Часть 3 (1/2)

В этом городе, раздираемом межклановыми войнами якудза, сложно занять нейтральную позицию. Однако это место почти на границе владений клана Дате и Уесуги уже давно славилось тем, что сюда мог прийти, кто угодно и получить... Впрочем, что можно получить в китайском опиумном притоне? Раньше владельцем этого странного места был китаец Лао. Старый уважаемый человек. Уважаемый на столько, что ни один из кланов не смел угрожать ему или даже пробовать нажиться на его заведении. Но он был бездарно убит в случайной перестрелке, когда вышел на одну из редких прогулок.

Его место занял молодой японец, потерявший свою семью в предыдущей войне,которого желал заполучить в свои ряды любой клан. Таким образом, он сбежал от угроз и шантажа, отгородившись от мира завесой шелка и опиумного дыма.

Раньше МаедуКейджи ни за что не привлекла бы подобная жизнь. Добрый, слишком честный, чтобы быть якудза, парень предпочитал миротворческую миссию. Его собственный клан был против. До самых последних дней своего существования. Однажды клан Маеда был просто вырезан силами Оды.Кейджи спасло лишь то, что он снова растворился в очередном своем походе. А когда ему сообщили о случившемся, менять что-либо было уже поздно. Жизнь потеряла смысл. Сначала Нене. Теперь Мацу и Инуте. Единственным близким существом остался Юмикити. Маленький верный друг.

После падения клана Оды, к которомуКейджи был более чем причастен, на него обратили внимание остальные кланы. И если Уесуги можно было вежливо поблагодарить за приглашение, а от Тесокабе отшутиться, то кланы Имагава, Ходзе или Мори таких ответов не принимали.Приходилось попросту скрываться. Ему было уже двадцать пять.Он не мог больше так жить. К тому же погиб его добрый друг, у которого он порой гостил, разделявший взгляды молодого Маеды на войны и насилие в целом. ИКейджи решился занять его место, в последний раз сбегая от бесконечных преследований якудза, которые поражали своей назойливостью в приглашениях к сотрудничеству. Он не стал затворником, нет. Он просто отгородил от внешней войны свой маленький кусочек мира.

На этот раз он согласиться! У него просто нет выбора!Дракон улыбнулся своему отражению в зеркале. Он битый час выбирал, что надеть, перебрал свою одежду от традиционного кимоно до мотоциклетной куртки, и в результате остановился на демократичных черных джинсах, пиджаке с закатанными рукавами и рубашке. Этот укурыш ценит неформальный стиль одежды, вот пусть и наслаждается! Пока что Дракон хочет всего лишь мирно поговорить. Сколько можно придерживаться своего глупого нейтралитета? Выбор-то у Маеды не большой: либо под крыло Дракона, либо к этому отморозку Мори, либо его притончик снесут с лица земли!Дате рассмеялся и быстро спустился во двор, где его ждала машина и пара ребят, которые вроде как охраняли его. Будь здесь Кодзюро, молодой Дракон не выехал бы меньше чем с десятком людей, времена сейчас неспокойные. Но пока наставник в отъезде по делам клана, можно поступить по своему усмотрению. Уже неделю, кстати, в отъезде. Масамуне соскучился по нему. С другой стороны, это последний денек свободы, потом Кодзюро вернется и снова будет пытаться его воспитывать. Фак, надоело уже. Он давно не ребенок, и точно никогда не был собственностью Катакуры, а наставник до сих пор ведет себя так, будто… Дракон тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Кодзюро самый верный ему человек в этом мире, у него никого нет ближе, чем собственный Правый Глаз. ?И не будет, Катакура не потерпит конкурента? шепнул тихий, гадкий голосок из самого темного уголка его сознания. ?Заткнись? — мысленно ответил гадкому голоску Дракон, — ?Никто не лишен темных сторон?— Все в порядке, хитто? Может, не поедем? – Дате только сейчас понял, что стоит, открыв дверцу джипа, но не садиться— Донт вори, гайс. Я вернусь к ужину. — Дракон отмахнулся от привычных советов быть осторожнее, хлопнул дверцей, и сел в машину. Всего двадцать минут, и он будет в "Доме Цветов"Положение дел в последнее время особо обострилось, но молодого хозяина притона это словно не волновало. Он продолжал вести свои дела, кутаясь в китайские шелка и игнорируя всех, кто пытался как-то его подмять под себя. Скоро эти игры не пройдут... Но в этом мирном течении жизни, в удовольствии и тяжелом запахе благовоний Маеда словно старался не думать о будущем. Сегодня приедет Дракон. Еще один из тех, кто бесконечно пытается ангажировать его на службу.Кейджи ждал его, раскинувшись на шелковых подушках, держа в зубах едва дымящую трубку. Он намерен в очередной раз отвертеться. Маеда поймал тонкие руки прекрасной китаянки, скользнувшие в вырез полураспахнутого кимоно. Он любил лежать, устроив голову на коленях у этой красавицы, когда две другие, почти что ее копии, скользили тонкими пальцами по его телу, иногда массируя, иногда причиняя откровенную боль. Но сегодня им всем не до этого.— Я жду гостя, Киу, — он поцеловал тонкие пальцы и они вернулись в его волосы, перебирая каштановые пряди.

Раздался грохот. Передняя дверь открылась с ноги, не иначе. Маеда вздохнул и покачал головой. Дверь во внутренний зал пострадала меньше. Её перед Драконом успел распахнуть парнишка из прислуги. Кейджи лениво повернулся к гостю, выпуская тонкую струю дыма.

— Добро пожаловать в ?Дом Цветов?. Царство Мира и Любви.

