5 глава. (1/1)

?Титаник?.Поздний вечер. Сидя за капитанским столом в, обитом, как и все, стоявшие в великолепном мраморном зале ресторана, кресла, тёмно-зелёным бархатом с преобладанием, вышитыми на нём золотыми нитями, лилиями, кресле из слоновой кости, которое было украшено шёлковым шнуром и декоративными гвоздиками, император Николай с душевным трепетом ждал возвращения к нему и детям Ольги Фёдоровны. Только она вместе с капитаном почему-то и где-то задерживались. Вероятно, у них появились срочные вопросы, относящиеся круиза, которые нуждались в немедленном обсуждении. Пока же Российскому Государю ничего другого не оставалось кроме, как светски беседовать с мистером Томасом Эндрюсом с его именитым окружением и не обращать внимания на, обслуживающих их стол, официантов, одетых в накрахмаленные белоснежные фраки. Они разливали красное и белое вина по хрустальным бокалам и раскладывали серебряными и медными приборами различные яства по фарфоровым тарелкам. Над головами, присутствующих в зале, людей в роскошных вечерних платьях и чёрных фраках, переливалась всеми цветами радуги и радостно звенела огромная хрустальная люстра, придавая ему глянцевый блеск. Немного в стороне от высокопоставленной публики, удобно сидящие на стульях, музыканты одухотворённо проигрывали вальсы, тем самым услаждая слух пассажиров. Обведя задумчивым взглядом своё окружение, Император Николай с глубоким разочарованием вздохнул:--Ну что же! Видимо, на нашего дорогого капитана и Её Императорское Высочество Великую княжну Ольгу Фёдоровну, неожиданно навалилось столько важных дел, что они, наверное, уже и не придут к нам сегодня! Огорчённые словами дорогого отца, венценосные дети печально вздохнули и лениво принялись ковырять серебряными вилками по своим фарфоровым тарелкам, отрешённо смотря в них и не обращая внимания на, царившее вокруг них, торжество. Только на смену их разочарованию пришла искренняя радость. Великая княжна Ольга и капитан не обманули Венценосную семью. Они грациозно подошли к ним, сопровождаемые Корделлой и её родственниками, присоединившимися к ним у самого входа в ресторан.--У нас возникла маленькая проблема с мистером Исмеем и нашими общими врагами, дорогой Ники…--взволнованно принялась подготавливать императора юная девушка, приблизившись к нему. Только он не дал ей больше сказать ни единого слова и ревностно проследил за тем, с какой искренней заботой, капитан галантно помог девушке сесть за стол на предложенное кресло. Она обмолвилась с ним парой благодарственных фраз.--Оленька, хватит говорить о проблемах! Мы отправились в этот увлекательный морской круиз, чтобы забыть обо всех мирских проблемах! Вот и давай наслаждаться нашим отдыхом!—елейным тоном шутливо пожурил возлюбленную Николай, игриво потеребив её золотистый спиральный локон. Его очаровательное лицо сияло беззаботной улыбкой. Дети тоже оживились и стали весело на них посматривать. Только сама девушка, морально поддерживаемая капитаном, не разделяла общего веселья. Они оставались очень серьёзными и даже обеспокоенными.--Ники, как ты можешь не замечать, надвигающейся на нас всех смертельной опасности!?—взволнованно воскликнула Ольга и с одобрения капитана, подробно рассказала ему о, случившемся инциденте. Николай внимательно и, затаив дыхание, выслушал возлюбленную. Он был глубоко потрясён дерзкой выходкой Исмея, сбившего с толку, наивную романтическую юную барышню, которая входила в штат придворных дам Великой княжны Ольги Фёдоровны. Наблюдая за реакцией Российского Государя, Корделла не могла больше ждать момента, когда он придёт в себя, и, собравшись с мыслями, даст им распоряжение. Она решила, ускорить этот момент и осторожно поинтересовалась:--Ваше Императорское Величество, так что Вы прикажете нам делать с предательницей? Предупреждаю сразу, её нельзя оставлять в живых, иначе наши враги снова попытаются, задействовать её в своих махинациях! Ведь к хрупкой беззащитной девушке сложнее придраться и заподозрить в преступлениях! Николай ненадолго погрузился в мрачную задумчивость, но признавая правоту преданной Корделлы, молчаливо кивнул, согласившись с её доводами, хотя ему и было нелегко, давать распоряжение на казнь совсем молоденькой девушки. Только ради безопасности детей, возлюбленной и всех, находящихся на борту ?Титаника? людей, ему пришлось прибегнуть к таким жестоким и радикальным мерам. Корделла не ошиблась в своей службе Российскому Государю. Он умнел на глазах, понимая, что ради благополучия и процветания народа и государства, можно и прибегнуть к жестоким мерам. Она получила ответ, на который рассчитывала и, одобрительно, кивнув, сделала почтительный реверанс. Корделла решила привести приговор предательницы и провинившихся охранников главного офицера ?Титаника? в исполнение, немедленно, не подозревая, что невольными свидетелями этой, весьма не простой беседы, стали капитан и юная Великая княжна Ольга Фёдоровна. Они даже обменялись между собой, полными, леденящего трепетные души, ужаса взглядами. Им искренне хотелось вмешаться и вступиться за несчастную девушку. Только пойти против Высочайшего слова не могли. Ведь это означало выказать собственное неповиновение Российскому Императору. -- Ольга, но ведь графиня Снежинская является Вашей фрейлиной. Не уже ли, Вы позволите ?волчьей стае? убить её?—всё же решив осмелиться, со смутной надеждой тихо спросил возлюбленную капитан. Великая княжна судорожно вздохнула и, понимая, что теперь участь пятнадцатилетней бедняжки зависит от одного лишь её слова, осторожно вмешалась, обратившись к Государю с вразумительным советом и не думая, какое последствие оно будет иметь для неё самой:--Ники, может не стоит поступать с девушкой столь жестоко? Ведь каждый из нас может оступиться! Прошу тебя, пожалуйста, выкажи своё великодушие и пощади бедняжку! Если тебе хочется, наказать её за проступок, то, по возвращении в Россию, сошли в монастырь! Только Николай даже и не подумал внять её ходатайству. Ведь так он мог легко, потерять уважение окружающих. Вместо этого, император склонился к уху своей фаворитки и елейным голосом зашептал с оттенком холодности и лёгкой угрозы:--Скажи спасибо за то, что я помиловал вас с капитаном и даже настоял, перед Джорджи, о присвоении твоему любовнику, более высокого звания! Не думай, что мне ничего не известно о том, что при каждой возможности, ты под предлогом, что идёшь решать вопросы, касающиеся круиза, бежишь к нему! Я всё знаю о каждом вашем свидании, так что, лучше не испытывай моего терпения! Лучше занимайся детьми и не вмешивайся в политические дела! Из этих его жестоких слов, девушка поняла, что лучше ей, ?не играть с огнём?. Она побледнела от ужаса и больше не проронила ни единого слова, хотя до неё и доносились звонкий смех и шутливые разговоры венценосной семьи и императора. Конечно, ей непреодолимо захотелось немедленно встать и под предлогом, что у неё внезапно разболелась голова, уйти отсюда. Только это девушке не позволил сделать звонкий голосок Цесаревича Алексея, обратившего на себя всеобщее внимание. Он шустро схватился руками за хрустальный бокал, наполненный до краёв, игристым золотистым шампанским с густой воздушной пеной. Газы так и шипели.--Ух ты, лимонадик!—не скрывая душевного восторга в синих сияющих глазах, радостно воскликнул Престолонаследник, и, под прикованные к себе потрясённые взгляды, сидящих за капитанским столом, людей, поднёс бокал к губам и залпом осушил его. Наступила длительная мрачная тишина. Люди перестали шутить и вести светскую беседу. Все, затаив дыхание, ждали того, что сейчас будет с маленьким Российским престолонаследником. Он, ощущая лёгкое жжение в груди и сильное головокружение, ошарашено и слабым голосом пожаловался:--Какая гадость! Взрослые, как вы это пьёте?