двое жестоко наказанных (1/1)

С утра в голове почему-то нет ни одной мысли. Наверное, потому, что утро наступило как-то совсем неожиданно, ведь Бэкхён и не спал почти всю ночь напролёт. Сидел у окошка в серой футболке и жёлтых боксёрах на подоконнике и смотрел на звёзды. Тоже без каких-либо утяжеляющих голову мыслей. Просто сидел и смотрел. Хотелось какао и пончиков, а ещё забиться под уютный бочок бабушки Боа и послушать убаюкивающую сказку, хоть он уже и не ребёнок давно. Бэкхён геймер и разгильдяй. С одной стороны, он как-то даже вроде не успел насытиться полностью такой своей жизнью, где есть только всё то, чего хочется ему. С другой стороны, так он на самом деле просто стоит на месте, как столб. Ездят машины, ходят люди, а столб всё стоит и стоит себе. Стоит в зной, стоит в дождь, стоит в снег?— и всё ему нипочём. В том его и смысл?— просто стоять. Ну там освещать фонарями дорогу по ночам, электрические провода между собой соединять, птичкам на них давать посидеть. Только гниёт иногда, и жуки всякие ползают. Короче говоря, фиг знает. Нет, серьёзно. Бэкхён понятия не имеет, что ему вообще нужно в этой жизни от этой же жизни причём. Кто бы ещё подсказал что-нибудь дельное, кто бы направил, кто бы на путь истинный, что ли, какой-нибудь, если такой существует, глаза открыл.В общем, смотрел он на это небо, смотрел без конца и не понимал, что же там видит. Ну луна. Ну звёзды. Ну темнота. И чего? А ничего, вот чего. Непонятно ничего потому что. А в этом возрасте никогда ничего непонятно. Где любовь, где дружба, где ненависть. Может, он даже Венди не любил никогда. Может, он вообще не знает, что такое любовь. Сравнить не с чем, в кино вечно всякую фигню показывают, в книжках всякую фигню расписывают. Так вот, может, Бэкхён просто и перенёс прочитанное и просмотренное на их отношения? Типа вот здесь должен быть трепет, здесь сердце должно ёкнуть, здесь бабочки должны в животе закружить. Как понять себя и других? Да никак. Ну и пофигу в принципе. Кому это нужно вообще.Ну первая неделя хорошо проходит вроде. Ребята классные, преподаватели интересные. Воздух хороший, бабочки дружелюбные. Бэкхён ещё не знает и тысячной части того, что здесь происходит, и это интригует, будоражит кровь. Интересно, что будет дальше. Определённо много всего. Хорошего и плохого. Бэкхён много раз обходил без особых усилий всех своих конкурентов в играх, но не видел никогда будущего себя именно в реальной реальности, а не виртуальной. И теперь немного страшно. Но это почему-то даже заводит немного…***—?Поднимайся! —?стоит Бэкхёну, наконец, блаженно уложить свою светлую головушку на именную подушечку, как у него эту самую подушечку из-под щёчки бессовестно выдёргивают.—?Да блин! Какого фига! А, это ты, женщина,?— смотрит он ненавистным взглядом на Хейз, возвышающуюся прямо здесь и сейчас над ним.—?Я не просто женщина, мальчик. Если директор Ким ваш ?папа?, то я ваша ?мама?, так что поднимай свою мягонькую попку и начинай разминать её, ибо сидеть тебе сегодня на ней придётся долго!—?Не, не хочу! —?махнув рукой на подушечку, Бэкхён поворачивается к стенке, причмокивая губами, и натягивает одеялко по самый нос.—?Хочешь, хочешь,?— начинает она стаскивать Бёна с кровати за нижние конечности. —?Не тормози, нам ещё Пака по пути надо подобрать!—?О, давай ты его сначала подберёшь, а потом вы за мной заедете,?— обнимается Бэкхён самозабвенно с одеялком. —?Врум-врум, как говорится.—?Так, а ну отдай сюда,?— начинает Хейз войнушку за одеялко.—?Нет, не отдам! Оно именное! Оно моё по праву!