хаоса! Ну точно Нурглит, поглядите на его пузо!— Стойте! Я что-то чую! Дым! — воскликнул Бернард. — Опять захватчики? Братья, хватайте оружие и давайте накажем того, кто жжёт тут что-то!Все трое взяли свои привычные орудия, кроме Бернарда, что решил использовать таинственный, но от того не менее прекрасный клинок, что нашёл в жареном окороке коровы. Они быстро, как молнии, смогли взобраться по кореньям деревьев, что свисали с небольшого обрыва над их поляной, а затем также быстро и ловко прошмыгнули меж веток деревьев, стараясь ничего не задевать. Идя по запаху горелого дерева, они вскоре вышли на самую прекрасную поляну в их жизни: вся она была почти полностью устлана цветами и милыми бабочками, что кружили над превосходными дарами из мечей и золотых украшений под деревом, что источало воистину чудотворную жидкость зелёного цвета, явно дарованную этому месту добрым божеством и, по всей видимости, благословлённую Благовонным Королём, судя по тому, как вся эта поляна благоухала благодаря ей. Но сейчас, это чудесное дерево пылало огнём, а стоящий рядом захватчик, облачённый в красные, пылающие пламенем доспехи, громко и протяжно хохотал, словно самый настоящий злыдень из сказок! Облик его был воистину страшен! Доспех словно сросся с ним в единую массу, уродливую и по-демонически ужасную!— Братцы, давайте покричим на него, может он уйдёт сам? А мы водицы принесём и дерево потушим! —предложил Александр.— Ну, попытка не пытка! — поддержал Бернард.Он вышел из-за деревьев и громко начал стучать клинком по ближайшему дереву, выбивая звонкие и громкие стуки и, кроме того, начал активно махать свободной рукой. Его друзья также дружно вышли вперёд и стуча то молотом, то мечом по деревьям стали ритмично отбивать какой-то странный, непонятный мотив.— Эй! Злодей! Лучше уходи, а то хуже будет! Мы уже заставили твоего друга спать, он завтра уже отправится на суд перед Благовонным Королём! Поэтому уходи! — прокричал Бернард.Оглянувшись на окружающие его звуки, злобный рыцарь посмотрел в их сторону. С несколько мгновений постояв таким образом, он наклонил голову чуть-чуть вправо, а затем из его шлема возгорелись кроваво-красные рубины, полные злобы и желания убивать всё живое! Удерживающий до этого факел в руке, он вонзил его в грунт под ногами, а затем быстро освободил свой проклятый клинок, что вспыхнул адским огнём! Его шлем, обрамлённый пламенеющим шлейфом, тут же воспылал, а затем злобно изогнулся, открыв перед благородными героями Око Тёмных Богов! Пылающий глаз высматривал их и впивался в самую глубину их душ, будто пытаясь запугать. Но, они ведь не были бы рыцарями, если бы испугались, ведь так? Храбро, они посмотрели на него в ответ, всем своим видом демонстрируя своё мужество!— Mori carrion![4] — рявкнул демонический голос из-под шлема.— Он не хочет уходить! — воскликнул Эмануил. — Бейте его!Все три благородных рыцаря тут же разбежались и высоко-высоко подпрыгнули, чтобы нанести свой самый мощный и сокрушительный удар, которым они и победили того захватчика утром…***— Еt ne nos inducas in tentationem… Sed libera nos a malo. Amen.[5] — закончив он читать молитву.Однако, когда воин совершал священное знамение, он услышал некий шорох откуда-то со стороны леса. Оглянувшись на источник звука, он стал внимательно высматривать то, что пытается пробраться сюда… К его удивлению, меж зелёных листьев и веток деревьев вышел урод которых свет никогда прежде не видывал… Ужасный, противный самой природе, наполовину сгнивший, полностью покрытый некрозной серо-чёрной кожей, ободранной и покусанной в различных местах, труп. Лицо его содержало лишь обрывки волос, седых и золотых одновременно, глаза лишены век, а нос полностью впал внутрь черепа. Челюсть же, лишенная губ, демонстрирует наполовину гнилые зубы и чёрный язык, что свисает вниз, позволяя видеть капающую с него свежую кровь. Руки были ободраны и выглядели невероятно гнилыми, ровно, как и стопы. В довершении, этот мертвец был горбат и бряцал ?