Часть 2 (1/2)

курсивом отмечены воспоминания ЖениЖеня сидел в кафе и в который раз пытался прикурить сигарету. Но пальцы все еще дрожали, и попытка провалилась. Он выругался сквозь зубы, заставил себя глубоко вздохнуть и посчитать до десяти, чтобы успокоиться хоть немного. Выдохнул и попытался снова. Сигаретный дым обжег горло и осел горечью во рту. Женя жадно затянулся и чуть не всхлипнул, когда напряжение начало уходить. Сделав еще затяжку, он повернулся к окну и скривился, разглядывая свое отражение. Черные круги под глазами, потрескавшиеся обветренные губы, бледная кожа и висящие сосульками пряди. Красавчик…

- Что-нибудь желаете? – рядом появился официант, но Женя даже не посмотрел на него, бросив короткое:- Кофе. С коньяком.

Официант исчез из поля зрения, и Женя тут же пожалел, что не заказал водки. От желания напиться сводило челюсти. Напиться так, чтобы стало море по колено. Чтобы рассудок плавал в алкогольном тумане. Проспиртоваться до полной потери памяти. И не думать о том, что уже ночь и надо домой, а ему страшно. И когда-то любимый, уютный дом не вызывает в нем ничего, кроме ужаса и непонимания.

…- Ян, что ты делаешь? – Женя застыл на пороге кухни, глядя во все глаза на остервенело рвущего зубами кусок сырого мяса Яна. Дверца холодильника была открыта, пронзительный писк, из-за которого Женя и проснулся, драл нервы.- Ем, - Ян, не отрываясь от своего занятия, безразлично пожал плечами, даже не удостоив Женю взглядом. Прикрыв глаза, он с явным наслаждением слизывал с губ и пальцев капли разбавленной с грязной водой крови. Женю замутило, а ощущение кошмара сдавило сердце.

- Ян… - беспомощно выдохнул он, наверное, впервые в жизни не зная, что делать и что думать.

- Возвращайся в постель, - Ян наконец поднял ресницы, и Женя отшатнулся, глядя на то, как пульсируют, то сжимаясь в полоску, то расширяясь во всю радужку зрачки. Ощущение кошмара усилилось, и Женя, молча развернувшись, направился в спальню. Съежившись под одеялом, он смотрел прямо перед собой огромными глазами и думал только о том, что надо проснуться.А утром Ян бился в истерике, глядя полными ужаса глазами на свои испачканные в крови пальцы, и рвал в туалете дурно пахнущими кусками мяса. И забылся тяжелым сном в объятиях Жени, всхлипывая и мелко дрожа…Женя только стиснул зубы, вспоминая, как цеплялся за него Ян в то утро. Отчаянно, судорожно. Как за последнюю надежду.…- Жень, что со мной? – Яна трясло от ужаса и непонимания. Серые глаза с отчаянной надеждой смотрели на него. – Я ничего не помню!! Зачем я это делал?! Женька…А Малиновский кусал губы, баюкая его в своих руках, и молчал, не зная, что сказать. Он проснулся, но ощущение кошмара не исчезло. Только чуть ослабло, когда встало солнце.

Он не знал, что делать и чувствовал себя беспомощным…Ночь. Он ненавидел это время. Когда солнце садилось и сумерки становились все гуще, в сердце заползал страх. Днем было проще. Не помнить, не знать. Не замечать черных кругов вокруг глаз Яна на почти белой коже. Глаз, в которых, кажется, навечно поселилась тоска, вытеснив надежду. Они еще могли играть, делая вид, что все в порядке, почему-то отчаянно боясь поделиться своей болью и страхом. ?Нет, Женя, нет, - горячо шептал Ян, глядя на него с мольбой. – Они заберут меня в больницу. Женька… Я сам. Я справлюсь. Просто будь рядом?. И Женя был. Ласкал взглядом изможденное лицо днем и молился всем богам ночью, умоляя поторопить солнце. Потому что от того, ночного Яна бросало в дрожь. У него в голосе все чаще звучали рычащие нотки, а слова, которые он произносил, Женя не понимал. От незнакомого языка, казалось, начинала кипеть кровь. Соседские собаки выли и рвались с цепи, а Ян только кривил губы в ухмылке, показывая ровный ряд заострившихся зубов.

