Часть 3 (2/2)

— Не очень.— Тебя же убьют.

— Зато вас – нет.

— Ты идиот, Маеда-сан, нас и так не убьют. Но зачем ты сделал все это с Драконом?

— Ему чего-то остро не хватает. Он всегда весь из себя, но он страшно одинок. И ему больно. Его терзают орды демонов...— И ты решил подарить ему хоть немного любви? Ты слишком щедрый, Кейджи. Думаешь, его проняло?— А вот это мы сейчас выясним. Приготовь мне одежду.

— Ты не выходил уже полгода…

— Что поделать, если внутренний сад мне нравится больше, чем город.

Китаянка лишь покачала головой и растворилась в колыхающихся шелках. А Маеда потянулся и отправился в ванную.

Через пару часов он уже стоял у ворот в поместье Дате. Юмикити сидел на его плече и слегка дергал за волосы. Прогуляться оказалось неожиданно приятно. Он решил не брать машину, а насладиться, возможно, последними часами жизни.Охранники у ворот отказались впускать его, ибо владыка ничего не сообщал.

— Яре-яре… К якудза еще и на прием записываться нужно, — он растеряно потрепал обезьянку по спине и пошел в обход. Если Дракон считал, что может вынести дверь в его дом, то Маеда предпочитал более тонкие методы. Он снова ощутил себя мальчишкой, перелезая через забор и спрыгивая в саду. Только теперь его могли убить без предупреждения. Но это не волновало бродягу.

— Ну что Юмикити, здорово, да? Куда пойдем?

Обезьянка уточнила направление, и Кейджи скользнул вдоль стены к черному ходу.

Позвонить Дате он решил только уже сидя в кресле в его кабинете, закинув ногу на ногу и внимательно изучая красовавшегося на столе каменного дракона.

— Дамн..

— Доброе утро, есть разговор!

— Ксо… Хорошо. Я приеду.— Не обязательно, я жду у тебя в кабинете.

— ЧТО?!

На заднем плане послышался тихий голос Катакуры. Вот так-так. Слухи действительно не лгали.

— Жду тебя. Можешь даже не одеваться особо. У меня мало времени…

— Кто это был? — во второй раз спросил Катакура.— Чертов циркач! — Дракон бодро соскочил с кровати и едва сдержал шипение, поясница уже не болела, но легкий дискомфорт ощущался.— Маеда? — брови наставника удивленно влетели вверх, — И что ему нужно?

Масамуне замер с юкатой в руках. Надо как-то покорректней объяснить все Кодзюро... Вот только корректность никогда не была его сильной стороной. Нельзя же сказать, что вчера он был у Маеды, предлагал защиту, курил опиум и занимался сексом. Иначе защиту уже будет некому предлагать.Дракон почти придумал отмазку, позволяющую ему выиграть немного времени, и повернулся к Катакуре, чтобы ее озвучить, но столкнулся с взглядом наставника. В глазах Кодзюро ясно отражался тот факт, что он уже все понял. Мужчина поднялся с кровати и подошел к Масамуне. Дате почти физический ощутил холод, исходящий из его глаз. Смотреть на наставника было невыносимо, Дракон опустил взгляд и немного сутулился. С ним это нечасто случалось, но сейчас он ожидал упреков и злых, правдивых слов. Которых, впрочем, не последовало. Катакура молча прошел мимо него, слегка задев плечом, и открыл дверцы шкафа.— Вам стоит умыться, мой господин. Выедем через полчаса, я велю подготовить машины.— Как ты догадался? Он же мог просто позвонить... и вообще, один телефонный звонок ничего не значит.Вот теперь от наставника дохнуло жаром, как из печки, он резко развернулся, и Масамуне замер завороженный яростью в его глазах. Поразительное чувство. Будто находишься посреди лесного пожара и при этом знаешь, что не одна искра до тебя даже не дотронется.— Я искал тебя по всему городу, немного было мест, которые наши люди не посетили в поисках тебя. И его притон одно из них. Вчера ты выглядел, как торчек после отходняка. А сегодня утренний звонок от человека, который по доброй воле ни с кем не связывается. И от тебя до сих пор пахнет какой-то сладкой гадостью. — Голос у Кодзюро был спокойный, но от его слов все равно становилось как-то не по себе, — собирайтесь, Масамуне-сама. Поедем навестим этого циркача-цветовода, раз ему так нравиться принимать у себя Драконов.— Он тут.— Что?— Он тут, в моем кабинете.