—?Я тебе сейчас щелбан именной поставлю,?— стаскивает ?мама? ?сына? на пол и настойчиво волочит в сторону ванной. —?Быстрее, директор Ким нас ждёт вообще-то!—?Пусть не перестаёт ждать. Я нас знаю. Мы к нему обязательно придём, раз он нас так сильно ждёт. Мы же добрые. Стоп. А ты чего в мою ванную зашла? —?таращится вдруг проснувшийся Бэкхён огромными глазами на Хейз.—?Быстро раздевайся, чисти зубы и в душ!—?В-выйди сн-начала… это… пожалуйста…—?Во-первых, я ?мать?! Во-вторых, ой, да у всех у вас там свистульки одинаковые! Быстро раздевайся! —?накидывается она на него, не обращая никакого внимания на крики возмущения и отчаяния.Ровно через десять минут морально изнасилованный, с пошатнувшейся душевной организацией, весь по-утреннему растрёпанный и по жизни недовольный Бён Бэкхён семенит следом по коридору за воинственной Хейз, к которой он прикован, внимание, наручником за руку. Его щёки пылают красным, а тонкие губы обиженно собраны в чуть кривоватую полосочку.Время едва перевалило за 9 (субботочка же). Многие по виду недавно только проснувшиеся стоят в коридоре рядом с дверями в свои комнаты и лениво делают зарядку.—?О, утра! —?машет ему из девчачьего крыла Лиса, пока Хейз из противоположного крыла тащит его к лестнице. —?А мы зарядку делаем!—?Утра. Я, как видишь, тоже,?— пытается Бэкхён на минутку тормознуть ?маму?, чтобы поболтать с Лисой.—?Пошли уже! —?непреклонно тянет Хейз его вниз.—?А на завтрак?—?Ты уже давно проспал его. Вот, блин! —?останавливается она вдруг посреди лестницы. —?А Пака-то мы забыли! —?и тащит его обратно наверх. —?Я-то думаю, чего так легко идётся с грузом только на одной руке!—?Хорошая зарядка,?— на обратном пути одобряет Лиса.—?Ага, только спускаться как-то кайфовее, чем подниматься.—?Ты же только пару ступенек поднимался! —?прыскает Лиса в ладошку. Несмотря на раннее утро (по субботничным меркам), её волосы как всегда очень красиво заправлены заколками.—?Я выдохся и хочу на пенсию! —?хоть Хейз и тащит его в другую сторону, Бэкхён всё равно постоянно оборачивается и буксует.—?Идём уже, пенсионер! —?внезапно прикладывает Хейз чуть больше непонятно откуда взявшейся силушки и ускоряет шаг.Дверь в нужную комнату Хейз предсказуемо открывает с ноги. И плевать, что на них снова туфли на огромных шпильках. Этой девушке всегда на всё плевать.—?Хей! —?они даже войти внутрь до конца не успевают, как стоящий посреди комнаты в одних трусах с ураганом на голове Пак начинает возмущаться. —?Какого он здесь! —?показывает на флегматично смотрящего на него Бёна. —?У нас тут вообще-то чисто!—?Завались. Разорался с утра пораньше,?— Кёнсу стоит рядом с ним, в противовес не такой огромный и весь полностью одетый, закутанный, даже в капюшон.—?Сам завались! —?толкает его в плечо Чанёль.—?Ты неуклюжий, вот ты и заваливайся,?— не остаётся в долгу До.—?Сам неуклюжий! Сам завались!—?Так! —?Хейз приковывает Бэкхёна к двухъярусной кровати и бросается в центр образовавшейся потасовки. —?А ну брейк! —?расталкивает в разные стороны. —?Кёнсушечка! —?поворачивается к вздрогнувшему от ужаса после такого обращения До. —?Не косячил на этой неделе? Моя умница! —?и целует его в щёчку, после чего Су брезгливо трёт рукавом толстовки, из глубины которого не видно даже кончиков его пальцев, свою несчастную щёку.—?Пойду я, наверное,?— хватает Кёнсу свой рюкзак, прижимает к груди и начинает бочком пробираться к двери.—?Пойди-пойди, хороший мальчик! Так! —?стоит До покинуть помещение, как Хейз снова кардинально меняется, превращаясь из ?