Часть 1 (1/2)

- Жень, это плохая идея, - Ян уже даже не пытался подавить дрожь. – Давай вернемся и пойдем по дороге. Уже поздно, а этот парк заброшен хрен знает сколько лет.

- Мы уже это обсуждали, - оборвал его Женька. – И ты сам согласился, что так будет намного быстрее.

- Да, согласился! Но тогда я не думал, что нам придется тащиться сюда ночью!

- Ян… - Женя вздохнул, остановился и, развернувшись к Яну, мягко привлек его к себе, пытаясь успокоить. Ему и самому было не очень уютно от мысли, что им придется идти через этот парк, но они потеряли слишком много времени, а последняя электричка уже через сорок минут. – У нас совсем нет времени на то, чтобы идти в обход. И если мы не успеем, то останемся здесь ночевать.

Ян тоскливо вздохнул и покосился на ворота парка, которые, на удивление, были хорошо видны. Но все, что было за ними, отсюда казалось сгустком тьмы.

- Там даже света нет, - Ян сделал последнюю отчаянную попытку отговорить Женю. Он был даже согласен заночевать на местном вокзале, только бы не ходить в этот парк.

- У нас есть телефоны, - Женя отмахнулся от его слов, как от назойливой мухи. – Да и идти недалеко. Дорогу я приблизительно помню: в детстве там часто бывал, и за это время там вряд ли что-то изменилось. Ян… мы теряем время.

- Хорошо, - выдохнул тот, кусая губы и стараясь не прислушиваться к ощущению того, что совершает самую большую ошибку в своей жизни.

- Все будет хорошо, трусишка, - Женька нежно коснулся сжатых губ Яна и взял его за руку. – Я с тобой, - пальцы с силой сжали запястья, даря ощущение защиты. – Пойдем.- Пойдем, - Ян тряхнул головой, пытаясь отогнать все страхи. На какую-то долю минуты ему даже удалось, а потом в памяти начали всплывать все слухи, связанные с этим местом, и новая волна дрожи сотрясла тело. Последний, если он хорошо все помнит, был связан с каким-то ритуальным убийством животных. Соседка Малиновских почти полчаса рассказывала маме Жени замогильным голосом про каких-то сатанистов, которых ?развелось вокруг, как тараканов? и про то, что ?по улицам теперь стало страшно ходить?. Тогда он только посмеялся. Сейчас был готов подписаться под каждым ее словом. Страшно. Действительно страшно. И ворота все ближе.

- Жень, - выдохнул Ян и вдруг нахмурился.

- Что? – Малиновский обернулся. – Что случилось?

Вместо ответа Ян легко выдохнул воздух, и Женя сдвинул брови, глядя на то, как тает в воздухе пар.

- Похолодало? Ладно, времени все равно нет, - Малиновский развернулся, и тяжелые кованые ворота медленно распахнулись, скрипя проржавевшими петлями. Мгновенный порыв ветра взметнул ворох прошлогодних листьев и те отозвались шелестом, в котором Яну послышался многоголосый шепот.

- Ты слышал? – на выдохе спросил он, невольно прижимаясь к Женьке и оглядываясь.- Что? – тот недоуменно покосился на него. – Воображение разыгралось?

Ян заглянул в его искрящиеся теплой усмешкой глаза и смутился:- Наверное.

Малиновский только вздохнул:- Ладно. Нам нужно торопиться. Поэтому идем быстро. Не отставай и смотри под ноги, - Женя выдавал указания небрежным тоном, но, судя по тому, как часто облизывал губы, ему тоже было не по себе. – Там нет ничего страшного. Просто темно и заросшие тропинки. Сотовый достал?

- Да, - Ян вытащил телефон и активировал подсветку. - Только не отпускай меня, ладно?

Вместо ответа Женя переплел их пальцы и, подняв руку, прижался губами к теплому запястью Яна. Тот слабо улыбнулся, и шагнул вслед за Женей.

Последнее, что он запомнил, был оглушающий вой, леденящий холод, а потом боль, от которой сознание взорвалось и растворилось во мраке опустившейся на него темноты.