— Отлично, — Катакура накинул на себя юката и подошел к своей тумбочке, на которой красовалась кобура с пистолетом. Этого еще не хватало.— Кодзюро... — Угрожающе зашипел Масамуне.— Успокойтесь, мой господин. Я не собираюсь его убивать. Я ведь не безумец. — Было что-то в глазах любовника, что заставило Дракона немного засомневаться в последнем утверждении. Дате вздохнул и принялся одеваться. Теплые руки легли ему не плечи, разворачивая к наставнику лицом. Их губы встретились, и Масамуне снова ощутил, как все демоны внутри его и вокруг него превращаются пепел. — Я не ревную, я знаю, что ты меня любишь и это главное.— Эй, Кодзюро, — руки дракона заползли в под юката наставника, оглаживая его бока, — может, заставим этого Маеду подождать полчасика в кабинете?

— Ммм... Не надейтесь на это, Масамуне-сама, пусть это будет моей маленькой местью вам. К тому же, хотя это скорее главная причина, я боюсь оставлять этого торчка в вашем кабинете одного. Еще сопрет что-нибудь...

Маеда успел даже задремать, пока ждал Дракона. Однако когда в коридоре послышались шаги, он развернул кресло к двери, встречая хозяина дома. Маеде хватило здравого смысла не занимать место Масамуне, а устроиться на гостевом месте. Он и так прошел мимо охраны. Ни к чему лишние истерики. Возможно, если бы Дате был один, он бы позволил себе больше, но Правый Глаз… Нужно быть готовым к тому, что тебя сейчас будут убивать.

Когда Дате распахнул дверь, Маеда медленно поднялся для приветствия, показывая, что принимает законы чужого дома и слегка поклонился.Выглядел Маеда неважно. При ярком свете его кожа была почти прозрачной, сказывалось долгое заточение. Глаза темнели на этом мраморном лице двумя безднами. Впрочем, эта бездна была доброй, мягкой, сулящей забвение и любовь. Кейджи явно не чувствовал себя пойманным. Плечи его были широко расправлены, на губах — легкая улыбка, словно он встретил очень приятных людей. Прожигающий взгляд Катакуры он выдержал абсолютно спокойно, словно верил в свою непогрешимость.

— Кто тебя впустил? – тихо проговорил, почти прошипел, Кодзюро, складывая руки на груди.— Дверь, — коротко ответил Кейджи, улыбаясь.

— Как вор проник…— Яре-яре… я тороплюсь, — примирительно помахал руками Маеда, — вчера Одноглазый Дракон напророчил, что мой дом в опасности. Правда, он сам обещал снести его и построить на его месте газетный киоск, чтобы… сестры Хань могли заработать себе на жизнь, — хозяин притона усмехнулся, глядя на то, как посмотрел на подопечного Катакура, — но у него появились конкуренты. Клан Мори намерен захватить прилежащие к владениям Драконов земли. Сегодня ночью. В их планы так же входит уничтожение моего притона. Я не хотел бы снова брать в руки оружие в этой бессмысленной борьбе. Я пришел присоединиться к клану Дате.

Надо было видеть выражение лица Дракона. Кейджи едва сдержал тихий смех, про себя отмечая, что следы на его теле выглядят очень… возбуждающе. Но сейчас не время думать об этом. Особенно при Правом Глазе.