— Царство ?Дыма и Травы? ты хочешь сказать? — проворчал Масамуне, первую минуту в этом доме ему всегда казалось, что он задыхается. Тяжелые запахи благовоний и опиума окутывали его, как мокрый шелк. Кажется, что ты угодил в целый океан мокрого шелка, пытаешься выбраться из-под тяжелых, благоухающих тряпок, а погружаешься еще глубже. И сейчас Дракону казалось, что он опустился на самое дно этого океана. Дно было задрапировано китайскими тканями, груды подушек по углам служили рифами, а три тоненьких китаянки игралироль русалок. И, конечно же, посреди всего этого великолепия возлежал царь морской — МаедаКейджи.Дракон ухмыльнулся, вспоминая, что Кодзюро всегда предостерегал его от наркотиков, даже самых легких. Правильно, вот ему уже цари с русалками мерещатся.— Ты как всегда ленишься оторвать задницу от подушки, даже для того. чтобы поприветствовать гостя, Маеда. — Не спрашивая разрешения, Дракон уселся на ближайшую подушку и картинно помахал рукой, стараясь разогнать вьющийся перед лицом дым. — Мог бы быть и посерьезней, все-таки я сюда по делу приехал.— Я бы удивился, если бы ты приехал сюда отдохнуть, Одноглазый Дракон, — Маеда даже не пошевелился, — мне не интересны все эти ваши 'дела'. И траву тут не курят... Это опиум... Между тем и другим — большая разница, —Кейджи едва коснулся пальцами колена одной из окружавших его девушек, как та поднялась и скрылась за шелковым пологом, — но ты ведь не очень хорошо разбираешься в этом, верно?— Предпочитаю другие виды отдыха. Те, которые не превращают мозги в кашу. — Поморщился Масамуне. Он видел людей, которых опиум низвел до состояния растений и определенно не собирался пополнять их ряды. Лучше сразу сдохнуть. — И ты прав, опиум или другая наркота, мне все равно. Главное, из этого можно делать деньги и власть.

Маеда выдохнул в потолок очередную струю дыма, его лицо оставалось благодушно-безмятежным, но глаза немного потемнели.— Ты знаешь, что Уесуги потеснили с этих улиц. Теперь твой "Дом Цветов" больше не стоит на границе между Дате и Уесуги, теперь он стоит на границе Дате и десятка мелких враждующих банд. Что ты будешь делать, когда одна из них ворвется сюда? Отбиваться? Ха! – Всегда, когда Дате пытался доказать свою правоту, на губах его появлялась совершенно дикая ухмылка. Вот и сейчас он чувствовал, как сами собой раздвигаются губы, обнажая белые, мелкие зубы. Клыки Дате себе подпиливал с юного возраста, что делало его улыбку незабываемым зрелищем для собеседника. — А я могу обеспечить тебе защиту, ю си?

Дракон был прав. Как бы Маеда не отрицал опасность, она нависала все ниже над его домом. Что ж... Если Масамуне хочет заполучить его, то ему придется доказать то, что он этого достоин. Девушка вернулась, держа в руках поднос с саке и маленьким кальяном. Опустилась рядом с главой клана Дате, разливая напиток по пиалам.

— Ты прав, я не стал бы отбиваться.. Но сюда мало кто решился бы 'ворваться' — Кейджи принял из рук китаянки выпивку и отсалютовал гостю, — Твое здоровье, надеюсь, тебе его хватит, — Маеда широко улыбнулся, наблюдая, как девушка готовит табак для кальяна и скручивает опиумный шарик, — ты не сможешь делать на этом деньги, если не справишься с легким испытанием...Он покажет главе клана Дате, что все это – далеко не игрушки. И заполучить его будет совсем не просто.

— Испытание? — Масамуне внимательно следил за маленькими ручонками девушки, порхающими над кальяном. Во-первых, ему все же было интересно, во-вторых, с недавних пор он с некоторым недоверием относился к любой еде или напитку, которые ему подносили незнакомцы. Но он ведь не собирается курить эту штуку? — Достаточное испытание, что я просто дышу всей этой вонью, которой пропах этот дом. — Дате опрокинул в себя пиалу с саке, привычно прислушиваясь к ощущениям. Маеда не стал бы травить его и, тем более, не стал бы травить хорошее саке, но привычка есть привычка. — Скажи, почему бы мне просто не убить тебя и не захватить это место? Кейджи тихо рассмеялся и выдохнул новую порцию дыма. Дракон выпил еще одну и задумчиво уставился на кальян. Почему бы нет? Все в жизни надо попробовать. Если бы еще перед глазами не стояло лицо наставника говорящего, что наркотики забирают вместе с болью и разум... Ему не нужны наркотики, чтобы справляться со своими проблемами, нет. Поэтому он не потеряет разум. Один раз можно.Дате решительно потянулся к кальяну.Маеда с улыбкой проследил за этим движением. День обещал быть интересным...

— Ты не убийца, Дракон. Ты воин, но не убийца. Я не стал бы сопротивляться... — он вытряхнул пепел из трубки и приподнялся, передвигаясь ближе к Дракону, правильно вкладывая мундштук в его пальцы. Девушки молча покинули комнату, исчезая за дымно-шелковой завесой. От Маеды действительно пахло цветами, даже сквозь тяжелый дым чувствовался этот легкий аромат. Искушать — это всегда весело. Масамуне поднес мундштук к губам.— Осторожнее... — но Дате не послушал, втягивая дым глубоко в легкие. Ох уж эта его любовь бросать вызовы, — как всегда торопишься...

