Часть 3 (1/1)

Глава XXI...Васушена лежал на спине и разглядывал свои обнажённые длинные и стройные ноги - округлые и аккуратные колени, длинные голени, такие же изящные и удлинённые ступни, пальцы...Но мысли его были далеко - снова и снова он прокручивал в голове события трёхдневной давности: вот его Малика, роняя слёзы, ходит вокруг свадебного костра с этим...Васушена громко застонал и перевернулся на живот, с досады ударив кулаком о стоявшую в изголовье тумбочку. Алая кровь залила наволочку, нет, нет, он не должен так о нём думать! Вришакету его брат, он ни в чём не виноват, он не хотел, он сопротивлялся...Всё эти твари...Малика, милая Малика! Он порывисто сел на кровати и, шумно вздохнув, уставился в белый потолок. Костяшки пальцев саднили. Юноша неохотно взглянул на свежеприобретённую рану и в сердцах выругался: чёрт, чёрт, чёрт! Ну почему всё так, почему? Сейчас придёт служащий, и если выяснится, что он, Васушена, склонен к аутовредительству, его никуда не возьмут, придётся возвращаться в Хастинапур и каждый день видеть страдания любимой и страдать самому. Страдания, о боги, кому, кому из его семьи они не выпали?! Сын Карны порывисто схватил себя за голову и начал раскачиваться - он сбежал, он просто позорно сбежал из дома, он бросил Малику, когда ей так нужна поддержка, бросил отца в непростой момент. Почему, ну почему он не справился со своими чувствами, почему?Когда Малика и Вришакету поженились, к моменту завершения всех свадебных обрядов был уже вечер, молодые, оба с тяжёлым сердцем, пошли в опочивальню. Васушена же чувствовал, что его грудь вот-вот разорвётся от боли и...стыда, да они уже были близки с любимой, и сейчас брат, наверное, ничего не знает. Как же всё грязно, подло! Боясь остаться в одиночестве, боясь, что от страшных мыслей у него вот-вот сорвёт крышу, он увязался за отцом, желая получить хоть какую-то поддержку, слова утешения, но пришлось поучаствовать в ещё одном гаденьком деле - в покоях отца собрался маленький семейный совет - Карна, его самые доверенные Сурадж, Лёшка и почему-то Рависуна, женщин, даже маму Врушали, не позвали. Но предметом собрания оказался не брак старшего из сыновей и даже не его, васушенины, страдания, а маленький испуганный Рависуна. Когда двери закрылись, отец молча обвёл всех тяжёлым взглядом, и в тот же момент из глубины его покоев выступила крупная и высокая фигура. Зачем-то пришёл Крис. Его звали? Медленно гость приблизился к дрожащему ребёнку, сел рядом и начал гладить по голове и неразборчиво мурчать, по - видимому,лишь отвлекая внимание бедняги от выпраставшегося из-под его одеяния длинного и тонкого щупальца. В самый последний момент малыш всё же скосил глаза и заметил тянущийся к нему жуткий отросток, но было уже поздно - тот быстро обвил его правую руку и крепко сжал. Мальчик сдавленно заскулил и бросил умоляющий взгляд на отца, тот, подойдя на два шага, зашептал:- Малыш, потерпи, потерпи немножко, потерпи, сейчас всё кончится... В полутьме всего лишь одного факела, и то горящего на дальней стене, видно было плохо , но Васушена всё же разглядел проступившую на руке брата кровь. Кулаки сжались сами собой: что они задумали, что они делают?!Через пару мгновений Крис медленно отпустил предплечье Рависуны и погладил повреждённую конечность, от чего рана словно затянулась. А ещё через секунду встал во весь свой огромный рост и медленно произнёс:- Лёш, отведи мальчика спать, он устал сегодня. Алексей, глянув на отца и получив знак согласия, взял малыша за ручку, и утешая и успокаивая, повёл прочь. Как только за ними затворилась дверь, Крис, останавливаясь и подбирая слова, начал говорить:- Карна, как правило, когда я работаю с обычными людьми, такого не бывает, но...- Рависуна мой сын? Говори же! Крис покосился на остолбеневшего Васушену и видимо, всё знавшего Сураджа:- Может быть, им тоже...?- У меня нет от них секретов. Это касается всей нашей семьи. Рависуна наш? - последнее прозвучало с явным нажимом.- По большей части, да, но видишь ли...У обычных людей такого не бывает, но у вас...В общем, ты слышал про такое явление как телегония? Вкратце, если у женщины было больше одного партнёра, то каждый из них может оставить свой генетический материал её будущим детям... - в этом месте Карна ощутимо напрягся и, казалось, готов был уже рявкнуть на мямлящего не по делу знакомца. Заметив его нетерпение, тот скороговоркой пробормотал:- Рависуна твой сын, но...процентов на сорок. Где-то около двадцати у него чуждые гены, гены одного из твоих братьев...- Какого именно? - Карна задыхался от гнева- Ты действительно хочешь это знать? - Да, хочу, скажи...- Бхимасена. Самый явственный след его, прочее - совсем мелкие примеси, сотые доли процента...Карна со сдавленным стоном начал опускаться, Сурадж вовремя поймал его за руку и осторожно отвёл на кровать.- Карна, - Крис старался говорить как можно мягче, - прислушайся к себе, этого можно было ожидать, в глубине души ты и сам понимаешь... Подумай сейчас не о себе и о своей раздавленной гордости, а о мальчике...У него появились видения, так ведь? Это очень опасно. Он унаследовал то, что вы называете "плохой кармой", он унаследовал психологический след или если угодно, "кармический долг" своего второго отца, Бхимасены. Отсюда его кошмары, я боюсь того, что с возрастом они будут лишь усиливаться...Карна?...Сын Сурьи яростно впился ногтями в свои колени. Твари...Его обманули, подсунули..Сурадж, опустившись на пол, нежно обнимал колени отца, стараясь заглянуть ему в лицо...- Ладно, когда немного успокоишься и свыкнешься с этой информацией, я свяжусь с тобой.