Вечер-2. Отблески (1/2)
Aeterna historia(Вечная история, лат.)Трион сидит за своим столом, разбирая министерские отчеты. Три свечи в канде-лябре освещают ровным, спокойным пламенем разбросанные по столешнице листы бумаги, перья, печать, открытую чернильницу и несколько толстых книг на краях. То и дело раздается тихий шорох бумаги, скрип пера и короткое постукивание, когда Трион задумывается над очередным отчетом.Торрен лежит на пушистом красном ковре, устилающем пол покоев старшего принца. Лежит на животе, упираясь локтями в пол и скрестив руки, рядом с камином, греясь в его тепле, и читает положенную перед собой книгу. Какие-то исторические хроники. Трион то и дело отрывается от работы, чтобы бросить взгляд на братишку. Отблески каминного огня пляшут на его лице, игра света и тени создает причудливые образы на щеках, на остром упрямом подбородке, на высоком чистом лбу, огонь отражается в устремленных в книгу глазах, взгляд которых сейчас необычно сосредоточенный и взрослый – а Трион так любит, когда глаза эти сверкают мальчишеским задором и дерзостью, когда они лучатся радостью и воодушевлением, когда они смеются, полные собственного, яркого, веселого, живого огня!Трион и сам не замечает, как забывает о делах, наблюдая за братом и за тем, как меняется выражение его лица. Торрен то хмурится, слегка сдвигая тонкие темные брови, то едва заметно улыбается, то скептично вздергивает уголок рта, то задумчиво склоняет голову набок. И Трион зачарован этими простыми, неброскими, такими обыкновенными, такими знакомыми – и такими любимыми и чудесными жестами и движениями. Он может любоваться бесконечно, и лишь одно вызывает у него легкое недовольство – эти отблески пламени, скользящие по лицу Тора, словно целующие младшего принца незаметно для него самого, стекающие расплавленной бронзой по черным волосам, красиво спадающим на плечи и спину, прячущиеся в тенях длинных ресниц. Трион ревнует даже к ним – отражениям огня, которые сейчас невесомо и ирреально касаются его младшего брата. А Тор полностью поглощен чтением – он любит военные хроники, очень любит, не зря Трион в детстве вместо сказок читал ему на ночь истории о великих битвах и могучих героях древности.
Торрен, видимо, почувствовав его взгляд, поднимает от книги глаза.— Что? – спрашивает он.
— Ничего, — Трион улыбается, и по одной этой улыбке Тор понимает все. Брат просто любуется им – другой причины смотреть на своего младшего ему и не нужно. Ему вообще не нужны причины.
Торрен отводит за ухо выбившуюся прядь и возвращается к чтению. Трион не сводит с него глаз.— Ты бы лучше закончил с отчетами, — бурчит Тор. – Отец и министры с тебя три шкуры спустят, если не разберешь их к завтрашнему дню.— Какой ты у меня строгий. Не хочешь мне помочь? – лукаво спрашивает Трион.— Сам справишься, — холодно бросает Тор и перелистывает страницу.
Отсветы пламени все так же вспыхивают на его коже, словно дразня Триона, издеваясь над ним, – вот, мы можем касаться его, можем скользить по его волосам, можем целовать его своими невесомыми тенями – и он не заметит, не спугнет нас, не увильнет от наших ласк! А ты?
Трион усмехается пустым издевкам бесплотных отблесков. Эти прикосновения – всего лишь их собственная иллюзия, надуманная и жалкая. Они не могут касаться его.А вот он – может.— Тор, — негромко зовет старший принц.— Мм? – отзывается Торрен, не поднимая головы.— Иди ко мне.Младший дроу замирает и пронзает брата обжигающим взглядом.— Совсем обнаглел? Мне уже нельзя зайти к тебе в комнату, чтобы не подвергнуться приставаниям?
— А ты не хочешь? – хитро улыбается Трион, в стратегических целях расстегивая верхние пуговицы рубашки и принимая весьма соблазнительную позу. Тор вздрагивает и тут же отворачивается.— Вот еще.
Трион нарочито разочарованно вздыхает, откидывая назад тяжелые пряди, но из-под прикрытых век на Торрена устремляется такой взгляд, что младшему кажется, будто его раздевают и ласкают одними глазами. Он недовольно мычит и поводит плечами. Старший дроу продолжает смотреть.
— Трион, — одергивает брата Тор, — отчеты.
— Могут и подождать.
— Отец тебе уши оторвет.
— Не в первый раз.