Глава семнадцатая, в которой Кроули приходится объясняться со всеми (1/1)

Всё, что происходило дальше, для Кроули было будто бы в тумане. Вельз, Дагон и Лигур куда-то делись сразу после того, как они добрались до ворот. По какой-то причине они решили выходить через пост Шедвелла. Охранник сначала разразился на них потоком ругани, но после обмена парой фраз с Люци заткнулся и достал телефон. Скорее всего, именно он и вызвал скорую. К приезду машины с Кроули остался только Люци, он же поехал с ним в травмпункт, где у Кроули выспросили номер телефона матери и вызвали её. Она прибыла уже после того, как был готов первый снимок. ― Перелом со смещением, сделаем репозицию и наложим гипс, ― объяснял врач бледной маме, пока Кроули тонул в ощущении вины перед ней: вырвал с работы, заставил волноваться, а ведь обещал, что всё будет хорошо... Люци наврал, что затащил Кроули в госпиталь на тест на смелость и тот провалился на одном из этажей, но эта версия не объяснит синяков на шее, когда они проступят. Люци, кстати, всё ещё был здесь. Тоже бледный, но целый и подбадривающий Кроули просто своим присутствием. Правда, когда смещённую кость ставили на место, Кроули предпочёл бы, чтобы вообще никого не было рядом: не нужно было бы позориться перед Люци надрывным криком боли, и не нужно было беспокоить мать по той же самой причине. Когда на руке наконец появился гипс и Кроули вышел из кабинета врача, он был готов отключиться на месте, от пережитого стресса и усталости, но ещё предстояла дорога домой. За дверью его ждали Люци и мать. Правда, не похоже, что они поладили: когда Кроули выходил из кабинета, мама как раз дала звонкую оплеуху Люциферу. ― О чём вы вообще думали?! ― воскликнула она, но стоило ей заметить Кроули, переключила всё внимание на него. ― Идём домой, дорогой. Расскажешь всё по дороге… если захочешь, конечно. ― Хорошо… ― устало откликнулся Кроули. Общаться ему не то чтобы хотелось. Уходя из травмпункта, он всё же обернулся на Люцифера. Нормально попрощаться с ним не вышло, однако поймав его взгляд, Люци жестами сказал Кроули: "Я тебе позвоню". Ну что же, значит, он не обиделся. ― Это было глупо ― лезть в тот госпиталь, ― вздохнула мама, когда они уже подходили к дому. ― Я надеюсь, что ты это понимаешь. Кроули понимал. Лучше, чем мама могла представить. А ещё ему было очень стыдно за то, что мать была бледная от переживаний за его дурную голову и задницу. Если бы только он послушал своё дурное предчувствие и не полез на рожон, если бы только у него хватило смелости остановиться.... Оказавшись дома, он обнял маму так, как делал это в детстве. ― Прости меня, ― тихо пробормотал Кроули. ― Я не хотел, чтобы ты волновалась… И чтобы ехала за мной в больницу. Прости меня. ― Боже, Энтони, ― пробормотала она и тихо всхлипнула. Кроули ненавидел, когда мама плакала, он сразу чувствовал себя беспомощным. Впрочем, на этот раз она сдержалась. ― Давай не будем об этом больше… Тебе нужно отдохнуть. Хочешь спать? ― Хочу. ― Помочь тебе переодеться? ― Не надо, ― поспешно остановил её Кроули. ― Я сам справлюсь. Честно. ― Как скажешь, ― вздохнула мама. ― Я налью тебе воды, чтобы ты выпил обезболивающее перед сном. ― Спасибо, ― пробормотал Кроули, потом неловко поцеловал мать в щёку и поковылял в ванную. Переодеться сам он всё же не смог, гипс жутко мешался. Он боялся, что если мама будет помогать, то заметит, что Кроули душили, но придирчиво изучив свою шею в зеркале, он решил, что пока всё не так плохо и следы недостаточно заметны.Кроули не любил быть беспомощным, особенно перед матерью. Не только в физическом плане, как сейчас, когда она осторожно снимала с него свитер, но и морально, когда он прекрасно понимал, как сильно заставил её волноваться и совершенно не знал, как извиниться так, чтобы она прекратила переживать. Сказать правду было бы слишком рискованно, да и не успокоило бы её ни на каплю, а врать ещё больше не было ни сил, ни желания. ― Ты всё ещё дрожишь, ― заметила мама, закончив с его брюками и положив ладонь на щеку Кроули. ― Что с тобой произошло, Тони? Кроули поджал губы и отвёл взгляд. Только мать называла его по имени, по тому самому имени, которое ему досталось от отца, которого он никогда не знал. Нет, это не неизвестный ему человек дал ему имя, это мама выбрала имя случайного любовника, чтобы назвать им Кроули. Кроули, который терпеть не мог человека, скорее всего, даже не знавшего о его существовании.