Часть 4 (1/1)

— Так ты что же это теперь, получается, тренируешь кадетов? — спросил Анджил, и непонятно, чего в его голосе было больше — удивления или интереса.Три легендарных солджера расслаблялись после трудового дня — нечасто им удавалось вот так собраться всем вместе и попить вина. Их свободные часы, во-первых, почти никогда не совпадали, а во-вторых, редко приходились на вечер, как сейчас. Закон подлости работал в полную свою силу — вечера в Шин-Ра Билдинге всегда бывали очень загруженными, словно бы все вопросы терпеливо дожидались именно того, чтобы появиться в конце рабочего дня. В особенности подвергался действию этого закона генерал — разбирать бумаги он мог вплоть до следующего утра, так и проведя на работе ночь. Покорившись судьбе, он лишь заходил на полчаса к себе, чтобы посетить душ — и снова в кабинет…Но сегодня всё было относительно спокойно, и друзья наконец-то смогли собраться вместе. Генезис любезно предоставил им свои апартаменты в качестве места встречи. Надо сказать, они чаще всего бывали именно у рыжего, и на то было две причины. Первая — это табак.Анджил не курил, более того, он категорически не выносил табачный дым, и уж конечно же не разрешил бы другу ?дымить своими вонючими сигарами? в его комнатах. Сефирот официально тоже не курил, но в редких форс-мажорных ситуациях мог стрельнуть у Генезиса сигару (хотя страшно плевался от их вкуса) или достать припрятанную пачку сигарет. Мало кто знал об этой вредной привычке генерала, но друзья на то и друзья, чтобы хотя бы перед ними не оправдываться. Однако дым, впитавшийся в одежду, в шторы и обивку мебели, он так же не переносил, так что был весьма не рад у себягостям типа Генезиса.Ну а вторая причина — это обстановка. Рапсодос почти физически страдал, оказавшись у Анджила в апартаментах, поминутно повторяя, что он невозможный аскет, и его зарплата точно позволяет купить хотя бы несколько статуэток и картин, чтобы разнообразить интерьер. Генезис даже пытался дарить всё это другу, делясь своими безграничными запасами — бесполезно.В итоге весь этот с точки зрения Хьюли хлам быстро перекочёвывал к Сефироту, а уже от генерала — либо обратно к Рапсодосу, таким образом, совершая почётный круг среди героев Вутая… либо же на помойку, генерал был скор на руку, и противостояние аскетизма Анджила и излишеств Генезиса очень быстро его утомляло.Так что для друзей это было привычно — собираться в богато и изысканно обставленной гостиной Рапсодоса. Эта комната у него была совмещена с библиотекой, причёмдиван, журнальный столик и телевизор занимали так мало места в сравнении с книжными стеллажами, что их было даже не сразу заметно.На полу красовался пушистый ковёр с абстрактным рисунком, те стены, которые не были перегорожены шкафами, пестрели картинами. Безусловно, человек, разбирающийся в искусстве, ахнул бы, увидев необычное их расположение — они были развешаны в соответствии с эпохами искусства и переломными точками. По этим стенам можно было изучать историю живописи. По сути, комната была уникальной.…Однако Анджил об этом просто не знал, Сефироту было неинтересно (искусство никогда не было его любимым предметом), а Генезис давно привык — сам же и вешал! Так что картины висели без должного внимания… уже который год.Анджил и Генезис расположились на диване, Сефирот же устроился напротив в кресле. Все трое были в самых обычных джинсах и футболках, генерал сейчас собрал свои длиннющие волосы в прозаичный хвост.Сефирот отпил прозрачно-беловатое вино, затем поставил бокал на стол, взбаламутив едва-едва заметный осадок. В ответе его зазвучала ирония:— Я даже спрашивать не буду, откуда ты знаешь об этом, — он помолчал, а потом добавил тихонько и с угрозой: — …просто вкачу Заку так, что…— Не трогай Щенка, — завёлся Анджил. — Сеф, если у тебя трудности, обращайся ко мне, идёт?Сефирот посмотрел на друга так, как будто бы тот упал с луны.— Что? — раздражённо развёл руками Анджил. — Ну что такое?— Да вот и мне интересно — что? — саркастически повторил генерал его жест. — Ты чего взвился-то? Твой Щенок — ты с ним и возись, никто и не претендует, больно он тут нужен кому-то. Я так, в профилактических целях ему язык хотел оборвать, чтоб меньше сплетничал, но раз ты так волнуешься, то можешь сделать это сам. Любыми доступными тебе методами.