Часть 1 (1/1)

Сегментум Обскурус/Сектор Каликсида/Субсектор Мальфи/Система Моратвиль/Мир Улей Совурт. 873 год.М42.—?Кхе… кхе… —?тяжело откашливаюсь и открываю глаза. Понимаю, что все болит от почек до головы. Корежусь и сжимаю зубы,?— Да, как меня так угораздило? —?шепчу, выгибая спину. Провалявшись так пару минут, боль немного отступила, и я смог хотя бы сесть. Холод на лице, понимаю что это застывшие слезы. Когда выгибало, кажется, рыдал от боли. Кончики пальцев замерзли, как и уши. Смотрю на свои руки, понимаю, что они стали очень маленькими, не моими. Кольца на пальце нет. Даже не думаю, что жена убьет. У меня ощущение, что я белочку поймал, хоть я и не пьющий человек. Пытаюсь вспомнить, где я?— Ломов Дмитрий Васильевич был и куда попал? Сначала подумал, что сплю и дал себе пощечину. Боль была и даже заиграла большими красками, потому что у меня на скуле точно синяк или что хуже.—?Мама… —?в панике произнес я знакомые каждому человеку слово и начал вспоминать. Работа, новый год, возвращаюсь домой раньше, звонок от друга. Радостно общаюсь с ним, не заходя в парадную. Оборачиваюсь, глухой звук и тьма. Я работал ментом, как меня жена постоянно называла. В отделе по борьбе с организованной преступностью,?— Я умер? —?спросил я сам у себя и осмотрелся вокруг. Подворотня, серые здания из ржавого металла. Вдали горящая бочка с чем-то, а рядом с ней ютятся какие-то бездомные. А тут, посреди всей этой ?благодати?, судя по всему, ребенок. У меня сейчас даже не паника, а просто отчаянная апатия. Реинкарнация?— это хорошо, наверное. Но мне все это абсолютно не по душе. Сижу на заднице и думаю, что мне вообще делать. На ногах нет ботинок, на теле футболка, на ногах порванные штаны из странной мешковины.—?Блядь… —?единственное, что я мог сказать, такое русское и один раз описывающее весь белый и пушистый. Понял, что так сдохну во второй раз, если делать ничего не буду. Решил подойти к бомжам. Надеюсь меня не ?угандошат? за то, что я не местный или местный. Поднялся на ноги, отряхнулся и прихрамывая потопал к ним. Четыре бородатых мужика с побитыми, худощавыми рожами посмотрели на меня. Глянул на них всех, агрессивно не выглядят.—?Малой, мы думали ты… того,?— сказал мне седобородый бездомный. Он говорил на каком-то странном языке, что-то похожее на латынь с резким немецким акцентом, но я его как родной понимал.—?Ага… —?ответил второй бомж с короткой черной бородой и подтолкнул ко мне металлическую, складную табуретку,?— Вставай, поближе к теплу будешь.—?Сс… спасибо,?— я встал на табуретку, как и сказали, и начал греется.—?Кто таков будешь? —?спросил седобородый.—?Не… не помню…—?Хорошо же тебя огрели тогда, раз не помнишь,?— сказал седобородый, потирая руки у бочки.—?Угу… —?ответил я, пытаясь, отогреется хоть как-то.—?Дети стали дикими,?— сказал чернобородый бомж, начав скручивать папиросу.—?Да, Георг, такое бывает, когда мир становится жесток к ним с самого рождения,?— ответил седобородый.—?Хочешь? —?спросил меня третий бомж с одним глазом и протянул мне какой-то кусок сухой, белой булки.—?Угу… —?ответил я и с радостью начал набивать желудок хоть чем-то.—?Чего, может, его к детдому доведем? —?спросил Георг.—?А может у него родители есть и он пропал?—?Просто до участка доведи его, и они его уже подумают куда пристроить,?— сказал одноглазый.—?Ладно, ладно… Пойдем малыш, тебе повезло что ты наткнулся на нас, а не на бандитов и подонков,?— сообщил мне важную информацию бомж Георг. Он похлопал меня по спине и повел за собой. Старик вел меня какими-то запутанными коридорами. Пару раз мы натыкались на каких-то братков, но мой провожатый показывал, что у него под балахоном ствол и все тут же разбегались. Я сразу понял, что тут или мир сам по себе не простой, или это какая-то совсем апокалипсическая Россия. По темным коридорам мы шли быстро. Он постоянно меня поторапливал, хоть я и был бос. Я понял, что тут вообще все из железа. И все холодное. Надо мной потолок на высоте метров пятидесяти, будто я в подземном городе.?