Часть 40 (1/1)

— Что он творит? Что вообще этот псих там делает? — в который раз спрашивал у пространства Генезис, нервно барабаня пальцами по перилам балкона апартаментов Ценга.Над Мидгаром занималось яркое летнее утро, обещавшее ясный жаркий день — как и вчера, и позавчера, и неделю назад. И хотя столичных жителей давно кормили ?завтраками?, обещая дожди, циклон всё как-то обходил город стороной, проливаясь над Кальмом и окрестными пустошами.Окна комнат начальника службы безопасности выходили очень удачно — солнце не било в глаза, но отлично освещало плац, находившийся несколькими этажами ниже. На нём красивыми и предельно ровными шеренгами выстроились солджеры-третьеклашки — новички, которых только-только взяли в подразделение. Парни стояли так прямо и неподвижно, что с такого расстояния вполне могли бы сойти за оловянных солдатиков.Взгляды всех без исключения были направлены вперёд — на знакомую серебряную макушку. Конечно, с ракурса третьеклашек это был полноценный генерал Сефирот, но Генезис имел честь наблюдать в основном игру солнечных бликов в красивых длинных волосах.— Я не знаю, — спокойно пожал плечами Ценг, вышедший на балкон следом. — Он же вроде твой друг. Я думал, что логично будет спросить об этом у тебя…Рука Турка по-хозяйски притянула солджера за талию. Тот даже не предпринял попыток сопротивляться, скорей наоборот, прильнул к Ценгу ближе, сразу как-то успокоившись и присмирев. Оба — и Генезис, и Ценг — сейчас были в домашней одежде. На вутайце красовалось чёрно-белое предельно строгое кимоно из очень дорогого шёлка, Генезис же просто расхаживал в лёгких брюках и топлес.Их совместный поход на пьесу ?Лавлесс?, билеты на которую Ценг купил ещё в конце весны, состоялся только вчера. Для Генезиса это стало дивным сюрпризом, повергшим его в настоящий восторг, ну а ночь была своего рода благодарностью Турку за такой знак внимания.Утро (как и любое утро Генезиса и Ценга, если они встречали его вместе) выдалось просто чудесным. Рыжий уже собирался продолжить их ночные развлечения, всё равно сегодня рано никому никуда не было нужно, однако разгорающееся утро, пока ещё влажное, но вскоре обещавшее жару и духоту, заставило его отдёрнуть шторы и открыть балкон — тут-то он и заметил, что внизу творится нечто интересное.Турк и солджер принялись наблюдать, не забывая и друг о друге, конечно же…— …И что ты тут увидел? — Зак налетел на учителя сзади и повис у него на шее. — Что там, ну что там?Фэйр стал нетерпеливо прыгать, однако их с Анджилом рост всё-таки был несопоставим, а потому увидеть что-либо не представлялось возможным. Тогда Зак нырнул к нему под локоть, оказавшись между руками собственного наставника и балконными перилами.— Щенок, ты бы хоть оделся! — укоризненно зашипел на него Анджил.Было очень похоже, что он пытался сказать это шёпотом, но крайняя степень возмущения просто не позволила ему обратиться к ученику тихо. Зак действительно сверкал сильным, подтянутым, соблазнительным и абсолютно голым телом, не потрудившись натянуть на себя даже бельё. Когда он только выбегал на балкон, на его бёдрах красовалось полотенце, сейчас мирно покоившееся на пороге — оно слетело во время ?нападения? на Анджила. Сам полковник уже был одет в форменные штаны и безрукавку, при этом расхаживая босиком, без пояса и остальных обязательных деталей солджерской одежды.— Да ладно, не занудничай, — отмахнулся Фэйр. — Во-первых, тут некому смотреть, ближайшие соседи в другом секторе, а во-вторых, меня за тобой всё равно не видно. Хорошо так, кстати, ветерок хоть… а то жара эта достала! — Зак подставил лицо ветру, который неизбежно появлялся на таких высотах.Если бы второклашка знал, что ?ближайшие соседи? — на соседнем балконе парой этажей выше, он бы сгорел со стыда. А если бы Анджил знал, кто эти соседи и чем преимущественно занимаются, он бы сам сказал своему Щенку расслабиться.Зак соблаговолил посмотреть вниз.— Хм… это ведь Сефирот? — зачем-то уточнил он, хотя ошибиться или обознаться в случае генерала было довольно сложно. — Но разве не ты обычно этим занимаешься?— В том-то и дело, что да! — беспомощно развёл руками Анджил.Когда Шин-Ра развернула масштабную рекламную кампанию по призыву солджеров-новичков, Грозу Вутая волей-неволей заставили в ней участвовать. Это было во времена войны, и тогда ещё лейтенанта, затем капитана, майора и, наконец, полковника Сефирота специально отзывали в Мидгар для съёмок — пресса потом использовала эти материалы для привлечения молодых людей в подразделение. И каждый год после тестов сребровласому демону, как живому символу и предмету поклонения, предписывалось произнести торжественную речь для поступивших ребят.Он никогда не считал это обременительным, всегда думая о том, что молодое поколение будет стараться ровно настолько, насколько их сумеют вдохновить ?старички?. Однако наступил момент, когда Сефирот стал генералом, и вот тогда-то у него и перестало хватать времени на что-либо ещё. И эстафету по наставлению ?молодняка? принял на себя Анджил — единогласно было решено, что у него это получится лучше всего.Торжественные речи Хьюли выходили более длинными, сложными и нагруженными, однако они несли необходимый заряд и настроение для ребят, только принятых в подразделение. Анджил усмехнулся, вспомнив, как произносил свою первую речь. Генезис тогда зло пошутил над ним, каким-то образом стырив из его кармана листик с записанными тезисами и подсунув другую бумажку, на которой были цитаты из ?Лавлесс?. Анджил выкрутился, начав говорить из головы — в тот раз третьеклашки ему аплодировали.Кстати, именно в том наборе и был Зак…— Сефирот подошёл ко мне вчера вечером, — задумчиво ответил Хьюли, ненавязчиво кладя подбородок на плечо Заку и обнимая его за пояс одной рукой. — И сказал расслабиться с этими новичками. Мне стало до ужаса интересно, что же он имел в виду…