заботливой мамочки? в привычную всем фурию.—?Пускай он выйдет! —?гнёт свою линию Пак.—?Да какая тебе разница! Ты и так уже в трусах тут стоишь! —?орёт на него Хейз. —?Где твоя форма наказанного? —?намекает она на серую футболку, синие шорты и серые мягкие тапки в виде тюленей, которые на Бэкхёне. —?Ты помылся хоть?—?Помылся! —?обиженно обнимает себя руками в защитном жесте Чанёль.—?Да что ты? —?самым бесцеремонным образом Хейз подходит к нему вплотную, резким движением задирает чужую руку и нюхает подмышку.—?Эй! —?отпрыгивает от неё, как ошпаренный, покрасневший до самых пяток Пак.—?От тебя потом воняет! —?начинает она пинать по заднице пытающегося убежать от неё Чанёля. —?Как тебе не стыдно! Все вы подростки одинаковые?— вечно пóтом воняете, а в голове ветер, достали уже! Хоть бы взрослеть уже начали! —?тащит она за ногу Чанёля в сторону ванной, пока Бэкхён не может и даже не пытается скрыть свою ехидную улыбку.—?Я сам!—?Ага, размечтался! Сам ты себе спинку, что ли, потрёшь? А ну быстро помылся, чтобы лавандой при директоре вонял! —?закрывает за ними дверь в ванную Хейз, пока Бэкхён уже хихикает в открытую, приложив свободную ладонь ко рту. —?Или ромашкой, как захочешь! А лучше шоколадом, директор шоколад обожает! Быстро зубы почистил!И так ещё пятнадцать минут Бэкхён чувствует себя толстопузым котом, традиционно нажравшимся сметаны под звуки приятного для ушей садизма за стенкой.***—?Провинившиеся в камеру пыток доставлены! —?торжественно поднимает обе свои руки Хейз к потолку, из-за чего конечности недовольных этой жизнью Бэкхёна и Чанёля тоже невольно вздёргиваются наверх. Благо эти наручники были какими-то даже мягкими, явно неметаллическими, дискомфорт не причиняли, следов не оставляли, Хейз так вообще назвала их ?воспитательными? и даже ?учебными?.?Камерой пыток?, собственно говоря, является кабинет директора. Просторное, но не такое уж огромное помещение, одна стена которого полностью окно, а вторая развешена фотографиями непосредственно хозяина этих хором. На входе Хейз заставляет протереть тапки о ковёр, так как они пришли ?домой?. Помимо одинаковой одежды, у двух виновников сегодня были также полностью идентичные выражения недовольных мордочек.К столу директора ведёт красный с золотистыми узорами ковёр. Особых излишеств не наблюдается, ибо они и без надобности. Шкаф в углу, заваленный старыми пузатыми книгами, какими-то картами и плакатами, свёрнутыми в трубочку. Тут же на полу стоит просто громадный глобус, чуть наклоненный в бок. За огромным столом, на котором находятся белый ноутбук, старинный чёрный телефон в стиле ретро, ваза с красиво нарезанными фруктами на зубочистках, в том числе киви и апельсинами, высокий стакан с каким-то молочным коктейлем и полосатой трубочкой, и забавная компьютерная чёрная мышь с ушками и мордочкой на точно таком же коврике с ушками и мордочкой.—?Хорошо,?— директор Ким улыбается, обнажая свой золотой клык, которого Бэкхён прежде издалека как-то не заметил.Волосы цвета мокрого асфальта, уложенные гелем назад. Зелёный пиджак в белый горошек, застёгнутый на одну пуговицу (а там больше и не предусмотрено), внизу, конечно же, ничего нет, пупок любопытно выглядывает иногда из своего укрытия. Поверх этого безобразия золотые цепочки, что совершенно, казалось, не соответствует его должности, а соответствует совершенно другим профессиям, не имеющим сюда никакого отношения, на руках?— золотые кольца и часы. Это всё, что удалось разглядеть с заданного ракурса.—?Плётку принести? —?