2 (1/1)

Они лежали на широкой кровати, затянутой тонкой сатиновой простынёй оливкового цвета. Хью нравились яркие цвета в одежде, но вот в интерьере он предпочитал нейтральные, натуральные оттенки. Ни что в этом доме не раздражало взгляд. Всё было призвано успокоить, умиротворить и дать отдохновение его хозяину. Роберту нравилось, как обустроен этот дом - незамысловато, но со вкусом. И много Хью, во всём. В том, как висит эта картина на стене - старомодно, немного криво, но так к месту; эти блеклые простыни, дарящие потрясающий комфорт всему телу, соприкасающемуся с ними; этот нелепый английский светильник с кружевным абажуром, от которого на потолке и стенах расцветают загадочные узоры теней.- Ты красиво отшил Кэти, так трогательно и романтично - заявил он, поглаживая протянутую к нему руку.- Подсматривал?- Хью перестал жмуриться от удовольствия, которое ему доставляли эти неспешные ласки, и убрал руку.- Не только подсматривал, но и подслушивал. На мой взгляд, сцена была слегка затянута. Надо делать подобные вещи быстрее. Как хвост щенку купировать.Роберт вернул руку Хью на место и накрыл её ладонью, слегка сжимая. Хью недовольно поморщился.- Ты опытен в этих делах. Я - нет. Сделал, как считал правильным. Она мне нравится. Хочу, чтоб мы остались друзьями - рука вновь дёрнулась в попытке скрыться, но безуспешно, Роберт лишь сильнее сжал ладонь.- Не строй из себя правильного английского мальчика. Ты вовсе не такой. Ты очень, очень испорченный мальчишка, Хью.С этими словами Роберт придвинулся ближе и забрался под простыню, которой был накрыт Хью. Он положил согнутую в колене ногу на бедро своего любовника и сделал несколько лёгких толчков, неотрывно глядя ему в глаза. Затем, положил ладони на лицо Хью. Палец, скользнув по щеке, неспешно обвёл контур губ и, проникнув между ними, тут же оказался прикушенным.- Ай,- вскрикнул Роберт, отдёргивая руку.Хью притянул к губам пострадавший палец и, подув на него, поцеловал.- Мы можем, для разнообразия, просто поспать?- Мы уже делали это прошлой ночью.- Ты хоть когда-нибудь от этого устаёшь?- С тобой? Нет.- У меня нет сил - лениво водя пальцами по спине Роберта, Хью пытался изобразить крайнюю степень усталости.- Повернись – прошептал Роберт - Я не требую многого.Положив ладонь на внутреннюю поверхность бедра Хью, он медленно повёл руку вверх. Язык и губы его, тем временем, скользили по нежным соскам, ныряли в мягкую ямку под шеей, взбирались на широкие гребни ключиц, гася последние очаги сопротивления. Хью медленно перевернулся на живот. Роберт потянулся к прикроватному столику.Еле слышное сбивчивое дыханье, легкое шуршание простыней. Прошло совсем немного времени.- Как быстро, не мог сдержаться… ммм ...с тобой всегда так - Роберт уткнулся лбом в шею Хью, пытаясь выровнять дыхание - Прости.- Я всё, я тоже всё - сбивчивый шёпот в ответ.Запустив руку под живот любовника, и ощутив там тёплую густую влагу, Роберт довольно улыбнулся.- Ну, это меняет дело — прошептал он, неторопливо целуя влажную солёную спину.***- Я поговорил с ней. Я всё ей рассказал. Я это сделал, Роб!Он стоит напротив меня, с неизменным рюкзаком за спиной. Вокруг нас шумная, вечно спешащая, суетливая вокзальная публика. А мы в центре этой суеты и на нашем островке время остановилось. Беру его руку и сжимаю тёплую ладонь. Подхожу ближе, непозволительно близко, непозволительно для такого места. Но, на удивление, никому нет дела до нас. Его, кажется, тоже не особо волнуют люди.Он изменился - больше нет этого вечного сомнения, этих виноватых глаз. Уверенный, радостный, страстный. Он целует мои губы, и тело привычно реагирует на эту ласку. Я пытаюсь скрыть своё возбуждение от посторонних, плотнее прижавшись к Хью. Но в этот миг он резко отступает назад. Выражение его лица меняется. Отстранённый, чужой. А меня ослепляет яркий свет софитов и за спиной раздаётся громкий крик Дэвида: ?Отлично, парни. На сегодня достаточно. Все свободны?.Хью подходит ко мне и хлопает по плечу: ?Расслабься, Роби. Хочешь, я помогу тебе?? И он начинает расстёгивать мои брюки. Я убираю его руки, оглядываясь на по-прежнему равнодушную толпу, снующую вокруг нас. ?