В душе тем временем Васушены поднимался огненный смерч: значит, и у них с Маликой будет тоже самое? У них даже не будет своих детей, только общие, общеклановые...Чуть слышно кряхтя, Крис вразвалочку направился к выходу. И тогда Васушна сделал то, о чём уже сейчас постепенно начал жалеть: он догнал уходящего Криса уже в тёмном дворцовой коридоре и, задыхаясь, зашептал:- Прошу Вас, заберите меня с собой!...Сегодня я потерял любимую девушку...Её выдали за другого, за брата, я...я люблю её...Но...после того, что случилось, что я узнал, я боюсь, что натворю глупостей, если останусь здесь...Крис окинул его с ног до головы отсутствующим взглядом и едва заметно кивнул:- Идём, сынок...Васушена, же следуя за ним в сырую ночь, запальчиво бормотал:- Я хочу оказаться как можно дальше отсюда. Отправьте меня за пределы Геи, а? С какой-нибудь экспедицией, пожалуйста? - из глаз катились слёзы. Крупная фигура впереди, казалось, никак не реагировала на его стенания...***Теперь же парень явно сожалел о своей опрометчивости: он даже никому не сказал, ни с кем не попрощался, он просто сбежал ото всех, от всех их бед , бросив всех наедине с ...Раздвижная дверь на магнитном замке бесшумно отворилась и в комнату вошёл...дядя! От неожиданности Васушена даже вскочил: густая грива чёрных c каштановым отливом, волос, чуть вьющаяся недлинная бородка, могучая и широкоплечая фигура признанного героя, хоть и слегка похудевшего в ежедневных трудах на всеобщее благо ...Его не портили даже отчётливые посиневшие мешки под глазами. Видно, что поспать на такой ответственной должности удаётся нечасто. Бейджик на зеленовато-белой робе провозглашал всем имеющим глаза: Дурьйодхана, второй координатор-стажёр. Они по-родственному обнялись, после чего дядя усадил племянника обратно на кровать и стал расспрашивать об отце, о семье, о братьях. Васушене очень не хотелось его расстраивать, потому в своём рассказе он постарался обойти острые углы - живём, хорошо живём, вот старший брат намедни женился. Произнеся эти слова, сын Карны вновь ощутил прилив жгучей боли в сердце: женился, на его возлюбленной, как ему жить теперь с этим? Кажется, его смятение не ускользнуло от глаз Дурьйодханы:- Сынок, тебя что-то беспокоит?- Нет, нет, дядя, нет...Точнее, да, немного...Я вызвался добровольцем на Катро, Вы знаете, на мне большая ответственность, без меня экспедиция не состоится, Вы знаете, это немного волнительно, я некогда не покидал Гею, а тут... - Васушена говорил много, стараясь если не подавить собственное расстройство, то хоть сбить с толку собеседника. Кажется, удалось не очень. Дурьйодхана пристально посмотрел на него, а потом со вздохом начал что-то усиленно писать в своём блокноте. Васушена начал было осторожно тянуть шею, что бы выяснить, что именно, но сердитый кашель тут же заставил его сесть ровно. Пока старший среди кауравов записывал свои наблюдения над ним, Васушеной, последний в свою очередь, изучал его самого: "интересно, сейчас он всё ещё сознаёт себя как часть нашей семьи, или уже считает частью гораздо большего - всего планетарного организма? и новое самоопределение всецело довлеет над ним?" Его рассуждения прервал слегка усталый, но тем не менее, уверенный голос Дурьйодханы:- Итак, повторим условия контракта...***Обратной дороги больше не былоXXIIНачав своё появление с крохотной едва различимой чёрной точки, заражённый Катро теперь теперь занимал своей текучей массой весь главный иллюминатор. Казалось, что на планету наброшена толстенная и многослойная чёрная вуаль, вся её атмосфера, когда-то терраформированная людьми, сейчас обратилась в клочковатый тёмный колышущийся бульон, который даже на таком расстоянии внушал отвращение своей зыбкостью и ненадёжностью. Васушена с усилием выдохнул и запрокинул голову - в потолочном "окне" его ждала та же картина: буроватая смесь, казалась, гасила собой далёкие звёзды. С каждой прошедшей секундой ему становилось всё более и более неуютно, бортовой компьютер писком доложил о падении температуры в их отсеке...Словно что-то высасывает энергию из корабля... И прежде чем сына Карны должно было как следует передёрнуть, на его плечо легла холодная и твёрдая лапа, от её прикосновения даже через скафандр, Васушену замутило. Он поднял глаза и увидел над собой чуть покачивавшуюся широкую и плоскую змеиную голову. В стылых и неподвижных глазах рептилии, казалось, не отражалось никаких эмоций. Наахх-пта. Нагини. Её взяли в надежде, что холоднокровные легче переносят специфику этого места. Теперь она хочет типа приободрить, и потому тянется своим холодным и влажным раздвоенным языком к его уху:- Нет, всё хорошо, правда...Я держусь. - свободной рукой он похлопал чешуйчатую конечность непрошенной подружки и аккуратно высвободил плечо из цепкой рептильной хватки. Наахх-пта словно обиделась, самую малость, но всё же развернулась и с негромким шуршанием проползла к двум стоящим в сторонке киберам, видимо, искать друзей среди них. Последний же, пятый член их несчастного экипажа, белобородый старик Оортон, стоял позади всех, возле Центрального Сердечника корабля, и взирал на открывавшуюся им панораму огромными глазами на пепельно-белом бескровном лице. Да уж, дедуля, по-видимому, переносит хуже всех. А ещё всеми командовать назначили! Лучше бы даже эта змеища...