загадочно спрашивает Хейз, вынуждая обоих подростков ошарашенно вздрогнуть.—?Нет, Хейзи, детка, оставь меня с ними наедине, пожалуйста,?— и снова улыбается.Бэкхёна всего передёргивает, впервые в жизни он не хочет, чтобы Хейз уходила. Но та его мысли, увы, читать не умеет, и даже если умела бы, то за человека она его явно не считает, так что просто ?открепляет? от себя подростков и ?прикрепляет? их за те же ?учебные? наручники к специальным выступам у ножек мягких кресел, очевидно, для того и предназначенных, предварительно усадив их обоих туда.—?Директор, я за стенкой, если что, зовите,?— хлопает Хейз глазками и уходит восвояси.Чанёль выглядит спокойным и совершенно пофигистично настроенным касательно всего в этой жизни. У директора он здесь бывал не раз и не два. Лекций начитанного, чтоб его, Ким Чонина наслушался на века вперёд. Зато вид из окна красивый, можно туда залипать, только не палиться надо. А ещё Чанёль вообще не смотрит в сторону Бэкхёна, что в принципе абсолютно взаимно.—?Ну что ж,?— поднимается директор со своего ?трона?, вынуждая обоих подростков выпучить глаза. —?Ох,?— смотрит тот вниз и видит то же, что и они, а именно чёрные боксёры какого-то мирового кутюрье. —?И что? —?переводит взгляд с одного на другого. —?Я ради вас наряжаться, что ли, должен? Вы не спонсоры и не какие-то там выдающиеся и уважаемые люди. Чего это я своим комфортом должен тут ещё жертвовать? —?шлёпает он в сторону окна в своих розовых тапках и под погрустневший взгляд Чанёля заменяет вид на природу видом на яркие узоры жалюзи. —?Я у себя дома, я здесь живу. Как мне удобно, так и хожу. Вы вообще у меня в гостях. А в гостях принято вести себя хорошо,?— возвращается он вновь к столу, а Пак закатывает глаза, готовясь к нудному выносу мозга. —?А вы себя хорошо не ведёте. Я вас, значит, кормлю, обучаю, людей и спортсменов из вас делаю, а вы… драку устроили! Ай-яй-яй!Бэкхён хлопает глазами и вообще не знает, как реагировать на это всё. Они сейчас находятся в таком возрасте, когда все подобные речи в одно ухо влетают, а из другого в ту же секунду вылетают. Так в чём же смысл тогда вообще? Почему взрослые никак не уймутся и просто не отойдут со своими советами и нотациями подальше?—?Даже не ?ай-яй-яй?, а а-та-та! Вот ты же здесь первую неделю,?— обращается он к Бёну. —?Тебе же ведь можно было просто предупреждение на первый раз сделать и отпустить, субботка же,?— Бэкхён согласно кивает, растягивая губы в улыбку, вдруг воодушевившись тем, что его сейчас могут и впрямь пощадить. —?Но ведь Паку здесь одному в сотый раз будет скучно! —?Чанёль снова закатывает глаза. —?Да и тебе лучше сразу всё на носу зарубить, чтобы больше такое не повторялось. Пак это Пак, его жизнь вообще ничему никогда не учит. А сам он по себе мазохист тот ещё.—?Никакой я не мазохист,?— недовольно бурчит Ёль.—?Но я-то добрый! Бить вас и в угол ставить, конечно же, не буду! Я книжек по воспитанию много прочитал! А что ещё делать, когда у тебя столько детей, совершенно не пристроенных в этой жизни причём? —?продолжает Чонин втирать новичку. —?А ведь одни в свободное плавание барахтаться в волнах и цунами жизни уходят, а другие сюда совсем зелёными приходят. Детей меньше не становится. Считай, даже больше. Кругооборот какой-то прямо получается.Бэкхён чувствует, что его мозг начинает медленно плыть. Вроде на собрании директор не так нудил. Он специально это, что ли?—?А вас ведь много, а я один.—?Дай апельсинку,?— опирается о локоть подбородком Чанёль, намекая на тарелку с нарезанными фруктами.