Глава одиннадцатая, в которой Гэби становится Габриэлем Уайтвингом, а Сэнди долго кричит (1/1)

― Почему он с нами? ― спросил Кроули недовольно, смерив взглядом брата Вельз. ― Потому что это опасно, ― спокойно парировала Вельз. ― Чем больше народу, тем спокойнее.― Но не безопаснее. ― Ой да бросьте, ― усмехнулся Люци и состроил такое выражение лица, что ему сразу захотелось всё простить. Кроули даже подумал, что нельзя быть таким обаятельным, когда тебя явно не приглашали на встречу и явно не рады видеть. Но Люци явно не знал, что нельзя, поэтому был обаятельным, чертовски красивым и нахальным. Ему правильно дали прозвище: самый красивый ангел, которого низвергли в Ад. Ему подходило. Хотя вообще странная семейная традиция ― давать детям демонические прозвища. ― Ссоритесь, как старая супружеская пара! Кроули тут же вспыхнул. Какая нахрен пара?! С Вельз-то?! Этот придурок вообще понимает, о чём говорит?― Мы не ссоримся, просто Кроули упрямится, ― спокойно возразила Вельз. Она, видимо, давно привыкла к выходкам старшего брата и едва ли реагировала на них эмоционально. Они сидели в единственном на весь город кафе, заказав пиццу, и собирались обсудить полученную Кроули информацию. Сам Кроули же рвался в бой и собирался пойти в госпиталь уже сегодня, но Вельз была категорически против. После школы их встретил её брат и, заявив, что угощает, повел обедать. Уже в кафе Вельз заявила, что Люци идёт в госпиталь с ними и участвует в изгнании призраков. ― И всё же я не понимаю, почему он нам нужен, ― проворчал Кроули недовольно, смерив взглядом брата Вельз. ― Потому что он силён физически и, в отличие от нас с тобой, быстро соображает в стрессовых ситуациях, ― наконец дала внятный ответ Вельз. ― А ещё мне с ним спокойнее. ― Это так мило, сестричка! ― Заткнись. ― Понял. Кроули окинул их взглядом и тяжело вздохнул. От того, чтобы дать окончательный ответ на такой ультиматум со стороны Вельз, его спасла официантка, подошедшая, чтобы забрать заказ. Они взяли две пиццы: сырную и с пепперони. Кроули уже сто лет не ел пиццу, поэтому предоставил выбор двоим своим спутникам. Как только официантка ушла, Люци спросил: ― Так ты собираешься рассказывать, что сказал наш прадед, или тебя придётся пытать ради этой информации?Кроули чуть было не улыбнулся на это. Дурацкая шутка. Жутко дурацкая. Но о докторе Гэбриэле Уайтвинге младшем он всё же рассказал. И то, что он говорил о своей матери, и обрывочные сведения об отце, и наблюдения, которые он сделал за время работы в госпитале. Всё же, как лечащий врач, он знал об умирающих пациентах чуть больше, чем медсестры. В частности, что чаще всего уходили те пациенты, которые даже при физически высоких показателях морально не хотели продолжать жизнь, часто это были люди, получившие инвалидность. Кроули говорил и говорил, пока им не принесли пиццу. После этого пришлось остановиться, потому что есть и болтать одновременно было неудобно, а есть хотелось: пицца пахла так вкусно, что слюнки текли. ― А что из всего этого ты конкретно собираешься рассказать призраку? ― спросил Люци, умяв первый кусок пиццы и уже отрывая себе второй. Этот вопрос заставил Кроули замереть с так и не надкушенным куском в руках. А ведь действительно. Нужно же было говорить что-то конкретное, а не просто пересказать всё, что сказал сын этого Уайтвинга. ― Он об этом ещё не думал, ― хмыкнула Вельз, правильно истолковав выражение лица Кроули. ― Поэтому я и не пустила тебя туда сегодня, идиот. Надо подготовиться. В какое время суток ты туда пойдёшь? Что возьмёшь с собой? Где будешь искать этого призрака? Как позовёшь? Как заставишь выслушать себя