24 марта. Коичи. (1/1)

Два дня спустя командование Северной Армии (единого командования у Сил Самообороны теперь не было) наконец смогло перегруппировать силы близ Саппоро и приняло решение собрать все силы в кулак и дать наступательный бой частям Советской Армии, которые в процессе преследования отступающих предельно растянули свои коммуникации и линии снабжения , сделав передовые подразделения уязвимыми. По всей видимости, русские офицеры не ожидали контратаки разбитого противника, чем и воспользовался северный штаб. В 9-00 утра на Хоккайдо в бой должны были быть брошены все имеющиеся средства - остатки кадровых подразделений, авиация, артиллерия, танки, ударные вертолеты и конечно же, огромные массы пехоты, которые должны были сыграть основную роль в наступлении.Коичи сидел на самом краю леса, послужившего неплохим прикрытием для их усиленного ударного батальона, как теперь называлась их часть, сформированная из огрызков отступавших подразделений, и задумчиво смотрел вперед. Двигавшиеся над неглубокими окопами советские солдаты на склоне холма напротив казались насекомыми, копошащимися над своим муравейником, таскавшими ящики с боеприпасами и запчастями, словно тростинки и песчинки. Башни БМП были развернуты в разные стороны, а люки открыты, очевидно, машины были пусты, а экипажи отдыхали или помогали работать пехоте.По плану командования артиллерийский обстрел должен был расшатать второй эшелон советских войск, а первый предполагалось взять лобовым штурмом. Коичи почти не верил в успех подобного предприятия, пока не увидел танки "Тип-90", один из которых сейчас стоял сзади него. Коичи глянул на часы, встал и поднял с земли винтовку. - Готовность пять минут. - прозвучал приказ майора: Сакакибара уже не старался запомнить их имена, командующие постоянно гибли или менялись. Неожиданно сзади к парню подошел человек в сером бронежилете (обладать броником было сокровенной мечтой каждого призывника) и с камерой на плече. - Вы с эн-хэ-ка? (центральный японский телеканал - прим. авт) - спросил Коичи, обернувшись. Оператор выглядел довольно молодо и заметно нервничал, однако кивнул. - Держитесь за танком, если в ваши цели не входит смерть во имя телевидения. - произнес парень и поймал себя на раздраженном тоне. Война шла всего 4 дня, а его характер уже озлобился. - Хотя я бы советовал вам вообще в атаку с нами не ходить.Репортер помотал головой. "Ну и ладно" - решил про себя Коичи. Если человек искренне хочет умереть - почему бы и нет, он на таких насмотрелся. "Проклятье, я начинаю думать странно." - проскочила мысль. - Готовность! - снова скомандовал командир батальона. - Настал час нашей славы. Вы все знаете, что делать. Подобно воинам древних легенд, мы свершим священную месть за бесчестное убийство нашего господина. Танки впереди, за ними пехота двумя цепями, перебежками, одна наступает, вторая прикрывает. Идите вперед и ничего не бойтесь. В конце концов, в небе будут наши вертолеты. Ниппон - банзай! - офицер воздел к небу меч, который носили скорее как дань традиции, нежели как оружие. - Банзай! - нестройно отозвались солдаты и младшие офицеры, Коичи тоже взметнул руку, сжимающую цевье винтовки, к солнцу. Зарычали двигатели танков, и со скрипом падающих деревьев стальные монстры двинулись вперед. Взвод Коичи шел в первой цепи, так что он пошел вперед, пока спокойным шагом, вместе с остальными, стоявшими вокруг, солдатами, держа автомат у живота, направленным в сторону врага, готовясь в любой момент рвануть вперед или залечь.Танки выехали из леса и покатились вперед, обгоняя цепи пехоты. Над головой зашумели вертолеты, и Коичи даже улыбнулся. "Жаль, что Мэй обычно не смотрит телевизор" - усмехнулся он про себя. "Увидела бы нашу победу. Или нашу смерть..." - последняя мысль ему уже не нравилась, но подобная вероятность имела место быть.По ушам ударил гром почти синхронного залпа танковых орудий, и фугасные снаряды лучших в мире "рейнметалловских" пушек взметнули землю возле советских окопов. Коичи сжал зубы и перешел на бег вместе со своим взводом, готовясь пройти свою дистанцию и прикрывать следующих.Русские солдаты, похоже, наконец очнулись: было довольно очевидно, что атака застала их врасплох, но они довольно быстро заняли свои огневые позиции. Вокруг Коичи по земле зашлепали пули, кто-то уже упал, крича от боли в простреленной ноге или же издавая болезненный хрип раненым легким.Битва началась.