Женя перестал выходить из спальни по ночам. Как только Ян вставал с кровати и исчезал во тьме коридора, он сворачивался в комочек под одеялом и, стиснув зубы, прислушивался к шорохам и скрипам. Липкий страх сжимал сердце и заставлял вздрагивать, когда звук шагов приближался к двери. Это было страшно. Дико. Ведь это Ян, его нежный, любимый Ян. Это он ложился вечерами с ним в постель, и это он прижимался к Женьке с такой силой, словно хотел слиться с ним. Но как только серые глаза закрывались, начинался кошмар. Ян не трогал Женю, не разговаривал с ним. Он словно и не замечал его. И только утром…Женя обнимал СВОЕГО Яна. Убаюкивал, уговаривая поспать. И охранял сон, держа за руку и лаская кончиками пальцев изможденное лицо. Это был его Ян. Испуганный, уставший, но его. Самый красивый, несмотря ни на что и самый любимый. Тот, кому он помочь был не в силах.

…Это ночь была не такой, как предыдущие. Воцарившаяся в доме тишина пугала еще сильнее, чем шорохи и рычащий голос Яна, к которым он уже почти привык. Казалось, воздух дрожал от разлитого в нем страха, а на языке все отчетливее чувствовался стальной привкус. Что-то изменилось… Это ощущение дергало и заставляло кусать губы. И когда терпеть неизвестность больше не было сил, Женя выскользнул из постели и бесшумно вышел из спальни. Прошел по коридорам, спустился по лестнице на первый этаж и замер у ее подножья, прислушиваясь к звукам в доме. В полумраке холла силуэты предметов обстановки казались искаженными, как в кривом зеркале. От тишины звенело в ушах, а собственное дыхание оглушало.

- Где ты? – Женя шевельнул губами, но горло не издало ни звука, словно боясь нарушить эту мертвую тишину. И ему ответили. Сквозняком, лизнувшим босые ступни, и стуком оконной рамы. От резкого, неожиданного звука Женя вздрогнул, поежился и нерешительно повернулся к приоткрытой двери гостиной. Поколебавшись, потянул ручку на себя, ступил на порог комнаты и замер, судорожно сглатывая. Ян стоял у большого зеркала, держа в руке тонкий острый нож, и улыбался, глядя на то, как текут по лицу тонкие струйки крови, кажущейся в полумраке почти черной. Порезы на лбу, почти у самого виска причудливо переплетались в непонятном узоре, но сознание Жени словно погрузилось в слой ваты и только констатировало факт, даже не пытаясь анализировать. Малиновский зачарованно смотрел на то, как розовый язычок скользит по губам, слизывая с них капли крови. Страха не было. Он пришел потом. Когда Ян в упор посмотрел на него, и Женя не увидел белков и радужки. Только черноту.

- Нравится? – хриплым, неожиданно волнующим голосом спросил Ян, склонив голову к плечу и с интересом наблюдая за реакцией Жени.

- Ты… - Женя сглотнул и облизал пересохшие губы. – Зачем? – он говорил спокойно, чуть замедленно, хотя больше всего на свете хотелось схватить Яна за плечи и хорошенько стукнуть головой об стену, чтобы выбить из нее весь этот ужас, вернуть прежнего Яна.

- Так нравится? – Ян словно и не услышал его.

- Нет, - выдохнул Женя. Повернулся спиной, остро чувствуя горящий взгляд, шагнул вперед и вдруг услышал за спиной короткий, полный боли вскрик, а потом до него донесся глухой стук и звон. Малиновский резко развернулся и, забыв обо всем, кинулся к лежащему на полу без сознания Яну. Нож с засохшей на лезвии кровью валялся рядом.- Ян! – Женя рухнул на колени перед ним и потянул его на себя, переворачивая на спину. – Ян…

Тот еле слышно застонал и открыл глаза. Серые глаза.

- Жень… что? – пальцы коснулись порезов, и Ян зашипел.

- Не трогай. Их нужно обработать.

Ян вырвался из его объятий, метнулся к зеркалу и застыл, с ужасом глядя на себя.

- Что… это?! – пальцы задрожали, а в конце он сорвался на крик. – Жень, откуда это?!

- Ты сам, - Женя кусал губы, чувствуя, как его охватывает облегчение, потому что на сегодня все закончилось, и одновременно ужас оттого, что он не знает, что будет завтра.

- Жень, - после почти минутного молчания, Ян опустил голову, пряча искаженное лицо за прядью волос. – Давай сходим к доктору. Так больше не может продолжаться.

Женя вскинул голову:- Ты же не хотел!

- Теперь это уже не имеет значения, - глухо произнес Ян. От тоски и обреченности в его голосе Женьке стало физически плохо. – Я больше не могу доверять себе. И боюсь за тебя. Кто знает, на что я теперь способен.

- Ты никогда не делал мне ничего плохого! – горячо возразил Женя.

- Ты боишься меня, - Ян поймал в зеркале его взгляд.

- Нет, - неуверенно ответил Женя.- Да. Я же вижу, как ты смотришь на меня, - Ян провел пальцем по засохшей корке крови на лбу. - Жень, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Уж лучше к психам.