Сейчас Масамуне ощущал себя не драконом, а скорее объевшимся сметаны котом. Он все-таки заполучил этот притон, к тому же есть хороший шанс оставить Мори с носом.— Ха! правильное решение, Кей... Маеда. Поверь, ты не пожалеешь, что встал под крыло Дракона, — значит, сегодня боевики Мори, будут выбивать мелочь с тех улиц, отлично. И те и другие просто станут добычей для Дракона! Дате переглянулся с наставником, похоже, они думали об одном и том же. А еще Кодзюро подумал об этой его маленькой обмолвке. Не стоит называть циркача по имени. Хотя его вообще по-хорошему нужно убить, ну да черт с ним.Дракон улыбнулся Маеде и откинулся в кресле.— Что ж, Кодзюро, распорядись, чтобы люди потихоньку собирались на условных точках. Только тихо, не хочется вспугнуть Мори. И человек двадцать пошли в "Дом цветов".Катакура кивнул и вышел, напоследок скользнув неласковым взглядом по Маеде. Вот ведь ревнивец! Раньше это раздражало, теперь веселит. Кей снова поклонился и тоже развернулся к выходу.— Постой, циркач, — хмыкнул Масамуне, — не хочешь позавтракать вместе со мной? Сегодня в меню отрезанные пальчики тех лопухов, которые прозевали твой приход!— Предпочитаю более легкую пищу... – Кейджи собирался убраться отсюда поскорей, хотелось скорее вернуться под защитный покров, пусть там и будут люди Дракона, — к тому же они не виноваты. Им было приказано никого не впускать. Вот они и не впустили. Не наказывай их, Дракон. Наркоман оказался слишком хорош для них. Пальцы еще понадобятся им, чтобы защитить тебя. Я не хочу, чтобы из-за меня страдали люди, — похоже, это серьезно задело Кейджи. Он смотрел на Дате предостерегающе и просяще, — лучше мне уйти. Когда я вмешиваюсь в чьи-то дела, это приносит только больше боли. Мир и Любовь, Дракон. Мир и Любовь.