У меня сразу ассоциация с миром Warhammer 40 000 с каким-нибудь миром ульем. Но, я очень надеюсь, что попал не в этот мир?. Затем мы вышли через закоулки на большую площадь, где ходило множество людей. Татуировки, протезы рук, ног, глаз, провода в голове?— обыденность для этого мира. Тощие измученные люди, который несли паланкин с каким-то священником. И тут до меня дошло.?Блядь…?. У меня тут же паника наступила. Я в данный момент в теле ребенка во вселенной Warhammer 40 000. Как мне тут выжить я в душе не чаю.—?Ну все парень, пройдешь вон до той стороны улицы, там участок арбитров, они тебе помогут, наверное,?— дед похлопал меня по плечу, а затем сунул руку в карман и передал меня цепочку с аквилой.—?Держи, Бог-Император сохранит тебя в твоем нелегком пути. Тут всем не просто,?— зацепил он мне аквилу,?— Живи достойно, если выживешь. Бедняк знает, что богачу зажравшемуся?— нет пути к трону Императора,?— дедушка похлопал меня по плечу еще раз, а затем отправился в глубины трущоб, как я понял. Я с тяжестью в груди сжал аквилу, а затем выдохнул и чуть ли не плакал от некой тряски по всему телу. Потер ступню о ступню, чтобы немного согреться, а затем пошел пробираться через толпу. Меня мелкого, конечно же, не замечали и чуть не сбивали с ног. Все время я чудом оставался на ногах. Так пробирался через различных людей, которые иногда и шлепок отвесить успевали. Левая ладонь даже побаливала, потому что я сжал аквилу очень сильно. Но, видит бог, я добрался до участка. Массивное здание с огромной аквилой над входом прямо так и говорило о мощи и силе данной организации?— Адептус Арбитрес. Темный металл вокруг заставлял меня дрожать, я уже не чувствовал ног. Но постройка поражала. Я даже немного испугался, когда с мощной лестницы спустились вооруженные дробовиками наперевес арбитры. Они были высокими, широкоплечими и не сказать, что сильно бронированы. Синяя офицерская форма, мощные берцы с железными вставками, а поверх только бронежилеты. У многих импланты глаз или рук. Сразу видно, что тут они воюют ежедневно. Поддерживают власть в огромнейшем улье. Я решил все-таки подняться по громоздкой лестнице из темного камня. Преодолев двадцать шесть ступенек, а затем нырнув в дверь, когда кто-то открыл ее. Внутри меня встречают бело-синие стены, флаг Империума на стене, стойка дежурных, множество коридоров и доска разыскиваемых преступников с указанием цены за их голову. Всюду ходят арбитры, ведя преступников, от мала до велика. Заносят через главный вход трупы. Я даже увидел пару людей?— охотников за головами. На них были кожаные куртки, а в руках окровавленные мешки. Видимо несли головы разыскиваемых, чтобы получить награду. У них виднелось оружие за поясом, а у одного был автомат.?Да уж, опасный мир?. Я смиренно подошел к стойке и из-за нее выглянул старый, морщинистый полицейский. На его лице было пару шрамов и, судя по недоброму виду, он не особо любит детей.—?Тебе чего?—?Мне… меня по голове… уд… ударили… —?произнес я треща зубами от холода.—?И что с того? Умей постоять за себя! Вали у меня дел и так полно! —?злобно сказал старик.—?Я… я все забыл… не знаю, кто я… —?продолжил стучать зубами и пытаться хоть немного жалости выдавить из него.—?Так, чего орем? —?за мной появилось два арбитра. Один молодой парень, который точно недавно на службе, судя по гладкому личику. А второй мужчина средних лет с железной челюстью.—?Вот! Говорит, все забыл! Просто отогреться, хочет,?— выдал злой дежурный, а я напугано посмотрел на них.—?Тебя как звать? —?хотел подловить меня арбитра с железной челюстью, а я пожал плечами, ибо вообще не знаю,?— Хорошо, а что помнишь?—?Очну… лся… меня старик проводил… сюда… Сказал помогут в детский дом… по… попасть,?— сказал я замерзая.—?