- Нет! Не отдам! – Женя инстинктивно рванулся к нему, обхватил за плечи и с силой прижал к себе. Зарылся лицом в густые, пахнущие чем-то незнакомым волосы и шепотом повторил. – Не отдам…Доктор, лечение, больница… Женя только усмехнулся, вспоминая день, когда Ян осуществил свои самые потаенные желания.

…Он проснулся, когда утро уже давно перешло в день. Хроническое недосыпание и напряжение последних недель сделали свое дело, и Женя уснул сразу, как только голова коснулась подушки. После того, как Ян решился наконец на посещение врача, Малиновский поверил, что теперь все будет хорошо и можно расслабиться. Что этот кошмар, который сводил его с ума все это время, закончится. В ту ночь он действительно закончился. И начался другой. Женька уснул, держа любимого мальчика в своих объятиях, а когда проснулся, дом был пуст.

Яна не было ни в одной из комнат, ни в саду, ни в гараже. Машины, кстати, тоже не было. Женя нахмурился и полез за телефоном. Мысль о том, что Бирюлев просто сбежал, пугала до икоты, и Женя упорно гнал ее от себя. Хотя, возможно, Ян мог решить, что это наилучший выход. Самый простой и безболезненный для него.

Настоящий страх пришел, когда до Жени дошло, что Ян боится водить машину. Умеет, но боится. В свое время они очень сильно ссорились по этому поводу: обычно такой мягкий и не конфликтный Ян намертво стоял на том, что водить не будет. Так что же заставило его сесть за руль? Неужели он забыл про свой страх? Или… это опять был не он? Но ведь ночь уже прошла!

Ян ответил на звонок, когда терпение Жени уже почти иссякло.

- Да? – голос был обычным, без уже почти привычной легкой хрипотцы и рычащих ноток.

- Ты где? Ты за рулем?

- В магазине, Женя. Сейчас – нет, но приехал сюда на машине.- В магазине? Ян, мы сегодня к врачу собирались.- Я передумал, - отрезал Ян.

- Что? – сердце Жени ухнуло куда-то в желудок. – Но ты…- Это МОЯ жизнь. И я буду распоряжаться ею так, как захочу. И сейчас я хочу развлекаться, - Женя не видел Яна, но был уверен, что тот усмехается.

- И… - говорить было трудно, но Малиновскому почему-то казалось, что выдавать свое состояние нельзя. Это не ЕГО Ян. – Чего же ты хочешь?

- Сначала – избавиться от того тряпья, в котором я хожу. А потом… Что-нибудь придумаю. В этом мире достаточно мест, в которых жаждущий может найти себе грех по душе.

- Что ты несешь? – Женя изо всех сил боролся с подступающей истерикой, но проигрывал. Яна иногда ?вело?, но сейчас это было что-то другое. Страшное. Чужое.

- Ничего особенного, Женька, - Ян мурлыкнул в трубку, и Малиновский содрогнулся. – Но я могу взять тебя собой. Уверен, что за всю свою жизнь ты никогда не был в по-настоящему интересных местах.

Уверен? Он сказал ?уверен?? Да Ян знает всю его жизнь от самого рождения! Каждый вздох и каждую мечту. Уверен… Что происходит? Или ЭТОТ Ян также не помнит то, что знает тот, ЕГО Ян?

- Жень, ты уснул там? – а вот теперь в полном раздражения голосе появилась уже знакомая хрипотца.

- Нет. Я пойду с тобой, - быстро ответил Малиновский, с поразительной остротой ощущая, что подписал себе приговор. Но это же Ян… Любимый, несмотря ни на что Ян. А, значит, он будет рядом.

И он был. С самого начала до самого конца…

А Ян… От него такого снесло крышу с первого взгляда. Затянутый в еле слышно скрипящую при каждом движении кожу, усыпанный серебряными и металлическими украшениями и дерзкой прической на голове, он был опасен, роскошен и безумен. Дикая, вызывающая улыбка и откровенно блядский взгляд потемневших, но все-таки серых глаз заставляли людей оборачиваться ему вслед. У Жени самого пульс был близок к критической отметке, а от сильного, словно выворачивающего все внутренности желания сводило тело. Но дотянуться, дотронуться до Яна было… страшно. Это был его Ян. ЕГО! И не его… Теперь в нем словно слились ночь и день. Женя чувствовал его душу, но видел на дне любимых глаз только ледяной огонь. И эта одежда… Дерзкая, бросающая вызов.

- Нравится? – томно выдохнул Ян, прослеживая ладонями изгибы собственного тела. Заметил неприкрытый огонь желания в глазах Жени и довольно протянул: - Нраааавится…