Чёрт. Васушена по-началу даже не понял, что причиняет ему такое беспокойство, то ли не до конца уползший хвост Наахх-пта, который до сих пор извивался у его ног на шершавом, словно наждачка, сделанном специально для неё полу, то ли зуд выше, в районе кисти левой руки, где между венами и сухожилиями извивалось нечто ещё более мерзкое. Юноша с отвращением опустил глаза и вновь увидел это - тёмное, червеобразное и плоское существо, вживлённое со стороны ладони ему под кожу и совмещённое с кровеносной системой, сейчас обвивалось вокруг руки, словно браслет, и настойчиво кусало беззубым ртом тыльную сторону его ладони, попутно не забывая также непрестанно пульсируя, извиваться внутри, производя ни с чем не сравнимые по отвратности ощущения. Васушена поморщился и в который раз с усилием подавил желание прямо сейчас с мясом выдрать из себя эту гадину. Нельзя. Сейчас нельзя. До конца экспедиции. А за неделю до её начала их обоих с Дурьйодханой провели в медицинский отсек, там из аквариума, террариума или хрен знает чего, наполовину заполненного водой, а наполовину бурой переплетающейся массой, голыми руками вытащили одно мерзкое создание, длиной в локоть взрослого мужчины и примерно такой же ширины, и тут же прямо при них рассекли тварь надвое и вдоль. После чего одну извивающуюся и отчаянно цеплявшуюся за всё длинными тонкими лапками половинку приложили к его обнажённой руке, а другую к заранее приготовленной руке сына Гандхари. Васушена ожидал дикой боли, когда червь вгрызётся в тело, но почему-то всё ограничилось лишь едва ощутимым электрическим покалыванием, довольно неприятным всё же. Хотя весь день ходить с протянутой рукой, в буквальном смысле, покуда тварь будет укореняться и обустраиваться в ней, на практике было куда как сложнее. Зато теперь они с Дурьйодханой связаны навечно и неразрывно, ну или пока червей не извлекут хирургическим путём. Интенсивность движений и слюнявых укусов всё возрастала. Васушена, потеряв терпение, от души щёлкнул симбионта по склизкой плоской голове, ожидая, что та немедленно спрячется под ладонь. Но вместо этого существо только плотнее прижалось к его коже, и начало скрести отрастающими ножками с ампутированной правой стороны. Парень внутренне взвился: "Да что же у них там такое срочное?". И пару раз шумно вздохнув, таки заставил себя прикрыть глаза. Сразу же прямо в его голове зазвучал целых хор чужих голосов, разных: кто-то что-то спрашивал, кто-то просто рассуждал сам с собой, но громче всех звучал один из них, голос старшего из сыновей Гандхари, он настойчиво звал его и, вероятно, был очень рассержен, что Васушена позволил себе так долго не отвечать. Телепатическая связь. Та самая, что органически существует между всеми братьями сотни, теперь и он через Дурьйодхану подключён к ней. Стоит только закрыть глаза, и словно рассыпаешься на осколки, и каждый осколок живёт собственной жизнью, что-то делает, с кем-то встречается, общается....Походило на забористую шизофрению, и привыкнуть было сложно, кроме того, почти невозможно спать, потому что нельзя было понять, спишь или бодрствуешь в десятке-другом чужих тел. И вроде не устал и не отдохнул в то же время...- Васушена, ты в порядке?- Да, да, я в порядке, конечно... - и можно было бы не спрашивать, потому что вы все и так чувствуете, что со мной происходит, всё.... Словно черепная коробка изнутри обросла чужими глазами... - конечно, все всё слышали, как он ругался, возмущался, а Сувирьяван даже от души похохотал над столь образной характеристикой их новой связи, но Васушене сейчас было не до него. Каждый раз, как им приходилось задействовать этот канал, а в последнее время приходилось всё чаще, ибо радиосигналы практически не проходили через мантию Шаа-Мей-Рууна, или проходили, но заметно искажённые, так что нельзя было с уверенностью сказать, с кем они говорят - с оставленной на Гее базой или же с какой-то частью ксеносознания более близкого к ним тёмнокристаллического монстра. Поэтому вся связь сейчас велась напрямую через него, но сын Карны изо всех сил старался уклоняться от возложенной на него почётной обязанности живого переговорника. Он и сам бы не смог объяснить, почему именно это его так пугает - каждый раз когда он закрывал глаза, ему казалось, что длинные белёсые паутинистые нити тянутся из его головы, прямо из затылка, тянутся куда-то далеко-далеко, находят своих собратьев, переплетаются с ними...Сперва эфемерные, существующие лишь как визуализация ощущения, но с течением времени всё крепнущие, материализующиеся, становящиеся осязаемыми и...настоящими. И сам Васушена до дрожжи боялся, что стоит ему протянуть руку назад - она ухватит липкий и склизкий пучок бесконечных проросших нейронитей. Потому-то он сразу поставил условие, что они через него будут пользоваться этой штукой как можно реже, в самых прямо-таки, крайних, крайнейших случаях. Сейчас вот, например, совсем не такой случай, потому он довольно бесцеремонно отшил собеседников, широко распахнув глаза. И в первый момент подумал, что внезапно ослеп: всё вокруг было равномерно заполнено тьмой - и снаружи корабля и внутри. Даже символы на приборной панели теперь стали едва различимыми. Корабль подошёл вплотную к источавшему трупные миазмы Катро. Васушена приподнялся в кресле и огляделся - в неровном красноватом свете, испускаемым часто пульсировавшим взволнованным Сердечником [Красновато-бурая масса, по виду напоминающая сердце. Является "Мозгом" - отвечает за навигацию и функционирование всех систем и "Сердцем" - жизнеобеспечение членов команды. Экипаж видит её заключённой в стеклянной трубке, снизу доверху проходящей через командный мостик - прим. Pluto_] он смог разглядеть крупное и неровное тёмное пятно слева, это киберы с Наахх-пта, подобно зонту раздувшей свой кобринский капюшон над их головами и едва ползущего к ним на негнущихся ногах Оортона, который