украшениями? из человеческих и звериных костей, что были продеты через его кожу. Он вопил и орал что-то нечленораздельное, стучал окровавленной костью по дереву, махал рукой из стороны в сторону. Тут же к нему подскочило ещё два оживших мертвеца, отличающиеся лишь комплекцией — один очень толстый, тучный, жировые складки которого наслаивались друг на друга, а в руках его, обвисших и лишенных формы, был внушительный сук, почти равный росту человека! Другой же, что наоборот был более худым, а мышцы его были крепки и рельефны, имел на руках обломок ржавого меча с очень острым наконечником. Все трое начали ритмично стучать своими ?орудиями? по деревьям, ломая их ветки в щепки, вопя и крича. Кристиан на мгновение опешил, но затем вонзил факел в гнилую землю и быстро выхватил полуторный меч из ножен, готовясь принять бой! Он внимательно оценивает каждого из своих противников, затем делает глубокий вдох и выдох:— Mori carrion! — меч его тотчас покрылся мириадами серебряных молний.Дикий рёв раздался от трех монстров и те, закричав, разбежались и совершили гигантский прыжок, столь высокий, что превзошла высоту даже самых больших деревьев... Словно выпущенные из катапульты, они упали в двадцати ярдах от человека, подняв громадный всплеск нечистот, полностью поглотивший их с головой.?Высокий прыжок не тоже самое, что длинный...?Однако то, что убило бы человека в подобной ситуации нисколько не создало трудностей для монстров... Трупоед, вооружённый обломком ржавого меча, полностью покрытый грязью и с тушкой крысы на лбу, приподнялся раньше всех своих товарищей. Оскалившись, он что есть сил кричит боевой клич и сорвавшись с места бежит в сторону Кристиана направляя острие клинка в его живот.?Глупо. Он не сможет нанести какой-либо другой удар кроме выпада в мой живот. Всё окружение вокруг мешает ему быть подвижным, ловким и быстрым. Это мне на руку.?Расслабив мышцы ног, воин, оставаясь неподвижным, позволяет монстру приблизиться к себе вплотную... чтобы ловко отступить на один шаг влево. Это стало первой и последней ошибкой монстра — навершие меча, опутанное серебряными молниями с громким хрустом врезается в череп мертвеца. Ощущая, как кость и плоть плавятся под пальцами, как сгорает черная кровь на стальной перчатке, Кристиан провожает чудовище в его скоротечном падении презрительным, ненавидящим взглядом.Обмякшей куклой трупоед валится на спину, а из его размозженного черепа, через проломленный кусок кости, полилась густая кровь вперемешку с кусочками мозга. Но, даже в этом состоянии труп продолжал двигаться. Слабый, сдавленный стон раздался меж его губ, а длинные когтистые лапы, сжав голый хвостовик меча меж пальцев мёртвой хваткой, тянулись в сторону ног человека, стремясь проколоть наголенник... но в тот же миг когда острие меча коснулось святой стали — сквозь клинок прошла волна энергии и та, ударив в пальцы чудища, просто взорвала их все. Наступив на его грудь, Кристиан с силой надавливает на него, внимательно слушая, как визжит оживший труп, как хрустят ломающиеся под его весом кости. Переступив через гуля, Кристиан перехватывает оружие второй рукой за клинок и, опустив его до уровня пояса, приготовился к дальнейшему бою. Но нападения не последовало. Мертвецы, ранее крикливые и агрессивные, резко притихли. Самый первый из них, что, вооружившись костью, повел за собой двух других, поднявшись из лужи, медленно опустился на колени и приник к земле, завывая горестным голосом. Невнятно шепча что-то на ином языке, оживший тут же начинает истошно кричать, буквально вопить в небеса, а затем с ещё большей злобой поднимается на ноги. Его пальцы, сжавшись вокруг кости, сдавили ?