3 (1/1)

Исполинские пирамиды сверкали так, будто были выполнены из зеркал, а не из пластали и бронированного стекла. Их вершины терялись среди пышной пены облаков, и казалось, что небесная вата – это нимбы над головами святых. И в самом деле, города-зиккураты заслуживали восхваления, заслуживали звания олицетворения могущества Экклезиархии, всей веры человеческого рода.А золотые башни, расписанные клинописью старой речи? Не менее впечатляющие.Зрелище сверкающих копий, тянущихся к холодному океану звёзд, завораживало не только гостей, но и всех жителей святого мира. Сотворённые в века расцвета Империума, они вызывали всех врагов и завистников на смертельную битву, в которой последним не суждено было победить, несмотря ни на какие уловки.Чистые, высушённые и сглаженные степи Вавилона. Его дворцы и зиккураты. Искусственные каналы рек и горных кряжей, складывающиеся, при взгляде с орбиты, в точно выверенный геометрический узор.Всего этого на Литуане не было.Гула Энлил без какого-либо огонька во взгляде осматривала окрестности столицы сквозь стекло губернаторского лимузина. Вдобавок к всеобщей гнетущей обстановке беспрестанно шёл дождь. Мерзкая холодная капель обволакивала прозрачным покрывалом серые одинаковые кирпичные дома, серые одинаковые скверы с редкими деревьями, сбросившими листву, одинаковые улицы, сады, дороги…В такие мгновения Гула всегда страдала от головной боли или сонливости. Её разум прекращал попытки найти отличия, заняться чем-то полезным. Только сохранение энергии, покой и грёзы наяву о работе, будоражащей кровь. Гула обхватила левой рукой лоб. Сдавливала мизинцем и большим пальцем виски в попытке удержать звенящий колокол больной головы. Инквизитор прислонилась к окну, наслаждаясь приятным холодом. Гула глядела вперёд сквозь лобовое стекло автомобиля, по которому из стороны в сторону маятником бродили дворники. – Понимаю... печальное зрелище, – с некоторой грустью улыбнулся Томаш.Томаш Беркут – губернатор маленькой, но всё ещё живой луны большой мёртвой планеты.Мужчина примерно шестидесяти лет с постоянно прищуренным взглядом. Его глаза прятались среди больших тёмных мешков, следов бессонницы. Из-за многочисленных морщин нельзя было ошибиться с возрастом этого человека, хотя чёрные редкие волосы, зачёсанные назад, и грубая щётка усов чудесным образом ещё не побелели. Гула улыбнулась – скорее по привычке, ведь собеседник не мог увидеть такую реакцию – понадеялась на то, что взгляд стал теплее. Проговорила: – Я видела много разорённых миров, и Литуана выглядит лучше всех. – Можно и без сладкого лекарства, – усмехнулся Томаш. – Я не обманываюсь насчёт внешнего вида моего дома. – Пускай и без изысков, но в вашем доме хотя бы порядок и чёткость. Кое-кого подобный минимализм даже привлекает. Да и небо здесь всегда над головой. Моего мужа, например, душат ульи. Здесь ему точно понравится. – Спасибо на добром слове, инквизитор. – Можете звать меня Гула. – Нет, так не пойдёт! – возразил губернатор и скривил наигранно возмущённую гримасу. – Никак не меньше пани Гулы! – Договорились, пан Томаш, – усмехнулась инквизитор. Спустя мгновение она спросила: – Чувствую, что многие достопримечательности из-за погоды сегодня посетить не получится. Есть запасной план на этот случай, пан Томаш? – На самом деле не всё так плохо, – отозвался губернатор. – Да, вокруг Чистого Поля сегодня не прогуляться, но там название соответствует содержа... В этот миг машина въехала одним колесом в яму. Пассажиров тряхнуло, а Томаш метнул злобный взгляд в сторону водителя. Тот не затянул с ответом: – Прошу прощения, господин! Настоящие реки! Ничего не видать! Губернатор сжал зубы, но уже через мгновение оттаял и перевёл взгляд на инквизитора. Улыбнулся, как ни в чём не бывало. – Уже через