А стоит ли игра свеч?.. (1/1)

…Сквозь покрытое миллиметровым слоем пыли стекло окна скромного обиталища студента было заметно, как солнце уходит за горизонт, чтобы к утру, начав новый день, вернуться обратно. Часовая стрелка на маленьких кварцевых часиках, выпавших из кармана Верховенского, уползла за отметку ?VI? и планомерно и неумолимо продвигалась дальше по белоснежному диску циферблата. Полуденный зной давно спал, вот только ни один из находящихся в этот чудный час в комнате молодых людей не обратил на это внимания… По весьма различным обстоятельствам… Капли багряно-красной жидкости, будто бусы, украсили собою одну из старых, даже ветхих стен кирилловской комнаты…Оба мужчины лежали, облокотившись на стены, с сомкнутыми очами, поджатыми губами, схожими выражениями безысходности на лицах. …Вот, наконец, одна тень на стене едва шевельнулась…Кириллов пришёл в себя.Потирая поочерёдно то будто покрытые пеленою глаза, то виски, в попытках привести мысли в порядок, молодой человек посматривал то в окно, через которое был виден закат, то на пол, где он, собственно, лежал.Даже догадок о том, как же он оказался на полу, у Алексея не было.Вдруг, скользнув ещё слегка затуманенным взором по комнатке, инженер замер в немом ужасе и полнейшем непонимании.Его глазам предстала воистину пугающая картина: его любимый револьвер, покрытый брызгами крови, (как, впрочем, и почти всё вокруг) покорно лежал подле правой руки парня; рядом, застыв в позе полного бессилия, с опущенной головой и руками, ?отдыхал? такой ранее холодный и озлобленный, а теперь просто умертвлённый Пётр Верховенский.Кириллов не без труда поднялся на ноги и, сделав над собой немалое усилие, тяжёлой, неохотливой поступью подошёл к безжизненному телу. В голове Пьера, где-то между правым виском и лбом, прорезая черепную коробку насквозь, зияла дыра с рваными краями. Из ранения до сих пор тоненькой струёю сочилась солоноватая на вкус, пьянящая запахом, но жуткая на вид кровь.Алексей тяжело грохнулся на кровать, до которой дошёл совершенно уже неведомым ему самому образом: ноги, будто сделанные из ваты, подкосились, не в силах выдержать на себе парня и всю тяжесть его дум и размышлений. В голову, которую он в отчаянии крепко-накрепко обхватил дрожащими от волнения тонкими кистями рук с длинными пальцами, неумолимо лезли нужные, и не очень, мысли. В воспоминаниях начала выстраиваться цепочка событий, произошедших за эти сутки, и приведших к таковому итогу. Память об этом денёчке возвращалась к несчастному Кириллову. Каждое слово, движение, каждый звук отпечатался в памяти, болезненной меткой осел на душу, ударяя по рёбрам будто изнутри грудины.Осознав и, с горем пополам, приняв всё произошедшее, Алексей, оттолкнувшись руками от стального бортика и встав с кровати, будто и вовсе забыл об убитом им революционере, лежащем в его же собственной любимой комнате, замаравшем перед этим алыми следами её всю; первым делом, он подошёл к своему письменному столу, взял в руки лежащую на нём свою же собственную предсмертную записку и, пробежав по ней критическим взглядом, криво усмехнулся, приподняв лишь левый уголок своих тонких губ и насмешливо изогнув левую бровь, после чего открыл ящик шкафа, достал оттуда увесистую папку пепельно-серого цвета, наполненную такими же смехотворными, по его мнению, прощальными записками, которых студент успел за свои двадцать семь лет жизни написать немало; в эту кипу ненужной макулатуры и отправился очередной им написанный ?манускрипт?.Нервно отхлебнув воды, парень, наконец, вспомнил о Верховенском.?Достоин ли он этой участи??, ?Достоин ли её вообще кто-либо из людей, на Земле живущих или живших??, ?Тоже ли самое чувствовал сам Пётр, когда сделал роковой выстрел и поставил точку пистолетной пули в жизни Ивана Шатова?? и ?Что, в конце концов, делать с телом???— эти вопросы, размышления терзали Алексея и, не способный держаться на трясущихся ногах, он еле доковылял до кровати, осторожно сел на её край и, вновь обхватив голову руками, которые теперь тряслись и того сильнее, крепко задумался, замер.Сколько парень просидел в таком положении, пожираемый подобными мыслями? Не знает никто… Спал ли? Сомкнул ли хоть раз глаза за долгую ночь? На эти вопросы не смог бы ответить и он сам……Однако, за многолетним слоем пыли, за стеклом оконного проёма, вспыхивал аловато-бордовыми, как пресловутые капли, уже застывшие и впитавшиеся в дерево стены за ночь, восход. Светало. Но Кириллову было явно не до красивых рассветов… Всё так же, с согнутой в виде вопросительного знака спиной, дрожащими конечностями, бешеными глазами сидел он без малейшего движения; и лишь губы нечётко, беззвучно двигались, будто произнося некие слова, коих не суждено услышать ни одной живой душе…