Мы же друзья, мне не сложно, правда?: твердит Хью.?Нет, я не хочу, я не этого хочу!?Роберт проснулся от собственного крика. Он понимал, что это всего лишь сон, но на душе было гадко ещё долгое время. И, самое неприятное, что этот сон, уже в который раз повторяется в различных вариациях. В одном из снов Хью стягивал с него штаны прямо на глазах почтенного семейства Леонардов, в полном составе, включая троюродных тётушек, мирно обедавшего за круглым столом. Это было ужасно. Но, сны имеют обыкновение забываться уже к полудню, в пику сомнениям, тревогам, тоске, и прочим прелестям, наполняющим нашу голову во время бодрствования.Летний перерыв тянулся непростительно долго. Роберт пытался отвлечь себя - новая роль в театре, несколько поездок в Европу. А ещё было много, очень много книг. Он удивлялся своей всеядности, глотая без разбору попадавшиеся под руку томики, не зависимо от жанра и автора.Были дни, когда игнорировать навязчивое желание услышать Хью, становилось уже не возможно. Роберт сам набирал заветный номер, получая в ответ неизменное: ?Роб, я перезвоню, прости. Мы тут с моими ребятами: на яхте, на скейте, на стадионе, в кафе и т.д. и т.п.??Да, конечно. Рад, что ты в порядке?. И уже, вторя отрывистым гудкам: ?Я скучаю по тебе. Я ОЧЕНЬ по тебе скучаю, бесчувственная ты деревяшка?.***Я выхожу из самолёта, направляюсь к терминалу, там меня встречают люди, много людей. Они показывают на меня пальцами и смеются, выкрикивая скабрёзные шуточки. Некоторые подходят совсем близко и тычут руками мне в живот. Мой живот - он огромный. Я пытаюсь закрыть его курткой, но это не возможно, он как гигантская тыква. И вдруг я осознаю, что на месте моего, когда-то вполне подтянутого живота, не какое-то пивное брюхо, а нечто совершенно невообразимое. Нечто живущее отдельно от меня, но являющееся мной. Во мне ребёнок. Я же беременный. Господи, я должен спрятать это от всех, защитить моего ребёнка от этих наглых рук, от этих любопытных глаз. Я бегу по длинному коридору, по обеим сторонам которого множество дверей. Я пытаюсь открыть их, но часть из них заперты, а в тех, что открыты, оказываются всё те же кричащие, смеющиеся уродцы, тянущие к моему животу свои кривые лапы. Я кричу им, чтоб они шли прочь, чтоб не смели касаться меня, чтобы оставили, наконец, в покое. Я кричу, и слёзы душат меня, слёзы стыда и жалости, и отчаяния.- Мистер Лори, с Вами всё в порядке?- стюардесса трясёт меня за плечо, возвращая в монотонно гудящую реальность - Через несколько минут мы заходим на посадку, пристегнитесь, пожалуйста.Хью машинально проверил живот. Приснится же такое. Незаметно вытер ладонью влажные щёки. Пожалуй, стоит повторить курс антидепрессантов.В голове всё крутились слова Джо, которые та бросила ему в спину уже на пороге. Хью чувствовал, что угрюмое настроение жены, язвительные шуточки в его адрес и вечно остывшая еда закончатся чем-то подобным. И Джо прорвало, на последней минуте перед выездом в аэропорт: ?Ты должен это прекратить. Пока о вас не стали писать в газетах. Ты же не хочешь, чтобы твои дети читали о папочке такое. Ты не Стивен, тебе это популярности в их глазах не прибавит. Они и так-то не особо тебя ценят?.Что он мог на это сказать? Что всё это лишь сплетни? Или, что совершил ошибку и очень сожалеет? А может быть так: всё, что твоя сорока принесла на хвосте - чистая правда.Попросить прощения, или свободы?Так размышлял бы нормальный человек, и нормальный человек выбрал бы один из трёх вариантов. Нормальный, обычный, мало-мальски честный с собой человек, а значит - не Хью. Не обернувшись, он перешагнул порог дома и сел в автомобиль. Так удобно. Он ничего не ответил, потому, что ничего не услышал. И не надо принимать решений, не надо ничего менять. А Джо, она непременно позвонит. И тоже сделает вид, что ничего не произошло. Так уж у них заведено. Уже много лет.***Третья неделя съёмок второго сезона. Короткий перерыв. В огромном, удобно обставленном трейлере, на высоких стульях у барной стойки сидят двое. В руках у одного дымится сигарета. Руки второго нервно скручивают синюю бумажную салфетку.- Ты же не сможешь без меня.- Я не собираюсь быть без тебя.