темнее ночи (1/1)

Князь занял комнату напротив кабинета Парфёна — ему всё-таки жутковато было находиться в этой мрачной квартире в большом отдалении от её хозяина. Он рассматривал старинные вещи и потемневшие от времени картины с любопытством, ему нравилось общество Парфёна и его обстановка, он с удовольствием проводил вечера с его доброй матушкой на первом этаже, но всё-таки было для него во всём этом нечто тяжкое...Дни проходили праздно и легко — Рогожин развлекал его, как только мог, и князь действительно чувствовал себя счастливым человеком рядом с ним, но по ночам Лев Николаевич оставался один, и тревога охватывала его с особенной силой. В темноте комнаты ему почему-то представлялось, что он попал в клетку, из которой выбраться живым невозможно; он начинал бояться каждого звука и каждой тени, поэтому он всегда как можно быстрее старался закрыть глаза и начать молиться до тех пор, пока сон не овладеет им. Утром всё приходило в норму, и князь подавлял в себе ночные впечатления и корил себя за несуразную тревожность. Парфёну он ничего не говорил — слишком боялся его расстроить.Рогожин, в свою очередь, просто светился изнутри от постоянного присутствия князя рядом. Он придумал себе, что Мышкина обязательно нужно спасать от осенней хандры, и принялся за дело с особым упорством, да так, что Лев Николаевич каждый день теперь был занят каким-нибудь развлечением, лишавшим его возможности впасть в уныние. Парфёну казалось, что в его жизни наконец наступило счастливейшее время: прекрасные осенние дни были наполнены радостным блаженством, и князь, весёлый и довольный, был рядом — чего ещё желать?Это ощущение усыпило его бдительность: он совсем не замечал странного взгляда князя, его нервного и какого-то неестественного смеха, его излишней эмоциональности... Вечером очередного насыщенного дня Лев Николаевич удалился к себе в слишком ранний час, ссылаясь на усталость после ?чудной прогулки? — Парфён совершенно ничего не заподозрил и с лёгкостью на душе пожелал ему приятного отдыха. Сам же он решил скоротать время за книгой. ***Через несколько часов Рогожину пришлось отвлечься от чтения: дверь в его кабинет неожиданно приоткрылась, и он вскинул взгляд, гадая, какой бесцеремонный человек собирается ворваться к нему в комнату без стука. На пороге, к удивлению Парфёна, появился князь; он был в одной ночной рубашке и почему-то совершенно босой. Парфён уставился на него в недоумении, пытаясь понять, что же заставило Льва Николаевича вскочить с постели. Князь в ответ смотрел нечитаемым стеклянным взглядом. — Что случилось? — спросил его Парфён, замерев с книгой в руках; ему отчего-то происходящее представилось каким-то наваждением — настолько появление князя было странным. Лев Николаевич проигнорировал вопрос и громко задал свой: — Где она?Парфён не понимал, о чём шла речь. Он был настолько обескуражен, что не мог сдвинуться с места. — Где Настасья Филипповна?! — князь прокричал имя, которое они с Парфёном условились никогда больше не вспоминать, затем медленно подошёл к шкафу и открыл дверцу, как бы ожидая обнаружить там кого-то, — Где Настасья Филипповна?! — он бросил шкаф, подошёл теперь к тумбе и стал нетерпеливо открывать каждый её ящик. Рогожин смотрел на него круглыми глазами: он совершенно ничего не понимал и отчаянно пытался отыскать логику в его действиях; происходящая нелепость сильно дезориентировала его.— Какая к черту Настасья Филипповна? — Невеста твоя! — зло прокричал Мышкин, закрыв очередной ящик с громким хлопком, и стремительно направился к выходу из кабинета. — Что-о?! — Парфён резко вскочил со своего места, а затем увидел, как Лев Николаевич вместо дверного проёма с размаху влетел прямо в стену. В то самое мгновение до Рогожина наконец дошла простая истина, разрешавшая все его вопросы — князь всё это время спал. Парфён подлетел к упавшему после столкновения со стеной князю и увидел, что у него был разбит нос — кровь яркими пятнами капала на белую рубашку. Лев Николаевич в свою очередь очнулся и глядел на Парфёна глазами, полными ужаса; он был в шаге от истерики.В голове у князя была пустота: он совершенно не помнил своих недавних действий. Ощущение острой боли заставило его очнуться от сна; происходящее ощущалось так, словно его спящее тело швырнули в стену. Мышкин проснулся из-за боли и вдруг нашёл себя лежащим на полу в кабинете Парфёна, всего в крови, ничего не понимающим и ничего не помнившим — конечно, это было для него слишком страшным потрясением. Рогожин уже вытирал ему кровь непонятно откуда взявшимся платком:— Всё в порядке, Лев Николаевич, это ничего, ты в безопасности... Пойдём, я отведу тебя в твою постель. Осторожно, мой дорогой князь, — он помог князю приподняться и повёл его в спальню напротив, — Вот так, осторожно. Теперь ложись, — Парфён подвёл его к постели и помог ему принять горизонтальное положение, — Как ты? Сильно ушибся? Что болит? Князь не отвечал, лишь смотрел бегающими и испуганными глазами. Паника объяла его полностью и бесповоротно: он начал задыхаться.— Лев Николаевич, тише, тише. Дыши спокойно. Смотри: глубокий вдох, медленный выдох. Давай вместе со мной, хорошо?Они дышали в унисон, и вскоре князю удалось успокоиться. — Я опять начал ходить во сне... Это плохо, очень плохо, Парфён. Что я успел натворить? Я испугал тебя? Ответь мне честно. — За меня тебе не нужно беспокоиться, князь.— Ты не ответил на вопрос. Рогожин нахмурился, не желая рассказывать Мышкину о его странной выходке:— Ты искал Настасью. В моём шкафу, — глухо отозвался Парфён, — И в моей тумбе тоже... Ты открывал каждый ящик и всё кричал ?где она? где она??... Невестой моей её назвал. — О Господи, — испуганно прошептал князь, — Прости, прости меня, Парфён! Это так ужасно, Боже...— Князь, ничего страшного не произошло, тебе не стоит извиняться! Но почему же ты никогда не говорил мне о том, что ходишь во сне? — Я... Я не то чтобы часто... — потерялся Лев Николаевич, — Это случалось со мной в детстве, когда я был болен, и потом ещё пару раз во времена моей особенной... нестабильности. Но этого не было давно, очень давно, по крайней мере я не замечал за собой лунатизма до этого месяца... А тут уже второй случай, и это... это плохо.— Так. Знаешь, как мы поступим? Тебе теперь нужно переменить рубашку, потом мы с тобой выпьем чай — я попрошу заварить какие-нибудь успокаивающие травы... После этого ты будешь отдыхать, а я... я найду какого-нибудь доктора и поговорю с ним. Ты согласен? — Я согласен на всё, только не оставляй меня здесь одного, я прошу тебя! — с жаром умолял князь, — Пожалуйста, не уходи. Мне теперь очень страшно быть наедине с собой... Я не думаю, что смогу уснуть этой ночью.Парфён, конечно, никуда не ушёл. Он оставался рядом с князем и пытался не выдать своего слишком сильного внутреннего беспокойства. Мысли Рогожина были тяжелы и тревожны.