—?Апельсинку? За что это? Ты вот сегодня во сколько встал? В 8:30? А вставать в субботу во сколько нужно? В 7:30! Ты проспал лишний час, и что? Сделало тебя это счастливым?—?Я всё это уже наизусть знаю. Можно посплю здесь чуток?—?Нет, нельзя. Сегодня у меня нет настроения нудить и читать лекции.—?Быть такого не может,?— вяло бормочет Ёль.—?Сегодня мне хочется отдохнуть душой, ибо накосячили-то вы, я здесь причём? Почему я своим выходным жертвовать должен? Лекции я вам в будние дни ещё прочитаю не раз. Сегодня, ребятки, я вам устрою свою ?субботу?!—?А, может, всё-таки лекцию? —?почему-то передёргивает Пака.—?Нет-нет, никаких лекций. Я же не изверг, лекции у вас будут в понедельник, вторник, четверг и пятницу. Хейз,?— берёт он в руку трубку от телефона, что смотрится до жути комично, и Бэкхён еле удерживает в себе лёгкий смешок,?— зайди-ка к нам в гости. Сейчас к нам гости придут! —?хлопает он в ладоши после своего крайне делового звонка.Хейз появляется уже через секунду с какой-то устрашающей коробкой в руке и застывает у входа в ожидании дальнейших инструкций.—?Итак,?— снова поднимается из-за стола Чонин и начинает расхаживать туда-сюда (по виду какой-то, знаете, наркобарон в трусах). —?Что я до вас сейчас хочу донести. Вы двое не ладите. А здесь не ладить нельзя. Я стремлюсь к тому, чтобы все вы в конечном счёте были друг другу братьями и сёстрами. Вы должны уважать и поддерживать друг друга. Эти стены должны получать от вас не негатив, а взаимопонимание. Это даже важнее вашей спортивной подготовки, ибо здоровье начинается изнутри, а стартом ему становятся наши мысли. Над взаимопонимаем мы сегодня и поработаем.—?Ужас,?— мрачно изрекает Пак.—?Брр, не то слово,?— поддерживает Бён.—?В нашем мире без дружбы никуда. Она должна быть крепче самого гранита, устойчивее самого Эвереста, продолжительнее самого Рима. Торопиться нам некуда, у нас впереди весь день, к концу которого, я уверен, вы сделаете большой шаг в достижении полной идиллии в своих отношениях. Нет ничего лучше, чем когда твои чувства к другому человеку полностью взаимны!—?Они и так взаимны,?— замечает Бэкхён. —?Вроде.—?Без вроде,?— не смотря в его сторону, грубо кидает Чанёль.—?Тшш. Давайте сделаем с вами первое упражнение.—?Упражнение? —?округляет глаза от ужаса Пак. —?Какое ещё упражнение? Может, пожалуйста, всё-таки лекция? Безо всяких неожиданностей.—?Нет-нет-нет, больше никаких лекций по субботам в мою смену! Все будут там веселиться, и вы тоже повеселитесь. Хотя знаете… я передумал. Укреплять дружбу будем после обеда, я хочу принять джакузи и покушать плотно. А пока… Хейз, а дай им те два тома ?Шантарама? и ?Войны и мира?, в которых не пронумерованы страницы, пускай посидят и посчитают вслух. А коробочку пока припрячь, пожалуй. Сегодня она нам вряд ли пригодится.И на этой доброй ноте директор уходит.***—?Двадцать пять!—?Тридцать семь!—?Двадцать восемь! Ты мешаешь мне считать!—?Сорок два! Мне плевать!—?Пятьдесят шесть!—?Восемьдесят два!—?Сто пять!—?Пятьсот восемьдесят!—?Восемьсот семьдесят шесть!—?Всё! Я посчитал! —?захлопывает с грохотом Чанёль книгу. —?Здесь ровно девятьсот пятьдесят три страницы!—?Неправильно! —?даёт ему кулаком по голове Хейз. —?Сиди и нормально считай!—?Да что тут считать! Блин! —?психует Чанёль и начинает рыскать по столу директора. —?Где тут карандаш, я до какой-то там страницы досчитал же.—?Сиди, сказала! —?усаживает она его обратно. —?Помечать ничего нельзя!—?Да блин! Всё! Тут ровно тысяча пятьсот страниц!—?Неправильно! —?