― Не хочешь говорить… Какой ты ещё ребёнок.― Я не ребёнок, ― проворчал Кроули тихо. ― Мне просто не нравится, когда ты называешь меня по имени. Мама устало вздохнула и потрепала его по волосам.― Мы уже говорили об этом и я не хотела бы спорить снова, особенно сейчас. Сменишь при получении паспорта, если захочешь. Я могу тебе ещё чем-то помочь сейчас? ― Нет. Спасибо, ― Кроули постарался взять себя в руки и сказать то, что должен был сказать, хоть сейчас и не чувствовал эти слова искренними: ― Ты и так уже сделала для меня очень много.― Брось. Я же твоя мама.Когда она скрылась за дверью, Кроули тяжело вздохнул. Он бы хотел поблагодарить маму искренне, по-настоящему, но ему всегда не хватало слов для этого, во всяком случае в личном разговоре.Закончив с водными процедурами и выпив обезболивающее, Кроули надел свитер с высоким воротом, оправдав это тем, что мёрзнет, и залез под одеяло в своей комнате. Не то чтобы теперь ему хотелось спать по-настоящему, но ему очень хотелось побыть одному. И отдохнуть. Просто лежать с закрытыми глазами в тишине и наконец осознавать всё то, что с ним произошло за последние пару часов. С ним и с остальными. Как они все чудом избежали смерти и как Айзек их всех спас. А ещё стоило подумать о том, что сказал Протез, пока рассчитывал, что Кроули не выйдет из того морга, и о том, что в морге лежит гниющий труп. Нужно было всё это обдумать, записать, использовать в следующей вылазке, но каждая мысль давалась с таким трудом и будто бы забирала остатки сил. Кроули просто лежал и смотрел в стену, размышляя о том, что нужно будет сделать, когда пройдёт это апатичное состояние. Он должен был что-то сделать, должен… Но мысль об этом его пугала.***Люцифер сидел на своей постели и крутил в руках телефон. Щека горела от удара миссис Кроули. Или мисс. Кроули не говорил об отце, и кольца на руке его матери не было. Хотя, возможно, она его просто не носила. Он опять отвлёкся от мыслей о том, что нужно сказать Кроули, когда тот возьмёт трубку. Если вообще возьмёт конечно, в больнице он не был похож на человека, готового разговаривать. Оно и понятно, после всего-то произошедшего с ними сегодня…Люци тряхнул головой отгоняя мысли о пауках. В заброшенном госпитале нет и не могло быть пауков, им там было нечем питаться. Но тогда что он видел? Галлюцинацию? А что тогда видели остальные? Как вообще это всё объяснить?Конечно, он понимал, что затея опасная ещё с того момента, как из подвала в них полетели десятки острых скальпелей, но сегодня всё это приобрело куда более серьёзные обороты. И ладно бы просто галлюцинации, но у Кроули сломана рука. Серьёзно сломана. И красные следы на его шее… Чтобы это ни было, Кроули в морге было не легче, чем им всем в подвале. Именно поэтому Люцифер должен был позвонить и поговорить. Хотя бы чтобы не сходить с ума в одиночестве.***Звук телефонного вызова выдернул Кроули из полудрёмы ближе к вечеру. По-настоящему уснуть так и не удалось, зато дрожь прекратилась. Вместо неё начала болеть шея. Кроули подозревал, что к утру проступят синяки.― Алло?.. ― пробормотал он в трубку сонно. ― Привет, Кроули, ― послышался ровный голос Вельз. Слишком ровный и спокойный, чтобы быть обычным. ― С тобой хочет поговорить Люци, но он боится, что ты его пошлёшь или что-то в таком роде. Поэтому звоню я, сообщить, что если ты его пошлёшь, я тебя придушу. А теперь передаю трубку этому придурку. На словах "придушу" рука Кроули инстинктивно дёрнулась к шее. Больше это не звучало, как шутка. Скорее всего он ещё нескоро снова сможет адекватно реагировать на такие слова. Ответить он ничего не успел. ― Привет, ― тихо буркнул голос Люци. Кроули вздохнул. ― Привет. Я не собирался тебя слать, если что, скорее наоборот, мне стоит сказать спасибо за всё, что ты сделал утром… ― он хотел сказать что-то ещё, но голос подвёл и резко упал до какого-то едва различимого хрипа. Кроули мысленно пометил себе не говорить больше нужного в ближайшее время.