до конца? Вместо ответа Кроули всё же принялся за пиццу. И так было ясно, что никаких ответов у него не было, а если он не начнёт есть, то Люци умнёт всё самостоятельно. ― Импровизация ― это тоже план, ― заметил тот, когда Вельз одарила Кроули своим обычным взглядом "а я же говорила". ― Не в данном случае, ― хмыкнула Вельз. ― Считай, что мы идём в гости к серийным убийцам и собираемся поймать одного из них у остальных на глазах. ― Звучит стрёмно, ― фыркнул Люци. ― Но так и есть, ― пробурчал Кроули недовольно. Над столом повисла пауза. Жующий Люци как-то замедлил процесс поедания пиццы, Вельз вообще отложила свой кусок и только Кроули продолжал есть: слишком уж вкусно тут готовили. ― Ладно, я понял, что всё это очень серьёзно, ― вздохнул Люци наконец. ― Тогда нам действительно заранее стоит найти ответы на вопросы Вельз. Начнём с первого: что сказать призраку? ― Позвать по имени для начала, ― предположил Кроули. ― Если это не призовёт его, то разозлит… Хотя по рассказам, он наоборот успокаивается от звука своего имени. ― А потом? ― скептически спросила Вельз. ― А потом… ― Кроули задумался и пока он размышлял, Люци утащил у него с тарелки сырный бортик. На возмущённый взгляд из-за такой выходки он отреагировал только весёлым подмигиванием и тут же умял бортик на глазах у Кроули. ― Потом стоит напомнить ему о том, что он умер и от чего. ― Идиотизм, ― фыркнула Вельз. ― Он и так знает, что умер, он чёртов призрак. Вряд ли ему понравится вспоминать подробности. ― Тогда начинай предлагать что-то своё, а не критиковать, ― буркнул Кроули недовольно. Поедание следующего куска пиццы он мстительно начал с бортика. Однако вместо Вельз ему ответил Люци. ― Можно напомнить ему о его любви, которой он заделал этого самого доктора. Это должно быть хорошее воспоминание. Как её звали-то? ― Мария Кеплер, ― отозвалась Вельз. ― Девичьей фамилии не знаю, не спрашивай. Никто уже не знает, скорее всего.― Да, доктор Уайтвинг тоже говорил, что не помнит, ― подтвердил Кроули. ― Когда он достиг сознательного возраста, она уже была замужем.― Если он любил её так же, как она его, имени будет достаточно, ― кивнул Люци, ― начало положено. Скажем, что разговаривали с сыном Марии. С его сыном. И расскажем о том, что тот вырос и стал врачом. И что у него были дети и у них были дети и так далее… Или нет, лучше о том, как она его любила. Что назвала сына в его честь. ― Текст есть, ― кивнул Кроули, ― что дальше? ― Лучше бы это записать, чтобы на нервах не забыть, ― заметила Вельз, вытирая пальцы салфеткой. ― Я подготовлю текст, ― кивнул Кроули. ― Этим же вечером распишу всё подробно и выучу. ― Это не обязательно, думаю, но не помешает, да, ― кивнул Люци. ― Когда пойдём туда? ― Завтра, ― твёрдо заявил Кроули. ― Не завтра, ― буркнула Вельз. ― Завтра плохая погода, стемнеет раньше, я не хочу оказаться в западне. А если ты хочешь призвать этого призрака днём, тебе придётся зайти в госпиталь, Кроули, понимаешь? У Кроули по спине пробежал холодок. Он понимал. Правда, осознал только сейчас и теперь начал реально бояться этой затеи. К тому же он обещал мадам больше не ходить в госпиталь и на его территорию… Соврал, значит? ― Предлагаю субботу, ― сказал Люци. ― По прогнозу погода будет хорошая и сможем выбраться утром. Тогда и в западне не окажемся и теней будет достаточно, чтобы призвать призрака. ― Логично, ― кивнула Вельз. ― И у Кроули будет время выучить речь. ― А почему сразу я-то? ― вяло огрызнулся Кроули, скорее по привычке, чем серьёзно обижаясь на такое распределение ролей. ― Сама же говорила про нервы. Поверь мне, я там обо… в общем, больше всех нервничать буду. ― Просто