Пак снова получает по голове.—?Десять тысяч!—?Неправильно! Неправильно! Неправильно! —?сыплет на его бренную головушку целую серию ударов Хейз, так как эти двое уже успели неимоверно достать, при этом она сдувает чёлку, лезущую в глаза. —?Сидите и заново считайте! Мухлевать нельзя!—?Один,?— переворачивает листок Бэкхён.—?Один,?— вслед за ним проделывает то же действо Чанёль.—?Два,?— уже чуть более агрессивно.—?Два! —?и так по нарастающей.—?Три!—?Три! —?постепенно всё повышают они свои голоса.—?Четыре!—?Четыре!Хейз стоит между ними и трясётся всем телом. Удерживает одно?— их святой директор никогда не простит ей, если она прикончит двух тупых с гормонами из ушей подростков прямо тут, в священных покоях, в святой святых — в его кабинете.—?Пять!—?Пять!—?Шесть!—?Да что вы орёте-то! —?не может она больше терпеть.—?Сказали же, вслух считать!—?Но не орать же при этом! —?снова кидается она на Пака, который словно реально сам каждый раз нарывается. —?Нормально считайте! Спокойно, без нервов и психов. Не будете считать?— читать вслух заставлю!—?Лучше уж считать,?— утыкается Бэкхён более сосредоточенно в книгу.Как можно понять, время до обеда пролетает очень легко и быстро, а ещё наполнено безудержным весельем, позитивом и, безусловно, располагает к релаксу.***Бэкхён закрывает глаза. Где-то недалеко, но в то же время за огромными неприступными ?тюремными? стенами кабинета и интерната кто-то снова играет в мяч, методично постукивая им о землю. Кто-то смеётся, кто-то носится туда-сюда, дурачится. И скакалка о траву бьётся, и обруч воздух разрезает. Где-то там происходит то, участником чего в свой первый раз он бы очень сильно хотел попробовать быть, но вместо этого… Бён открывает глаза и видит перед собой вернувшегося директора, который набил себе пузо и теперь выглядит чрезвычайно довольным этой жизнью.Их желудки с Паком уже разве что арию в унисон не распевают.—?Что вы думаете, я совсем тиран, что ли? —?улыбается Чонин снова им, а затем вытаскивает откуда-то из-под стола плотный пакет в котором находится контейнер с супом (очевидно, пакет действительно очень плотный, раз двое голодных подростков его не учуяли).Стоит невероятно ароматному запаху призывно разнестись по комнате, как Чанёль и Бэкхён едва ли не падают в обморок. Бён облизывает губы, а Пак почти давится своей слюной. В этом шедевральном бульоне есть и мясо, и картошка, и цветная капуста, и морковь.—?Ложечку?— ам! —?протягивает директор ложку сначала Паку, отчего тот мгновенно теряет своё холодное лицо и с готовностью принимает лакомство. —?И ты тоже?— ам!—?А второй ложки нет? —?успевает всё же вставить Бэкхён.—?Быстрее ам, а-то потом ам не тебе уже будет,?— после такого Бён больше не возникает. —?Теперь ты ещё одну ложечку?— ам!Так проходит немного времени. С одной, двух и даже трёх ложечек такой вкуснятины, конечно же, не наешься, а при этом ещё приходится ждать, пока накормят второго, а на деле очень сильно хочется отцапать директору руку, а второго… просто прибить, чтобы забрать себе всё и хлебнуть уже прямо из контейнера, а не из этой чудовищно малюсенькой ложечки.—?Пак,?— обращается Чонин к нему с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего.—?Ммм? —?смотрит тот исключительно на суп влюблёнными глазищами.—?Хочешь же ещё покушать?—?Угум.—?Тогда покорми сначала его.—?Угу… что?—?Корми,?— и даёт ему ложечку. Естественно, Чанёль зачёрпывает ?омномномку? и тянет к своему рту. —?Нет,?— бьёт его по руке Чонин, как ребёнка, упрямо грызущего своего ногти наперекор матери. —?