оружие? с такой силой, что костяшки разорвали плоть и вышли наружу, заставив ладони мертвеца кровоточить.***Бернард был… испуган. Его друг, Александр, практически брат, сейчас лежал на земле, не двигаясь… Злобный воин повалил его на землю и размозжил ему грудь своим массивным ботинком, поглотив его бессмертный дух! Медленно, почти рыдая, он вознес молитву Благоухающему Королю и затем сорвался.— Не-е-е-е-е-ет! — прокричал он в небо. — Ты! Ты убил его! Сволочь! Я убью тебя во имя Александра! — прокричал Бернард, до хруста пальцев сжимая свой благородный клинок.Он с криком делает рывок вперёд, нанося удар за ударом, быстро и неуклонно, он наступал с по-настоящему героической ненавистью ко злу! Его руки пылали, глаза источали золотой свет, а из спины словно прорезались святые крылья — настолько его ненависть была чиста и подпитана любовью к товарищу! Сам дух Александра слился с его телом и направлял каждый удар! Но, словно по злой шутке судьбы, каждый из них легко отражался воином Зла, что раз за разом отводил выпады и взмахи своим пылающим мечом в землю или небо, либо просто уклонялся от них, словно настоящий альв! Но сам при этом не атаковал, будто хотел взять подлым измором!— А ну стой! Ты, злодей! Сражайся с честью! — Бернард вопил, нанося сокрушительные удары, что вздымали землю на месте падения клинка. — Эммануил, помоги мне!— Сейчас! Я уже иду, Бернард!***?Сражаться против диких тварей очень просто… Никто из них не знает, как нужно экономить силы, как правильно держать стойку в бою, даже банально вести себя при сражении с более чем одним противником. Однако эти монстры знают, что такое командная работа и этим я просто обязан воспользоваться.? — думал человек.Раз за разом отступая, лишь изредка отбивая удары с помощью меча прочь, Кристиан водил мертвеца за собой, следя за тем, как тот работает своими ногами для того, чтобы не соскользнуть вниз. Вонзая свои когтистые ноги в болото, поднимая небольшие всплески, монстр определенно доходил до почвы и цеплялся за неё когтями, что и давало ему устойчивость, лишая взамен подвижности, гибкости, провоцируя туннельное зрение. Ухмыльнувшись, рыцарь продолжал провоцировать монстра, что, вопя и крича в его сторону, вдруг остановился и, повернувшись, закричал в сторону последнего из своих товарищей. Толстяк, что до этого лишь смотрел, тут же оживился и побежал, что есть мочи и скорости вперёд, готовясь нанести мощный удар с разбегу.?Бежит с упреждением. Думает, что у меня один глаз, да? Забавно…? — подумал он.Выждав момент, когда монстр окажется достаточно близко, Кристиан тут же отпрыгивает в сторону! Одно мгновение и могучий силуэт толстого гуля спотыкается о своего мелкого товарища и обрушивается на него подобно лавине! Вздымая новый всплеск болотистой почвы, гнили и нечистот, громадный мертвец, пролежав с несколько долгих секунд, встает и размахивая своим оружием, быстро наносит удар по земле перед воином, что отпрыгнул назад. Это стало последним действием, что совершил пожиратель плоти — покрытый серебром зигмаритовый клинок прорубается сквозь его мышцы, плоть и кости, передавая сверкающий серебром импульс энергии, отчего рыхлая плоть раздувается и в тот же миг взрывается, отделяя голову от рыхлых плеч. Словно не веря в это, труп какое-то время стоял на ногах, медленно выплёвывая горящую голубым огнем чернильную кровь, после чего пал на колени и расплескался жировыми складками по земле.Переложив клинок на плечо, Кристиан стал ждать действий от последнего из оставшихся врагов, решивших напасть на него. ?