сейчас выглядел как гость из загробного мира. "Да уж, если так пойдёт, старикан схлопочет сердечный приступ, и никто из нас ему не поможет"... - рассеянно подумал парень. Кожа по всему телу начала яростно чесаться, словно от аллергии, и практически сразу он почувствовал, что не может больше себя контролировать: его тело отчаянно защищалось, оно выпускало броню - своё Солнечное Золото, которое заливало всё вокруг животворящим и успокаивающим светом. Увидевшие это четверо его сотоварищей, словно под гипнозом, не сговариваясь, двинулись к нему, как замерзающий к огню, как жаждущий у воде, как зомби к живому мясу. От последней ассоциации сына Карны неприятно передёрнуло: всё это место виновато, лезет в голову всякая безумная дрянь. Тем временем его окружили, и старик Оортон даже ухватился за его плечо. Корабль на автопилоте снижался. "Вот зачем им обязательно нужен был ниватакавач! Эта самая темнота разлагала на атомы и медленно переваривала в себе не только живую органику, но, как казалось исследователям, даже искусственный компьютерный разум. Во всяком случае, ни один из отправленных сюда дронов не продержался в здравом "уме" больше часа - все сперва начинали барахлить и транслировать околесицу, а потом и вовсе замолкали. Лишь Солнечное Золото потомков Сурьи может разогнать всепожирающий мрак. Вопрос надолго ли? Сколько он здесь продержится? Он, самый сильный и живучий из всех, который в прошлом рождении двенадцать лет провёл без кожи, непрерывно истекая кровью, вновь и вновь обновлявшейся в его организме, чтобы было чему дальше вытекать и орошать собой землю, траву и всё, что входило в соприкосновение с его истерзанным телом? Ответа не было. И сейчас он вновь чувствовал, что теряет что-то важное и необходимое для жизни, теряет свой свет, каждая клеточка отдаёт себя на борьбу с мраком, каждая... " Васушена чувствовал, что он постепенно слабеет, его тело становится всё тяжелее и тяжелее. Вот уже его вдвоём поднимают и куда-то ведут. На выход.***Впятером они вышли на изъеденный ржавчиной дырявый настил и осторожно, стараясь не греметь, двинулись сквозь мрак. Казалось, что корабль сел на самой дно Марианской впадины, и вокруг них колышется мутная вода. Но вот только никакой воды здесь не было и в помине. Абсолютно сухо и тихо. Только в горло при дыхании набивается какая-то местная колючая дрянь. Оортон, закашлявшись, ухватился за нетвёрдо стоящего на ногах Васушену. Его вежливо, но решительно отцепила Наахх-пта, после чего окончательно взяла дедулю под свой змеиный контроль. Так они и двинулись. Впереди Васушена, по бокам и чуть сзади киборги Арн и Харсон, а замыкали шествие единственный в экспедиции человек и рептилия. В круге света, испускаемого Васушеной было видно, как тёмные комочки, отвратительно шипастые, подобно семенам репейника, медленно плывут в безветрии, но потом словно наталкиваются на невидимую преграду возле внука Солнца, обиженно кружатся, оседают и рассыпаются в противную мелкую пыль, что забивается в лёгкие и заставляет Оортона надрывно кашлять. Харсон, между тем, вероятно, решил погеройствовать и показать, что ему всё нипочём. Он перепоручил ослабленного юношу Арну, а сам отошёл чуть в сторону и протянул руку во тьму, словно пытаясь набрать её в горсть. Его терпения хватило всего на несколько секунд, после чего он с видимым страданием выдернул руку обратно в круг света и, словно изумившись, показал её всем: квазиорганическое покрытие, заменявшее киборгам кожу из матово-белого превратилось в ржаво-жёлтое, оно сморщилось и при самом лёгком прикосновении начинало крошиться, обнажая под собой такие же, словно траченные и чуть искрящиеся серебристые искусственные кости. Нагиня от этого зрелища просто взвилась:- Никогда. Больше. Не Ддделай так! Сссссс. - Её верхняя губа изогнулась, демонстрируя длиннющие клыки. Язык бешено задвигался вверх и вниз, как бы желая исхлестать безбашенного придурка. Харсон же просто пожал плечами и двинулся дальше.А вот возле двери, ведущей в когда-то головное здание местного НИИ, возникла заминка. Нет, не из-за того что там было заперто, а дома ребятам забыли выдать ключи - когда-то массивная и могучая дверь, способная выдержать атомный взрыв сейчас буквально ссохлась и скукожилась, едва вися на таких же хлипких петлях. Да и всё здание, когда-то подобное дворцам своим размером, сейчас больше походило на ржавый жестяной сарай, грозящий в любой момент обвалиться на головы своих последних посетителей. А ведь прошло всего два года, как люди покинули это место! Арн толчком распахнул теперь уже чисто символическую дверцу и обнаружил, что его фонарик туда...не светит. Направленный луч от мощного прожектора, буквально портативного софита не проходит дальше порога, словно перед ними стена. Пришлось Васушене становиться в дверях, одной ногой снаружи, другой внутри, и так как никто не хотел испытать на себе атомарный распад, даже и повторно, все скучковались на светлом полукружии возле порога, после чего сыну Карны пришлось кое-как дотягиваться до крошащейся в пальцах ручки, стараясь при этом не слишком сильно высовываться на улицу, чтобы не "подставить" других. Резкий выпад, лязганье, как будто бы всё получилось, только у самого Васушены от этого пустякового усилия всё поплыло перед глазами. Дальше его упрямо оседавшего на покрытый пылью пол куда-то вели, держа под руки. Они что-то собирали, должны были собрать, какие-то пакеты с чем-то. Он уже не понимал, не помнил, с чем и зачем...