Ладно, пойдем. Отведу тебя к знакомой,?— сказал мне ветеран ?железная челюсть?.—?С… спасибо… Через пару минут ходьбы по коридорам меня привели в один из отделов. Судя по тому, что тут есть надпись и рисунок ребенка, то ?детская комната?, как мы выражались в участке. Там за разными столами забитыми бумагой в тусклом освещении работали арбитры, и, как я понял, адепты. Меня довели до столика какой-то полненькой девушки и усадили перед ней. Потом началась стандартная даже для моего мира процедура. Сначала смотрели, есть ли я в розыске. Ничего не нашли, дали мне одежду, еду и отправили в детскую комнату, где были пропавшие дети. Тут были дети от трех до десяти лет. В тусклой комнате были какие-то поломанные игрушки из хрен знает чего и фанерные кровати, будто для зеков, но я не жалуюсь. Три дня меня продержат тут, возможно мои родители объявятся. Если не объявятся, то и Бог-Император с ними, меня зачислят в детдом. Я в реально жизни был детдомовским, как-то переживу, только уровень сложности теперь поднялся, и мне было не по себе от этого. Дети какие-то или слишком тупые, даже в десять лет или я чего-то не знаю о детях. Но потом, после общения с некоторыми детьми, понял, что они не умеют считать боле десяти-пятнадцати, а читать вообще никто не умел. У меня когнитивного диссонанса не случилось от этой новости, я знал, что во вселенной вархаммер многие тупые.?Как говорил кто-то: Неглубокий ум можно наполнить!?. Записывать себя в безграмотные я не хотел, поэтому упросил смотрителя показать мне алфавит и цифры. То, чего я и ожидал, латынь и римские цифры. С ними мне сложно, ибо привык, как бы к арабским цифрам, но думаю, привыкну, в голове могу считать и на своем. Алфавит оказался более-менее знакомым. Латынь как-никак. Я ее хоть и не учил никогда, но английский знал немного, и многие буквы звучат так, как и в английском. Смотрительница детской комнаты оказалась весьма доброй женщиной и назвала меня:—?Ханс, ты молодец. Правильно, только ?L? надо произносить четче,?— мисс Хофман действительно помогла меня и с произношением букв и с тем, как надо составлять слова. Оказалось не сложно, вдобавок, когда знаешь язык и то, как надо составлять слова на русском и английском, то еще легче. Но и тут есть свои нюансы и правила, придется учить. А еще меня от моего имени немного коробит как человека. Не привык я к Герти, Бетти, Флан, Олаф и так далее. На данном улье обычно такие имена. Тоже буду привыкать. В итоге в детский дом меня сдали, никто за мной не пришел. Детдом находится в неблагополучном районе и меня это пугало. Когда на машине довезли меня и еще четверых детей. Обшарпанное металлическое здание с гермодверью в виде главного входа. Ни окон, ни других дверей… Меня и детей постарше встретила отвратная жирная женщина, мисс Гаребальди. Она заявила, что мы будем работать и трудиться во благо ?Бога-Императора?.?Врите мне больше в лицо, дамочка. Я тридцать лет за О.П.Г. охочусь, а вы тут криминал в виде дешевого детского труда творите?. В слух я такое не скажу, меня скорее изобьют за такое. Поселили меня к трем десяткам таких же, как и я мальчишек. Брошенные прямо на улице, бастарды, дети от которых отказались, те, кто потерял родителей и тому подобное. С первого же дня меня послали под кровать как самого маленького. Спорить не стал, здоровье сейчас важнее, чем застуженные почки через несколько месяцев, а может, привыкну. Хорошо, что арбитры мне хоть какую-то одежду выдали и ботинки. Курточка мне в самый раз, но, то, что внутри нее кровавое пятно и дырка, будто от ножевого, меня пугало первое время. Только я уже не парился по этому поводу. В детдоме старшие угрозами заставляли малых ходить попрошайничать, воровать и так далее. Пришлось терпеть, не то замерз бы, а потом привык. Первое время было туго. В первый же день моей попытки подзаработать меня чуть не побили дети из другого барака, когда я нашел несколько местных монет, это были не золотые троны, а местные совурты, которыми платили всем. Троны?