Лидер? был несколько помят, когда вставал после того, как его толстый товарищ упал на него — его челюсть была полностью вывихнута, а правая лодыжка и вовсе смотрела противоположную сторону. Однако, шлёпнув себя по лицу, он тем самым вправил её на место, а вывернутую ногу просто закрутил назад, сильно топнув по земле. Вновь громко завопив, гуль кинулся вперёд. Когда тот наносит удар по диагонали, Кристиан отвечает ему тем же. Кость и сталь скрестились друг против друга, отбивая громкий скрежет по округе. Резко дернув рукоятью вверх, левая рука человека отпускает меч и ныряет вперед, пока ноги, совершая шаг в сторону, разворачивают его. Перехватив руки монстра, что прочно схватили кость, Кристиан плавно и быстро опускает меч вниз, цепляя ?оружие? врага заточенной гардой, отчего то, словно по волшебству, выныривает меж его пальцев прочь, улетая куда-то далеко назад, оставляя владельца в одиночестве. Не давая мертвецу и шанса опомниться, он наносит удар навершием прямо по виску, отчего тот с громким визгом валится на землю, дергаясь в конвульсиях. Меч прорезает воздух и стремительно обрывает мучения монстра, раздробив его череп на множество осколков.Глубоко дыша и ощущая, как капли пота стекают по носу и бровям, Кристиан отходит подальше от трупов, которые он окончательно упокоил. Столь короткая битва была лучшим свидетельством того, что место это, не смотря на благой вид, гармонию и близость природы к людям, была полна опасностей и угроз… и будь на месте воина кто-то не обладающий навыками сражения — его ждала бы смерть или что-то гораздо хуже, чем гибель.— Август… — Кристиан тяжело дышал под стальным салледом, бевор которого он только что опустил. — Могучий и добрый Август! — воскликнул Кристиан в небеса. — Сожгу я эти трупы также, как и богопротивное древо… Но, прошу, прими души этих бедолаг в свои добродетельные объятия… Не ведали они, что творили, ведь искажённым видят мир такие как они… — чтобы отдышаться он сделал паузу. — Живые мертвецы и Пожиратели Плоти.?Письмена доспеха стали куда теплее, чем были раньше… Тлетворная сущность проклятия Нургла, что царила в этом месте — поистине велика. Если бы я не сжёг это дерево, прежде чем драться, возможно я бы уже был мертвецом…?Священный долг требовал его несколько задержаться… Упокоение трупов, пускай и монстров, врагов, коих он мгновением раньше попросил принять в свои объятия — не были чем-то, что можно проигнорировать. И поэтому он, сильно брезгуя, протащил за собой тела двух гулей к их толстому товарищу, а затем, обложив их ветками, что были выломаны их собственными руками, он бросил в них факел. Всего через несколько минут ветки, дымясь и обугливаясь, дают первые языки пламени, что быстро окутывают ?костер?, заставляя проклятые тела дымиться и обращаться прахом. Медленно совершив священное знамение, Кристиан чётко и громко произносит молитву об усопших:— Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen.[6]Затихнув, человек ещё некоторое время стоял перед трудом своих рук и меча, смотря на то, как всепожирающие языки пламени очищают землю от скверны, но, что самое важное, освобождают бедные души от тлетворных тел, уродливых и проклятых… Древо же пылало так ярко, что казалось могло быть увидено с самой небесной тверди. Однако, придя в себя, рыцарь решил сходить до того места, откуда эти монстры вышли. Аккуратно, он проходил через ломанные кусты, выходя на почти такой же обрыв, что ранее видел при взгляде на реку. Разница была лишь в том, что под ним была маленькая площадка, каменная и залитая кровью едва ли не больше, чем скотобойня. Разбросанные тут и там кости, обрывки чёрной ткани, чаши, слепленные из глины и труп, по всей видимости чумного врача. Тело его было лишено ног, а живот, сросшийся с черной тканью его одеяния, разбух от немыслимого числа бубонов идущих тройным кластером. Голова, вырванная вместе с хребтом и закрытая птичьей маской, лежала в самом центре плоского камня, весьма большого и тем не менее больше всего запачканного кровью, рваными тряпками, обглоданными ребрами и кусками мяса, среди которых лежала человеческая голень, из которой вместе с плотью вырвали кость.