—и рухнул на колени к Великой княжне Ольге Фёдоровне. Она, понимая, что его может в любую минуту, стошнить, подала ему, в ту же минуту, поднесённый официантом, прочный бумажный пакет и, чтобы мальчику, хотя бы немного стало легче, заботливо принялась обмахивать его ажурным блестящим веером. Алексей не замедлил им воспользоваться. Беднягу выворачивало наизнанку, глаза слезились, а во рту стоял кислый вкус. Сердце бешено колотилось. Его стук отдавался в голове тысячью маленьких и невидимых молоточков. Обнимающая венценосного ребёнка, Великая княжна Ольга ласково гладила его по шелковистым золотисто-русым волосам и, что-то подбадривая, говорила для того, чтобы немного отвлечь. Наблюдая за ними, капитан подозвал к себе официанта, и, дождавшись, когда тот подошёл, приказал, принести Российскому престолонаследнику сладкого чая, уверенный, что после него, мальчику станет лучше. Официант почтительно откланялся и ушёл выполнять поручение. Услыхав приветливый голос возлюбленного, в котором чувствовалось столько искренней душевной заботы, юная девушка плавно и медленно подняла на него, полные глубокой нежности, бирюзовые глаза. Как же ей, в эти минуты, хотелось прижаться к его надёжной груди и ощутить крепкое объятие. Капитан, тоже посмотрел на неё вдумчивым взглядом, и, случайно угадав её мысли, почувствовал себя, крайне неловко. Ведь их желание было обоюдным. Только они должны сохранять невозмутимость для того, чтобы никто из их окружения не заподозрил того, что между ними пылают запретные чувства.--Вижу, что без нас, Ореоле не справиться! Ей необходимо помочь!—задумчиво проговорила, внимательно наблюдающая за капитаном и своей дочерью, герцогиня Виктория Браэртон. Она сидела за соседним столиком, немного вдали от них. Молодой женщине не нужно было ничего говорить. Она видела, как капитан и юная девушка страдают от того, что не могут любить друг друга из-за непосильных условностей высшего света и императорского протокола. Её авантюрной затеей заинтересовалась приёмная дочь, герцогиня Изольда Джеральдтон, любившая наблюдать за любовными отношениями друзей, знакомых и родственников. Она удобно сидела в кресле рядом со своей заботливой мачехой, с которой общалась, как с лучшей подругой и смело делилась самыми сокровенными тайнами.--И, что же вы придумали, мама?—заинтригованно спросила герцогиню молодая женщина, внимательно проследив за тем, как та быстро написала и передала с официантом записку для капитана с просьбой, придти к ней в апартаменты для важного разговора. После чего, поделилась с падчерицей деталями своего опасного, но такого романтичного, плана.--Всего-навсего, помочь нашему дорогому капитану и Ори любить друг друга, не боясь, оказаться застигнутыми врасплох.—заговорщически проговорила молодая герцогиня, и, выдержав короткую паузу для того, чтобы ещё немного помучить, умирающую от любопытства, молоденькую подопечную, продолжила:--Всё очень просто, Изольда! Моя каюта станет для них любовным гнёздышком, где они смогут встречаться и придаваться своему нежному чувству! Капитану я уже назначила встречу, сразу как закончится торжественный ужин! Дело остаётся только, за нашей Ореолой! Необходимо сделать так, чтобы она тоже пришла ко мне сегодня, желательно в это же время! Изольда поняла, что именно ей предстоит привести названную венценосную сестру в просторную каюту мачехи. Она внимательно проследила за тем, как семнадцатилетняя Великая княжна Ольга Фёдоровна, выполняя распоряжение Российского Императора, заботливо обнимая за плечи, повела малолетнего Престолонаследника к выходу из великолепного белого мраморного итальянского ресторана. Бедняга выглядел измождённым и бледным от, выпитого им по незнанию, целого бокала шампанского, хотя и бодрился, а Ольга утешительно ему что-то говорила. В эти минуты она напоминала заботливую мать, хлопочущую над своим ребёнком. Что искренне позабавило юную герцогиню Изольду, но вспомнив о, нетерпеливо ожидающей её ответа, герцогине Виктории Браэртон, не раздумывая ни одной минуты, решительно проговорила:-- Хорошо, Виктория! Я приведу к вам в каюту нашу Ореолу! Герцогиня одобрительно кивнула и в ожидании удобного момента для начала их действий, принялась поддерживать легкомысленную светскую беседу с Бредфордами, составившими им компанию за ужином. Виктория видела, как смутился капитан, прочтя её записку. Он понял затею и отчаянно попытался сохранить невозмутимость, хотя в душе всё трепетало от сладостного ожидания нежного свидания с Ольгой. К счастью, Российский Император был так увлечён весельем с детьми и разговором с администраторами лайнера, что ничего не заметил. Только минуты тянулись невыносимо медленно. Капитану уже стало скучно и его начало клонить в сон, но как уйти так, чтобы никого не обидеть, он не знал.--Можете идти и немного прогуляться!—разрешил ему Николай, видя его измождение. Капитан почтительно откланялся перед всеми и важной офицерской походкой покинул роскошный зал. Его несло, словно на крыльях. Сонливость всю, как рукой сняло. Он даже повеселел.--Ну, что же, одна птичка уже вылетела! Осталось привести к нему вторую!—загадочно заключила герцогиня Виктория, давая понять падчерице, что в игру теперь вступает она. Изольда всё поняла, и, извинившись перед их общей компанией, отправилась в императорские апартаменты, слегка придерживая полы блестящего парчового ярко-зелёного вечернего платья с россыпью изумрудов, янтаря и бриллиантов.Императорские апартаменты.Немного позже. Ольга уложила семилетнего Цесаревича Алексея спать в его удобную и закрытую со всех сторон бортами, защищающими от падения, кровать. Она из-за воздушности газового балдахина, была похожа на люльку с мягкой периной, подушками и тёплым сиреневым одеялом. Мягкое освещение, исходящее от настенных серебряных бра, действовали успокаивающе. Благодаря им и сестринской заботе Ольги, Алексею постепенно стало лучше. Он уснул и даже стал тихо посапывать. Великая княжна находилась возле него. Она сидела, поджав под себя стройные ноги, на мягком диване, обитом светло-лазурным жаккардом, подобранным в тон комнате, выполненной в постельных зелёных, голубых и сиреневых тонах. Её изящные плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Ясные бирюзовые глаза покраснели и стали влажными от солёных горьких слёз, которые девушка вытирала шёлковым платком. Жестокие слова Николая, сказанные им в пылу гнева из-за интриг врагов, больно ранили её трепетное сердце и нежную душу. Ольга не понимала одного, куда подевался тот заботливый, внимательный, добрый и отзывчивый Ники, которого она познала два с половиной года тому назад?! Что с ним сделали Александра и Распутин? Из-за столь мрачных мыслей, девушка печально вздохнула, не учтя одного, что свидетельницей её душевных мук стала герцогиня Изольда. Она бесшумно вошла в каюту Российского Престолонаследника и застала названную сестру в плачевном душевном состоянии. Герцогиня поняла, что причиной горьких слёз Великой княжны является её ссора с Российским Императором, и, сдержанно вздохнув, решительно подозвала к себе двух фрейлин и приказала им, немедленно привести госпожу в порядок, а другим обрядить её в великолепное платье турецкой султанши, идущей на хальвет к своему господину, выполненное из тончайшего янтарного шёлка с глубоким декольте и газовыми рукавами, а поверх него надеть кафтан без рукавов из блестящего кружева с преобладанием россыпи золотых чешуек, бриллиантов и янтаря. Девушки всё поняли и принялись выполнять приказание под недоумевающим взглядом юной Ольги, пока её вниманием ни завладела герцогиня Изольда.