Ну и гадость! Дате закашлялся, пытаясь вытолкнуть дым из легких. Черт, лучше бы он ограничил себя саке, хоть бы не выглядел таким идиотом. Дракон, все еще покашливая, закинул голову назад, пытаясь удержать выступившие слезы. В горле немного саднило. В последний раз он курил что-либо еще в школе и, похоже, с тех пор потерял сноровку. Если Маеда сейчас засмеется, Масамуне просто размажет его по стенке! Кейджи, однако, не засмеялся, только улыбнулся немного, в глазах его мелькнули теплые золотистые искорки, затем он протянул руку, вынимая мундштук из пальцев Дате и поднося его к своим губам. Масамуне не мог оторвать взгляда от красивых губ, нежно обнявших костяную палочку, а затем вытянувшихся в трубочку, выдыхая дым прямо Дракону в лицо. Дате закрыл глаз, защищая его от едкого дыма и, одновременно, давая себе возможность переключить мысли на что-то другое. У него дела с этим человеком и сейчас совсем не время думать о том, каким удовольствием было бы трахнуть эти губы. Странно... Обычно он не думает о таких вещах, если дело не касается Кодзюро. Не может же наркотик подействовать так быстро?Открыв глаз, Дракон столкнулся с все таким же теплым и безмятежным взглядомКейджи. Маеда протягивал ему мундштук, улыбаясь своей бесящей улыбкой. Кимоно его распахнулось и сползло с одного плеча, обнажая гладкую, без татуировок, кожу. Если бы Кейджи принадлежал к их клану, там красовались бы драконы. Масамуне вцепился зубами в мундштук, стараясь не думать о том, как бы это выглядело.— Не торопись, — повторил Кейджи, — расслабься и впусти в себя дым... Сначала немого… Да. Вот так. Подержи немного в себе и выпускай... — на этот раз у Дракона получилось лучше. Сизая струя, выпущенная главой клана Дате, разбилась о грудь Маеды. Так вот куда смотрит Дракон, пряча взгляд от его собственных глаз, — Теперь еще раз. Позволь дыму обволочь себя изнури. И расслабься. Расслабься, — с улыбкой он мягко похлопал Масамуне по плечу, почти погладил, — когда ты расслаблен, Рай быстрее приходит на землю, доверься моему опыту, Масамуне. Маеда, как всегда, фамильярничал и переступал через все границы заведенного этикета, но таков уж он был, вел себя так, словно ему все можно, если он только улыбнется. ИКейджи улыбался, разглядывая своего гостя, который в очередной раз впускал в себя порцию дурмана.Дым плавал уже у него в голове. А вот зрение наоборот стало резче, казалось, он может увидеть самый мелкий узор на тряпках, которыми была задрапирована комната. А вот образ Кейджи немного расплывался, казалось, от Маеды исходит жар заставляющий плавиться воздух вокруг его тела. Такое бывает в жаркий день, когда над разгоряченным асфальтом поднимается легкая дымка. Масамуне стало жарко, очень жарко и душно, дышать снова стало нечем, будто проклятый дым застрял у него в горле. Хотелось посрывать с себя душащую одежду и окунуться в ледяное озеро. Вон та портьера цветом точно, как зеленый морской лед. Было бы здорово, если бы она была такой же холодной.— Мне жарко. — Даже губы словно спеклись от этой жары. — Почему у тебя тут так жарко, Маеда? Кейджи только повел плечами, снова улыбнулся и выдохнул дым в потолок. Дате, уже не стесняясь, смотрел, как кончик его языка пробежал по губам, оставляя влажный след. Хотя возможно это был не кончик языка, а плавник маленькой рыбки?— Я разденусь, ладно? У тебя тут и вправду вери хот. — Масамуне скинул пиджак и разулся. Эти действия отобрали неожиданно много сил, Дракон лег на спину и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Полежал так немного, вглядываясь в куполообразный потолок, но узор на нем казался неприятным. Будто венки в глазах или трещины на скорлупе. Будто он сидит в огромном, готовом треснуть яйце. Маленький, еще не вылупившийся дракончик.Масамуне перевернулся на бок, смотреть на Маеду было не так не выносимо, как на эти трещины. Хотя от узора его на его кимоно немного кружилась голова, и становилось еще жарче.— Чем ты меня накачал, циркач? Мне кажется, я сейчас загорюсь...— Это то, на чем ты собрался делать деньги и власть... — было приятно смотреть на слабеющего Дате, а уж когда он раскинулся перед ним пытаясь занять чем-то обострившееся зрение,Кейджи не удержался и покровительственно запустил пальцы в его волосы. — Не переживай, это легкая порция, я не хочу причинить тебе вред,— он снова взял мундштук, затянулся, но дым не выпустил, склоняясь к лицу Дракона, пальцы выпутались из его волос, скользнули по щеке и, взяв за подбородок, заставили раскрыть губы. Кейджи наклонился еще ниже, так что тяжелые волосы упали на грудь Масамуне, а губы едва не касались его собственных. И тогда он, наконец, выпустил дым прямо в приоткрытый рот, не давая Дракону возможности отвернуться. Дождавшись, когда Дате выдохнет подаренный ему дым,Кейджи снова втянул его в себя и благодарно облизнулся.— Необычно, да? — пальцы скользнули с подбородка на шею парня, словно проверяя пульс, а сам Маеда немного приподнялся, даваяДракону возможность вдохнуть.

Если раньше Масамуне было просто жарко, то этот последний, переданный губами Кейджи, глоток дыма, казалось, сжег его изнутри. Превратил его внутренности в пепел, который тут же остыл. И теперь главе клана драконов было холодно. Его согревали только руки Маеды лежащие на его груди. Большие, горячие ладони. Дракон выгнулся им навстречу, одновременно хватая Кейджи за одежду и притягивая к себе. Хозяин притона послушно лег на Дате сверху, обнимая его одной рукой и гладя через одежду второй.Теперь Масамуне снова смотрел в потолок. Проклятый потолок! Трещины на нем стали еще чернее, еще глубже. Еще немного и скорлупа рухнет им на головы! Это пугало и радовало одновременно. Пугало потому что там, за скорлупой, его не ждет ничего кроме ледяного, черного мира, радовало, потому что он, наконец-то, сможет родиться.— Ты знаешь Маеда... я ведь еще даже не родился, — это было забавно, нет, правда, забавно. Ведь никакой скорлупы нет, он просто обдолбан. Кодзюро бы это не понравилось, нет. Хотя Кодзюро тут тоже нет, верно? Вот только те драконы на занавеске... Они смотрят. Масамуне подмигнул золотистым ящерам, молчаливо прося их не рассказывать наставнику о том, что он сейчас творит. Должна же быть какая-то драконья солидарность? Или нет? Или они не послушаются его потому, что он еще слишком маленький, потому что он еще в скорлупе? Один из ящеров повернул голову и насмешливо зашипел, будто подтверждая его мысли. Дате хотелось сказать, чтоб он заткнулся. В конце концов, он просто тряпка, висящая в притоне, он не праве осуждать Масамуне.Остальные драконы тоже зашевелились, они были недовольны вторжением чужака. Он им не нравился, у него был только один глаз, он был ущербный. Дате сжал кулаки.— Заткнитесь, твари! — прошипел Масамуне, — Заткнитесь, я превзойду всех вас.Рядом раздалось такое же шипение. На секунду Масамуне подумалось, что одна из этих тварей подползла слишком близко к нему. Но шипел Кейджи, шипел, пытаясь выдрать его сжавшиеся пальцы из своих волос. Когда он успел запустить руку в волосы Маеды?— Прости, прости, — Дате разжал пальцы, — я немного разозлился… Я… Кейджи смеялся бы, если бы не было так больно. Видимо, шелк начал оживать перед глазами дракона. Кого он, интересно, слушал сейчас? Кто смеялся над ним? Волосы рассыпались сплошным пологом, отделяя Дате от мира.— Они угрожают тебе? Ты победишь. Ты сильнее... — усмехнулся хозяин притона, гладя его лицо, — ты выберешься из плена... А они останутся здесь навсегда, вместе со мной.