***Медленным шагом возвращаясь назад, к коню, что от скуки прилег на мягкую траву в тени дерева, Кристиан тяжело вздыхает и, просунув руку в одну из седельных сумок, вытаскивает оттуда несколько важных вещей: комплект скребков, тряпок, и бутыль святой воды из слегка мутноватого стекла. Закинув коню на морду мешок с овсом, Кристиан приступил к тому, что сейчас важнее прочего — чистке снаряжения. Первым, что он решил почистить, стали сабатоны и обувь, коя испачкалась не смотря на священную силу, что не позволила стопам коснуться мокрой почвы. Отцепив несколько ремней и стянув сталь с ноги, воин получил возможность аккуратно прочистить сегменты брони, поливая их святой водой, а затем протирая тряпкой. Грязь, прилипшая к металлу, начала шипеть и дымится, часто просто сама собой растворяясь, а то, что осталось удалить было проще простого. Другое дело было меж сегментами, куда она могла забиться. Работая тонким скребком, крестоносец быстро вытолкнул нежелательный мусор из сабатона, после чего ещё раз смочил тот святой водой, уже только между пластин. Проверив его подвижность, сжав меж ладонями и довольно самому себе кивнув, он повторил процесс и со вторым.Промывая подошвы своего сапога, а заодно оттирая грязь с неё с помощью тряпки, Кристиан незаметно для себя обратил внимание на выжженный там значок в виде имперского орла, обрамлённого терновым венцом, молниями и изящной подписью, что гласила имя автора — ?Гибзи Зурабович?. Мгновенная ассоциация тут же вернула его на несколько лет назад, туманным силуэтом выделяя существо коренастое и с пышной бородой, дуардина, работающего в одной из свободных гильдий и являющегося там весьма авторитетным мастером пошива сапог. За небольшую скидку, как первому клиенту, он попросил возможность нанести своё клеймо на подошву, думая, что это сделает именно его сапоги самыми популярными среди солдат. Впрочем, отталкиваясь от меркантильных помыслов, эта обувь весьма качественна — сделана из кожи с брюха медведя, мягкая, эластичная, но в тоже время достаточно тяжелая, что хорошо сказывалось на ударах ногами.?Иногда я думаю, что работать в той свободной гильдии было не так уж и плохо. Больно много мне она принесла полезного жизненного опыта, да и знакомств приятных не меньше. От бородатых шутников, до таких вот мастеров, решивших, что марка на ботинке сделает их модными... и иногда мне не хватает невероятно глупых и не смешных анекдотов Ульрика, от которых смеялся только он сам: ?Хаоситские доспехи такие чёрные не потому, что крутые, а потому, что они мажутся гулями, сойти за своих пытаются!? говорил он. Впрочем, когда дело не касается юмора он весьма отличный парень и великолепный маг, много знающий и много мне рассказавший, особенно о всех причудах Пожирателей Плоти, Безумцах и низших вампирах, что видят этот мир совершенно искажённым образом, но единые в одном — безумной агрессии.?Когда ботинки были чисты пришло время латной перчатки. Не снимая её с руки, Кристиан полил её святой водой и протер тряпкой, отчего кровь и содранная мертвая кожа буквально растаяли и свалились прочь.?Теперь меч...?Вытащив свое оружие, Кристиан увидел, что почти половина клинка почернела из-за гнилой крови гниющих тел, но слова, семейный девиз его рода, что покрывали весь дол клинка, постоянно искрили, что свидетельствовало о полной сохранности. Вода, заряженная неимоверной верой, начала шипеть пуще прежнего, разъедая засохшую кровь и плоть, пока Кристиан не церемонясь начинает работать тряпкой. В конце концов зигмарит и серебро вновь засверкали полированным блеском, а клинок, протертый насухо, возвращается в свою обитель.