--Не знаю, что там такого произошло между тобой и Его Императорским Величеством, только это уже его проблемы! Пусть посидит ночь в одиночестве, а потом вымаливает у тебя прощение! Из-за него, ты совсем лишилась гордости и самоуважения! Ну, ничего! Это исправимо! Пока же, тебе необходимо настраиваться на романтическое свидание!—вразумительно произнесла она, и, распустив длинные вьющиеся, и, пахнущие приятным ароматом лесных ягод, густые золотистые волосы юной Великой княжны, фрейлина, мгновенно и плавными движениями принялась расчёсывать их серебряным гребнем. Наконец, благодаря общим усилиям фрейлин под чутким руководством герцогини Изольды Браэртон, юная Великая княжна Ольга Фёдоровна была полностью собрана, наряжена, надушена ягодными ароматами парфюма. Её очаровательное, выражающее душевную безмятежность, лицо и, выставленные вперёд, густые волнистые пряди длинных волос, скрывало плотное газовое покрывало, держащееся на золотой диадеме в форме змейки с инкрустацией янтаря и хризолитов. На лебединой шее переливалось всеми цветами радуги бриллиантовая нить в несколько рядов.--Ну, что же, нам пора идти, дорогая сестрёнка! Капитан, наверное, уже весь истомился от нежного ожидания тебя!—одобрительно осматривая плоды своих трудов, проговорила Изольда. Великая княжна залилась румянцем смущения, теребя тонкими изящными пальцами золотую цепь пояса и застенчиво улыбаясь под покрывалом. Её густые ресницы трепетали от проникновения в каюту русского престолонаследника приятной ночной прохлады. За мальчика Ольга не волновалась, ведь возле него её место заняли фрейлины, возглавляемые графиней Юлией Волынской. Ольга же, пребывая в мире романтических грёз, молча, шла по, залитым мягким светом от серебряных настенных канделябров, коридорам великолепного корабля, направляясь в, выполненные в стиле ампир, с преобладанием бледных розовых, персиковых и жёлтых тонах, апартаменты дорогой матушки, герцогини Виктории. --И всё-таки, я считаю, что мне следовало остаться возле Алёши, на случай, если он проснётся среди ночи.—беспокойно произнесла с оттенком сомнения юная девушка, тем самым нарушив утомительное молчание. Она уже не была уверенна в том, что поступила правильно, согласившись, пойти на авантюру с романтическим свиданием. Ведь обида на Николая, потихоньку, растаяла. Ольга понимала, что он совсем не хотел наговорить ей всех тех грубостей, а был всего лишь напуган интригами врагов ничуть не меньше её. Девушка чувствовала, что утром Николай, непременно, попросит у неё прощения. Только Изольда считала иначе, но ничего не стала ей говорить.--Мы пришли!—радостно объявила она, выводя названную сестру из сетей сомнений и приводя в чувства. Они остановились у самих дверей, ведущих в апартаменты их общей матери. Ольга судорожно вздохнула, ощущая, как её пробивает лёгкая приятная дрожь. В эту минуту она услышала, выводящие из замешательства, слова герцогини:--За дверью тебя ждёт счастье, дорогая сестрёнка! Сейчас ты окажешься в раю! Великая княжна, понимая, что пути назад уже нет, собрала в себе остатки царственного самообладания, и, дождавшись, когда одна из, сопровождающих её, молоденьких фрейлин открыла дверь, величественно вошла в каюту. Изольда проводила сестру благословляющим знамением, и, выждав немного, обратилась к, стоявшим возле неё, фрейлинам. Они терпеливо ждали дальнейших распоряжений и дождались.--Ну, а теперь проследим за тем, чтобы никто не мог нарушить покой наших, мило воркующих друг с другом, птенчиков!—произнесла герцогиня, имея в виду своего папеньку, мистера Исмея, либо самого Российского Императора. Капитан Эдвард Смит уже полчаса, как находился там. Он стоял у медной решётки камина в гостиной с лепниной, покрытой серебром, и задумчиво смотрел на завораживающий танец огня. За его спиной золотые настенные часы пробили полночь. Мысли о прекрасной юной девушке далеко унесли его от корабля, что капитан очнулся лишь тогда, когда услышал тихий звук от, открывающейся и закрывающейся на все замки, двери. Он весь затрепетал от нежности и медленно обернулся. Его сердце бешено колотилось в груди. Перед ним стояла, склонившись в почтительном поклоне, Ольга. Её бирюзовые глаза опущены. На соблазнительных алых губах сияла лёгкая застенчивая улыбка. Изящные руки скрещены в пальцах. Газовое покрывало золотыми волнами закрывало девушку до самых колен. Она дрожала от сладостного волнения и терпеливо ждала, когда возлюбленный, наконец, подойдёт к ней и обнимет, избавив от савана. Капитан не стал мучить её, и, словно угадав сокровенное желание юной девушки, мягкой, но уверенной походкой морского офицера, каким и являлся, приблизился к возлюбленной, взял за руку и подвёл к, уже разобранной для них горничными, постели. Затем вместе с ней плавно опустился на жаккардовое персикового цвета с золотой вышивкой покрывало и принялся зачарованно смотреть на девушку. Их чрезмерно длительное молчание начало нервировать её и мысленно просить о дальнейших действиях. Просьба была услышана им. Ольга вздрогнула и затаила дыхание, почувствовав, с какой искренней душевной заботой, капитан убрал газовое покрывало с её очаровательного лица и ласково принялся гладить золотистые локоны, в которых радужными переливами отразился отсвет от, включенных бра. После чего, он легонько взял двумя пальцами за, изящно очерченный подбородок девушки и вдумчиво всмотрелся в бездонные бирюзовые озёра-глаза. Ему хотелось утонуть в их ласковых омутах и никогда не всплывать на поверхность.--Моя прекрасная дева из восточной сказки ?тысяча и одна ночь?! Шахерезада моего сердца!—зачарованно выдохнул он и медленно потянулся к медовым алым губам девушки, намереваясь, воссоединиться с ней в едином, очень нежном и полном огромной любви, поцелуе. От его горячего дыхания её густые ресницы слегка всколыхнулись. Она плавно подняла на него свои, выражающие огромную, как бескрайний океан, любовь глаза и, дрожащим от трепетного возбуждения голосом, исправила любимого, откликаясь на его сладостный зов:--Скорее уж, лучше Роксолана-Хюррем! Она, по крайней мере, была реальным историческим персонажем. Простая девушка из Российской глубинки, благодаря своему изворотливому уму, умению вести дипломатические переговоры, владеющей искусством соблазнения и умея, ловко обходить все препятствия и опасности врагов, выбилась из бесправной рабыни-наложницы, став, сначала женой Великого султана, а затем владычицей Великой Османской Империи. Ольга, повинуясь древнему инстинкту, позволила любимому, накрыть её губы своими тёплыми мягкими губами и слиться с ним долгом, как сама вечность, поцелуе.--Значит, Роксолана! И в правду, великая была женщина!—добродушно согласился с девушкой капитан, постепенно овладевая её, слегка приоткрытыми трепетными губами. Его сильные руки нежно обнимали стройный стан ночной голубки, отчётливо ощущая, как под пальцами бешено бьётся сердце, словно, рвущаяся из клетки на свободу, птица. Для него стало большим открытием узнать, что под шёлковым слоем восхитительно-красивого платья, на девушке ничего нет из одежды. Она была абсолютно нагая, словно Ева. Капитан Смит слегка и немного оторопел, но мысленно признав самому себе, что возлюбленная хорошо подготовилась, ловкими пальцами принялся расстегивать янтарные мелкие пуговицы. Их было так много, что ему пришлось немного попотеть прежде, чем выпустить на свободу атласную кожу девушки цвета слоновой кости, пахнувшую розами. Ольгу тут же, обдало приятной ночной прохладой, из-за чего она поёжилась и вздрогнула. Эдвард ласково посмотрел на неё, и, поиграв её спиральными локонами, заботливо успокоил:--Сейчас, мы согреемся от нашей с тобой любви! Девушка прислушалась к словам любимого и постепенно расслабилась, доверившись его умелым рукам и мягким тёплым губам, виртуозно ласкающим её, словно кошку. Ольге даже захотелось мурлыкать от удовольствия. Чувства так поглотили их обоих, что они не заметили, как легли на мягкую перину, подушки и жаккардовое покрывало. Их скрывали плотные слои воздушного, словно облако, балдахина из золотого газа и лиловой парчи. Дождавшись, когда все дети, наконец, начали мирно посапывать носиками, лёжа в своих уютных кроватях, Император Николай вернулся в свои апартаменты, смутно надеясь, застать в них Ольгу. Ведь он был сильно виноват перед ней за то, что наговорил непростительных грубостей. Ему хотелось, лаской, выпросить у неё прощения. Только вместо девушки, он, к своему глубокому разочарованию, застал в их просторной гостиной герцогиню Викторию Браэртон. Она сидела на диване, сложа ногу на ногу, и терпеливо ждала прихода Российского Императора для серьёзной душевной беседы, касающейся его отношений с её любимой дочерью Ореолой, ныне Великой княжной Ольгой Фёдоровной.