Наконец он коснулся губами губ Дракона, отвлекая его от этой шипящей войны, проталкивая язык меж пересохших губ, пробуя на вкус его беззащитность. Рот его был сухим и жарким, было приятно ласкать его влажным языком, заставляя трепетать в ответ драконий язык. Вряд ли он сейчас в полной мере понимает, что с ним делают. Ну, оно и к лучшему. Он запустил руку под рубашку Дате, оглаживая бока и грудь. Справиться с пуговицами оказалось почти сложно, особенно, когда ты занят таким горячим ртом с острыми зубами, о которые можно порезаться. Шелк пришел в движение, три тени скользнули за полупрозрачными пологами. Китаянки вернулись, почти беззвучно ступая по коврам. Двое из них сменили благовония на более сладкие, а одна, подойдя совсем близко к хозяину, оставила на полу рядом наполненную чем-то густым вазочку. И снова тени скрылись за шелковой стеной, замирая и растворяясь.— Мне не нравится твой дом, циркач. Слишком много теней, слишком... — Масамуне отвернулся от Кейджи, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, но комната вокруг него плыла, ничто в ней не имело постоянной формы. Шелка перетекали друг в друга, образуя новые картины и новых существ. И этот сладкий запах... Отвратительно.

— Отвратительно. Как ты можешь жить с ними рядом? Или это я привел их всех в твой дом?Ему все еще было холодно. Дракон прижался к Маеде, ища тепла и поддержки, Кейджи был единственным в этом доме, что не менялось. Теплый, добрый циркач. Наверно для него тут живут другие создания. Цветы там, размером с кулак, или разноцветные бабочки. А для Масамуне — только призраки...— Ты обещал мне Рай, Маеда, но либо мой рай весьма хреновое место, либо это дорога туда — не для меня. — Он снова целует эти замечательные губы, и скользить руками под одеждуКейджи. Здорово, так гораздо лучше. Чужие волосы падают ему на плечи, хотя это вовсе не волосы, это и есть шелк. Настоящий, мягкий и обволакивающий, не тот поддельный шелк, который стремиться залезть ему в глотку, и не тот в котором живет всякое...Масамуне трясет головой, и разглядывает теперь не потолок, а лицо Кейджи. Потом лицо исчезает из поля зрения. Дате хочется сказать, чтобы Маеда не исчезал, он единственное, что сейчас помогает ему сохранить остатки разума.Когда влажные губы обхватывают его член, разум окончательно покидает Дракона.Маеда довольно прикрыл глаза, когда тело Дракона с громким стоном прогнулось в его руках. Накуренный, он стал невозможно чувствительным, это было просто невероятно приятно. Лаская языком твердую плоть,Кейджи молча давал понять Дате, что Рай еще впереди. Он был терпким и солоноватым на вкус. Громким и сумасшедшим на слух. Прекрасным, божественным на зрение. Горячим и одновременно холодным на осязание. Просто ласкать молодого заносчивого главу драконов было приятно. Мысль о том, кто в твоей власти, заводила и разливала горячие спазмы внизу живота. Маеда все глубже втягивал в себя член Масамуне, оплетая его горячим языком, помогая себе, одной рукой надрачивая его, другой — поддерживая поджавшиеся яички. Еще и эти благовония... Китаянки хорошо выучили хозяина, добавляя именно тот возбуждающий аромат, который он так любил. В один момент молодой Дракон не выдержал и начал толкаться бедрами в тесный рот Маеды, с шипением и хрипами требуя разрядки. И Кейджи щедро позволил ему кончить, проглатывая драконье семя. Улыбаясь и облизываясь. И этот человек пришел сюда за властью…