- Ладно, я всё это уже видел и слышал. Было охрененно хорошо, будем друзьями и прочее. Но я не Кэти. Меня ты так просто не выбросишь.- Я не бросаю. Но мы не можем так больше. У нас тормоза сорвало - Хью не отрывал глаз от сигареты.- Ты о вчерашнем? Признаю, я был не прав. Но ты не очень-то сопротивлялся - Роберт пытался произнести последнюю фразу шутливым тоном, но получилось как-то жалко.- Я тебя не виню, Роб. Я говорю, что мы больше не можем это контролировать. О нас уже болтают. Не хочу скандала.- Только не надо снова этих банальностей - прервал Роберт, неожиданно серьёзным тоном - Тебе стыдно? Перед кем? Детьми, женой, родственниками? Ты что, кого-то убил, обокрал? - окончательно разделавшись с салфеткой, Роберт сложил её обрывки в пепельницу.- Ты не поймешь. Ты никогда не оглядываешься. У тебя никого нет - Хью, бросив на друга короткий взгляд, вновь уставился на сигарету, пепел с которой, осыпаясь, покрывал тёмными пятнами столешницу.- Да, это я уже понял - Роберт отвернулся, нервно ёрзая на высоком стуле, пытаясь сглотнуть комок, сдавивший горло.- Я не то имел в виду. Нет людей, за которых ты нёс бы ответственность - затушив остаток сигареты, Хью потянулся к пачке.- Если они так дороги тебе, что же ты бегаешь от них по миру - Роберт вырвал у него из рук пачку и отшвырнул подальше.- Тебя это не касается - огрызнулся Хью.Роберт протянул руку и положил ладонь на колючую щёку Хью. Грим меняет не только его лицо, но и характер, подумалось Роберту. У Хью не бывает таких холодных глаз, Хью никогда не принимает окончательных решений и Хью любит его.- Не бросай меня. Больше никаких глупостей.- Роб, я решил. Мы больше не трахаемся. Никогда. Как ты там говорил нужно с хвостом - отрубать быстро.Резко отдёрнув руку от лица Хью, Роберт собрался было что-то сказать, но, передумав, вышел из трейлера, громко хлопнув дверью.Сцены с Хью были уже отсняты, и можно было отправляться домой. На душе было тяжело, да и уверенность в правильности принятого решения куда-то улетучилась. Перед глазами было растерянное лицо Роби, нервные движения рук, ссутулившиеся плечи. А в голове продолжала звучать заученная мантра: ?Так будет лучше, так всем будет лучше?.На следующее утро была читка нового сценария. Они, как обычно, сидели рядом. И ни что не выдавало в этой паре только что расставшихся любовников. Обычные действия и сложившиеся ритуалы: по чашке крепкого кофе с утра, по сандвичу в перерыве, с неизменными шутками в адрес Лизы, жующей крошечный кусочек тофу; по сигарете после эпизода, в небольшой дымной курилке, с анекдотами и байками.Всё как всегда, кроме: горячих рук под рубашкой, пока гримёрша уходит за кофе; записки в заднем кармане джинсов, после прочтения которой горят и щёки и глаза; предвкушения дневного перерыва, когда Роб, как опытный разведчик, незаметно проникнет в трейлер и безнадёжно испортит тщательно наложенный грим; редких выходных, когда не надо никуда спешить, когда тебя будит не визгливый будильник, а его шёпот и мягкие руки.Но больше ни слова, ни взгляда, того, в котором проскальзывало бы что-то от них прежних. Будто и не было всего этого сумасшествия, будто никогда не вздрагивали их тела от первого робкого прикосновения, не разлетались фейерверком пуговицы на их рубашках, не разносились в тишине огромного дома их тихие стоны, переходящие в громкие крики.Время - парадоксальная вещь. Оно может легко и не заметно пролетать для одного человека, и мучительно тянуться для другого, при том, что оба они сосуществуют в одной реальности, бок о бок - делают одно дело, общаются с одними и теми же людьми, дышат одним воздухом. А ещё, время лечит, затягивая раны, притупляет боль, стирает воспоминания.Роберт завёл интрижку с милой девушкой - помощником сценариста. Вот уже месяц, как все с удовольствием и умилением обсуждают эту новость, строя матримониальные планы и пророча парочке симпатичное и талантливое потомство.Хью, как всегда, очарователен, остроумен, трудолюбив как вол, а, временами, задумчив и отстранён, но к этому все давно привыкли.Так просто и ясно, так надёжно и безопасно. Не надо бояться, оглядываться, ждать неприятностей.Чистые и безупречные. Хорошие, правильные и….. несчастные.