минуту, мы, кстати, доберёмся до него. Губернатор не обманул. Гула увидела совершенно гладкое пространство в несколько квадратных километров, которое напоминало озеро в центре промокшего города. Капли стучали по затопленному камнебетону, и от каждой в стороны расходились круги и вздутые пузыри воздуха. "Так вот почему тут такие дороги", – подумала Гула. – "Весь материал ушёл на могильную плиту". – Кто здесь захоронен? – спросила инквизитор. – Какая-то важная личность? Целая армия важных личностей? – Не кто, а что, – ответил Томаш. – До Чистки здесь располагался дворец Великого Герцога Литуанского. – Любопытно, – Гула прищурилась. – Сомневаюсь, что ваши помощники, да и вообще кто-нибудь из жителей Литуаны ответил бы на этот вопрос. – Можно соврать, что "положение обязывает", но дело в другом, – хитро прищурился Томаш. Он дождался немого вопроса Гулы и продолжил: – Я знаю о Чистке и даже кое-что о Ягеллонском Крестовом Походе. Мой отец служил архивариусом при князе Жигимонте. Когда этот уважаемый господин попал в опалу Великого Герцога, отец ушёл в подполье. Большой опыт игры в прятки позволил ему пережить и деятельность Инквизиции после войны. Пожалуй, он остался одним из немногих образованных людей в послевоенной Литуане, и отцу я безмерно благодарен за переданные знания. Благодаря этим знаниям я и смог занять высокий пост. – Хм… это никак не объясняет, почему в центре города бельмом на глазу столько пустого пространства. Томаш едва заметно вздрогнул и произнёс полушёпотом. – Отец сам не участвовал в штурме дворца, но слышал, что Ядвига – Великий Герцог – призвала Врага, когда стало ясно, что иначе не удержит владения. – Это многое объясняет. – Более того, – продолжил Томаш, – на этой территории строго запрещено даже находится. – Значит, дождь никак не помешал нам на этой экскурсии, не так ли? – Именно, пани Гула, – кивнул губернатор. – Следующая остановка – Литуанский Национальный Музей. Томаш приказал водителю завести машину, и они направились навстречу с историей опалённого войной спутника. Впрочем, Литуанский Национальный Музей только назывался громко, а со стороны ничем не отличался от тысяч невысоких зданий, похожих друг на друга, как две капли воды. Томаш вышел из машины и открыл дверцу со стороны инквизитора. Достал широкий зонт и подал руку Гуле. Инквизитор отметила обходительность губернатора и крепкое рукопожатие. Пока что Томаш Беркут производил исключительно хорошие впечатления. У входа в музей посетителей ожидал почётный караул из дюжины солдат ополчения. Военная форма, снаряжение, оружие было ухоженным, но наведённый лоск не скрывал от инквизитора старости вещей. На мгновение ей даже показалось, что лазерное ружье в руках ближайшего солдата вполне может оказаться её ровесником. Инквизитор с губернатором прошли вдоль строя салютующих винтовками солдат и переступили порог музея. Пересекли рамку металлоискателя. Передали верхнюю одежду и зонты гардеробщице. – Ну что же… начнём!Томаш указал ладонью на образцы изобразительного искусства, макеты, скульптуры и памятные вещи, которыми полнился музей. – Да, истории моей любимой республики не исполнилось ещё и пятидесяти лет, но некоторые обрывки сохранились. Здесь под стеклом, – губернатор коснулся выставочного шкафа, – вы, пани Гула, можете увидеть знак тех, кто поддержал имперские войска против богопротивной еретички Ядвиги. Гула Энлил увидела простую белую бандану, натянутую на голову манекена. Инквизитор почти сразу перевела взгляд на следующий образец – нечто огромное и опалённое за стеклянной витриной до самого потолка. – Да, может быть, этот образец непритязательный, – заметил Томаш, – но очень важный в этой коллекции! Если бы не договор князя Жигимонта с Инквизицией, я сильно сомневаюсь, что мы сейчас разговаривали бы с вами. Гула