Куда, куда они его ведут? Ведут подальше, чтобы здесь оставить? Зачем же? Зачем? Кажется, он потерял зрение, он ничего не видит, и уже почти не слышит, все звуки доходят как сквозь вату, густую стеклянистую вату, которая рассыпается на миллионы острых режущих шаровидных осколков и царапает его, а он от этого испаряется и смешивается со здешним метелистым воздухом. Золотое и чёрное, чёрное и золотое, как красиво! Перемешиваться и поглощаться, поглощаться и перемешиваться... Скоро не будет больно, скоро всё закончится... Что-то цепляется к нему, оставьте, оставьте меня, оставьте! Вот, вот они послушались, уходят. А он останется, такой лёгонький и пустой, здесь. Уже одна из половиц загнулась в спираль и словно исполинский язык приглашает его прилечь под себя, такое тянущее углублённое ложе, как раз ему под стать, чтобы стать могилой. Могилой??? Как из небытия раздался чей-то голос: "Васушена!" Сперва он не понял, чей и зачем, кто этот Васушена. Потом к нему присоединился ещё и ещё, вот уже десяток разных голосов выкликает это имя, что-то или кто-то тянется к нему, нужно только протянуть руку, что бы этот кто-то ухватился и тогда его вытянут отсюда, но у него нет сил или нет рук? Его по-прежнему тянет под язык, где он найдёт успокоение...***Тем временем на базе царило небывалое оживление, кое-где даже переходящее в панику. Был поднят на ноги весь свободный медицинский персонал. Привезли ниватакавача с Катро. И похоже с ним дело плохо.Поскрипывавшая каталка столкнулась в коридоре с Крисом. На ней лежал бедный Васушена. Его золотой панцирь местами словно протаял, как снег под весенним солнцем, а к сочащимся сукровицей ранам, словно вывернутые наружу внутренности, припали разномастные симбионты. Но кажется, это не помогало.Следовавший рысцой за каталкой Харсон остановился и сипло прогудел:- Хозяин, он не приходит в себя!Глава XXIII...Вокруг не было ничего - ни верха, ни низа, ни права, ни лева - абсолютно ничего. Ничто. Не было даже темноты. Только серая рябь. С примесью чуть более тёмных комочков. Они летели отовсюду, осыпали. Проходили насквозь. Забивались и кололи...Куда забивались? Неизвестно. Ведь кроме серой комкотавой вьюги здесь нет никого и ничего. Нет даже времени и пространства...Ни тепла, ни холода, ни света, ни тьмы. Небытиё. Небытиё всего. И посреди этого всеохватного Небытия Он вдруг почувствовал Прикосновение. Прикосновение. К руке. Её ласково сжали. Потом погладили...У него есть руки? Кажется, сейчас он впервые вдохнул. Сглотнув. Как Это приятно. И вновь погружение в Ничто. Пучины комковатых полей без границ и направлений...***Тепло. Тусклый свет забивается под тяжёлые и влажные веки. Открыть. Увидеть два Образа. Тёмных и мутных. Рядом. Слишком тяжело...Снова с головой уйти в серую вьюгу...***И вдруг словно от толчка Он проснулся и ясно увидел картину: как умирающий в пустыне путник видит желанную воду. Мираж. Лучисто-белый мир. Рядом Они. Седой и постаревший Отец держит Его руку. Слёзы катятся по морщинистым щекам родного существа. Мама положила голову рядом, на одеяло. Она спит. Перед новым нырком в бесконечность Он успел подумать: "Как хорошо! Я умру, увидев их..."***Потом Он уже научился ощущать десятки прикосновений: к Его рукам, волосам...А один раз Его приподняли, положили что-то под нечувствующую спину и, приоткрыв рот, лили в него воду. Сквозь такие тонкие щёлочки глаз он вновь не мог видеть. Но слышал слова, неясные: "ссссс...ввввв....шшшшша".А однажды внезапно проснувшись, расслышал где-то вдалеке крики и плач...Кто-то так хотел войти. Гаутам. Его брат. Но его не пускали. Почему? Это слишком сложно. Проще уйти в знакомую серую вьюгу. Свернуться там калачиком и ждать, пока совсем занесёт, колючие семена забьются в нос и горло, заполнив их своими сухими телами - нечем будет дышать. Лёгкие в последний раз максимально расширились, чтобы принять воздух ещё раз. Последний. Он громко закашлялся и... Проснулся.Потом были радостные слёзы близких. Бесконечная слабость во всём теле. Надоедливые симбионты везде. Его клали в широкую ванну, заполненную прозрачной водой с лёгким цветочным запахом. Но стоило только его телу погрузиться в обманчиво ласкающую влагу, такую приятную после сухой и колючей вьюги, как отовсюду к его членам тянулись тёмно-бордовые лоскуты, разворачивались и присасывались. Его вены на руках и на ногах, артерии, лимфоузлы - всё было проколото ими. Или лучше сказать, прогрызено. Кожа покрылась тёмными валиками кратеров. Он напоминает тёрку. Одну гигантскую дырявую тёрку. Это смешно. Грустно и больно. Его Солнечной красы больше нет. Выпили. Зато он снова сможет ходить. Вот-вот. Учится держать ложку и узнавать своих родных. Васушена дома. Только слишком серьёзно пострадал. Опять. Снова. Как всегда. Страдание....***Сегодня его особо тщательно умыли и причесали. Плотно покормили. Он в длинной до колен белой рубахе с бесконечно спадающими на пальцы рукавами пойдёт давать показания. Сам пойдёт. Казалось, что старость отступила от родителей. И хоть радость была недолгой - он оказался ещё слишком слабым, чтобы ходить на такие расстояния; оставив за спиной целый коридор, теперь Васушена сидел в прозрачно-стальной комнате с зеркальными стенами, многократно отражёнными друг в друге и от этого создававшими впечатление бесконечного самоповтора. Кубического лабиринта. Тессеракта. Но ему сейчас было не до того - с лица, шеи, спины, груди и живота градом лился пот. Сперва его хотели раздеть, но поскольку под рубашкой ничего не оказалось, вынужденны были прислушаться к его слабым протестам. Одежду оставили. Отец салфеткой отёр влагу с лица сына. Потом кто-то из безликих медсестёр, которых Васушена никак не мог ни запомнить, ни