--Герцогиня!—только и выговорил потрясённый Николай. Он не ждал её, хотя и понимал, что рано или поздно, им предстоит встретиться. Этот момент настал, когда Николай не был к нему готов. Она посмотрела на него и с оттенком лёгкого пренебрежения объявила, чем вызвала недоумение в, сбитом и без того с толку, Государе:--Можете, не ждать мою дочь, принцессу Ореолу или, как, по-вашему, Великую княжну Ольгу Фёдоровну! Она останется в моих покоях! Вернётся, ли, вообще к Вам, сказать не могу! Вы её сильно обидели, задев нежные чувства! Николай догадался, о чём она говорит и, почувствовав себя, крайне неуютно и очень скверно, попытался загладить вину и упросить герцогиню, позволить ему увидеться с Ольгой для того, чтобы выпросить у неё прощения. Только Виктория была непреклонна.--Нет! Вы к ней не пойдёте! С бедняжки достаточно и того, что из-за Вас она проплакала весь остаток вечера! Мне с большим трудом удалось её успокоить! Сейчас девочка спит!—не терпя никаких возражений, произнесла герцогиня. Этими словами она дала ему понять, что разговор окончен. Ей больше не хотелось слышать от него ни единого слова. Герцогиня грациозно поднялась с дивана, и, расправляя, образовавшиеся от долгого сидения, складки на юбке вечернего атласного платья рубинового цвета, которое было обшито золотистым гипюром, направилась к выходу из Императорских апартаментов. Только Николай остановил её приказным тоном:--Вы, наверное, забыли, сударыня, о том, кто я такой! Я Российский Император, и требую немедленно отвести меня к Ольге! Герцогиня грациозно и медленно обернулась, и, с аристократическим достоинством смотря на венценосного собеседника, высокомерно заключила:--А я мать Ольги! Это, куда важнее, чем Вы! После этого, она мягкой поступью ушла. Николай остался ни с чем. Против такого аргумента, он не мог пойти. Ему пришлось уступить. Он печально вздохнул, и, принимая своё поражение, потерянно опустился в кресло. Только избежать появления не желательного ночного визитёра охранницам, возглавляемым герцогиней Изольдой Браэртон, которая пила чай в своей каюте, но хорошо слышала всё, что происходит в коридоре у каюты её заботливой мачехи, не удалось. К любовному гнёздышку, где мило проводили время, в нежных объятиях друг друга капитан Эдвард Смит и юная Великая княжна Ольга Фёдоровна, вразвалочку, подошёл барон Джон Браэртон. Он вернулся из курительной комнаты, где весь вечер проводил, играя в карты, куря сигары и выпивая коньяк с такими богачами, как Джон Джейкоб Астор и Бенджамин Гуггенхайм. Какого же, было его удивление, когда ему преградили дорогу к каюте супруги четыре хорошенькие, совсем ещё юные и стройные, как сосенки, пышногрудые девицы. Вернее, их было всего две. Просто, от выпитого ядреного вина, у Джона двоилось в глазах. Он даже, слегка пошатывался, как лодка на волнах.--Вам туда нельзя! Немедленно уходите!—непреклонным тоном проговорила девушка с иссиня-чёрными густыми длинными волосами и одетая в сиреневое жаккардовое платье. Её глаза имели цвет морской синевы. Джон хотел уже возмутиться, из-за того, что его не впускают в его собственную каюту, как в эту минуту услышал, доносящийся по ту сторону двери, весёлый звонкий девичий смех. Ему стало ясно, что там находится Великая Русская княжна Ольга Фёдоровна Романова. Она весело проводила время с мужчиной, играя в игру ?угадай кто?, тем самым изображая повадки его начальников, а он должен был отгадать, кого именно девушка ему показывает. У неё получалось так точно, что возлюбленный не мог удержаться от весёлого смеха, поддерживаемый самой девушкой. Только кем был этот таинственный ночной гость, Джон, даже, и представить себе не мог. --Я всего лишь, хочу попасть в мою каюту для того, чтобы лечь спать!—собравшись, наконец, с мыслями, возмущаясь по чём свет стоит, произнёс барон, настойчиво требуя, впустить его внутрь. Только девушки были непреклонны и уверенно стояли на том, чтобы визитёр немедленно покинул их территорию.--Мы глубоко извиняемся. Только вам придётся найти себе другое место для ночлега!—стараясь быть как можно вежливее, объясняла и советовала ему всё та же брюнетка, но барон даже и не думал им уступать. Он рассвирепел ещё больше и гневно воскликнул:--Да, что здесь в конце-концов происходит?! Кого вы прикрываете! На его громкие высказывания, из своих апартаментов грациозной поступью вышла герцогиня Изольда Джеральдтон. Она не могла допустить того, чтобы её отец бесцеремонно вломился в каюту к Виктории и нарушил романтическую идиллию Ольги и капитана. Видя, что девушки не справляются, герцогиня решила им помочь. Она сдержанно вздохнула, и, одарив барона царственным взглядом, разумно и тоном, не терпящим никаких возражений, предложила:--Идите спать к своим охранникам, папенька! Здесь, вам нечего делать! Джон хотел было воспротивиться, но под её пристальным и непреклонным изумрудным взглядом понял, что ему лучше не спорить, а, прислушавшись к мудрым словам, подчиниться. Он устало вздохнул, и, уступая, всё же спросил:--Изольда, а могу ли я, хотя бы узнать о том, с кем проводит эту ночь твоя сводная сестра? Только ответа так и не получив, Джон ни с чем, поплёлся, восвояси, к своим охранникам. Его дочь не захотела выдавать тайну любви своей венценосной сводной сестры. Он, прекрасно понимал, что они станут над ним смеяться, но ему было всё равно, главное лечь спать, а уж утром, решит, как расквитаться с надоедливой русской девчонкой и её любовником. Утром, перед тем как идти на обход лайнера, капитан принимал ванну, выполненную из розового мрамора, с приятной тёплой водой, которая помогла ему полностью расслабиться и даже задремать. Что касается убранства комнаты, она, по интерьеру, напоминала, купальню восточного владыки или грот с декоративным фонтаном с кристально-чистой водой. В ней плавали мелкие золотые рыбки. Стены выложены из камня, а по периметру расставлены фарфоровые кувшины с густой зеленью. Освещение спокойное и дополняемое, горящими в медных канделябрах, лампами в форме факелов свечей. Только вскоре покой капитана был нарушен внезапными посетителями, которые, не говоря ни слова, принялись топить его в собственной ванной, словно котёнка или щенка. Бедняга не успел даже испугаться, как начал захлёбываться. С каждым мгновением, ему становилось дышать всё сложнее. Казалось, ещё немного, и жизнь покинет его бренное тело, но мучители, решив жестоко, поиграть с ним ещё немного, вытащили из воды. Они, издевательски, смеялись над ним и хладнокровно наблюдали за тем, как бедняга жадно глотал ртом воздух, часто и громко дышал, подобно, выброшенной из прохладной речной воды на раскалённый песок, рыбе.--Сколько можно надо мной издеваться и играть, словно кошки с мышкой! Если уж решили убить, так сделайте это, уже, наконец!