Дракон удивленно смотрел в спину уходящему Кейджи. Меньше всего он ожидал такой реакции. Неужто циркач и вправду думает, что Дате желает перед завтраком любоваться на чьи-то отрубленные пальцы? Нет, охрана, конечно, получит нагоняй, чтоб впредь были внимательней, но без отрубания конечностей! Странный парень этот Маеда все-таки. Масамуне вздохнул, втягивая ноздрями все еще витавший в воздухе запах благовоний. Жалко, что циркач так быстро унесся, Масамуне хотел бы узнать его получше... Ничего, Маеда присоединиться к нему, и у Дракона будет мнооого времени... Дате закрыл глаз и откинулся на спинку кресла. В голове у него царил полный кавардак, мысли о Маеде, о дне, пропавшем в его притоне, о том, что навеял ему опиум, причудливо смешивались с планами на день сегодняшний и воспоминаниями о теплых руках Кодзюро на плечах, погружая Масамуне в подобие транса, из которого его вырвало нежное прикосновение чужих губ. Улыбаясь и по-прежнему не открывая глаз, парень закинул руки на плечи наставнику, позволяя ему настойчивыми ласками вытеснить из своей головы все мысли о чем-то еще кроме самого Катакуры.— А говорил, что в наказание, мне придется воздерживаться. Передумал? Не так уж ты тверд в своих решениях... — Масамуне позволяет усадить себя на стол и обхватывает ногами талию наставника.— Если я сейчас скажу, в чем я тверд, вы назовете меня пошлым, — руки Кодзюро скользят по ногам воспитанника, задирая тонкую ткань юката.— Ха! А как же завтрак и составление планов?— Помолчите, господин. Вы стали слишком серьезным.Масамуне смеется и целует наставника, напоследок до крови прикусывая его губу. И завтрак, и планы действительно подождут. Это не то, о чем он намерен сейчас думать... Нет, только не сейчас, когда эти умелые руки развели полы его одежды и скользят по бокам. Сейчас он будет думать только о Кодзюро и возможно, самую чуточку о том, что надо поменять стол, этот, похоже, они скоро развалят.Ночь катилась к багровому рассвету, но пока солнце еще не собралось вытеснить тонкий полумесяц. Порог 'Дома Цветов' был залит кровью. Трупы уже убрали, но запах крови и пороха все еще витал в воздухе, напоминая о случившемся столкновений банд Дате и Мори. Люди Сына Солнца не ожидали достойного сопротивления, ведь их задачей была всего лишь зачистка территории от планктона, но никак не вооруженное столкновение.Кейджи стоял на ступенях и потягивал трубку, выпуская изо рта дымные колечки. Тяжелые мысли ворошили мирное сознание. Очень хотелось примчаться к Киу, спрятать лицо на её коленях и получить порцию ласки и заботы. Почти искренней...Перед домом остановился мотоцикл Дате. От него самого за десять метров несет убийством и вседозволенностью. Кейджи молча отсалютовал Дракону трубкой, устало приваливаясь к двери. После моря крови — в море хитрого сплетения слов и взглядов. Маеда вздохнул и, поманив гостя за собой, скрылся за шелковым пологом.Масамуне пошел за Кейджи, на ходу рассказывая, как все прошло сегодня. Он любил это. Любил рассказывать о сражениях, драках и потасовках в которых участвовал. Участвовать любил еще сильнее, но когда возможности подраться не было, с удовольствием предавался воспоминаниям. Глава Драконов отлично понимал, что Маеде с его миром и любовью, неприятно его слушать, но останавливаться не собирался. Сегодня он был победителем, а Кейджи — добычей, как бы сам циркач к этому не относился. Плечи Маеды вздрогнули, когда Масамуне рассказывал, как отлично он вспорол брюхо одному из лучших боевиков Сына Солнца и как тот жалко булькал, умирая. Дракона это рассмешило. И бульканье, и реакция Кея. Его вообще сегодня ночью все смешило. Свежая кровь действовала на его лучше любого опиума.Они пришли в уже знакомую Дате комнату и Масамуне с довольным вздохом уселся на подушку. Одна из китаянок, принесла им саке, и теперь Дракон с удвоенным интересом следил за ее руками. Сегодня вечером Кодзюро малость просветил его на счет этих сестричек, и теперь он пытался на глаз определить которая из них подает ему пиалу. Так и не определил, китаянка поклонилась и нырнула куда-то в шелка.— Вот такая вот ночка выдалась, Маеда... А как тут? Все гладко прошло? — Дракон выпил саке и, не дожидаясь ответа, заговорил снова: — Мне кстати, теперь здесь нравится больше. Теперь это место чуть ближе к реальности, мне даже показалось, что я учуял запах крови у входа.— Это ваши демоны сделали вас таким, — с печалью в голосе ответил Маеда, принимая трубку из рук другой девушки. Они чувствовали, как ему плохо, норовили прикоснуться, но не перегибали границы дозволенного перед чужаком. А ведь этот чужак теперь хозяин здесь, — Здесь все прошло... кроваво, — он затянулся и выпустил дым, — Мне жаль всех этих людей, что погибли и пострадали в этой глупой войне. Я искренне скорблю по каждому, но... поздравляю вас с победой, Масамуне-сама. Эти земли теперь принадлежат вам, — Кейджи даже не пытался придать голосу эмоции, выдавливал из себя слова, как мог, глядя пустыми глазами куда-то за плечо Дракона. Он не рассчитал, что все это будет так больно, что от вида крови его будет мутить, и слезы будут наворачиваться на глазах все сильнее с каждой потерянной жизнью. Перед глазами стояли они... Падающая Нене, бросающаяся в последнюю атаку Мацу, полуживой Инуте, застреливший убийцу своей жены за секунду до собственной смерти. А теперь еще рисовался упивающийся кровью Дракон. Трубка выпала из пальцев. Маеда обеими руками закрыл лицо. Китаянки, глядя в пол, поспешили раствориться в шелках.