узнать, как ни старался, принесли ему стакан воды, опустошённым им в один глоток и тёмно-серую шаль. Один своим видом напомнившую чуть не ставший Вечным Пристанищем персональный серый Лимб. От шали пришлось отказаться ввиду нервной реакции пациента. А потом были вопросы. Много вопросов. Их задавал такой же безликий мужчинка, как и всё здесь. В чёрном костюме. При чёрном галстуке. Черты лица которого плыли и размазывались в глазах Васушены. А при попытках сосредоточиться начинала кружиться голова. Напряжённый Карна стоял сзади и крепко сжимал плечо, поминутно шепча в ухо, обдавая горячим дыханием: "Ты можешь не отвечать, сынок, если не хочешь, если не можешь, если трудно. Мы можем просто уйти..." Но его сын решил остаться. Безликий спрашивал о самочувствии. О любимой еде и напитках. О том, чем он занимался последние пару месяцев. О том, как много сейчас Васушена спит. Расспрашивал о снах. О том, что снилось раньше и До Того, как начались Новые Сны.- Дай мне руку и просто вспомни. Просто. Вспомни. Просто вспомнить...Просто? Нет...Темнота. Рельефные фигурные гребни окружают гигантское ворсистое поле, покрытое белыми неровными пятнами. Это Глаза. Без зрачков. Но они видят и смотрят, по-другому. Вокруг каждого шевелятся капризные реснички. Его душа спускается к ним и они смотрят. Ему не нужно их видеть, не нужно слышать, что они шепчут без ртов. Он чувствует. Одно слово-мысль-эмоция-концепция-вибрация: "Еда"... и его беспомощный ответ-возражение-не/согласие: "Нет. Не надо. Пожалуйста"...Просьба отняла слишком много сил. Он ждал, что лепестки купола наверху раскроются, подобно бутону и внутрь хлынет Жёсткий Разрывающий Свет, с прямыми лучами, что крепче и острее самой прочной стали, но вместо этого часть белёсо-фиолетовых Глазок под ним моргнули и потемнели. Они замигали всё чаще и чаще. Он почувствовал невероятную тяжесть и опустился к ним... А дальше не было ничего, кроме серой вьюги. Не было даже его самого, его тела, его мыслей, его души. Там ничему места не находится. Там только семена Пустоты.... "***Благодаря его разговору Шаа-Мей-Руун сменил курс. Теперь путь чудища проляжет дальше от густонаселённых систем. Но некоторым всё же не повезло. К оболочке Криса прицепили ещё несколько планеток, и из-за них бедолага оказался практически прикован к месту - ни шевельнуться, ни повернуться, ни убежать. А вокруг кружат инопланетные корабли. Вновь так похожие на неровные, раскинувшие крылья/отростки-края семена, тёмно-зелёные, словно на них прижился густой мох...Но это где-то там. А здесь, рядом, в их семье Беда.Глава XXIVЧерез несколько дней, после того как Васушена решил просто исчезнуть, его семью ждало новое потрясение. Вновь инициированное Кришной. Кем же ещё? Чтобы усугубить посеянный раздор среди детей Карны, сын Васудевы через императора Юдхиштхиру продавил назначение недавно появившегося Гаутама наследником. Туманно обрисовав его, как самого преданного дхарме. т.е. лично ему, и в обход старшего, Вришакету. Одно это уже вызвало ропот и недовольство среди не принявших новичка до конца братьев. А по ходу коронации было совершено и вовсе неслыханное - Карну, отца и старшего в роду с целью ритуального признания превосходства над собой преданного Кришны заставили перед всеми омыть ему ноги... Так рассказывал, даже не пытаясь скрыть клокочущий в груди гнев, Алексей. Согласившийся на это, хоть и без некоторых колебаний мерзавец был тут же проклят почти всеми братьями, хотя бы теми, кто мог говорить и понимать, что происходит. На следующее же утро Гаутама нашли зверски избитым в собственных покоях... Отыскать преступников, конечно же, не составило бы труда, но за них внезапно вступилась сама жертва. Было даже жалко смотреть, как изломанное и окровавленное недоразумение, ещё вчера с надутой важностью сидевшее на троне да в короне, сейчас униженно ползало по полу и распухшими непослушными губами умоляло отца никому ничего не говорить, он и так виноват, он заслужил, он не должен был... И хотя в этом Карна с ним согласился, да, не стоит, но к огромному изумлению остальных сыновей, практически встал на сторону подлеца и осудил расправу над ним. Васушена слушал всё это и не верил своим ушам, он не мог понять, как сам отец согласился на такое унижение? Почему он пошёл на поводу у этих гадов, которые всегда строили против него козни, в тайне ненавидя сына Солнца? Почему? Тягостные раздумья были слишком утомляющими для ослабленного организма больного, потому так ни до чего не додумавшись, парень погружался в мутную, полную пугающих видений дрёму: вот Гаутам крадётся за Карной с ножом, но приходит почему-то на край обрыва. На нём длинный развевающийся балахон до пят, вышитый золотыми перевёрнутыми звёздами. Он демонически смеётся и в следующий миг сверзается с кручи в бездну, надрывно крича...Каждый раз после таких снов Васушена просыпался в поту и страхе: что это значит? Что брата на самом деле тоже подставили, что он не хотел никого унижать, ведь он недавно влился в семью...Но потом приходили другие воспоминания, о бедной поделённой на пятерых Малике, тоже не без участия ядава, вдохновителя всех козней и бесчинств. От всего этого у юноши начинала кружиться голова, хотелось пить, куда-то сбежать, но он с трудом мог подняться на постели, а уж о том, чтобы без посторонней помощи дойти до двери нечего было и думать... К тому же он никак не мог материализовать световой панцирь, словно тот был навсегда утрачен в утробе Шаа-Мей-Рууна. Но ведь его тело там не побывало, если верить рассказам напарников, побывала только душа? Каждый раз от бесплодных потуг и усилий приходили слёзы и боль, внутри что-то обрывалось и несчастный ниватакавач уже жалел о том, что выжил и проклинал тех, кто не оставил его беспомощное тело гнить на Катро.