—ещё не отдышавшись и не в силах больше терпеть покушений на свою жизнь, возмутился капитан, презрительно смотря на, стоявших немного в стороне, бритоголовых амбалов. Его терпение иссякло, а измученное сердце колотилось в трепетной груди, как сумасшедшее. В ответ ему был, лишь жестокий смешок.--Если шэф прикажет, тогда убьём!—язвительно сказал один из мучителей и, устало зевнув, покинул офицерскую каюту. Его товарищ, не позволяя несчастной жертве, опомниться, снова окунул головой в воду и присоединился к первому в коридоре, но никак не ожидал, встретиться там с Великой княжной Ольгой Фёдоровной Романовой. Она, словно, почувствовав неладное, пришла на помощь к избраннику, но наткнувшись там на двух ?шестёрок? отчима, поняла, что не зря беспокоилась. Её обуял такой гнев, что девушка не смогла с ним справиться и накинулась на головорезов с яростными возмущениями. Она вся кипела и, совершенно, забыла о своём деликатном положении.--Да, если вы с ним что-нибудь сделали, я вас сама на клочки порву!—яростно бушевала девушка, совсем не заботясь о том, что противники намного сильнее её и, если бы они захотели, могли, запросто, убить одним ударом. Только им не хотелось возиться с любовницей русского царя, и попытались угомонить её.-- Не лезь не в своё дело, девушка! Возвращайся к себе! Если капитану понадобятся твои услуги, за тобой пришлют!—небрежно сказал один из них. Ольга не стала терпеть такого оскорбления к своей венценосной персоне, занесла руку для того, чтобы дать обидчику звонкую пощёчину со словами, которые плавно перевела на лёгкий, едва слышимый шёпот:--Да, вы, наверное, забыли, кому принадлежит этот прекрасный корабль! Это означает, что Государство, здесь—Я!—но, тот не желая, допустить того, чтобы женщина ударила его, резко схватил её за руку и так больно сжал, что девушка взвизгнула. Это привело к тому, что из своей каюты вышел капитан, став невольным свидетелем их разборок. Ему было, до глубины души приятно видеть, как девушка, подобно разъярённой кошке, защищает их общую честь. Он уже полностью пришёл в себя и привёл себя в порядок, но, пока ещё не торопился вмешаться и вместо этого, стоял немного в стороне и ждал подходящего момента. Девушка отлично справлялась и без него. Она резко выдернула свою руку из массивной руки охранника деспотичного барона Браэртона, и, бросив на него испепеляющий взгляд, гневно бросила:--Не смейте ко мне относиться так, словно я бесправная рабыня-наложница! Я любимая женщина Российского Государя Императора и мать его будущего наследника! Ко мне принято относиться и обращаться никак иначе, как к госпоже! Девушка разошлась ни на шутку, что даже не заметила присутствие в, залитом мягким ярким светом, в белоснежном коридоре с золотыми настенными канделябрами, капитана. Зато он, не желая больше, быть молчаливым свидетелем дальнейшего развития, крайне неприятных событий, бесшумно приблизился к ней и, не говоря ни единого слова, галантно взял девушку себе под руку и увёл в каюту. Там, закрыв за ними обоими дверь, капитан услышал громкие частые хлопки, напоминающие по своей специфике, звук, открывающейся бутылки шампанского. Они доносились из ванной-комнаты. Ему стало интересно узнать о том, что же там такого для него и себя устраивает юная девушка. В его голову лезли самые разные смелые мысли, из-за которых лицо Эдварда полыхало от смущения, и чаще билось сердце. Оно было переполнено глубокой нежностью.--Моя прекрасная защитница!—с благодарностью произнёс капитан, бесшумно войдя в свою купальню и застав в ней юную девушку. Она, освещаемая лёгким медным мерцанием, зажжённых ею ранее, ароматических свечей, стояла возле большой чаши из розового мрамора и увлечённо наполняла её золотистым шампанским. Их мягкий отсвет придавал её гипюровому платью цвета свежего клевера с воланами на юбке, воздушными рукавами, плавно переходящими в плотную белоснежную шёлковую манжету, как и пояс, с воротником-шалью золотисто-медный оттенок. Длинные кудрявые шелковистые волосы красиво ниспадали по изящным плечам к стройной осиновой талии и ниже. Девушка была сосредоточенна на приятном занятии так сильно, что услыхав за спиной тихий бархатистый голос возлюбленного, невольно вздрогнула от неожиданности, но, собравшись с мыслями, разочарованно надула соблазнительные и, созданные для жарких бесконечных поцелуев, алые губки и с кокетливым недовольством пробормотала, даже не смотря на него:--Эдвард, у меня ещё ничего не готово! Он воспользовался замешательством девушки, и, понимая, что в ближайшие несколько часов, идти на утренний обход по кораблю и отчитываться о, проделанной работе перед Российским Государем, ему не придётся, решительно заключил её в крепкие мужские объятия.--Раз мы гуляем, то позволь мне самому открывать бутылки с шампанским, так как это чисто мужское занятие!—тихо проговорил он, обдав её лебединую шею горячим дыханием, от которого по изящному стройному телу юной девушки побежали приятные мурашки. Оно завораживало и вызывало лёгкий душевный трепет. Она даже инстинктивно закрыла глаза от удовольствия, и, судорожно вздохнув, плавно и медленно повернулась к нему лицом. Только открыв снова глаза, ничего не сказала избраннику. Слова здесь были не нужны. Он прочёл всё по её бирюзовым омутам-глазам, и, накрыв трепетные, словно розовые лепестки, алые губы возлюбленной своими мягкими губами и принялся целовать их очень нежно и осторожно. При этом его сильные руки заботливо обнимали и гладили лебединую шею девушки тонкими пальцами, доставляя ей несказанное удовольствие. От него голова её шла кругом. Сердце колотилось, как заведённое. Трепетная душа замирала. Ноги становились ватными. Ольга, вместе с возлюбленным, плавно опустилась на мраморный выступ ванной чаши, не выпуская его из своих объятий. Время для них словно остановилось, либо замедлило свой бег. Они совершенно забыли обо всех делах и обязанностях. Зато об этом не забыли другие. Собравшиеся для утреннего совещания по поводу подведения итогов вчерашнего дня и разбора обязанностей на сегодня, в управленческой рубке капитанского мостика, помощники, возглавляемые мистером Уальдом, начали, беспокоится, из-за длительного отсутствия их капитана. Они не могли понять одного, почему он, до сих пор отсутствует. Не уже ли до него, всё-таки добрались барон Браэртон со своими верными ?шестёрками?, и с ним случилось что-то неладное? В их головы лезли разные мрачные мысли. Свидетелем их беспокойных переговоров стал мистер Томас Эндрюс. Ему самому захотелось узнать причину отсутствия капитана. Для этого он и направился к его каюте, у дверей которой, его встретили преданные охранницы Великой княжны Ольги Фёдоровны, возглавляемые графиней Юлией Волынской. Они, сами, только что подошли сюда, за своей госпожой, чтобы проводить её, в хамам императорской семьи и помочь, приготовиться к семейному завтраку. Значит, капитан находился в приятном обществе русской венценосной девушки, и с ним всё в порядке. Это успокоило Эндрюса. Он с огромным облегчением выдохнул. Беспокойство мгновенно испарилось.--И давно, ли они вместе?—заинтересованно спросил он у, охранявших каюту, офицеров. Те не стали ничего скрывать от главного инженера ?Титаника? и ответили, как на духу:--Со вчерашнего вечера. Они просили никому их не беспокоить! Эндрюс посмотрел на золотые часы с цепочкой, которые постоянно носил с собой. Их маленькая стрелка была на цифре девять. Любовь, действительно, сокрушительное чувство. Капитан серьёзно влюбился в Великую княжну Ольгу Фёдоровну, раз, совершенно забыл о своих прямых обязанностях по управлению этим прекрасным кораблём. Такого с ним никогда не бывало. Он всегда начинал рабочий день с шести утра и заставлял всех офицеров, придерживаться, установленному им же самим, распорядку. Немного позже, отдыхая после, внезапно нахлынувшей на них, страсти, которой любовники самозабвенно придавались в мраморной ванне с шампанским и лепестками роз, в романтическом освещении свечей с ягодным ароматом, капитан и юная Великая княжна Ольга удобно лежали на, обитом льдисто-персикового цвета бархатом, диване, прижавшись, друг к другу. Они были полностью одеты и вели тихий душевный разговор в перерывах между жаркими поцелуями, которым не было конца.