― Вельз преувеличивает, я не думал, что ты меня пошлёшь… Почти. Я думал, что ты можешь послать всех нас вместе взятых и госпиталь в целом, ― Люци вздохнул в трубку и умолк, будто бы не зная, как продолжить. Кроули был ещё слишком сонным, чтобы как-то подтолкнуть разговор. Какое-то время они просто молчали, но Люци всё же взял себя в руки. ― Нам нужно поговорить о произошедшем. Всем. ― Нет, ― резко прервал его Кроули и сам удивился тому, как быстро отказался от этого, самого логичного решения в сложившейся ситуации. ― Не сразу… И я думаю, что не все захотят. ― Я бы хотел с кем-то это всё обговорить, иначе я сойду с ума, ― проворчал Люци недовольно. ― Удивлён тому, что никто не хочет того же. Кроули скривился, а потом прислушался к звукам в квартире. Он не слышал признаков присутствия мамы дома, но вряд ли она вернулась на работу. Зная её, Кроули был уверен, что она слишком переживает для этого. ― Ладно. Давай поговорим. Но лично. Я не готов устраивать встречу анонимных алкоголиков для общей терапии. ― Как скажешь, ― хмыкнул Люци. ― Но я надеюсь, ты не будешь возражать, если я всё же постараюсь кого-то разговорить до нашей с тобой встречи?― Попробуй, ― хмыкнул Кроули. Он не верил, что у Люци хоть что-то получится и, видимо, его скептицизм отразился в тоне. ― Что с тобой, Кроули? ― хмуро спросил Люци. ― Ты же был намерен вернуться туда, помнишь? Неужели ты ещё не начал составлять план? Не верю в это!Кроули эти слова болезненно кольнули, но вместе с этим он прекрасно осознавал, что не сможет сейчас просто взять и вернуться в госпиталь. И через неделю не сможет. И через две. Боль и страх вымотали его куда больше, чем было в тот первый вечер. Поэтому он сейчас не сможет вернуться к этому делу. Пока что просто не сможет. ― Я не начал составлять план, ― тихо ответил ему Кроули. ― И я точно не вернусь к госпиталю в ближайшее время. Как минимум пока не заживёт рука. Сегодня утром я чуть там не умер и это, знаешь ли, утомительно. Люци притих. Возможно, Кроули был слишком грубым к нему, но сейчас стремление Люци что-то делать было настолько неуместным, что сдержаться было невозможно. ― Встретимся в среду, ― тихо сказал Кроули. ― Приходи ко мне утром, вряд ли я буду ходить в школу в ближайшее время. Только не раньше восьми утра. Даже половины девятого: не хочу, чтобы ты пересёкся с моей мамой.― Я понял, ― ответил Люци после недолгой паузы. ― Желаю хорошо отдохнуть.Возможности попрощаться Кроули он не дал, тут же закончив звонок. Мда, не успел он вступить в отношения с парнем, как уже обидел его. В этом весь Кроули.Как только он отложил телефон, послышался звонок в дверь. Не собираясь открывать, Кроули натянул одеяло на голову и постарался переждать звонки. Но шагов к двери слышно не было, а звонок продолжал разрываться. Видимо, мама всё же куда-то ушла.***Мадам Трейси нервно давила на кнопку звонка: мисс Кроули вышла в магазин, это совсем не надолго, однако её просьба отменить чай на сегодня была удивительная с учётом того, что она явно оставалась дома. А сообщение о болезни Кроули и вовсе заставило мадам разволноваться не на шутку. Поэтому когда молодой человек наконец открыл ей дверь, она была готова заобнимать его просто за то, что он жив, но как-то сдержалась. ― Кроули, я должна знать, что произошло сегодня, ― взяла она быка за рога. Однако Кроули не был похож на человека, который настроен говорить. Сразу бросалась в глаза его бледность и странные тёмные пятна на шее, а потом и свежий гипс на руке. ― Я не готов говорить, ― хрипло сказал он. Мгновение, и всё встало на свои места. Мадам невольно прикрыла рот рукой, чтобы не ахнуть. Пусть она ещё и не знала деталей, но было очевидно, что Кроули пострадал в госпитале.― Я понимаю, ― вздохнула мадам Трейси. Заставить голос не дрожать оказалось одной из самых сложных задач. ― Не буду настаивать. Но прошу тебя, подожди минутку, у меня есть кое-что, что тебе понадобится. С этими словами мадам Трейси юркнула обратно в свою квартиру и бросилась рыться по полкам. Где же у неё был нужный тон? Ровно полминуты поисков и она уже снова на лестничной площадке перед Кроули, протягивала ему тюбик. Кажется, Кроули был в замешательстве. ― У тебя синяки проступили, дорогой мой, ― объяснила мадам. ― Свитер не скрывает их полностью. Я не думаю, что ты хотел бы беспокоить ими свою мать, не правда ли? ***Мадам Трейси ушла, а Кроули теперь крутился перед зеркалом старательно замазывая тональником синяки на шее. Соседка была права: не стоило беспокоить мать ещё и этим. След от протезированной руки выглядел просто отвратительно и располагался немного выше ворота свитера, его следовало спрятать до возвращения мамы, куда бы она не решила пойти этим вечером.