Первая линия русских окопов была изрядно разворочена попаданиями танковых орудий, но боевые машины пехоты, окопанные возле них, уцелели. Две из них повернули башни на наступающих японцев, но не стали открывать огонь из орудий: из труб над люками вырвались огненные стрелы и устремились к ближайшим танкам, оставляя белые дымные трассы.Одна из ракет ушла мимо, видимо, рука изрядно беспокоящегося за свою жизнь оператора дрогнула и сбила наведение. Вторая же ударила один из танков прямо под башню. Хлопнули вышибные панели и зашумели загорающиеся боезаряды, из люка с воплем паники выскочил механик-водитель, а затем из люков башни и ствола орудия с коротким взрывом вылетели клубы дыма.Коичи залег и дал пару коротких очередей в сторону русских окопов, почти не целясь - трава все равно не давала этого сделать - и поднял голову, чтобы посмотреть, как вторая цепь пробегает вперед мимо них. Многие солдаты падали, выдираемые из боевого порядка автоматными пулями, некоторым отрывало конечности попаданиями из пулеметов и снайперских винтовок, но они продолжали наступать. Из-за леса взлетела "джей-кобра", которую командование достало из самого глубокого резерва сил самообороны: на борту была ярко-оранжевая наклейка в виде анимешной красноволосой девочки на фоне огня, который, должно быть, символизировал управляемые ракеты, входившие в боекомплект машины.Первый ПТУР вылетел из-под крыла вертолета и через пару секунд зажег ярким факелом одну из советских боевых машин пехоты. Башня второй повернулась, и автопушка начала выплевывать снаряд за снарядом в сторону "Кобры", стрелок явно понимал, что второй "Хеллфайр" уже наведен на него, и в безумном желании жить пытался посадить на землю своего убийцу. Ни один из снарядов не успел достигнуть цели - ракета разворотила переднюю часть машины - от атаки с воздуха окоп не защищал - и двигатель взорвался, поджаривая экипаж и разбрызгивая вокруг горящий дизель."Бой точно будет трудным" - подумал Коичи, заставляя себя встать и снова метнуться вперед, на выстрелы советских захватчиков. Снова громыхнул, уже не столь слаженно, залп танковых орудий. Машины уже подобрались достаточно близко к первой линии окопов на склоне холма, чтобы начать подавлять их пулеметным огнем.Раздался пронзительный свист, и в рядах наступающих солдат одиноко разорвалась мина - стрелял ротный миномет, расположенный за холмом. "Кобра" резко повернула в сторону, очевидно, собираясь облететь холм и накрыть расчет, но оттуда застучала автопушка. На этот раз стрельба была более эффективна - очередь снесла вертолету крыло с подвесным вооружением, машина задымилась, и, подняв нос, сдала назад, видимо, направляясь в тыл. На сегодня вертолетная поддержка закончилась.Снова послышался свист, и Коичи рефлекторно упал на землю, как оказалось, не зря - очередная мина разорвалась левее, довольно близко от него. Свиста осколков над головой он не услышал - от близкой ударной волны зазвенело в ушах. - Твою ма-а-ать! - Сакакибара помотал головой, словно от этого слух мог вернуться к нему быстрее, сменил магазин в винтовке и оглянулся назад. Удивительно, но самоубийца-оператор все это время следовал за наступающими, держась поодаль, метрах в тридцати от цепей пехоты, и все еще был жив.Из окопа впереди высунулся русский солдат с короткой тонкой трубкой на плече, что-то нажал на ней, и гусеница ближайшего ко взводу Коичи танка с лязгом упала с покореженного выстрелом катка. Один из солдат рядом приподнялся из травы, дав короткую очередь, и враг упал обратно в свое укрытие, получив пулю в грудь.Большая часть японских танков была остановлена или уничтожена полностью по всей линии наступления, но машины выполнили свою задачу - пехота подобралась на расстояние стометровки от советских окопов. Неповрежденные машины продолжали вести огонь, подавляя огневые средства противника, но уже было очевидно, что остатки пехоты на передовой линии деморализованы приближением японских атакующих цепей. - Не подпускай их ближе, не подпускай! - Коичи уже слышал панические крики на незнакомом языке со стороны пулеметного расчета в ячейке окопа впереди. ПКМ выплюнул смерть еще несколько раз и замолчал - кончилась лента. - Ниппон БАНЗАЙ!!! - их лейтенант поднялся в полный рост и побежал вперед, увлекая за собой остатки взвода на последних метрах до передовой линии обороны Советов. Ответный огонь был совсем уже редким и неточным. Пехота со второй линии уже отступала к своим БТР и БМП, которые еще не были уничтожены огнем наступающих танков. - А-а-а!!! - Сакакибара поднялся на край окопа, который оказался не таким уж глубоким, и повел веером ствол винтовки, расстреливая укрывшихся внутри советских солдат. Видя, как на куртках песочного цвета расплываются кровавые пятна, он не чувствовал ничего, кроме желания убивать тех, кто принес войну на его родину, пусть и выполняя чей-то безумный приказ.