тебя не жалко, ― криво усмехнулась Вельз, но тут же добавила. ― На самом деле на твой голос он просто скорее выйдет: ты же один раз уже ушёл от него. ― Тогда с этим решили, ― кивнул Люци. ― А где именно в госпитале мы будем его звать? Чтобы и уйти можно было быстро в случае чего. ― У лестницы в подвал, ― уверенно сказал Кроули. ― Я уверен, что дни они проводят в морге, а акустика там хорошая. Он меня услышит как минимум. ― Хорошо, ― кивнул Люци. ― А теперь плохие сценарии. Что, если он не будет спокойно стоять и слушать? ― На солнце он не выйдет, это точно, ― уверенно и быстро ответил Кроули. ― А если мы идём утром, освещение на нашей стороне. ― Остальные призраки? ― Люци с прищуром посмотрел на Кроули. ― Тоже не выйдут, во всяком случае, не дальше подвала, ― тут же ответил Кроули. ― И последний вопрос, самый главный: что, если он не придёт на этот раз? Казалось, что Люци пытается завалить его на экзамене: вопросы вылетали у него один за другим, будто бы он заранее их подготовил, а голубые глаза так и сверлили Кроули взглядом. Но тот не сдавался. Не моргал и практически моментально находил ответы. ― А если не придёт, будем действовать по ситуации, ― ответил он. ― Поэтому стоит прихватить фонарики. ― Я смотрю, вы спелись, ― проворчала Вельз, окидывая их недовольным взглядом. ― Оно и неудивительно, оба придурки. ***― Что они там делают? ― спросила Дагон, выглядывая из-за угла и пытаясь рассмотреть через окна что происходит в кафе. Хастур курил рядом и даже не пытался что-то разглядеть, ему было абсолютно всё равно. Лигур тоже делал вид, что ему всё равно, но на кафе время от времени всё же поглядывал. ― Может, Вельз пытается Кроули со своим братом свести? Он ведь тот ещё пидр. Дагон тихо хохотнула и покачала головой. ― Я уверена, что у них что-то более серьёзное. ― Это ещё не повод за ними сталкерить, ― хмуро заметил Хастур. ― Я иду домой. С этими словами он кинул окурок в лужу и зашагал дальше по улице. Дагон только фыркнула ему вслед. ― Ну а ты-то хоть останешься? ― спросила она у Лигура, который смотрел вслед другу и всё никак не мог решиться, что ему делать: забить или всё же раскопать правду? ― Останусь, ― проворчал он неуверенно. ― Ненадолго.***Неделя тянулась удивительно медленно. Кроули думал, что сойдёт с ума от этого длительного ожидания и серых, однотипных и дождливых будней. С одной стороны, он прекрасно понимал, что его команда по изгнанию призраков абсолютно права, а с другой- хотел бы уже взять и покончить с этим раз и навсегда. Текст обращения к Уайтвингу он записал и выучил в первые два дня так, что мог посреди ночи проснуться и повторить, но это не успокаивало. Наоборот, вместо спокойной уверенности, которую он должен был испытывать, в голову постоянно лезли мысли. Что, если собранной информации будет недостаточно? Что, если Уайтвингу нужно больше для того, чтобы уйти? Что, если ничего не получится и Уайтвинг нападёт? Или ещё хуже, обретёт силу при свете дня? Они же буквально окажутся в западне… Из-за нервов Кроули стал плохо спать, а когда ему всё же удавалось заснуть, во сне его ожидали те самые призраки, которые сначала бегали за ним по коридорам госпиталя, а потом и по городу. Обычно Кроули просыпался как раз на том моменте, когда они его догоняли. Вельз то ли не замечала его состояния, то ли делала вид, что не замечает, и помогать явно не собиралась. Кроули и не просил. Разве что у матери один раз спросил, как бороться с состоянием нервного напряжения, но её ответ ему особо не помог: представить себе, как он будет проходить через эту свою стрессовую ситуацию от начала до конца. Кроули и представил. Но