Масамуне лежал, закрыв глаз, и перебирал руками шелк. Шелк странно напоминает волосы, но это сейчас не важно. Важно то, что по щеке у него течет слеза. Почему? Ему ведь не было больно. В кое-то веки ему было совсем-совсем не больно. Тогда почему слеза? Может его глаз за что-то обиделся на него? Дате касается пальцами закрытого века, прося прощения у плачущего глаза. Прости, если обидел тебя, приятель, не плачь. Хватит. Ты ведь не уйдешь от меня? Ты — едва ли не самое ценное, что у меня есть. Особенно сейчас, когда мой Правый Глаз так далеко, а сам я выпит досуха.Шелк вырывается из рук Дракона и Дате интересно, куда это собрался Маеда, но слишком не хочется открывать глаз. Если откроет —снова увидит потолок. В губы утыкается что-то твердое и прохладное. Масамуне открывает рот и послушно делает пару глотков. Саке немного оживляет его, достаточно, чтобы повернуть голову и все же разлепить уже, казалось бы, сросшееся веко.Маеда по-прежнему улыбается и протягивает ему мундштук. Может, сейчас ничего не было? Может, ему просто привиделось, что он кончал в рот этому ублюдочному циркачу? Ага, а одежда его растаяла вместе с дымом. Масамуне принимает из рук хозяина мундштук. Он втягивает в себя чертов дурман, и на этот раз он расслаблен. Так расслаблен, черт подери, что когда Маеда касается его губ своими, Дате лишь послушно впускает в рот его язык. На языке уКейджи все еще чувствуется чуть кисловатый вкус. Он остается с Драконом, даже когда поцелуй заканчивается. Но еще одна затяжка полностью перебивает его. Вязкий дым также перебивает мысль, что пора уносить отсюда ноги.Под потолком снова закружились Драконы. Целые стаи драконов! Ну почему всегда драконы? Всю жизнь его сопровождают драконы, на одежде, в доме, даже его тело покрыто драконами. Хоть бы раз это были бабочки, или котята, или какая-то такая фигня.Дате рассмеялся. Чешуйчатые тела с легким шелестом встречались друг с другом. Их языки жалили тело Масамуне, оставляя на нем багровые следы. Когда Кодзюро увидит эти следы, его губы сойдутся в тонкую линию. Как тогда, когда Дракон возвращался от той фотомодели, с которой встречался и на которой даже всерьез собирался жениться. Кстати, вон и она. Выступает из складок алого полотнища. Красивая, живая, глупая и жадная. Красный шелк подхватывает ее тело, ломает, превращает в месиво. Все как в жизни. Все это уже было. И у наставника тогда были такие же тонкие губы, а глаза стали темными как ночь. Масамуне так и не спросил у него: поручил ли он ее убийство своим людям или сделал все сам? Впрочем, какая разница...У того дракона такие же тонкие губы и темные глаза. Он вообще похож на Кодзюро. Впрочем, это и есть Кодзюро, смотрит на него с укоризной, сейчас спуститься с потолка и откусит циркачу голову. Масамуне смеется и подставляет ему правую глазницу.— Не смотри на меня...Скользкий палец коснулся входа в его тело, и Дракон застонал, подаваясь на встречу, а затем упал. Он не кричал, и ощущения полета не было, но он знал, что падает. Ему было хорошо. Кейджи казалось, что он лишает Масамуне девственности. Не в прямом смысле, нет. Дракон был хорошо растянут… Значит, слухи – скорее всего правда. Но он первый, кто ввел его в этот мир дурмана и живых снов. Когда Маеда сам впервые шагнул в него, он чуть не сошел с ума от нахлынувших образов, но со временем, он достиг того мастерства, когда опиум уже не дарит галлюцинации, но переводит на другой уровень восприятия. Время, пространство, горячее тело под ним – все ощущалось иначе.Дате застонал, самостоятельно насаживаясь на твердые пальцы.И этот человек пришел предложить ему свою защиту. Сейчас Маеде самому хотелось защитить его. Подарить приятныеощущения и превратить, наконец, опиумный транс в настоящий Рай. Он целовал его бедра, прикусывая нежную кожу на внутренней стороне, оставляя следы, за которые ему, возможно, придется расплатиться. Но сейчас это все не важно, когда Дракон лежит перед ним, так призывно раскинувшись, и теплая, по китайскому рецепту смазка должна вот-вот начатьдействовать. Маеда снова склонился над Драконом, снова пряча его от всего остального мира завесой шелковых волос. Целовать его оказалось невыносимо приятно. Дракон дрожал под ним, повинуясь движениям смазанных пальцев внутри себя.

— Любовь… вот настоящая власть, — прошептал он на ухо обезумевшему Дракону, удобнее перехватывая его бедра, чтобы, наконец, войти в него. Ждать он больше не мог. Дате был снова возбужден и стонал так… Стараясь не причинить искалеченному Дракону еще больше боли,Кейджи толкнулся в его тело, входя до середины. Замер, кусая губы от ощущений и прислушиваясь к реакции партнера, потом медленно двинулся, назад и снова рванулся вперед, вторгаясь в узкое тело почти до основания.Не потерять головы было большой победой…

Член у проклятого Маеды был большой. Такой большой, что сдержать тихий стон, когда он вошел в его тело, Масамуне не смог. Опиум обострил все ощущения, Дате казалось, что он может ощутить каждую вздутую венку на стволеКейджи, прикосновение каждого волоска в его паху к своей коже. Кейджи двигался, входя до упора, будто пронзая его тело и эти движения немного разгоняли туман вокруг Дракона, прогоняя всех тварей живших в нем.В какое-то мгновение Масамуне показалось, что он полностью отошел от наркотика и осознает себя так ясно, как никогда прежде. Он знал кто он, где он, и по сравнению с последними двадцатью минутами это был неплохой прогресс. Правда, очистившийся разум упорно твердил, что он сейчас трахается с Маедой... Это немного смущало. Он ведь не собирался ничего такого делать. А теперь лежит под долбаным циркачем, стонет и помахивает ему. Сознание Масамуне снова начало плыть, и он как будто увидел себя со стороны: голого и мокрого, стонущего, с широко разведенными ногами. Член Маеды плавно исчезает в его анусе, а руки Кейджи держат его бедра. Фак, никакая порнуха с ними сейчас не сравнится.Масамуне моргнул и вернулся в свое тело. В теле было хорошо, тело стонало от каждого толчка, а дым снова заполнил голову, но на этот раз он принес с собой не призраков и шипение. На этот раз Дракона накрывали теплые, морские волны, каждый толчок Кейджи был волной, и волны эти все ближе подбирались к нему, готовясь укрыть Дате с головой. Масамуне только довольно застонал и сжал внутренние мышцы. УКейджи вырвался громкий стон и он сильнее толкнулся в тело любовника. Похоже, Маеда тоже не прочь поскорее окунуться в нежные волны.Маедаткнулся лбом в горячее плечо Дате, почувствовать его сжимающиеся пальцы в своих волосах было приятно настолько же, насколько больно. Сдерживаться было почти невозможно, а удержать Драконаему позволял лишь собственный вес. Огненный вихрь скрутилвсе внизу живота в тугую пылающую воронку, и жар от нее растекался по всему телу, заставляя его наконец-то потерять над собой ненавистный контроль. Он вбивался в тело Масамуне, все резче двигая бедрами. Тело под ним хрипло отзывалось, но этого всего казалось мало. Он не выпустит Дракона отсюда так просто. Даже если придется выдержать осаду его наставника и всей его армии.

В какой-то момент мир перед глазами вспыхнул ярчайшими красками. Они кончили вместе, запрокидывая головы в едином стоне. Будь воля Маеды, он бы никогда не покидал это узкое пульсирующее тело и вообще так бы и остался лежать, прижимаясь лбом к его плечу и тяжело дыша. Но тонкие драконьи пальцы уже крепче сжимаютсяв его волосах и тянут вверх. Кейджи послушно поднимает голову и улыбается своей доброй открытой улыбкой.