***Продолжая медленно плестись по пересечённой местности в течении целых пяти часов, Стоквел успел рассмотреть, как казалось ему, почти все варианты цветов и кустарников, грибов и деревьев, жуков и птиц. Краем глаза он даже пару медведей увидел, что охотились за рыбой… Но вот чего он точно не ожидал так это моста и идущей от него дороги! С негромким цокотом перейдя на ту сторону реки и выведя коня на тропу вдоль реки, он громко шлёпнул поводом по конской шее, отчего лошадь, громко заржав, резко устремилась в галоп! Выбивая из-под кованых копыт клубы пыли, воин стремительно двигался вперёд, впервые за столь долгое время ожидания!Но, не прошло и десятка минут свободной дороги, как случилась новая беда, что заставила человека остановить своего коня... и причина была в том, что посреди благоухающей, полной цветов пчел и бабочек поляне, случилась бойня. И эхо её тёмным кнутом ударило человека в сердце, заставив то на краткий миг пропустить один свой удар.Перед ним была повозка, разбитая, разграбленная, мёртвая. Опаленная пламенем, что потухло под проливным дождем, она мрачным призраком рассказывала свою историю в мельчайших деталях: рядом с ней лежал труп, мужской, опознать в котором человека или альва не представлялось возможным — кожа с лица была сорвана вместе с плотью, оставив лишь несколько тонких обрывков, закрывавших обглоданные падальщиками кости белого черепа. В руке его, посиневшей и начавшей гнить, была сжата дубинка с металлическими кольцами, однако кровавых следов на ней не было — он погиб не успев использовать её. Рядом с ним, посреди примятой травы, были видны лоскуты разорванной одежды, пятна крови и следы борьбы, будто тяжелый мешок волокли силой против его воли... и конечно же лошадь, лежавшая в нескольких метрах от повозки, была жестоко убита, а её труп обглодал настоящий монстр которому неведомы ни жалость, ни сострадание, судя по разорванному брюху откуда торчат окровавленные куски плоти и кишок выглядевших совсем свежими и тёплыми. Несколько раз моргнув из-за размывающей картинку влаги, Кристиан вновь открыл глаза и вдруг голова лошади, сломанная неестественным образом, открыла свои пустые, остекленевшие белые глаза! Изогнувшись на земле и привстав, мёртвое животное открыло свою разбитую пасть и дергаясь из стороны в сторону, начало хохотать. Но, стоило только моргнуть, как всё вернулось к истине, голос потух, а труп, словно никогда и не двигавшийся, продолжал спокойно гнить, поедаемый трупными мухами.?В этот раз не слишком убедительно… А я ведь почти поверил. Дурак.?Не желая задерживаться в этом злачном, полном уныния и безумия месте, крестоносец обходит его стороной, а затем вновь выходит на дорогу, чтобы продолжить намеченный путь до виднеющегося на горизонте силуэта, что внушал куда больше доверия. И силуэтом этим были высокие, украшенные неким металлическим орнаментом белоснежные стены, что закрывали собой поистине выделяющийся город: по ту сторону виднелись огромные россыпи черепичных крыш из красной глины, заполнившие всё, что можно было охватить взглядом! Особого внимания была достойна и другая, выделяющаяся в свете летнего солнца и зелёных полян деталь — золотой блеск! Меж многих домов, словно в хаотичном порядке, высились белоснежные строения, вершину которых украшали купола из благородного золота. И это вызывало в человеке горький, горячий, всепожирающий гнев.?Ненавижу золото. Особенно когда его используют для украшений, безделушек и прочей бесполезной дряни. Лучше пустите его на монеты, богам все равно сколь ярко сверкают их святыни.?