в воображении всё что могло пойти не по плану, пошло, и он почувствовал себя ещё хуже. Это всё настолько его вымотало, что к пятнице он сидел на уроках через силу и то и дело косился на Вельз. Та это заметила, но явно игнорировала, Кроули был абсолютно в этом уверен. Даже на перерывах нарочно уходила в компанию Дагон, Хастура и Лигура, чтобы Кроули не подошёл к ней говорить о госпитале. Это сработало раза два, но на третий Кроули всё же оказался хитрее и, вклинившись в компанию, заявил, что Вельз хочет видеть учитель. Та одарила его таким взглядом, что он сразу понял: не поверила ни на миг. Но всё же пошла с ним. ― Чего тебе надо? ― прорычала она недовольно. ― Мне кажется, не о чем до завтра говорить. ― А время встречи? А место? ― возмущённо спросил Кроули. ― Этого-то мы не обговорили. Вельз закатила глаза и тяжело вздохнула. ― Ты слишком нервничаешь, придурок. Если так хочется, приходи к рассвету к моему дому, ты знаешь, где мы живём. Если тебя отпустят в такую рань, конечно. Мы с Люци постараемся тоже рано выйти. И выспись, прошу тебя, больно смотреть на твои мешки под глазами.― Если бы я только мог, ― проворчал Кроули недовольно. ― Тебе-то легко говорить… ― Это ты всё усложняешь, ― парировала девушка. ― Расслабься, ты уже не сможешь особо ничего придумать в таком состоянии. Кроули оставалось только цыкнуть. Он действительно слишком себя изводил и прекрасно это понимал. ― Ладно. Завтра жду вас двоих. Не проспите. ― Сам не проспи, ― отмахнулась Вельз.И всё же заснуть в ту ночь Кроули не смог, вообще. Сначала потому что перепроверял будильник, потом из-за нервов, потом решил, что засыпать уже нет смысла. Как только небо начало сереть, он схватил заранее собранный рюкзак, тихо открыл и закрыл дверь, и бегом понёсся к дому Вельз. Под подъездом ему пришлось протоптаться около получаса. За это время на улице посветлело, но солнце выглянуть из-за горизонта ещё не успело. Может, Кроули и позвонил бы своим спутникам, но не знал их номеров. Когда из подъезда наконец показался Люци, Кроули подумал, что умрёт от облегчения в эту же секунду. ― Паршиво выглядишь, ― заметил тот, придерживая двери для Вельз. ― Всю ночь не спал? ― Вроде того, ― проворчал Кроули тихо, поднимаясь с корточек. ― А вы опоздали. ― Не опоздали мы, ― огрызнулась Вельз, ― это ты рано пришёл, ещё до рассвета. Я же сказала тебе выспаться, господи… ты невыносим. ― Для тебя все невыносимы, сестрёнка, ― усмехнулся Люци. ― Идём, по дороге Кроули расскажет мне свой выученный текст, может, это поможет успокоиться. ― Сомневаюсь, ― хором и с одинаковым скепсисом в голосах ответили ему Кроули и Вельз.***― Что они тут делают в такую рань? ― недовольно пробормотал Сэнди, внимательно смотря на дорогу, ведущую к госпиталю, по которой шли три фигуры. Одну из них он знал слишком хорошо. ― Мне это не нравится, не нравится, не нравится… Почему именно сейчас? Почему не один? Зачем?..― Если так боишься, можешь исчезнуть на ночь, ― ответил ему Ури мрачно. ― Я не сказал, что боюсь! ― взвизгнул Сэнди. ― Это они должны меня бояться, а не идти сюда! ― Не ори, ― вздохнул призрак в ответ. ― Лучше иди спать. Ты слишком много думаешь о том мальчишке в последнее время. Как хочешь, а я иду отдыхать. С этими словами инвалидная коляска покатилась по коридору, исчезнув с рассветной стороны госпиталя ещё до того, как первые лучи солнца проникли в его окна. Сэнди же не торопился и стоял в тени до последнего. Со времени смерти он ничего не боялся, наоборот, с тех пор боялись его, и чувство страха оказалось почти забытым. Но сейчас… Почему сейчас он боится этого мальчишку? ***Искать путь в госпиталь пришлось