— Ты понимаешь, что сейчас сделал, циркач? — Масамуне сам поразился насколько хрипло прозвучал его голос. Хотя он так кричал только, что... мог и сорвать. — Как думаешь, я позволю тебе по прежнему наслаждаться жизнью, после того, как ты меня отымел? — зато в голове немого прояснилось, оргазм вытеснил опиум. Дракон сильнее сжал пальцы, очень уж хотелось оторвать от Маеды кусочек.Кейджи заойкал, но при этом умудрился сохранить все тоже доброе выражение лица. — Тц! Тебе повезло, что мне слишком лень двигаться, а то я бы убил тебя прямо здесь.Масамуне, со вздохом выпустил волосы Кейджи из хватки и уложил его голову себе на плечо. Какое-то время они просто лежат так, согреваясь теплом друг друга. Дате было неспокойно, а еще немного стыдно и холодно, он отвернулся от Маеды, прикрывая глаз. По всему телу разлита усталость, шевелиться не хочется, не хочется даже смыть чужую сперму с бедер. Говнюк. Мог бы и не кончать в него. Теперь внутри все кажется таким липким. Это неожиданно сильно злит. Он резко поднялся, так резко, что успевший похоже придрематьКейджи ударился затылком об пол. Масамуне повернулся к нему спиной, взглядом пытаясь отыскать свою одежду и едва удерживаясь от того, чтобы не потереть ноющую поясницу.— Это все ничего не значит, Маеда! Я по-прежнему хочу это место. С тобой или без тебя. Без тебя возможно, даже лучше. Одной лживой змеюкой меньше.— Думаю, одежда тебе будет нужнее, — улыбнулся в ответ Маеда, запахивая так и не снятое кимоно и сладко вытягиваясь на подушках, закидывая руки за голову, — Не смотри на меня так, Дракон. Я ведь не принуждал тебя… — эти слова бесят Дате еще больше, заставляя его сжать кулаки и выдохнуть сквозь зубы.Шелка вновь пришли в движение. Два тонких женских силуэта выплыли из узорчатого тумана и остановились рядом с драконом. Одна из девушекдержала небольшую бадью с водой, а другая — его одежду.

— Ты очень красивый, Масамуне, — Маеда улыбается, принимая раскуренную трубку из рук третьей китаянки, которая вынырнула из глубины дома незаметно для Дракона. Эти слова заставили схватившего было одежду Дате снова обернуться и прожечь наглеца взглядом, — как меч… Не хорошо убирать меч в ножны грязным.

Тонкие пальцы китаянкиотжали кусочек ткани от воды и коснулись им бедра Дракона.

— Не торопись. Ты устал. Ты вымотан, — Кейджи снова выпустил дым, безмятежно улыбаясь.— Заткнись!Мокрая ткань снова касается его кожи и Масамуне вздрагивает от этого холодного прикосновения. Хоть эти женщины больше похожи на тени, чем на людей, Дракону неприятно их присутствие. Он перехватывает тонкое запястье и вырывает тряпку из женских рук. Вот только не хватало, чтобы его еще и мыли! А потом эти девки еще и языками трепать будут, про то, что здесь было. Хотя едва ли они вообще знают, что такое трепать языками, девушки больше похожи на восковые статуи, которым вдруг вздумалось ожить. Взгляд Дате сталкивается с ничего не выражающими глазами китаянки, и видимо есть что-то такое во взгляде Дракона, от чего на лице этой тени появляется вполне человеческий страх. Девушка быстро отдает ему тряпку и отворачивается. Масамуне спешно стирает белесые потеки с бедер. Они уже успели высохнуть, наверное, он все же отключился после оргазма. И есть хочется. Сколько он тут уже? Час-полтора? Больше?Масамуне залпом выпил еще пиалу саке и наконец-то начал одеваться. Маеда лежал на том же месте, он позволил китаянкам обмыть себя, и снова, курил, вовсе не обращая внимания на гостя. Урррод. Пнуть бы. Намотать волосы на кулак и впечатать мордой в стену. Дате подошел и несильно уперся носком ботинка под ребра циркачу.— Эй, ты меня слышал, укурок? Или присоединяйся, или накурись своей дряни и сдохни сам, пока я тебя не пришил. Ты слышал, я спрашиваю?! — Масамуне понимал, что начинает заводиться от одной этой бесящей улыбки, но ничего поделать с собой не мог, — Чтоб до завтра решил! Если не согласишься, я вообще снесу твою нору и построю тут газетный киоск, клянусь!

Маеда лишь с улыбкой посмотрел на Дракона снизу вверх и погладил его по ноге.

— Верно… с газетами ты справляешься лучше, чем с такой тонкой вещью, как опиум, — голос Кейджи был совершенно спокоен и доброжелателен, а губы все так же мягко обхватывали мундштук трубки, — Приятно быть уверенным в собственных силах. Но ты кое-чего не понимаешь… — он сделал одно лишь легкое движение – и вот уже Дракон лежит на нем, а Маеда улыбается и выпускает дым ему в лицо, — Я опаснее, чем ты думаешь. Но я не хочу войны, — теперь в голосе больше нет ласки. Только горечь и слабые искры надежды, — эта война уже отняла у меня семью, Дракон. Семью, землю, друзей. Она оставила мне взамен только этот дымный шелковый остров… Я не хочу больше быть ни на чьей стороне. Я хочу остаться здесь навсегда. Это последнее, что у меня осталось, и я не намерен ни с кем это делить. Деньги и власть… Умеешь ли ты всем этим пользоваться? – губы Кейджи снова дрогнули в улыбке, и он медленно затянулся, словно успокаиваясь, — я свободен, Дате. И это место – единственное, что мне осталось защищать. Ты не справишься с ?Домом цветов?. Когда убьешь меня – лучше действительно построй тут газетный киоск…