Слева послышался громкий вопль боли, который нельзя было спутать ни с чем - кого-то ранили в живот. Должно быть, один из советских солдат воспользовался укрытием окопа для того, чтобы ударить атакующего солдата штыком снизу. Прозвучало еще несколько коротких автоматный очередей. Коичи спрыгнул в окоп и разумно решил пока не двигаться дальше. Впереди попадание фугасного снаряда разнесло одну из вражеских БМП вместе с грузившимися в него солдатами. Стоявший рядом БТР, на башне которого также была автоматическая пушка, дал очередь, превратив в кучу рваного мяса нескольких солдат, решивших бежать до второй линии без поддержки, и дал задний ход, уходя под прикрытие холма. Над головами бойцов ударного батальона пролетела пара самолетов, и за холмом рвануло несколько тяжелых бомб. Действия сил самообороны впервые за войну достигли своей цели - враг беспорядочно отступал. Сакакибара тяжело выдохнул и сел на землю. Посмотрев по сторонам, он увидел, как солдат из соседнего взвода снимает с еще теплого советского стрелка бронежилет......Было восемь часов вечера, и Мэй сидела на диване в своей комнате, не зная, чем себя занять. С самого начала вторжения ей трудно было заставить себя что-то делать, все, происходившее вокруг нее, казалось крайне незначительным по сравнению с переломами судеб стран и народов, происходивших на фронтах Третьей Мировой. Ее злила собственная неспособность как-то на это повлиять - иногда она думала о том, что лучше бы сама пошла воевать, чем сидеть в провинциальной Ёмияме, иногда узнавая обрывки сведений о последних событиях, имевших все более и более тяжелые последствия для Японии. Коичи воевал, а мог уже быть несколько дней как убит - от этой мысли Мисаки стало не по себе - и ей даже не с кем было поделиться своими мыслями. За последние полгода она уже успела отвыкнуть от состояния вечного одиночества - и как бы теперь не пришлось привыкать снова...Рука Мэй сама потянулась к лежавшему неподалеку пульту от телевизора. Последний раз, когда она слышала обрывки новостной передачи, она слышала про планировавшееся сегодня контрнаступление, но в успех этой авантюры верила слабо.На первой кнопке пульта был закреплен "Ниппон хосо кекай", главный телеканал страны, по которому с начала войны крутили почти исключительно пропаганду и военные сводки. В этот раз на экране было видно дрожащее изображение с наплечной камеры с пометкой канала.Оператор стоял посреди поля боя, водя камерой по сторонам. Стрельбы уже не было слышно, впереди виднелись пустые (или заполненные лишь трупами, - подумала Мэй) окопы и дымящиеся русские бронемашины, бесцельно ходили одинокие солдаты в форме сил самообороны.Камера приблизилась к окопу - очевидно, репортер поднялся выше по склону холма - и стало видно, что укрытие действительно заполнено мертвыми русскими. Даже при плохом качестве съемки камеры были видны белые лица убитых солдат, застывшие на губах струйки крови и изорванные пулями гимнастерки. - Знаешь, ты не очень-то снимай тут. - прозвучал голос откуда-то сзади. - А что? - очевидно, это спрашивал оператор. - Не думаю, что такие кадры могут кого-то воодушевить. - А что лично вы скажете, чтобы воодушевить наш народ? - с этими словами оператор развернулся. Теперь камера снимала потрепанного вида солдата с винтовкой, висящей на шее, на фоне пары пустых танков, один из которых, со свернутой под странным углом башней, дымился. Боец поднял руку, поправляя сползшую на глаза каску, и лицо Мэй невольно озарила улыбка.Коичи. Живой... Из тысяч солдат и офицеров ССЯ на камеру репортеру НХК попался именно он...Глядя на него, Мисаки заметила, как сильно он изменился. В глазах Сакакибары больше не было той самой бесконечной жизнерадостности, которая всегда так нравилась ей, а осанка и движения говорили лишь о бесконечной усталости от всего, происходящего там, на войне. - Что можно сказать... - Коичи посмотрел прямо в камеру. - Верьте в нас. О большем просить невозможно. Только так мы сможем победить. И... - он сделал паузу, словно собираясь с мыслями. - Дождитесь нас.Где-то за окном послышались хлопки салюта - кто-то уже отмечал первый успех японских солдат за всю войну.