— Ты это о чём? — поджал губы Анджил, сделав вид, что не понял его слов.Генезис взял на себя труд ?пояснить? слова Сефирота:— ?Твоего вожделения предмет — Богини Дар взрастит младую жизнь. Забыта не будет история твоя?, — продекламировал он, раскачивая в руке бокал с вином к которому, кстати, за вечер так и не притронулся. Словив сразу два удивлённых взгляда, он предпринял вторую попытку: — ?Окутан ты любовью Богини несравненной?… Анджил, проснись! — нахмурился он, поняв, что его цитаты не были восприняты. — Не строй из себя оскорблённую невинность, вся Корпорация знает о вас.Хьюли засопел, глотнул вина, затем буркнул:— Да, кажется, Заку надо бы вкатить… в профилактических целях. А что же всё-таки насчёт того кадета, Сеф? — перешёл полковник в наступление, чтобы скрыть своё замешательство.Сефирот подхватил бокал и встал. Подошёл к окну, достал из заднего кармана джинсов сигареты, щёлкнул зажигалкой — жест получился немного нервным. Поддавшись импульсу, Генезис тоже достал сигары, задымив. Анджил скривился, отсев в кресло.— Никого я не тренирую, — пожал генерал плечами. — Просто… — он запнулся, затягиваясь. — Скажем так. Образно выражаясь, из-за моей глупой прихоти парнишка попал в неприятности, и я решил, что ему нелишне будет знать, как выпутаться из них. Довольны?За его спиной послышался надсадный кашель — это Рапсодос подавился сигарой.— ?Подобно бризу легкому в волнах твой подвиг будет жить — нежно, но незыблемо?… — процитировал он, восстановив дыхание.— Не думал, что когда-нибудь скажу такое… — ошарашено ответил Анджил. — Но, во-первых, я впервые согласен с тем, что говорит Генезис, а во-вторых, я впервые понял, о чём он…Сефирот выпустил дым. Мельком оглянулся — глаза друзей были размером никак не меньше десятигилевых монет.— Сеф, твоё благородство меня несколько… настораживает… пугает, — продолжал Анджил тем временем.Кулаки генерала сжались, и несчастный бокал жалобно треснул. Вино тонкой струйкой потекло по ладони.— Какое, к ифриту, благородство? — зло прошептал Сефирот. — Я просто помог парню избежать тяжёлых травм, в которых, кстати, я же в конечном итоге и был бы виноват, между прочим! А то вы сами в нашей замечательной пехоте не служили, не знаете, к чему там сводятся все выяснения отношений!Анджил и Генезис переглянулись и первый со свойственной ему прямотой спросил в лоб:— Скажи, этот кадет что, нравится тебе, что ты так о нём печёшься — сначала он тебе кофе носил, потом отчёты разбирал, теперь вот ты ему доступ на сорок девятый дал и тренируешь его?Сефирот со звоном поставил бокал на подоконник и бросил в него бычок. Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты. Генезис посмотрел на Анджила и покачал головой.— Ты вот как всегда… Не мог помолчать? Хотя, что уж с тебя взять? — страдальческим тоном добавил рыжий. — Тебя поздно переделывать. Уж если я не смог сделать этого в детстве — сейчас тем более поздно, — он покачал головой и нараспев произнёс: — ?Пусть даже мир от нас весь отвернется. Лишь горе ждет вас впереди, и рока длань вас неминуемо коснется?.— Тебя бы кто переделал и вышиб из тебя всю дурь, — огрызнулся Хьюли. — Что такого-то? Я же у него просто спросил прямо. Ну, если всё не так, как я думаю — сказал бы. Вас, Бахамут подери, не поймёшь. Уж больно вы все странные, сложные и одинокие!— Да уж куда тебе понять нас, — вздёрнул нос Генезис. — Хотя, кого это ?нас?, я столь бессовестно обманываю себя, — на лице его появилась трагическая полуулыбка. — Я всегда знал, что рано или поздно Сефирот найдёт себе какого-нибудь солджера… кадета. А у меня — лишь моя Богиня и моё одиночество. Куда уж вам понять мою скорбь…Анджил зло выхватил у ошалевшего и даже на краткий миг растерявшего пафос Рапсодоса его сигару, затушив её в пепельнице с такой яростью, как будто бы она лично была виновата в том, что у них не получилось дружеского вечера.— Парня себе найди хорошего, Генезис, понял? Иначе, помяни моё слово, добром это не кончится. Сначала разброд в мозгах, потом в армии, и как итог — дезертирство…