--Знаете, Ольга, для меня ещё ни одна женщина, ни устраивала столь красивые чувственные и романтические свидания, как это делаете Вы.—признался девушке капитан. При этом, его слова прозвучали очень искренне и шли от самой души. Взгляд добрых серых глаз излучал глубокую сердечную благодарность, из-за чего из трепетной груди юной девушки вырвался нежный вздох. На алых губах появилась ласковая улыбка. Ольга снова потянулась к мягким тёплым губам возлюбленного и воссоединилась с ним в долгом, очень страстном поцелуе, добровольно утопая не только в их огромной, словно бескрайний океан любви, но и в ласковых золотистых солнечных лучах, дерзко проникших во все помещения их дивно-прекрасного корабля ?Титаник?. Девушка была тронута искренностью любимого до глубины души.--Я всего лишь хотела, чтобы наша любовь была такой же прекрасной, огромной и чистой, как самый настоящий рай!—нежась в его заботливых объятиях, объяснила она ему. Капитан ласково погладил её по бархатистым, словно персик, щекам, мысленно признавая, что ему хочется провести так всю жизнь. Только дела требовали его участия. Он тяжело вздохнул, и осторожно высвободившись из их нежных объятий, бесшумно поднялся с дивана и со словами:--Пора возвращаться к делам! Мои офицеры, наверное, уже не находят места от беспокойства за меня!—мягкой походкой морского офицера чинно покинул каюту, впустив к своей госпоже её придворных дам, ушёл на капитанский мостик. Ольга проводила его ласковым взглядом и чарующей улыбкой, и, трепетно вздохнув, отдалась заботе и хлопотам фрейлин. Капитан появился в управленческой рубке мостика как раз в тот момент, когда туда пришёл Российский Император Николай. Он завершил утреннюю пробежку по прогулочным палубам, которая включала в себя общение с соотечественниками, отдыхающими со своими семьями на борту ?Титаника?. Государь проявил внимание и справился об их мнении по поводу плавания, удобства размещения и о работе обслуживающего персонала и о том, нет ли к ним, каких нареканий, или пожеланий. В данный момент, Государь пребывал в приподнятом настроении и даже насвистывал себе под нос какую-то, очень весёлую песенку. Лёгкий морской ветерок играл его офицерской формой, а приятные тёплые солнечные лучи придавали шелковистым русым волосам, усам и аккуратно-стриженной бородке золотистый искрящийся блеск. Что касается самого яркого светила, оно отражалось в глубоких приветливых бирюзовых глазах Государя, а светлая кожа загорела на весеннем апрельском солнце и приобрела нежный розовато-персиковый цвет. На губах его сияла счастливая довольная искренняя улыбка, что не укрылось от внимательного доброго взгляда капитана.--Вижу, что утро для Вас началось удачно!—участливо заметил он, обменявшись с Государем приветственным почтительным рукопожатием. Ему было приятно видеть его в приподнятом настроении. Николай добродушно усмехнулся, и, печально вздохнув, поделился с приятным внимательным собеседником душевными переживаниями:--Жаль только, что моя любимая не может разделить со мной мою радость от общения с соотечественниками! Она дуется на меня!--, и, выдержав короткую паузу, небрежно отмахнулся и обличительно продолжил.—Ну, ничего! Сам виноват! Надо было сначала думать, а потом уже говорить! Капитан понимающе вздохнул, и, дружески похлопав венценосного собеседника по плечу, подбадривая, проговорил:--Ничего, Ваше Императорское Величество! Вот, встретитесь с Её Императорским Высочеством во время завтрака и объяснитесь с ней! Она всё поймёт и простит Вас! Ольга Фёдоровна—девушка быстро отходчивая, да и, возможно, она уже простила Вас! Только Николай так был перед ней виноват, что сомневался даже в том, захочет ли Ольга его, вообще, выслушать. Из трепетной груди Государя вырвался печальный вздох. В эту самую минуту к нему и капитану подошёл офицер Лайтоллер, и, почтительно извинившись за вторжение в их душевную беседу, передал им папки из рубинового бархата с, вложенными в них, листами, на которых был составлен подробный отчёт о, проделанном ими, утреннем обходе корабля. Николай одобрительно кивнул, и, пообещав, внимательно изучить его во время завтрака, а после, тут же вернуть им, дружески распрощался с офицерами и поспешил, вернуться в свои апартаменты, надеясь, застать в них Ольгу для того, чтобы повиниться перед ней и выпросить у неё прощения. Капитан проводил Государя благословляющим взглядом, после чего приступил к своим прямым обязанностям. Внутреннее чутьё не подвело Российского Государя. Юная Великая княжна находилась в общих апартаментах. Она удобно сидела на диване в гостиной, окружённая, расположившимися на мягких, обитых жаккардом, креслах, дорогими кузинами. Они, озаряемые яркими золотыми лучами апрельского тёплого солнца, занимались вязанием, во время которого душевно разговаривали, делясь впечатлениями о первых двух днях увлекательного путешествия на прекрасном ?Титанике?. Великая княжна Ольга Фёдоровна, хотя и внимательно слушала Их Императорские Высочества, доброжелательно им улыбаясь и периодически высказывая своё мнение, но мысли её занимало утреннее покушение на жизнь милого Эдварда, да и ещё ей не давали покоя постоянные нападки на него мистера Исмея, о чём девушка и хотела душевно поговорить с Государем. Ведь сама она уже измучилась в догадках о том, что они могут значить. Неужели в директоре ?Белой звезды? взыграло, задетое её любовью с Эдвардом, самолюбие и мужская ревность? От подобных мыслей очаровательное лицо прекрасной юной девушки залилось румянцем лёгкого смущения, которое ни укрылось от Императора Николая, бесшумно появившегося в просторной барочной и украшенной различной лепниной цвета слоновой кости, гостиной.--Как приятно видеть мою семью, занимающуюся общим благопристойным делом.—осторожно привлекая к себе их внимание, доброжелательно проговорил он, мягко приблизившись к ним. При этом его очаровательное лицо озарилось приветливой, очень искренней улыбкой, в которой отчётливо ощущались весёлые нотки. Девушки услышали приятный тихий бархатистый голос императора, и, радостно между собой переглянувшись, с нескрываемым ожиданием в лучистых бирюзовых глазах, пристально принялись смотреть на него. Так и юная Великая княжна Ольга Фёдоровна. Из её трепетной груди вырвался измученный вздох.--Ваше Императорское Величество, как хорошо, что Вы вернулись к нам, а то мы уже успели по Вам соскучиться!—словно на выдохе, миролюбиво произнесла она, грациозно поднявшись с дивана, и, присев в приветственном почтительном реверансе. Только, ожидающий проявления её холодного безразличия к нему, Николай оказался немного шокирован столь тёплым приёмом. Неужели Ольга простила ему ту непростительную резкость, с которой он разговаривал с ней вчера вечером? Если это действительно так, то чем же она теперь, столь сильно напряжена? Что ныне мучает её хрупкую и нежную, словно хрусталь, милосердную душу? Николай окончательно оказался сбит с толку, но, собравшись с мыслями, участливо спросил, обращаясь к ней и детям:--Девочки, что случилось? Чем вы так угнетены? Великие княжны задумчиво переглянулись между собой, мысленно решая то, кто выступит перед Государем от лица их всех. Это решила сделать Ольга Фёдоровна. Она печально вздохнула, и, отойдя вместе с ним в сторонку, душевно заговорила:--Мы с девочками больше не можем смотреть на то, как мистер Исмей старается при каждой возможности, больно ущемить нашего горячо любимого капитана Смита.