Закончив с косметическими процедурами и решив, что результат удовлетворительный, Кроули вернулся в свою комнату и устало осмотрел царивший тут бардак. В последнее время его голова была занята чем угодно, только не уборкой. Стоило, наверное, навести порядок, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о собственной беспомощности и тупой ноющей боли в правой руке. Собирать книги левой рукой было неудобно, приходилось брать по одной-две и много ходить от стола к книжному шкафу, чтобы расставить всё по своим местам. Закончив с завалом на столе, Кроули нашёл сочинение, которое забыл сдать на прошедшей неделе и черновики, в которых тренировался решить примеры по математике ещё в начале учебного года. Также среди других тетрадей затесалась та самая, в которой он записывал всё, что знает о призраках. Кроули отложил её в сторону, решив, что уберёт под кровать, как только выгребет из-под неё другой мусор.Застилать постель он не стал: скорее всего, сегодня он рано ляжет спать, поэтому в этом не было никакого смысла. А вот под кроватью нашлось много того, что давно стоило бы выгрести: грязные носки, как парами, так и одинокие, летние шорты, уже припавшие пылью, несколько книг, которые Кроули читал себе на ночь до начала истории с госпиталем, зажигалка, которую он купил на карманные деньги в супермаркете и берёг до Рождества и Нового года, чтобы зажигать бенгальские огни, и, конечно же, все те распечатки, что дала ему мадам Трейси и которые он отправил под кровать, чтобы спрятать от матери или почитать позже. Их оказалось больше, чем он рассчитывал: самая первая статья о госпитале, ещё несколько других распечаток по той же теме, личные дела Уриэль и Майкла и, конечно, та огромная стопка, которую ему дала мадам Трейси на этой неделе. Кроули так и не дочитал её: слишком отвлёкся на Люци и его признание и теперь сильно жалел. Все эти бумажки напомнили ему о кое-чём ещё: карточки, которые он забрал из морга. Кроули бросил неуверенный взгляд на рюкзак, а в голове тут же прозвучал голос Сэнди: "...он живёт в стенах госпиталя. В каждой вещи, которая принадлежит госпиталю. И даже немного в головах тех, кто оказался в госпитале". Мог ли призрак последовать за ним в одной из папок, которые Кроули вынес из госпиталя? И если да, стало у него меньше сил или больше на таком расстоянии? Прогнав тревожные мысли из головы, Кроули всё же достал две пожелтевшие от времени картонные папки и уставился на имена на них. Это были совершенно незнакомые ему фамилии. Внутри также находись данные о людях, которые никак не относились к призракам и даже жили намного позже них. Кроули не удержался от ругательного слова, когда осознал, что все они рисковали не просто зря, а совсем зря… Весь тот страх, вся боль, которую он пережил, были ради двух кусков бумаги, которые никак не помогут ему продвинуться в расследовании."С другой стороны, я узнал информацию, которую не узнал бы при других обстоятельствах", ― подумал Кроули. Он бы никак по-другому не узнал, что Майкл не имеет тела или что это именно он двигает предметы в госпитале. Или не узнал бы о том, что Азирафаэль намного сильнее всех ночных призраков вместе взятых днём, когда солнце на его стороне. Или… Его размышления прервал шелчок замка входной двери. Мать вернулась, а её совершенно не нужно было видеть все эти бумаги у Кроули в комнате. Он поспешно сгрёб их в стопку и сунул подальше под кровать.― Тони? ― мама удивлённо вскинула брови, когда Кроули вышел ей навстречу и тут же забрал один из пакетов. ― Я думала, что ты ещё спишь. Извини, если разбудила. ― Всё в порядке, ― тихо пробормотал Кроули, надеясь, что мама не заметит хрипотцу в его голосе, которая то и дело проскакивала и отдавалась глухой болью в горле. ― Поставить чай? ― Я сама, дорогой, ― усмехнулась мисс Кроули. ― Не перетруждайся. И я принесла твоих любимых пирожных к чаю, будешь? ― Конечно.Кроули и сам не заметил, как на его лицо скользнула искренняя улыбка. Ещё пару минут назад ему казалось, что он больше никогда не сможет улыбаться.