Масамуне морщится, снова сдерживая порыв прикоснуться к пояснице. Все равно прикосновением делу не поможешь.— Хватит втыкать мне фиалки за уши, Маеда. Это я свободен, а ты пленник этого места. И семьи я тоже лишился. Вернее, я ее обрел, весь мой клан — моя семья. С деньгами и властью я тоже придумаю, что делать. По крайней мере попытаюсь, а не буду сидеть и медленно превращаться в овощ. — Дракон попробовал подняться, но голова неожиданно закружилась, к горлу подступила рвота, пришлось сесть на колени, пережидая приступ слабости. Теперь их глаза находились на одном уровне. Масамуне почувствовал, что губы разъезжаются в привычную ухмылку. — Нельзя вечно оставаться в стороне, циркач, рано или поздно война придет в твой дом. Ты, конечно, можешь лечь и умереть, коль тебе жизнь так не мила, — Дате потянулся и выхватил трубку из губ Маеды. Только сейчас он обратил внимание на синяки под глазамиКейджи и не сильно-то здоровый цвет его лица. Раньше это было незаметно, но сейчас свет падал как-то по-другому... Солнце, похоже, сильно сместилось. Неужели прошло столько времени? — А я бы на твоем месте подергался. Хотя бы ради того, чтобы твои подружки с восковыми лицами, не начали зарабатывать себе на жизнь продажей... газет.Дракон от души затянулся и едва не закашлялся. Ему показалось, что он вдохнул, что-то вроде... Дамн, он даже не знает с чем сравнить. Масамуне ошарашено уставился на трубку.— Ничего себе. Что это такое? Кейджи не выдержал и рассмеялся, представляя, как три сестры, лучшие знатоки наркотиков в Японии, убийцы и вообще держатели не плохих состояний будут торговать газетами. Впрочем, Дракону об этом знать не обязательно.— Все тот же опиум. Он как женщина. Может менять наряды и производить разное впечатление. Забавно, правда? — он тихо хихикнул, — газеты... Хорошо, Дракон, я подумаю над твоими словами. Мне, правда, не хотелось бы, чтобы эти ангелы занимались... газетами. Ох... неужели тебе так понравилось? — в голосе Маеды снова появились веселые нотки, — не перестарайся, Дате, — после третьей затяжки он отнял у Дракона трубку, заявив, что тот и курить-то не умеет.Опиумный водоворот вновь закружил обоих. На этот раз они смеялись, запивая глотки дыма саке. Говорили что-то друг другу. Снова смеялись. Бросались виноградом, целовались, снова глотали дым и, кажется, снова занялись сексом разок. Или не разок? Мир вокруг Масамуне кружился и вспыхивал, он уже с трудом понимал, где реальность, а где навеянные опиумом галлюцинации. Заходили слуги, приносили фрукты и какую-то выпивку,Кейджи снова раскуривал свою трубку. Дракон видел, как вокруг Маеды кружиться солнце, освещает его своими лучами и неторопливо закатывается за его спину. Когда последние лучи солнца исчезли, снова появились слуги и зажгли сотню маленьких солнышек. Эти тоже начали кружиться вокругКейджи, когда циркач трахал его снова. Масамуне хотелось сказать, Кейджи, что тот, похоже, приманивает солнце и что ему точно нельзя выходить на улицу, потому что если он это сделает, солнце в небесах тоже захочет кружиться вокруг него, бросив эту маленькую темную планету, и когда скорлупа лопнет, Дракону придется родиться в очень неприятном мире. Но он так и не сказал это Маеде, тот, кажется, сам все понял, обнял его, прижимая большими теплыми руками к себе, продолжая двигаться в уже потерявшем чувствительность теле, комната перед глазами Дракона померкла, когда расплавленное солнце потекло из Кейджи в его тело, а потом Дате просто отключился.Маеда сидел, перебирая волосы, устроившего голову у него на коленях Масамуне, курил и улыбался.— Ты ведь еще даже не родился...Солнце уже снова поднялось над горизонтом, иКейджи все же решил разбудить гостя, жалея о том, что дал ему отдохнуть совсем не много.— Уже поздно, тебе пора к своей семье, — стоило легонько потрепать его по плечу, как он вскинулся, ощерившись, готовый защищаться. Маеда лишь шире улыбнулся, постукивая мундштуком по своей нижней губе. Очнувшийся Масамуне потянулся было отнять у него дымящийся кусок дерева, но Кейджи не отдал, — Будет не очень хорошо, если ты явишься к наставнику, ловя драконов.Присевшая рядом китаянка подала главе клана Дате стакан с прозрачной жидкостью.— Выпей это, тебя отпустит.Прозрачная, пахнущая травами жидкость немного разогнала, сконцентрировавшийся практически до состояния ваты, туман в голове Дракона. Хотя затяжка помогла бы лучше. И тело бы заодно расслабилось. А то такое впечатление, что он занимался сексом не с Маедой, а с… Черт его знает чем, но чем-то очень большим. Но, наверное, циркач прав, он и так пропустил уже и обед, и приезд Катакуры. Наставник будет очень зол сегодня. В прочем пусть злится, лишь бы не требовал секса. До завтра Масамуне совершенно не в состоянии. Он вообще, ни для чего не в состоянии, кроме, возможно, душа, легкого ужина и крепкого сна. Кстати, почему есть хочется так сильно? Он же завтракал сегодня и ел фрукты у Маеды, еще не должен был проголодаться. Наверно это из-за наркотиков.И, наверное, это из-за наркотиков комната все еще немного кружится вокруг него. Масамуне поднял голову, разглядывая куполообразный потолок. Просто потолок в трещинках, вовсе не какая не скорлупа, готовая упасть ему на голову. Легкий ветерок, прошедший по комнате взметнул шелка, заставляя золотистые тела драконов насмешливо изогнуться. Ящеры лукаво поглядывали на Дате и изгибались, будто от смеха. Масамуне показалось, что он снова слышит насмешливо шипение. Пора убираться отсюда— Я все еще жду твоего ответа, циркач. До завтра. – Масамуне поправил одежду и направился к выходу. Маеда никак не отреагировал на его слова, продолжая лежать и выдыхать клубы дыма в потолок. У Дракона не было никакой уверенности, что хозяин заметил уход гостя. Ну и черт с ним. Оставаться и требовать ответа себе дороже, вообще до самой ночи тут застрянет.Выйдя из притона, Дате погрузился в джип и велел двигать напрямую домой, не обращая внимания на пораженные лица охранников. Сколько же времени он пробыл в притоне? По ощущениям несколько часов, но за это время погода сменилась с теплого весеннего солнышка, на прохладный, весенний дождик. Солнце же вообще находилось не там, где Масамуне рассчитывал его увидеть. Не мог же он вправду управиться за полтора часа? Тем не менее, солнце говорило именно об этом. Дате зажмурился, голова по-прежнему была как в тумане, его немного подташнивало.Первое, что отметил Масамуне, когда машина въехала во двор, это странное оживление среди находившихся там людей. Что-то случилось? Что-то с Кодзюро? Нет, вот он, выбежал из дома. Дракон вылез из машины и нос к носу столкнулся с Катакурой. Наставник был зол, встревожен, счастлив, удивлен и малость небрит. Дате даже не успел открыть рот, чтобы спросить что случилось, когда его сгребли в крепкие объятия и ощупали на предмет наличия каких-либо повреждений.— Да прекрати ты! Что все это значит, Кодзюро?!— Господин, где вы были?! Мы за эти сутки перевернули город верх дном!— Хей, я достаточно биг бой, чтобы уходить гулять в одинч… Сутки?! Что значит ?сутки?? я ведь уехал всего несколько часов назад.Наставник посмотрел на него как на идиота. Их взгляды встретились, и Масамуне показалось, что его читают, как открытую книгу. Дракон нахмурился, отвечая взглядом на взгляд, не позволяя Катакуре взять верх в этом поединке.