—девушка выдержала короткую паузу, но лишь для того, чтобы подобрать подходящие слова и, когда ей это удалось, продолжила.—Иногда мне кажется, что он сам не равнодушен ко мне и в нём взыграло задетое самолюбие. Между ними воцарилось мрачное длительное молчание. Николай оказался глубоко потрясён откровенностью юной девушки, мысленно признаваясь самому себе в том, что он и сам частенько об этом подумывал. Только боялся озвучить столь деликатные мысли. Они смущали его и заставляли, не уютно себя чувствовать, но помня о, терпеливо ожидающей высочайшего решения, Великой княжне Ольге Фёдоровне, доброжелательно ей улыбнулся, и, ласково потеребив золотистую густую прядь шелковистых волос, успокоил, уверенно сказав лишь одно:--Можете не беспокоиться, в самое ближайшее время, я ?душевно? обсужу с Исмеем этот вопрос.—и, подозвав к себе филёра, приказал ему идти в управленческую рубку, и, найдя там капитана Смита, передать тому высочайшее приглашение на завтрак в Императорских апартаментах. Молодой филёр всё понял и почтительно откланявшись, ушёл. Тем временем, палубой выше, оперевшись одной рукой о борт шлюпки, стоял капитан и печально смотрел на синеву океана. Другой, же рукой, он нервно теребил золотую пуговицу тёмно-синего, почти чёрного кителя. Его мысли занимала огромная любовь к юной Ольге. Он любил её трепетно и нежно так, как мужчина может любить женщину, то есть, со всей силой природной страсти. Только теперь ему было позволено обращаться к ней в официальном деловом тоне, а это было крайне не просто, вернее даже, невыносимо больно. Из-за этого его приветливый взор стал мрачнее самой грозной тучи. Капитан печально вздохнул и уже собрался вернуться на мостик, как, в эту самую минуту, к нему подошёл Томас Эндрюс, вероятно, разыскивающий его для душевного или делового разговора.--Капитан Смит, ну, слава Богу, я вас нашёл!—со вздохом глубокого облегчения произнёс он, обменявшись с почтенным собеседником приветственным рукопожатием, но заметив в его взгляде невыносимую душевную тоску, обеспокоенно спросил:--Надеюсь, вы не собираетесь топиться? Тогда что мы все станем без вас делать? Капитан горько усмехнулся и иронично ответил:--А что, разве я похож на сентиментальную институтку или разочаровавшегося в любви юнкера? Эндрюс понял его и поддержал взаимным, но добродушным смехом. За этим весёлым, как ему показалось занятием, их застал филёр Российского Императора. Он почтительно поздоровался с администраторами шикарного корабля и устно передал капитану высочайшее приглашение, прийти на завтрак в главные императорские апартаменты.--Так, что мне передать Его Императорскому Величеству, сэр?—осведомился у главного офицера шикарного ?Титаника? филёр, смотря на него взглядом, в котором читалось глубокое нетерпение. Тот не стал его томить длительным ожиданием, и, доброжелательно улыбнувшись, как можно любезнее ответил:--Передайте Его Императорскому Величеству, что я искренне благодарю Его за приглашение, но, к глубочайшему сожалению, вынужден отказать. На корабле скопилось столько важных дел, требующих моего непосредственного участия. Филёр почтительно откланялся и отправился обратно к своему Государю, провожаемый потрясённым взглядом Томаса Эндрюса. Он был глубоко шокирован отказом капитана, принять приглашение Императора на завтрак в приятном обществе Венценосной семьи. Бедняга боялся, что этим капитан навлечёт на себя гнев Государя.--Вы, действительно безумец!—только и сказал он, продолжая находится в глубоком душевном потрясении, но капитан не разделял чувств собеседника. Ему было уже всё равно, что с ним будет. Его уже ничто не радовало и не беспокоило. Он печально вздохнул, и, взглянув снова на Эндрюса, отрезвляюще проговорил:--Даже, если бы я принял приглашение Его Императорского Величества и пришёл бы к нему, думаете, мне было бы легко, находиться в обществе любимой женщины и обращаться к ней в официально-деловом тоне, не смея, даже обнять её и назвать по имени?! Против, столь весомых аргументов, Эндрюс не нашёл, что ответить и искренне сочувствовал капитану. Ведь тот, по воле роковой судьбы, оказался в, весьма, не простой ситуации. Единственное, что он сделал в знак поддержки, сочувственно вздохнул. Чуть позже, узнав об отказе новоиспечённого адмирала, принять участие в завтраке венценосной семьи, Император Николай оказался вне себя от негодования.--Да, что он себе позволяет!? Не слишком, ли высокого мнения о себе!? Да, как он смеет, отказывать мне, Государю Российской Империи!?—возмущался Николай, мечась по их личной террасе и снедаемый, бушующим в трепетной душе, гневом и не обращая внимания на, стоявшую у поручней, Великую княжну Ольгу Фёдоровну. Она настороженно наблюдала за ним, чувствуя, как у неё уже начинает голова идти кругом от его бесконечных метаний. Девушка судорожно вздохнула, и, желая их прекратить, мягкой походкой лани, грациозно подошла к своему императору, осторожно взяла за руку, и, очень нежно гладя по ладони, подвела к поручням и тихо заговорила, тем самым призывая к благоразумию:--Ваше Императорское Величество, прошу Вас, оставьте в покое нашего адмирала! Ему итак не до этого! Ведь на него сегодня, рано утром, люди барона Браэртона совершили покушение! Они попытались утопить беднягу в ванной! Так что представьте себе его душевное состояние после всего этого ужаса! Между ними воцарилось ещё более мрачное молчание, во время которого Император Николай оказался потрясён до глубины трепетной души известием юной племянницы о дерзкой выходке барона. Оно возмущало его на столько, что он весь кипел от возмущения и негодования, словно вода в котле. Казалось ещё немного и, он вспыхнет ?праведным гневом?, подобно спичке.--Да, кто этот барон такой и как он смеет угрожать моему офицеру?!—бушевал Император, не в силах больше сдерживать себя. Он, конечно, чувствовал прикованные к нему, недоумевающие взгляды детей, немного испуганных внезапной вспышкой его гнева. Они, одетые в лёгкие светлые одежды морского стиля, удобно сидели в, плетёных из тростника, креслах за, накрываемым официантами, столом, поставленным на их личной террассе. Дети не понимая, чем так сильно разгневан их дорогой отец, потрясённо и с немой мольбой о помощи посмотрели на горячо любимую кузину. Она поняла их, и, тяжело вздохнув, обратилась к венценосному русскому дяде с участливым предложением, пойти на капитанский мостик и, включив всё своё женское очарование, постараться уговорить капитана о том, чтобы он справился с собой и пришёл к ним. Николай ненадолго задумался, но, понимая разумность её слов, дал своё негласное одобрение. Девушка почтительно откланялась, и, покинув императорские апартаменты, сопровождаемая фрейлинами с охранниками, ушла на капитанский мостик. Николай проводил её мягким взглядом, и, вернувшись к детям, занял их игрой в ?города?. Капитан Смит всё ещё стоял в управленческой рубке и крепко сжимал в сильных руках ручки штурвала из красного дерева, покрытого защитным лаком, колесо которого было украшено сусальным золотом. Помощники Мэрдок и Лайтоллер находились рядом, так как была их вахта. Они не мешали своему начальнику. Погода за бортом ?Титаника? стояла хорошая и солнечная, независимо от того, что по ясному голубому небу, вальяжно плыли пушистые облака, и дул лёгкий ветерок, приносящий с океана, приятную прохладу. Капитан, хотя и отчаянно гнал от себя нежные мысли о юной Великой княжне Ольге, пытаясь, сосредоточиться на управлении кораблём, но они всё равно возвращали его к ней. Он печально вздохнул и, с опаской, осмотрелся по сторонам, не услышал, ли, кто его. Только помощники были заняты своими делами, которые он поручил им в самом начале вахты, и не обращали внимания на душевные терзания начальника, но так продлилось недолго из-за того, что, вскоре, ход его мыслей нарушил ласковый мелодичный тихий голос, появившейся в управленческой рубке, юной Великой княжны Ольги Фёдоровны.