— Если бы я не вмешался, пролилось бы меньше крови... Уходи, Дракон, ты привел в мой мир демонов куда более страшных, чем простые призраки. Я в твоей власти, но не хочу подчиняться твоим демонам... Уходи...— Не указывай мне, что делать, — тихо произнес Дате, — я теперь тут хозяин и сам решу, когда уходить.Маеда только ниже опустил голову, позволяя волосам закрыть его лицо, прячась за ними от Дракона.— Чертов слабак! – злость, как всегда, настигла Масамуне внезапно, как удар молнии, — Посмотри на меня! — он потянул Маеду за волосы, пытаясь заставить его поднять глаза, — Зачем ты все это делаешь?! Сидишь здесь и медленно убиваешь себя! Думаешь, тут боль не настигнет тебя? Ха! Рана будет болеть, пока не заживет, а заживет она только тогда, когда вычистишь из нее всю заразу! А ты наоборот позволяешь этой гадости захватить тебя полностью, и погубить в конце концов! Думаешь, твои демоны лишь безобидные тени? Да они сожрут твою душу с потрохами скоро! — он встряхивал Кея за волосы, пытаясь привлечь его внимания и был близок к тому, чтобы начать пинать циркача ногами, — Чертов Маеда Кейджи, неужели ты и вправду такой слабак? Подними на меня свои факин глаза!Бродяга, запертый в дымном шелке, наконец, поднял голову. На секунду Дракону показалось, что его лицо стало таким же восковым, как у китайских сестер, мертвым и холодным. Но глаза были все еще слишком живы. Живы и полны боли.

— Оставь меня. Какое тебе дело до того, что меня убьет? Демоны, опиум или шальная пуля, в момент, когда я выйду прогуляться... или я сам в очередном приходе возьму в руки ствол и прекращу весь этот кошмар, сотру с глаз кровавое месиво одним нажатием курка... — на бледных губах появилась полубезумная улыбка, а глаза помутнели, видимо, Кейджи уже был под хорошей дозой, — Сегодня на моих глазах твои парни изрубили мальчишку. Ему едва было шестнадцать, — Маеду начало ощутимо потряхивать, и он вцепился в плечи Масамуне — он кричал, а они развлекались... Неужели война оправдывает все это? Он был мальчишкой. Совсем мальчишкой, понимаешь? Вы все не понимаете, чего стоят ваши жизни для тех, кто вас любит... Каждая смерть этой ночью принесла бесконечную боль. Не их правителю... их семьям. Это никогда не закончится!!! — голос его сбился с крика до шепота, — Когда я заперт здесь и не вижу всего этого, я хоть как-то могу жить... Большую часть дохода я переводил на счета детских домов и благотворительных фондов... Здесь я могу делать хоть что-то полезное... Не лишай меня этого...Вот это Дате больше всего ненавидел в людях. Желание забиться в угол, спрятаться от жизни, загородиться словами о жутком и кровавом мире за пределами их убежищ. Фак! Как же это бесит! Чертовы слабаки, неспособные перебороть свои страхи. Когда-то и он был таким. Если бы не Кодзюро — таким бы остался: забитым ребенком с внушенным комплексом неполноценности. Кодзюро вытащил его... Может у Маеды просто не было человека, который взял бы его за волосы, макнул головой в холодную воду, а потом, хоть бы и пинками, заставил жить дальше?-Ты можешь сделать что-то полезное и за пределами этого дома, циркач. И при этом не превращать свои, и без того куриные мозги, в кашу. Пойдем со мной. — Масамуне наконец-то выпустил волосы Кейджи и протянул ему руку, — Я нечасто протягиваю руку чужому, не отказывайся. — Маеда продолжал смотреть на его своими темными глазами, из которых так и не пропало загнанное выражение. Темные, с лихорадочным блеском и расширившимися зрачками глаза. Глаза наркомана. Глаза безумца. — В мире полным полно хороших вещей, чтобы ты об этом не думал. Я помогу тебе их отыскать. И полно плохих, но это надо принять. Пойдем. Вместе уйдем отсюда.Белые силуэты всплыли за шелковыми завесами так резко, что Кейджи вздрогнул. Это место не отпустит его. Как Дракон не поймет этого? Сестры безмолвными тенями стояли за пологами, вопросительно и требовательно глядя на господина. Он не видел их глаз, но давно уже научился чувствовать все, что исходит от людей.