В один из дней, когда Лёшка с отцом куда-то отлучились, старший брат Сурадж, бережно поддерживая под руку, вывел его на прогулку в маленький заросший внутренний дворик, по сути просторную теплицу. От собравшейся под полиэтиленовым куполам влажности, столь благоприятной для растений, дышать было трудно. Так что пройдя метров 50 вглубь, Васушена вынужден был присесть на скамеечку под ветвями огромного раскидистого папоротника и с извинениями отправить брата за водой. На душе было скверно, вот и он помыкает теми, кому, по идее, должен бы служить, и в чём тогда разница...Додумать мысль он не успел: в поле зрения появилось странное существо, принятое им сперва за галлюцинацию, потом за призрака или за эльфа? Худое и белоснежное создание, казалось, сотканное из самого лунного серебра было облачено в плотно облегающую его тело чернильную тьму, на широко декольтированной груди мерно сиял драгоценный рубин, казалось, вплавленный в кожу незнакомца, как дарующая бессмертие жемчужина Ашваттхамы. Именно это то потухающее, то ярко разгорающееся сияние и загипнотизировало Васушену, который как заколдованный смотрел на него, потом на мраморно-белую, и должно быть, такую нежную грудь, точёную шею, слегка растрёпанные пряди платиновых волос незнакомца, и глаза...Разных цветов - синий и рубиново-красный, казалось, и в них затаено ритмично пульсирующее сияние, захватывающее и уже не отпускающее из своей власти. Диковинное создание, тем временем бесшумно, почти не касаясь крохотными стопами травы, подошло к нему и осторожно опустилось рядом на скамью. Васушена кое-как сглотнул нечувствующим горлом и выдавил из себя хрип:- Кто ты?- Я?...Зови меня Сын Света... Голос его звучал словно переливы горного хрусталя. Мерное сияние, просвечивающее саму душу, и этот звон, заполняющий её, переполняющий и переливающийся наружу. Васушена сделал последнюю попытку побороть наваждение и зажмурил глаза, надеясь, что видение исчезнет, но тут же ощутил на губах льдистое прикосновение...Дальше сын Карны помнил смутно и обрывками: вот он встаёт и не чувствуя собственного тела, идёт, словно парит, сделавшись лёгким облачком, вновь обратившись в свет. Вот уже перед выходом ему кажется, что они оставили в оранжерее что-то важное и нужно вернуться, или кого-то важного. Но мягкая световая пульсация через руку Сына Света перетекает в него, и кровь Васушены отзывается такой же пульсацией, мягкой и горячей. На щеках проступает алый румянец, это то самое, когда бабочки в животе, только сейчас бабочкой стал он сам, весь...Вот за спиной раскрываются огромные сияющие крылья, и словно райский махаон он вот-вот взлетит...А вот уже полутёмная комната, погружённая в синеватые вечерние сумерки, прохладные шёлковые простыни, что так приятно льнут к коже спины, Из раскрытого окна затекают потоки воздуха, который он вдыхает полной грудью. Васушене хочется согнуть ноги, но Сын Света опустился на его бёдра и несильно, но надёжно сжал их длинными голенями. Вот прохладные и остренькие пальчики последнего скользят по его выпирающим рёбрам, щекоча и пересчитывая: вверх-вниз, вверх-вниз...Потом внезапно поднимаются чуть выше и порывисто сжимают соски, гладят, чуть теребят, пощипывают. Не в силах сдерживаться, Васушена начинает едва слышно стонать, потом извиваться, его пальцы ритмично сжимают смятые простыни, и почему-то так хочется развести ноги... Но Сын Света наклоняется к нему и, не отпуская, обнимает за талию, заставляя ещё сильнее прогнуться, потом прохладными, словно льдинки, губами обхватывает один из напряжённых сосков. Его руки разжимаются и скользят вниз, всё так же щекотливо перебирая, вынуждая Васушену порывисто раскрыться. Потом Сын Света поднял голову и, взглянув своими удивительными мерцающими глазами, c шумным вздохом подтянулся и накрыл его горячие губы своими, мягкими и по-лунному прохладными. Васушене показалось, будто от этого он испил нектар лучей двух светил. Перед глазами рассыпались мириады искр всех немыслимых цветов и каждая клеточка, каждая капелька крови словно превратилась в крохотное стёклышко, что легче пёрышка и, рассыпавшись, разлетелась по комнате...***Он проснулся, когда ласковое утреннее солнышко положило тёплые ладони на тело своего потомка и нежно погладило, вызывая из мира сновидений. Васушена с неким усилием оторвал было голову от подушки, и тут же, словно вырвавшись из-за невидимой преграды, в его сознание хлынули воспоминания: о том, как он вчера ушёл, бросив брата Сураджа, и, наверное, тот его искал; ушёл с каким-то странным незнакомцем, ушёл, чтобы, чтобы... Тут Васушена едва не закричал и резко вскочил, его с головой захлестнули стыд, ярость, страх, раскаяние, смятение. Как он мог позволить ему и себе совершить такое, как?! Внезапно дверь отворилась и в комнату вошёл с подносом вчерашний Сын Света. В ярких солнечных лучах оказавшийся обычным худым и высоким альбиносом. Он улыбнулся тонкими губами и протянул любовнику приготовленные и порезанные фрукты и сок... Первым желанием Васушены было выбить из его рук этот чёртов поднос, чтобы хоть как-то отомстить за своё неслыханное унижение, но стоило ему сделать первый шаг, как неведомо каким образом державшееся на нём одеяло предательски соскользнуло, явив Сыну Света золотистую наготу потомка Солнца. Васушена зашипел от ярости, нагнулся за одеялом, но вдруг замер с протянутой рукой, новое, или скорее, давно забытое ощущение, но...