— деньги аристократии. Деньги я отдавать не хотел, а то уже точно зачмырят. В итоге почки мне опять отбили во второй раз за четыре дня. Деньги отобрали не все, я гений?— спрятал парочку в нижнее белье под веревочку. Резинки тут и в помине не существует, точнее это роскошь. Воровать и грабить я не собирался, объединился с детьми, которые металюгу искали, провода медные, арматуру. Платили за нее мало, но хотя бы на откуп хватало. Жрать дают, а значит жить можно. Каждый день, в промежутках между работой, когда был перерыв, пытался научиться читать быстрее и зарабатывать грамотностью, когда вырасту. Не хочу я всю жизнь быть ?помойным псом? Дети гибли как мухи, и столько же приходило каждый раз. До девяти доживают самые хитрые в прямом смысле слова. Либо умные или быстрее, а еще сильные. Последние и предпоследние выживали в большинстве случаев. Девочками не везет больше всех, мисс Гаребальди продавала самых красивых, а уродливых иногда забивала, потому, что таким даже мелочи никто не даст. Однажды я увидел, как маленькая девочка за деньги занималась ?древней профессией?. Тогда у меня голова совсем набекрень поехала. Я всегда говорил, что в России выживают, так нет, тут тебя все готовы отыметь, убить и продать. Девчонку звали Мари, и на следующей день я нашел её изнасилованной и задушенной в той же подворотне. Я, наверное, минут двадцать смотрел на ее тело пока не опомнился. В России я по молодости видел трупы, но на этом сраном улье, на этом сраном этаже я вижу их слишком часто. Понимаю, что вокруг куча проблем, в которых я просто не выживу. Мне страшно и больно каждый день. Я прожил один годовой цикл по Терре и мне примерно семь. Как дальше?— не понимаю. Меня пытались сожрать ксено-собаки, убить пьянчуги, изнасиловать, избить по приколу, отбивали почти все органы, а я жив, хоть и не очень здоров физически, а ментально еще полгода назад поехал. Пока у меня была группа детей, с которыми я работал, было неплохо. Потом они начали пропадать, а я частенько находил их трупы. Меня преследуют во снах детский смех тех, которые и в таком вот сраном мире умели радоваться. Я отец трех детей и, слава Богу, что они родились в России, а не тут. У меня здорового мужчины в теле ребенка все поехало набекрень. Я стал параноиком, не общался с теми кого не знаю, постоянно на взводе. Не заводил знакомства, не общался почти ни с кем. Пришлось выполнять личные поручения ?Жирухи? и ее ?Кабана?. Мне пришлось подлизываться к ней, чтобы выжить. Этой уродине это нравилось и мальчишки не били меня, когда я денег не принесу в общак. Мое детство прошло в ?Аду?, который для многих является домом. Люди тут умеют радоваться, жить и умирать. Проклятый 15-й этаж, а ведь есть и ниже, там еще страшнее как говорят, а выше живут зажравшиеся аристократы, которые даже троны сюда не вложат, ведь им нормально, даже когда все голодают. С семи до двенадцати лет было еще тяжелее. На улье наступил голод, тогда я познал еще один ужас человеческой загнанности. Каннибалы и еретики, вот кто появились тут в итоге.?До девяти доживают самые хитрые…?,?— произносил я очень тяжело в своей голове, когда в итоге дожил до 876 года.М42,?— ?Прорвемся Ханси… прорвемся…?. Улей поредел в 879-м году М.42. Расстрелы, карательные операции арбитров, смерть многих от голода, сокращение населения, даже подачи кислорода. Все делали по команде сверху. Я рыдал, когда наступило кислородное голодание на всём этаже. Я не думал, что даже кислород мне могут перекрыть. Я не доедал, не мог нормально надышаться. В 880-м голод не закончился, так еще и вода встала. Думал что теперь уж точно конец. Но нет, научился выживать и так. В детдоме детей было мало уже к тому моменту. ?Жируха? и ?Кабан? сдохли в адских мучениях, когда их закололи десятилетки и дети еще старше.—?