Первым глаза опустил Кодзюро. Масамуне прошел мимо него в дом, по дороге, рявкнув на людей, чтоб расходились. Сейчас ему нужен прохладный душ, нужно немного прийти в себя и понять, как из его жизни выпали целые сутки. Значит, видение, в котором солнце закатывалось за спину Кейджи , было вовсе и не видение? Он просто видел закат, но не мог осознать этого? Фак. Никогда больше. Никакого. Опиума.Холодная вода, потом горячая, потом снова холодная. Масамуне вымыл голову и тело, но, кажется, так и не смог окончательно избавиться от тяжелого запаха благовоний. Ну, ничего, смоется. Все равно он сегодня не собирается никуда выходить. Сегодня. Но ведь учитывая, что сегодня это уже завтра, как бы бредово это не звучало, то… Нет, все равно никуда не собирается. Дракон запахнул на бедрах большое синее полотенце, еще одно накинул на голову и наконец-то пополз в спальню.

В спальне уже был Кодзюро. Сидел, уронив голову на ладони и сгорбив плечи. Обычно приглаженные и ухоженные волосы сейчас растрепались, одежда тоже была в весьма несвежем состоянии. Масамуне ощутил укол вины, ведь это из-за него наставник... Наверняка приехал, увидел, что Дате пропал и сразу принялся за поиски. Надо было все же хоть сообщение отправить, что с ним все в порядке. Кодзюро резко поднял голову и уставился на Масамуне. Круги под глазами наставника только сильнее подчеркнули темные глаза. Катакура смотрел на багровые следы на теле ученика и губы его складывались в знакомую тонкую линию. Мужчина поднялся и направился к Дате. Масамуне отстраненно подумал, что если бы на его месте был кто-то другой, зрелище надвигающегося Катакуры было последним, что этот другой увидел бы в своей жизни. Твердые, чуть шершавые пальцы коснулись багрового засоса под ключицей, пробежали вверх по шее, подхватили Масамуне под подбородок, заставляя его поднять голову и посмотреть наставнику прямо в глаза. Дракон не боялся этих игр в гляделки, он всегда побеждал, заставляя Кодзюро первым отвести взгляд. Хотя потемневшие, диковатые глаза немного пугали.— Что?— Где вы были, Масамуне-сама?— Тебе не надо этого знать.— Да ну? – Сильные руки обняли его за талию, прижимая к себе. – Я искал вас по всем борделям, надеясь, что вы просто отдыхаете, от старого наставника, в объятьях какой-нибудь шлюшки и не нашел. Или… — ладонь скользнула вниз к ягодицам, раздвигая и пробуя пальцем коснуться ануса, — вы были не у женщины?Удар по ребрам заставил Кодзюро отшатнуться и ругнуться сквозь зубы. Дате казалось, что у него сейчас вместо крови молнии бегают по венам. Чертов Правый Глаз!— Хватит, Кодзюро! – рыкнул Масамуне, — Хватит! Обойдемся без сцен ревности. Можешь пойти побить посуду, если хочешь, а я ложусь спать, – Драконы прожигали друг друга взглядами, но Дате почувствовал, что у него сейчас просто нет сил на все это, — А если хочешь, просто оставайся рядом со мной. Как всегда.Масамуне лег на кровать, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Через некоторое время услышал как Катакура раздевается и ложиться рядом.— Прости, — теплые губы касаются уха. Масамуне довольно улыбается и устраивает голову на груди наставника. Слушает, как бьется чужое сердце. Должно быть, он немало напугал Кодзюро, бедный Правый Глаз искал его по всему городу, а он скрылся за шелковой завесой в доме этого циркача. Надо же, как легко, оказывается, скрыться от собственного Правого Глаза. Пожалуй, он все же не расскажет Катакуре где был и что делал. Просто ради сохранения жизни и здоровья Маеды.

Масамуне достаточно просто закрыть глаза и покрепче обхватить тело любовника, чтобы заснуть. Провалиться в сон без сновидений, чувствуя только тепло чужого тела. И это тепло было способно отогнать любых демонов, которым нужна душа еще не родившегося Дракона.Маеда Кейджи не помнил, удалось ему поспать или нет. Сразу после того, как Дракон ушел, прибыл информатор. И нашептал Маеде о ближайших планах нескольких кланов. Он провел не один час, кусая мундштук остывшей трубки, мучительно принимая решение. Если он не определится сегодня – завтра может быть уже поздно. Все-таки Дракон пришел просто сказочно вовремя. Прийди он завтра… или хотя бы сегодня. И завтра на месте ?Дома Цветов? действительно мог бы красоваться газетный киоск. Впрочем, у него хватило бы сил и отбиться. Он все же немного слукавил перед Драконом.

— Киу…

Девушка присела перед своим господином, внимательно выслушивая все его распоряжения. После чего покачала головой.

— Кейджи, ты представляешь, что делаешь?