такое родное и прекрасное - его тело, почуяв ярость хозяина, выпускало броню...Глава XXV... Неслышно отворяя дверь, входящий Сурадж замер на пороге, оглядывая комнату. На кровати у дальней стены, свернувшись калачиком и завернувшись в одеяло, по -прежнему обижался на всех Васушена. А хмурый Алькориан, тот самый белоснежный потомок Света, через близость подаривший его младшему брату большую часть собственного сияния, неподвижно сидел за столом, едва удостоив пришельца беглым взглядом. Сейчас его некогда лучившаяся кожа поблёкла и посерела, как свет пасмурного дня, едва сочащийся через облака. Крупный рубин в центре его груди также потух, наполовину погрузившись в слои распухшей кожи, потерявшие блеск и силу волосы седыми безжизненными прядями спадали на лицо. - Васушен, ну хватит уже! Хватит!Призыв перестать дуться, взять себя в руки и хоть немного подумать о других, о тех, кто ради его здоровья и благополучия тоже пошёл на жертвы, пропал втуне. Только Алькориан болезненно дёрнулся на своём насиженном месте. И где-то там, в коридоре, у холодного окна, его огневласый брат, Мицарус, с бессильной яростью сжал кулаки, упираясь лбом в едва дрожащее на ледяном ветру стекло. Кем на самом деле приходились друг другу эти двое, таких разных, таких непохожих, как огонь и стужа, Солнцегрудый внук Сурьи не знал. Знал лишь одно: каждый вечер с наступлением темноты загадочные браться уходят вдвоём. Уходят в неизвестном направлении. Чтобы ранним утром альбинос вернулся один. Снова быть с его братом, Васушеной, ухаживать и уговаривать не сердиться за оказанную им помощь, и не считать отныне своё тело осквернённым греховной однополой связью. - Васушена, братишка, тут дело есть, - Сурадж перевёл дух и осторожно присел на краешек занятой кровати. Завёрнутый в одеяло с головой страдалец нехотя перекатился на спину. И на солнцегрудого уставились болезненно запавшие блестящие глазки, с глубокой синевой вокруг и раздражёнными красными веками. "Неужели он не спит и плачет ночи напролёт?" - сердце болезненно ёкнуло, рука конвульсивно сжала слабую и горячую ладошку младшего брата. "Ему сильно досталось за последнее время, сперва разлука с любимой, потом Катро, тяжелейшая болезнь, и, наконец, такое вот нетрадиционное лечение, достигшее результата, но оставившее больному столько страданий после себя". Сурадж вновь набрал воздуху в лёгкие, и быстро и чётко изложил Васушене заготовленную легенду о череде каких-то незначащих пустяков, которые вынуждают его вернуться обратно в Лавразию, к семье. Пока шёл, он непрестанно репетировал в голове свой монолог, попутно стараясь отвлекать внимание на бесчисленные мелочи вокруг. Ему нужно успокоиться, ни единой интонацией, ни единой вновь пролёгшей морщинкой на лице нельзя показывать больному, что ситуация серьёзна как нельзя. Отец уже уехал без предупреждения. Теперь должен и он. Кажется, братишка поверил.- Ты надолго? А когда мне можно будет присоединиться к вам? Я устал здесь, эти стены, эти люди, мне всё напоминает...- Скоро, скоро, поверь... Ещё недельку-другую за тобой последят. И Алькориан о тебе позаботится... - от последней фразы красивое и измождённое лицо младшенького скривилось. Васушена выпустил державшую его руку и обиженно бросил:- Он позаботился... Уже...- Васушена, я тебя прошу, - хриплый голос альбиноса перевёл внимание на себя. Алькориан наконец-то встал из-за стола и забрался с ногами на свободную половину кровати, - я тебя прошу, всё будет хорошо, отпусти его. Ну? Тонкая белая рука крепко сжала кисть младшенького. Васушена коротко кивнул и устало закрыл глаза, отвернувшись. Без слов распрощавшись со всеми, Сурадж порывисто вышел. Теперь ему предстоял уже привычный для их семьи маршрут: сперва поезд, потом встречающая колесница с доверенным возничим. Который в пути ещё раз пересказал молодому господину произошедшее, добавив от себя подробностей. Да, всё так: его маленького племянника Мадхукару нашли с разбитой головой. И над ним застывшего на коленях Рависуну. Их обнаружила Моулини, первая жена Вришакету. Сколько было слёз, проклятий. Бесчувственного ребёнка отнесли в покои его отца. Алексей рыдал, а Карна вновь и вновь с пристрастием пытался допрашивать сына Драупади. Всё было без толку. Мальчишка замкнулся. Остальные братья разделились во мнениях, большинство не верили, что маленький Рависуна мог такое сотворить, но были и сомневающиеся. Сейчас они все ждут старых знакомых из "Крайс" с лечением и расследованием. Когда они подъехали ко дворцу, небо затянули плотные дождевые тучи, разгулявшийся ветер рвал потускневшие в вечернем свете одежды. Суражд, всю дорогу зябко кутавшийся в невесомые ткани, одним прыжком соскочил с колесницы и устремился к родным. Где уже вовсю хозяйничали безликие в чёрных костюмах и белых халатах. Ко всеобщей радости, через несколько дней Мадхукара пришёл в сознание, а вот старших членов семьи вызвали на опознание. Как и ожидалось, насмерть перепуганный Рависуна оказался не при чём. Гены Бхимы не взыграли. Взыграло кое-что другое. А именно ревность и злость. У нового мужа Анны. Алексей и Карна снова мчались в Нофолот ***Когда они вдвоём вошли в маленькую выбеленную комнатку, то отец на мгновение не успел удержать при себе сына: Лёшка бросился к сидевшей на лавке располневшей женщине в застиранном сарафане и с тёмным платком на голове. В которой Карна с ужасом и трудом опознал свою бывшую невестку Анну. И тут же, стоило им войти, из стояшей рядом "клетки" для арестантов раздался омерзительный гортанный клёкот:- Куды лезешь, прощелыга, ух передавлю, отойди от бабы, нехристь!...