Кушайте дети! Мы с вами не сгинем! С нами перемены! —?вопил самый старший из всех детей. Френки ?Потрошитель? как я назвал его. Он заставил нас жрать похлебку из человечины, а кто отказывался того в суп сдавали. Так я целый месяц прожил, хоть и питался, но мне было отвратно существовать как человеку. Каждый раз жизнь подкидывала мне еще более тяжелые испытания. В итоге ?Потрошителя? и всех его друзей расстреляли Арбитры, а нас сначала думали тоже убить. Но посчитали жертвами и меня перевели в другой детский дом. Детей из моего детского дома было там мало. Но этот детдом оказался не лучше. Раз в месяц сюда заглядывали техножрецы и забирали детей на сервиторов. Хорошо, что я был дерганым и, по мнению многих, не уравновешенным?— техножрецы на меня не смотрели. Брали детей поздоровее и стабильнее. В 880-м мне наконец-то повезло в жизни. В нашем детдоме сменился смотрящий. Пожилой мужчина, клирик и просто святой для меня человек. Старый, бородатый дедушка: Август Эларик Хотван. Он учил нас молиться Богу-Императору, узнав, что я умею читать и считать назначил своим помощником. Я постоянно был его хвостиком и помогал во всех делах. Тогда я понял, что в этом улье есть хоть какой-то свет и вера с учителем мне помогли. Я стал более стабильным, перестал дергаться, читал детям проповеди и книжки на ночь. Старался скрасить жизнь каждого ребенка, оберегал самых младших и просто пытался быть человеком. Хоть я реалист и понимаю, что не смогу спасти их, но скрашиваю их жизнь как могу. В 881-м.М42 в наш детдом наведались арбитры и забрали самых умных и хоть чуть грамотных детей в академию, потому что после кризиса 874-го по 879-й ряды арбитров на данном этаже проредили, а те кто были сверху сюда не спустятся. Я оказался в числе счастливчиков, хоть мне уже было страшно покидать свой дом, где за мной смотрел добрый клирик Август Эларик Хотван. Позже я узнаю, что его убили в подворотне, когда он нес детям продукты. Это случится через неделю после моего поступления в академию.?После того как я пережил столько дерьма, я должен хотя бы попытаться стать чем-то, кроме как грязью под подошвой тех, кто живет сверху?. Обучение оказалось очень сложным. Для изголодавшегося подростка как я, это был сущий ад. Тренировки на выносливость, нас готовили больше не как кадетов полиции, а настоящих кадетов. Силовые нагрузки на организм, обучение многотомным законам Лекс Империалис. Каждый день я старался. У меня не было друзей, мне они были не к чему. У меня не было напарников и коллег. Были учебники, много учебников, физические нагрузки и понятие о долге, которое в меня вбивали. Я уже как озлобленный на несправедливость сирота, соглашался с тем, что бы быть карающим мечем правосудия! Ректор, учителя, тренера, офицеры видели мое неистовое старание. Как я обгладываю каждый учебник. Как у меня от зубов отскакивают сотни законов, и как я ненавижу несправедливость. Для них, конечно, я был настолько ярым. Но в душе, я знаю, что не могу быть справедливостью на сто процентов. Я реалист до мозга костей, после выживания на 15-м этаже. Год за годом я учился, и мой день ничем не отличался от любого другого дня. Занятия, учеба, зубрежка, физические упражнения. Я не проходил огонь и воду, но я был самым тошнотворным для всех человеком. Уже на последнем году обучения я стрелял знаниями законов лучше учителей и был первым в физической подготовке, хоть был худым как щепка и мелким как ратлинг. После обучения я должен буду отслужить два года в С.П.О., а после приступить к важнейшей работе, как начинающего законника, даже не арбитра. До арбитра далеко. Выпустился и академии я в 885-м году М42. с отличием и я не гордился своей педантичностью и усердием, для меня это было проблемой. Потому что во мне часто борется реалист и будущий арбитр ?ребенок?.?Взрослая жизнь начинается. Назначение 32-й полк С.П.О. по направлению Военная Полиция?.