22 марта. Коичи. (1/1)
По основному шоссе, соединявшему между собой города острова Хоккайдо, тянулись колонны отступающих солдат. Толпы грязных, оборванных, раненых пехотинцев с немногочисленным транспортом следовали последнему приказу командования - отступать в сторону Саппоро, где размещался штаб армии и где планировалось создать укрепрайон, чтобы остановить продвижение советских войск.Отступление шло более-менее организованно, а может, так казалось со стороны, потому что все уходили в одном направлении. Русские не спешили развивать свой успех, преследуя врага, части, понесшие немалые потери при штурме побережья, перегруппировывались, высаживались и разворачивались подразделения второго эшелона, размещались полевые штабы, госпиталя и склады снабжения. Лишь редкие самолеты налетали на отступающие по дорогам колонны японских солдат, слишком отставших от последних средств ПВО.Коичи тоже шагал в колонне подавленных, мрачных солдат, сжигаемый чувством стыда. Хотя в его первом в жизни бою они сбросили обратно в море почти треть русских войск, берег все равно остался за врагом, и теперь захватчики победным маршем шли по земле его родины, устланной изуродованными мертвыми телами его товарищей.Путь отступающих колонн освещала утренняя заря, ветер с моря, словно в насмешку, подталкивал их в спины, а впереди лежали деревни, которые им следовало оставить на милость наступающего врага, широкие поля и зеленеющие весенние леса.Коичи, спросив разрешения сержанта, отошел в сторону от колонны и достал из нагрудного кармана разгрузки мобильник, чудом уцелевший во время боя. Набрав привычными движениями номер Мэй, он вслушивался в длинные гудки, дожидаясь, когда он наконец услышит такой знакомый и успокаивающий тихий голос девушки. - Сакакибара-кун. - в голосе Мисаки звучало нетипичное для нее волнение. - У тебя все в порядке? - Нет. Ничего не в порядке. - с неожиданной для себя злостью ответил Коичи. - Мы разбиты, раздавлены, отступаем и я не знаю, сможем ли мы вообще их остановить. - Все действительно так плохо?.. - Действительно? Действительно. Ты слышала когда-нибудь шум лопастей атакующего вертолета? Ты знаешь, как кричат люди, горящие от зажигательных снарядов? Ты видела, как танк наматывает трупы на гусеницы?! - срывающимся голосом произнес Коичи и тяжело выдохнул. - Прости, Мэй. Мы с тобой многое пережили, но... это все были детские игры.Мисаки пораженно молчала. - У вас-то все хорошо? - смена темы показалась Сакакибаре хорошей идеей. - Они... - девушка оборвала фразу, затем продолжила уже другим голосом. - ...убили императора. - КАК? - Он поехал встречать корейский самолет, а там... там оказался их спецназ. Они пытались заставить его сказать по телевидению, что Япония сдается, но вместо этого он призвал нас сражаться до конца. И... - Мэй замолчала. По ее голосу Коичи понял, что она никогда не была так шокирована, как сейчас. - Ёмияму не бомбили? - взволнованно спросил парень, боясь услышать новые плохие новости. - Нет. Видимо, наш город настолько не берут в расчет, что даже гарнизонов рядом не развернули. - Не теряйте надежду. Не отчаивайся, Мэй. Мы ведь все равно вернемся. - Коичи увидел, что сержант машет ему рукой, приказывая вернуться на дорогу. - Пока.Неподалеку уже были видны невысокие домики очередной деревни, через которую солдаты должны были пройти и оставить ее за линией фронта. Коичи посмотрел вправо - параллельно главному шоссе, в нескольких километрах, шла еще одна, меньшая дорога, по которой тоже отступала какая-то часть. Неожиданно из-за деревьев сзади вылетел советский штурмовик. Пролетев над дорогой, самолет осыпал колонну градом реактивных снарядов и свернул в сторону. Коичи почему-то представил себе безумный, демонический смех сидящего в кабине русского пилота.Штурмовик, улетая, пустил пару ракет по крайнему дому деревни, над которой пролетел, и тонкостенная деревянная постройка разлетелась в щепки,а горящие обломки дома осыпали все вокруг. Сакакибара понадеялся, что в доме в тот момент никого не было, и проводил взглядом гордо улетающий вражеский самолет.Когда человек убивает, чтобы выжить самому, он быстро сходит с ума. А если кто-то воюет двенадцать лет, то он при всем желании не сможет сохранить свою душу в целости. Какую тактическую ценность составляла бомбардировка этого дома? Чего хотел добиться этот летчик, взрывая совершенно безвредное строение? Убийство ради убийств, разрушение ради разрушения - вот во что перерастает злоба, гнев и жажда мести воюющих людей. Вот что такое настоящее безумие.С юга из-за горизонта вылетела пара истребителей, и русский штурмовик закружился в противоракетных маневрах. Это не спасло самолет - все произошло так быстро, что Коичи не заметил ракет, но уже через секунду видел, что дымящийся демон разрушения падает куда-то в лес на горизонте, а в воздухе раскрывается парашют катапультировавшегося пилота. За спиной Коичи затрещала автоматная стрельба - двое солдат со смехом палили очередями по одиноко опускающемуся вдаль парашюту. - Отставить. - устало произнес шедший сзади сержант, рукой опуская ствол одного из бойцов вниз. - Не настрелялись еще...Ярким пламенем от горящих обломков взорванного дома занялась стоящая возле дороги на входе в деревню сакура, которой уже никогда не суждено было расцвести - невинная и далеко не последняя жертва разгоравшейся войны...