дольше, чем рассчитывал Кроули. Через подвал, который Люци заметил первый, Кроули лезть наотрез отказался, а до первого этажа никто из них не дотягивался. Пришлось потратить время, чтобы кое-как соорудить из мусора подъем к окну и осторожно вскрыть его раскладным ножом. Открывал окно, конечно же, Люци. Кроули не то чтобы это раздражало, скорее вызывало почти детское восхищение тем, что этот парень умеет всё, и зависть, что сам Кроули так не умеет. И вряд ли когда-то научится. Когда они попали в госпиталь, солнце уже встало над горизонтом и коридоры заливало теплым светом. Ступая по полу, стараясь не шуметь, Кроули невольно подумал о том, что мадам Трейси он всё же соврал и нарушил клятву. Когда они дошли до фойе, Люци присвистнул.― Вот так люстра! Небось красивая была, пока висела, настоящая гордость…― Была, ― тихо буркнул Кроули. ― Правда, когда она на меня падала, я как-то не думал о красоте.Люстра так и лежала между двумя лестничными пролётами, покосившись, как последний признак запустения этого места. В стеклянных подвесках и стеклянной крошке, рассыпанной по полу, играли солнечные лучи. Задним числом Кроули заметил, что теперь на лестничных пролётах не было ничего, что помешало бы по ним подняться. Естественно, было бы странно, случись иначе: призраки хотели заманить к себе жертв, а не отпугнуть. ― Ты готов? ― спросила Вельз, выдергивая его из задумчивости. Они стояли у дверей, ведущих в подвал. Только сейчас Кроули заметил, что рядом с этой дверью есть выцветшая табличка с надписью "Технические помещения. Посторонним вход запрещён". Если так подумать, то морг действительно был техническим помещением. ― Готов, ― кивнул Кроули. Паника отступила. Почему-то рядом с кем-то Кроули чувствовал себя увереннее и даже спокойнее. Может, это присутствие Вельз так действовало, а может, Люци, сложно было сказать, но прежде чем открыть дверь в подвал, Кроули обнаружил, что руки больше не дрожат, а голова на удивление ясная. Дверь открылась со скрипом, отражающимся эхом от голых стен подвала, свет упал на ступени, ведущие вниз, и Кроули был почти уверен, что в темноту от него разбегалась стайка чего-то маленького и чёрного, как клочки тьмы, хотя, скорее всего, это были вредители. ― Мистер Уайтвинг… ― начал было Кроули, обращаясь к темноте, но запнулся. Голос звучал слабо, неуверенно и почти дрожал. Так не пойдёт. Если бы Кроули так позвали, он бы даже не услышал, а учитывая, что при жизни этот призрак был офицером с фронта, стоило обращаться к нему соответствующе. Поэтому пришлось прокашляться, взять себя в руки, глубоко вдохнуть и начать снова: ― Капитан британской армии Гэбриэль Уайтвинг! Помощник полковника четвёртого полка королевской артиллерии! Вы были посмертно произведены в чин майора, за особые заслуги перед короной, и я пришёл сообщить вам об этом лично! Последняя фраза, о "сообщить лично", вырвалась у Кроули сама собой и сбила его с мысли. Заученный текст тут же вылетел из головы, а сердце убежало в пятки, когда после секундной тишины, которая наступила когда слова Кроули перестали отражаться эхом от стен коридора, где-то в темноте резко послышался громкий удар. Будто бы кто-то резко распахнул дверь и она ударилась о стену. А затем послышались шаги, сначала медленные, шаркающие, будто бы тот, кто двигался в темноте, выполз в коридор чуть ли не на коленях. Но шарканье быстро стало настоящими шагами, и чем ближе они приближались, тем больше походили на солдатский марш. У Кроули вспотели ладони, а в горле встал ком: этот призрак шёл сюда. Резко захотелось сбежать. В памяти всплыло ужасное, отвратительное чувство беспомощности, когда