— Нет... — наконец-то выдавил он из себя, — я не уйду отсюда. Только если ты вынесешь меня отсюда вперед ногами или по кускам, — он немного успокоился, со вздохом поглядев на узкую ладонь Дракона, — Мне хотелось бы принять твою помощь, но она не принесет мне пользы... а тебе — выгоды. Я уже давно не живу в том мире. Он твой, а не мой. Я умер уже давно. Кровь ведет к большей крови. Я так не хочу. Я не выйду отсюда больше.

Белые тени двинулись к хозяину, обступая его с трех сторон, не желая отпускать.

— Я просто успокоюсь и продолжу существовать. Хоть и всем нам осталось не много…Масамуне медленно сжал руку в кулак, отчаянно борясь с желанием врезать Маеде. Желание это исходило из самого сердца, разрядами тока проходило по телу, заставляя кровь вскипать в венах и просто отключая мозг. Надо держать себя в руках, надо. Не вести себя, как сумасбродный мальчишка. Хоть и его помощь сейчас и отвергли, хоть и печальная морда циркача прямо требует, чтобы по ней, как следует, вмазали. Тупой циркач отказался от протянутой руки. Заставил Дракона почувствовать себя идиотом! Дракон не терпит, когда ему отказывают...— Кажется, я уже сказал, — Масамуне схватил Маеду за ворот одежд и притянул к себе, — не смей мне указывать! Не смей мне говорить, когда мне умирать! — удар отбросил Кейджи прямо в гору подушек, — Но если тебе жить надоело, то я сделаю такое одолжение и убью тебя прямо сейчас! — Девушки рванули ему наперерез, пытаясь остановить выхватившего катану Масамуне. Ерунда, он быстрее этих дур. Чертов циркач прав — он воин, а не убийца и в открытой потасовке имеет преимущество перед этими китаянками, привыкшими бить из-за угла.Первая, из бросившихся к нему сестричек, получила удар плашмя катаной и, похоже, вырубилась. Вторую он просто отбросил в сторону, предварительно увернувшись от удара катара, и это спасло его от шальной пули, пролетевшей в паре сантиметров от виска. Пистолет из рук третей женщины он просто выбил, с трудом подавив желание отрезать стерве руки. Следующий удар должен был достаться Маеде...— Масамуне-сама! Остановитесь!Масамуне замер инстинктивно. Привычка вдолбленная с детства. Если ты дерешься, и вдруг Катакура кричит: "справа!", "слева!", "ложись!" то нужно делать, как он говорит, или в следующую секунду ты уже ничего не будешь делать, по причине отсутствия тебя в этом мире. Масамуне замер, по-прежнему не отрывая взгляда от белого, словно мел, лица Кейджи.— Хай, Кодзюро. Зачем пришел?— Я могу поинтересоваться, чем вы заняты, Масамуне-сама? — тоном, которым Правый Глаз, задал этот вопрос, можно было спросить "как дела?" или "чем занят сегодня?", в общем, какой-то совершенно обыденный, малозначащий вопрос. Масамуне довольно усмехнулся, все-таки наставник неповторим.— Собираюсь отрубить голову этому слабаку, а что?— Ничего, доделывайте и поедем домой.Дате, продолжая смотреть в лицо Маеды, поднял меч. Кейджи смотрел на него своими огромными глазами, в которых Масамуне видел ожидание и надежду, и не делал никаких попыток сопротивляться. Масамуне рассмеялся и бросил меч в ножны.— Не надейся. Так просто тебе от меня не избавиться! — теперь в глазах Маеды было легкое разочарование и что-то еще, неуловимое... Удивление с легким привкусом радости. Такое выражение часто появляется на лицах людей только что чудом избежавших смерти. Кодзюро за спиной тяжело вздохнул, но когда Дракон повернулся к наставнику, лицо его снова было непроницаемо.— Я закончу позже, сейчас можем ехать домой, Кодзюро. — уже в дверях Масамуне обернулся, разглядывая так и не пошевелившегося Кея. — Приходи ко мне в гости, циркач, в конце недели. Это приказ.