Сначала покорми своего товарища. Быстро.—?Тц. Блин. Ладно. Жри давай,?— недовольно протягивает он ложечку Бэкхёну, который брезгливо отшатывается чуть назад.—?А ты покушать хочешь? —?обращается к нему Чонин, и Бёну приходится перешагнуть через себя, чтобы принять ложку от безумно ?аккуратного? и ?тактичного? Пака, из-за которого у него теперь весь суп стекает с подбородка, что спешит подтереть рядом стоящая Хейз с целым набором салфеток.—?Теперь поменялись,?— Бэкхён хватает ложку с намерением пульнуть Чанёлю прямо в лицо, но Хейз останавливает его рукой, из-за чего Бён лицемерно улыбается и пропихивает также ?аккуратно? и ?тактично? ложку тому в рот.—?Повторюшка, ещё и криворукий,?— недовольно бурчит Пак.—?Во время еды не бурчат! —?огребает он снова от Хейз, которая, казалось бы, только для этого рядом с ним и стоит.—?Ай, ну почему меня всегда все бьют! Почему его никогда не бьют!—?Потому что он милый,?— гладит Хейз по голове довольно разулыбавшегося Бэкхёна. —?Хоть и придурок,?— даёт ему всё-таки для профилактики подзатыльник.—?Ай! —?хватается за голову Бён, а Чанёль после этого всё же выглядит чуть более счастливым, получив хоть какое-то удовлетворение от этой жизни.Ещё какое-то время уходит на весёлую возню с супом, которого на двух растущих организмов оказывается катастрофически мало.—?А теперь танго! —?заявляет довольно поглаживающий своё голое пузо Чонин, который, кстати говоря, после возвращения резво выпрыгнул из своих штанов, снова оставаясь в боксёрах (а вот в тапках он, видимо, всегда и везде рассекает, если только важные шишки не приедут, там уж выхода нет, приходится держать лицо и в ботинки переобуваться).—?В каком смысле? —?шокированно вылупляются на него подростки, которые совершенно не готовы к дальнейшим издевательствам.—?А в прямом! Вы?— будущие кавалеры, у нас не за горами следующая дискотека, поведёте, значит, своих дам на танцпол, а основ танцев не знаете! Не порядок! Сейчас исправим! Только учиться разве что будете друг на друге.Бэкхёна всего охватывает мандраж. Ну и фантазия, конечно, у некоторых людей…—?Слушай, я так по твоим лекциям соскучился,?— Чанёля чуть сложнее удивить в этом плане. —?Мы же тогда вроде не все принципы кораблестроения обсудили…?— пытается отчаянно он достучаться до съехавшего с катушек директора. —?Может, ещё заодно и устройство самолётов обсудим? Вот всегда было интересно, как так выходит, что эти штуки летают?—?Хейз,?— только и говорит Чонин.Хейз тут как тут, но теперь уже без той загадочной коробки. Подростки порядком вымотаны, больше морально и эмоционально, чем физически, поэтому строят мученические лица, но сопротивляются совсем вяло?— толка в любом случае нет. Хейз открепляет, наконец, наручники от ножек кресел, на которых они сидели.—?Я в туалет хочу,?— жалобным голосом выдаёт Бэкхён, чуть сгибаясь и сжимая колени.—?Я тоже,?— поддерживает, поморщившись от уже ощутимой боли в паху, Пак.—?Ладно, пошлите,?— тащит их за собой Хейз, снова зафиксировав оба наручника на своих запястьях.—?Ты, что ли, с нами пойдёшь?!—?Конечно! А ты как думал!—?Я, блин, лучше сдохну…?— дальнейшее нытьё Пака директор уже не слышит.***—?Возвращаемся к танго,?— Хейз бодра и полна сил, чего не скажешь о двух измученных почти смертельно подростках, которые уже еле на ногах стоят, особенно после пережитого по пути в туалет и в туалете соответственно. —?Возьмитесь за руки.