— Дурак ты, наставник, — без зазрения совести заржал Фэйр. — Смотри. Второй ряд, справа, — он показал пальцем. — Видишь встрёпанную башку? Никого не напоминает?…?Встрёпанная башка? тем временем была занята тем, чтобы не засмеяться от счастья… ну или хотя бы не улыбаться совсем уж открыто. Парни, стоящие вокруг, были такими серьёзными, что сам себе Страйф казался пришельцем из другого мира. Но он просто не мог сейчас сдержать своих эмоций. Солнце начинало припекать, свежесть утра быстро растворялась, с каждой минутой уходя всё дальше в ночь, однако Клауда нисколько не тяготила новенькая форма, всё ещё приятно пахнущая фабрикой — наоборот, он не мог скрыть своей гордости, и ради этого был готов терпеть любую жару.Хотя, правильней было сказать, что он её даже не замечал. Вязаная безрукавка из тонкой шерсти, штаны свободного кроя из плотной ткани, кожаные ботинки с мощными тракторными подошвами, ремешки, наплечники и, конечно же, фирменный широкий пояс могли бы стеснить в душный летний мидгарский день кого угодно, но только не Клауда.После тестов всё закрутилось так быстро, что Страйф сейчас с трудом вспоминал все события. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и то, что целый месяц из всего времени бывший кадет, а теперь солджер третьего класса провалялся в бессознательном состоянии, а соответственно, и помнить его никак не мог.Буквально на следующий день после сдачи его затаскали по различным отделам и инстанциям, где он подписывал и подписывал бесконечные бумаги — копии контракта, всяческие страховки и отказ от любых претензий в случае ?индивидуальной непереносимости к препаратам?. Заодно ему подсовывали бумажки на увольнение из регулярной армии — служить одновременно в двух отделах было нельзя.Страйф, чувствуя себя странно, твёрдо ставил подписи во всех графах. Когда он нанимался кадетом, всё было совсем иначе — он даже не смотрел, что подписывает. Клауду в лёгкую могли бы дать заявление о передаче прав на всё имущество — он бы и бровью не повёл. Тогда парень был слишком расстроен, а потому трясущимися руками вписывал все требующиеся данные там, где ему тыкали пальцем.Сейчас же он читал и вчитывался в каждую фразу контракта, но вовсе не потому, что ждал подвоха. Он словно бы шагнул в какую-то сознательную жизнь, начав наконец-то решать сам за себя. И теперь Клауд испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, осознавая, что он, пожалуй, единственный из всех ребят-новичков, кто понимает, что за ?препараты? имеются в виду…После всех ?бумажных процедур?, под самый вечер, его направили на медосмотр в уже знакомую солджерскую санчасть. Закончилось всё весьма необычно: Клауду без предупреждения поставили какой-то укол, после которого реальность мелькнула и размазалась перед глазами.Следующее воспоминание было словно выхваченные кадры из фильма — над ним склонился человек с собранными в хвост длинными тёмными волосами, обильно тронутыми проседью. На носу человека покоились круглые очки, уголки губ были сосредоточенно опущены, брови нахмурены. Человек был одет в белый халат, а в руке он держал шприц с ярко-зелёным содержимым.В лице или даже скорей в мимике человека угадывалось нечто знакомое. Нечто очень-очень знакомое, почти родное, но Страйф никак не мог вспомнить, что именно…Мысли текли так вяло, словно бы что-то нарочно тормозило их. В голове слышались какие-то невнятные бессловесные голоса, сбивающие с толку и не дающие сосредоточиться.— Он… видит нас? — послышался приятный бархатный голос, и сознание взорвалось воспоминанием.В поле зрения появился Сефирот — почему-то тоже в белом халате. Длинные волосы его также были завязаны в хвост. Клауд лениво перевёл взгляд на черноволосого учёного… на профессора Ходжо. Очевидно, Сефирот пошёл в мать, однако жесты и мимику унаследовал от отца — ведь воспитывался-то именно с ним. И не заметить это было просто невозможно, особенно когда они начинали совершенно одинаково хмуриться.— Вероятно, да, — пожал плечами Ходжо. — Смотри, кардиограмма заскакала. Тебе лучше уйти.— Хорошо, — выдохнул Сефирот и опустил глаза.— И не приходи больше, — кинул профессор ему вслед. — Ты ведь знаешь, что быстрей от этого процесс не пойдёт.Генерал отвернулся и поспешно скрылся. Ходжо проводил его строгим взглядом, а затем вновь обернулся к Клауду. Тот хотел что-то сказать или хотя бы шевельнуться, но он не мог ровным счётом ничего — тело не слушалось.— Так, теперь с тобой. Рановато проснулся, голубчик… спи.Игла проколола кожу, и воспоминание оборвалось.