наконец поняла, что перед ней находится. – Бог-Император… это же маска "Паладина"! Квестор Империалис! – выдохнула инквизитор. – Да, – с некоторой грустью отметил Томаш. – К сожалению, размер имеет значение, и бандане оказывают незаслуженно мало внимания. Я даже думаю перенести эти обломки в отдельное помеще... – Как Адептус Механикус или представители рыцарского дома позволили её здесь сохранить?! – не удержалась Гула. – Магосы Тангиры-III и Дома Ареос рыли Ягеллон почти двенадцать лет со времени окончания Крестового Похода. Мне удалось застать последний этап раскопок в качестве старателя – первая моя серьёзная работа. Пожалуй, на западном континенте и места не осталась, где бы я ни побывал. – Они ушли из-за… – Войн? Трат? Крупных мероприятий? – Томаш пожал плечами. – Кто знает? Другое дело, что кое-какую неисправную технику они не вывезли. Я организовал людей и продолжил искать. Больших сокровищ мы не обнаружили, но и убыточным это дело не было. К слову… я и сейчас требую от командиров "Блуждающих Огней" сканировать мёртвый мир. Мятежный капитул ягеллонских десантников – название которого я не смею произносить – считался очень богатым и влиятельным. Наверное, это богатство и стало со временем причиной падения. – Поразительная история, Томаш, – произнесла Гула. – Постарайтесь больше не рассказывать её никому из представителей имперской власти. Очень рискованно. Губернатор сощурил глаза сильнее прежнего. Так, что почти не различишь цвета в узких прорезях. – Вижу людей насквозь, даже если их лица скрыты маской, – произнёс Томаш. – Чувства с годами слабеют и гаснут, – без какой-либо теплоты в голосе сказала Гула. – А вот приговор за присвоение собственности Механикус или военных подразделений Империума неизменен, – инквизитор помолчала несколько мгновений и добавила. – Вам и в самом деле стоит убрать эту штуку, – Гула указала рукой на маску рыцаря, – куда-нибудь подальше. Проклятье… как об этом не прознали местные техножрецы?! – Их здесь нет, – ответил Томаш. – По одному из Эдиктов Чистки на Литуане не осталось ни храмов Бога-Машины, ни каких-либо производств. Всё, что не вывезли-уничтожили, пришлось осваивать самостоятельно. – Масштабы работы поражают… вам известно имя инквизитора, который провёл эту операцию? – Нет, – Томаш повёл плечами. – Прошу прощения заранее… но мне кажется, этот человек был куда опаснее вас. – Вы правы. Я никогда не занималась ничем подобным. – Что ж… дальше я хотел бы рассказать о том, как народ Литуаны победил голод и превратил эту крохотную землю в житницу, что поставляет зерно в другие системы… Гула внимательно посмотрела на старого лиса. – Послушайте, Томаш… – Да, пани Гула. – Ваша щедрость, несмотря на запустение и бедность. Вежливость, хотя кого-кого, а Инквизицию вы имеете право ненавидеть больше других. Доверие, которое вы мне оказываете… чего вы хотите от Конклава? Губернатор молчал целую минуту, изучая глаза Гулы, сияющие через тонкую прорезь никаба. Наконец он улыбнулся и проговорил тихо: – Вы ведёте войну, – Томаш не дал Гуле даже кивнуть и сразу продолжил. – Очевидно. Ну так вот… Томаш вздохнул, подумал ещё раз и сказал: – Я не хочу в ней участвовать. – Продолжайте, – кивнула Гула. – Я знаю, что ваша власть, власть Инквизиции ошеломляет. Потрясает! Что у вас есть полномочия брать рекрутов, провести продразвёрстку или ещё как-нибудь ограбить население... ради, конечно же, блага Империума. Гула недобро усмехнулась. – Прошу, госпожа… мы с трудом выплачиваем десятину. Ваши возможные требования… они могут здорово подточить нашу экон… – Я поговорю с коллегами, – прервала Гула. – Не хочу загадывать, но… не волнуйтесь. Главная цель Конклава – вернуться на Мордвигу-Прайм. Томаш встряхнулся. – Гора с плеч. – Что-нибудь ещё? Томаш улыбнулся: – Сущая мелочь.