Чанёлю и Бэкхёну уже вообще всё равно. Их наручники скреплены между собой. Обоим хочется, чтобы от них уже просто отстали. Хейз всё равно уже вдоволь с самого утра наиздевалась над их хоть какой-нибудь гордостью мужской, а директор этот вообще не в себе по ходу.—?Чего делаешь! —?возмущается Чанёль, когда Бэкхён кладёт руку ему на талию, и сбрасывает её с себя. —?Ослеп! Я вообще-то мужчина!—?Я тоже мужчина! —?ненавистно смотрят они друг другу в глаза на довольно близком расстоянии.В итоге Чонин и Хейз наблюдают вялую короткую потасовку, которая заканчивается тем, что вторые руки тоже оказывается скреплены, образуя тем самым ?лодочку?, а сами двое ?танцоров? обессиленно смотрят в разные стороны.—?Это слабо похоже на танго,?— замечает Хейз.—?Да какая разница? Давайте будем пробовать. И раз, и два, и три! И Раз, и два… три… раз… два… три…?— постепенно Чонин всё замедляется, смотря на пыхтящих подростков,?— раз…Бэкхён пинает Чанёля в коленку, а тот наступает ему от всей души на ногу…—?Это вообще не похоже на танго,?— снова озвучивает свои мысли Хейз. —?И они движутся в сторону священного глобуса…—?О, нет. Сделай что-нибудь!—?Хорошо,?— кидается Хейз их разнимать, пока не стало слишком поздно.***—?А теперь последнее ?подвижное?, так сказать, упражнение на сегодня?— пеперо! —?ставит Чонин перед ними тарелку на стол.—?Наконец-то,?— тянут те свои конечности к лакомству, за что тут же по этим конечностям и получают.—?Вы что, забыли, в какой мы стране живём? Разве у нас пеперо просто так едят? Как говорится, ?kiss and make up?! — торжественно заявляет им их горячо любимый директор.Какое-то время оба безбожно тупят.—?О, нет,?— закрывает рукой лицо Бэкхён.—?Я ему язык этим пеперо проткну,?— мрачно комментирует Чанёль.—?А я ему?— глотку,?— не остаётся в стороне Бэк.—?Ничего страшного, наш доктор Син?— величайший лекарь всех времён и народов! Давайте приступим. Хочу, чтобы осталось два сантиметра. Линейка у меня есть, вот она. Будем пробовать до тех пор, пока не достигнем нужного результата. Файтинг!И Чанёль, и Бэкхён мысленно относят эти минуты к самым худшим в своей жизни. Хотя второй цепляется зубами за самый конец, а первый нарочно пытается его ещё побесить, откусывая по чуть-чуть и слишком тщательно пережёвывая, за что получает надкушенным кончиком пеперо в нос… какие-то чудовищные полчаса, и эти мучения в итоге тоже остаются позади.За окнами уже давно стемнело, жалюзи свернули обратно. Бэкхён и Чанёль, в которых после целого дня безжалостных и бесчеловечных издевательств над телом и психикой не осталось ни сил, ни чего-либо ещё, сидят и послушно рисуют всякие каракули на альбомных листках.—?А чего ты солнце не нарисовал? —?обращается Чонин к Чанёлю.—?А у меня ночь,?— хватает Пак ненавистно чёрный фломастер и начинает закрашивать весь рисунок ленивыми и кривыми линиями. Не будет на его рисунках никакого там солнца! И так уж этого солнца слишком много, если вы понимаете, о чём он. —?Ещё чуть-чуть,?— смотрит директор на часы,?— через пять минут закончится закрывающий субботу костёр, все разбредутся по комнатам, и я вас отпущу.Бэкхён после этого бросает свой фломастер, отворачивается полностью от Пака и тихо психует, не отрывая пятой точки от мягкой обивки, притопывая ногами и размахивая свободной рукой, затем растекается на кресле бочком как желе и пустым равнодушным взглядом смотрит куда-то в сторону. Потом, правда, всё же кидает через плечо короткий ненавистный взгляд на Чанёля, игнорирующего его существование, и снова отворачивается, ковыряясь пальчиком в обивке кресла.Одно Бэкхён теперь знает точно. Так просто он отсюда ни за какие коврижки теперь не свалит.