--Капитан Смит, пожалуйста, простите меня за то, что вынуждена, отвлечь вас от важного дела…--обратилась она к нему. Он весь затрепетал от, испытываемой его открытой душой и чувственным сердцем, нежности и медленно обернулся. Перед ним стояла Великая княжна Ольга и смотрела на него с огромной нежностью. Она улыбалась. Её золотистыми спиральными локонами играл лёгкий прохладный ветерок.--Да, Ольга! Чем я могу быть Вам полезен?—справившись с трепетным душевным волнением, заинтригованно и с неподдельной доброжелательностью осведомился капитан. Девушка нервно вздохнула, и, стремительно приблизившись к нему, очень нежно накрыла его сильную руку, крепко сжимающую штурвал, своими изящными руками в кружевных перчатках, посмотрела на него взглядом, внушающим доверие и душевный покой, и убедительно заговорила:--Дорогой Эдвард, мне хорошо известно о том, что истинной причиной вашего отказа Государю в Его приглашении, позавтракать с нами, явилась я. Вы меня так преданно и нежно любите, что одна, лишь мысль о том, что вам придётся видеть рядом со мной, воркующего Государя, приносит вам непереносимое страдание. Только я вас очень прошу, сделайте над собой усилие и примите приглашение ради детей, которые душевно и сердечно привязались к вам. Ведь ваше общество приносит им удовольствие. Говоря эти, льющиеся от чистого сердца, слова, девушка ласково гладила почтенного собеседника по бархатистым морщинистым щекам, что вызывало в нём приятный трепет. Он, на мгновение и от удовольствия, закрыл глаза, и, трепетно вздохнув, открыл их снова и посмотрел на неё взглядом, полным глубокой нежности.--Что вы со мной делаете, Ольга? Почему я не могу ни в чём, вам отказать?—уступая ей в просьбе, спрашивал девушку капитан. Она, покрывая его лицо краткими, но очень волнующими поцелуями, заворожено ответила, как на духу:--Может из-за того, что вы любите меня, а я люблю вас. Против таких аргументов почтенный капитан шикарного ?Титаника? не нашёл, что и ответить. Вместо этого он трепетно вздохнул и нежно ей улыбнулся, что подействовало на юную девушку магнетически. Она даже перестала веселиться и стала чрезвычайно серьёзной, чем и встревожила своего всегда чуткого и отзывчивого собеседника. Он насторожился и незамедлительно поспешил у неё узнать о том, что случилось:--Ольга, с Вами всё хорошо? Вы меня пугаете! Девушка тяжело вздохнула, и, не желая от него ничего скрывать, словно на выдохе произнесла, при этом чувствуя то, как её тихий мелодичный приятный голос дрожит от, переполнявшего нежную душу, волнения, а в ясных бирюзовых глазах, в которых читалась огромная, как безбрежный океан, любовь, отражались яркие золотистые лучи ласкового апрельского солнца:-- Эдвард, пожалуйста, прости меня за то, что без твоего ведома, я осмелилась рассказать Государю о, тщательно спланированной на тебя акции устрашения жестоким бароном Браэртоном, которую умело провели рано утром его коварные прихвостни. Пойми, я сделала это для того, что это не давало мне покоя. Государь увидел всё по моим глазам и настоятельно попросил поделиться с ним тем, что угнетает мою душу. Ты, наверное, знаешь о том, что из-за его чрезмерной чуткости, от него ничего нельзя скрыть. Между возлюбленными воцарилось длительное мрачное молчание, во время которого они пристально смотрели друг на друга, не смея произнести ни единого слова. Почтенный капитан Эдвард Смит был потрясён до глубины души искренним признанием юной девушки. Конечно, его бы воля, и он всячески постарался бы умолчать перед Государем об утреннем происшествии из-за того, что не хотел ввязывать того в свои проблемы, но юная возлюбленная, хотя и из лучших побуждений, но поступила иначе. Гневаться на неё, он тоже не мог. Ведь она беспокоится и радеет о его благополучии, за что почтенный капитан был ей глубоко благодарен и тронут до глубины трепетной души. Ему ничего другого не оставалось кроме как в очередной раз умилённо вздохнуть. Он так и сделал, после чего галантно взял юную возлюбленную себе под руку и со словами:-- Думаю, нам лучше сейчас же пойти в Императорские апартаменты, Ольга! Ведь Государь вместе с детьми, наверное, уже замучились нас ждать!—направился к выходу из управленческой рубки, весело о чём-то с девушкой беседуя, как в эту минуту, к ним навстречу вышел директор компании ?Белая звезда? Исмей. Он иронично усмехнулся и съязвил:--Я так и знал, что застану вас снова вместе! Юная девушка перестала весело беседовать с, галантно сопровождающим её, капитаном. Улыбка мгновенно сошла с прекрасного лица Великой княжны, терпение которой лопнуло. Она больше не могла, молча, выслушивать завистливые издёвки Исмея, и, предупредив избранника:--Ну, всё, сейчас он у меня услышит ?пару ласковых слов?.—подошла к директору круизной компании и с нескрываемым раздражением, которое отчётливо ощущалось в её доброжелательных речах, произнесла:--Знаете, мистер Исмей, из-за ваших постоянных издёвок, у меня сложилось впечатление о том, что вы сами неравнодушны ко мне и от понимания того, что у вас нет никаких шансов, вы завидуете! От её внимательного взгляда ни укрылось то, как собеседник мгновенно стушевался, и, ощущая крайнюю неловкость, не нашёлся, что и сказать себе в оправдание. Зато юная девушка, довольная собой и победно улыбаясь, вернулась к, терпеливо её ожидающему у выхода, избраннику. Он, хотя и не слышал ничего о том, что говорила его любимая девушка Исмею, но успел заметить, как тот с нескрываемым смущением отвёл глаза и покраснел, словно находился в сауне под действием, исходящего от густого пара, жара. Только, в данный момент, все находились на капитанском мостике шикарного ?Титаника?, открытые всем ветрам, которые, из-за его быстрого, но величавого хода, беспощадно трепали их одежды.--Интересно узнать о том, что Вы ему такого сказали, Ольга, раз он до сих пор никак не может выйти из того ступора, в который вы его вогнали?—с оттенком нескрываемой иронии участливо спросил возлюбленную почтенный капитан, когда они, царственно идя под руку друг с другом, покидали мостик. Девушка поняла его и легкомысленно отмахнулась, едва сдерживая звонкий и раскатистый смех:--Всего лишь поставила Исмея на место и предупредила о том, что, если он дальше продолжит ущемлять тебя, ему не поздоровится, так как я натравлю на него ?волчью стаю?. Между возлюбленными воцарилось очередное молчание. Капитан Эдвард Смит, хотя и чувствовал то, что последние слова его любимая говорит не серьёзно, даже с оттенком смешливости, но всё равно ощутил то, как его пробил кратковременный озноб, вызванный не на шутку, разыгравшимся, мрачным воображением. Ольга заметила это и доброжелательно отмахнулась:--Да, расслабься, любимый! Я шучу! Делать волкам больше нечего, как заниматься устранением столь скользких и мелких сошек, ничем не угрожающих круизу и Государю! Из трепетной груди Эдварда вырвался вздох глубокого облегчения. Понимая то, что его возлюбленная не так кровожадна, как, иногда хочет казаться, он снова повеселел, ощущая необычайную душевную лёгкость. Это ни укрылось от внимательного бирюзового взгляда юной девушки, из-за чего она ласково ему улыбнулась и вернулась к той беззаботной беседе, которую им пришлось прервать из-за появления в управленческой рубке Исмея. Так они незаметно и дошли до императорских апартаментов, где их встретили русские офицеры, известившие о том, что Государь вместе с детьми на личной террасе.