Холодно…

Сыро…Тяжесть в груди и трудно дышать…

Женя разлепил ресницы и со стоном провел рукой вокруг себя, действуя скорее инстинктивно, чем осознанно. Листья, пожухлая трава, сучки, земля. Мгновенно навалилось чувство пустоты и стало страшно. Он попробовал повернуть голову, и внутри разлилась боль. С трудом подняв руку, он нащупал громадную шишку под свалявшимися колтуном волосами и зашипел сквозь зубы: от новой порции боли показалось, что из глаз посыпались искры. Пару минут он просто лежал, стараясь не шевелиться и не думать, а потом попробовал снова. На этот раз боль была мягче, и ее можно было даже терпеть. Стараясь не делать резких движений, он попытался сесть и оглядеться. Но вокруг ничего, кроме нависших деревьев, шелестящих кроной, и кустов с почему-то голыми ветками, не обнаружил. Пахло сыростью и плесенью, как в погребе. А еще стояла тишина. Женя попытался вспомнить, что последнее было перед тем, как он потерял сознание. Ян!! Где он?! Сердце мгновенно заколотилось в горле, и боль ушла куда-то на задний план. С трудом встав на ноги, Женя развернулся и застыл, глядя туда, где в нескольких метрах от него лежал… Лежал…

Застонав сквозь стиснутые зубы, Женя, еле передвигая ноги, пошел к Яну, который сейчас больше напоминал сломанную куклу, чем человека. Рухнул на колени и чуть не расплакался от облегчения, увидев, как мерно вздымается грудь под разорванной рубашкой. ЖИВ!! Жив… Напряжение ушло, и тело тут же затрясло от холода. Но Женя только отмахнулся от собственных ощущений и потянулся к Яну. Коснулся запястья и невольно отдернул руку: нежная кожа обожгла жаром.

- Ян… - хрипло позвал любимого Женя и снова потянулся к нему. Откинул от лица пряди волос и испуганно охнул, разглядывая губы, превратившиеся в один сплошной ожог. – Ян… - всхлипнул и принялся лихорадочно осматривать и ощупывать родное тело. Пара синяков, царапины. Больше никаких внешних повреждений не было, а о внутренних Женька думать боялся.

- Ян,- он легко похлопал его по щекам. До ужаса хотелось поцеловать его, коснуться губ, чтобы почувствовать дыхание, но ожог выглядел ужасно, и Женя побоялся причинить боль. – Хороший мой. Давай, просыпайся…

Длинные ресницы Яна дрогнули, он выдохнул и вдруг тихо вскрикнул. Рука взметнулась, но Женя перехватил ее, не давая ему коснуться губ.

- Тише, не надо, - он вымученно улыбнулся, глядя в полные боли, страха и непонимания глаза. Ян попытался что-то сказать, но Малиновский с силой сжал лежащие в его ладони пальцы:- Не надо. Молчи.

Ян еще пару секунд просто смотрел на него, а потом закрыл глаза, пряча за ресницами боль, и обмяк. Женя закусил губу и, неловко вывернув руку, потянулся за вторым телефоном, который всегда носил с собой и не додумался использовать в качестве фонарика. Им нужна помощь. О том, что случилось с ними, он подумает потом. Как и о том, откуда у него на запястьях черные синяки от пальцев и почему кожу лица стянуло так, словно он проплакал всю ночь.

- Как он? – Женя не мог заставить себя лежать и поэтому врача, зашедшего к нему в палату, встретил сидя. После сотрясения его немного мутило, но в целом он чувствовал себя довольно сносно. Хотя синяки, конечно, болели.- Уже лучше. Гораздо лучше. На самом деле я удивлен той скорости, с которой заживает его ожог, - доктор только покачал головой. – Еще вчера он не мог пошевелить губами, а сегодня он сам пьет воду хоть и через соломинку.

Женя вспомнил, как долго заживал палец Яна после последнего пореза и нахмурился.

- Когда нас выпишут? – решив, что подумает об этом позже, спросил он, терпеливо снося изучающие прикосновения прохладных пальцев врача к предплечьям.

- Вас – в ближайшие дни. А ему придется здесь задержаться.

Женя огорченно вздохнул, но решил не спорить с доктором. К тому же Яну действительно нужно лечение.

- Я могу увидеть его?

- Если пообещаете, что не сильно его утомите и потом сразу же ляжете в постель, - врач отошел, наблюдая за одевающимся Женей. Почему-то при взгляде на этого голубоглазого растрепанного ребенка, годившегося ему в сыновья, хотелось только улыбаться. А вот смотреть в странные глаза его друга почему-то было страшно.

- Обещаю, - Женя встал с кровати, улыбнулся, и врачу показалось, что в палате даже стало светлее. – Спасибо.

- Привет, - Женя открыл дверь и, тепло улыбаясь, вошел в палату Яна.

Тот отвернулся от окна и его глаза мягко засияли. Он протянул Женьке руки, и тот, сжав горячие пальцы, сел рядом с ним на кровать. Пару долгих минут они просто смотрели друг на друга, а потом Женя начал ласкать губами ладошки и тонкие запястья. И столько нежности было в этих крошечных поцелуях…