Габриэль стоял над ним в тот вечер, когда Кроули остался в госпитале после заката. Но ноги будто бы приросли к полу, а Люци и Вельз, которые затаили дыхание за его спиной, то ли не испытывали того же ужаса, то ли наоборот, тоже похолодели и не могли двинуться с места. В глубине души Кроули надеялся, что если всё станет совсем плохо, эти двое его вытащат, спасут, что на этот раз он будет не один, но теперь нахлынуло осознание, что он единственный из их компании на самом деле реально понимает, с чем они столкнутся и насколько это будет опасно, а значит, он один может их спасти, крикнув, что надо бежать, дёрнув их, сделав хоть шаг… Пока Кроули пытался взять себя в руки, призрак подошел совсем близко и остановился перед границей света, последними лучами, которые падали от двери. Кроули с удивлением обнаружил, что сейчас Габриэль не выглядел, как живой мрак: сапоги, которые чеканили шаг секунду назад, были настоящими, старого образца, такие можно было увидеть в музее и где-то в свалках мусора госпиталя. Выше сапог шли форменные штаны, рубашка, накинутая на плечи шинель. Тень искажала цвет, да и детали разглядеть было почти невозможно, но всё же кое-что от призрака у Уайтвинга оставалось: тьма вокруг правой руки и той же части груди. ― Откуда ты узнал моё имя? ― тихо спросил он из тени, сверля Кроули взглядом неестественно фиолетовых глаз. ― Айзек сказал? Ему не поздоровится. Давно было пора избавиться от этого труса и дезертира, он даже не заслуживает находиться здесь…Чем больше призрак говорил, тем больше темнота вокруг руки сгущалась. Будто бы какой-то паразит она расползалась уже по шее Уайтвинга и заползала на лицо. В голове Кроули с огромной скоростью подобно шестерёнкам в механизме закрутились мысли: нужно что-то быстро сделать. Если он продолжит стоять, то потеряет момент, то произойдёт что-то плохое, причём не только с ним, Вельз и Люци, но и с Айзеком. ― Я сам узнал, ― поспешно выдохнул Кроули, с удивлением обнаружив, что снова может говорить. Почему-то мысли о том, что пострадают люди рядом с ним придавали ему решительности. ― Я общался с бывшими работниками этого госпиталя, они мне рассказали… Но больше всего мне рассказал ваш сын, майор. ― Сын?..Гэбриэль сделал небольшой шаг к свету, тьма, будто бы пожиравшая его, отступила, и Кроули с удивлением обнаружил, демонического в этом призраке… человеке… уже сложно было сказать наверняка, потому что демонического в нём было всё меньше. Наконец получалось разглядеть черты его лица ― неожиданно молодого лица, волевого, открытого. И глаза у него были не фиолетовые, а голубые, с таким необычным отливом, действительно как фиалковые. ― Что за бред ты...― Да, ваш сын, сэр, ― продолжил Кроули поспешно, чтобы призрак не успевал вставить и слова. Если Габриэлю дать заговорить, если не отвлечь его новой информацией, тьма снова будет его окутывать, превращая в то страшное существо, которое знал Кроули. ― Мария, сэр… Вы её помните? Медсестра, которая ухаживала за вами здесь, очень-очень давно. Говорят, она была необыкновенно красива.― Мария… ― Уайтвинг сделал ещё шаг к свету, а тьма вокруг его руки отступила. Теперь Кроули мог увидеть края бинтов и как безвольно болтается правый рукав рубашки Гэбриэля. Всё как было описано в его медицинской карте. ― Мария… Я не успел позвать её замуж… ― его голос прозвучал ошарашенно, напугано, как у человека, который только что понял, что оставил дома включенный утюг. Растерянный взгляд перестал быть пугающим. Уайтвинг теперь окончательно перестал быть похожим на потустороннее существо и превратился в обычного мужчину. Мужчину, который внезапно вспомнил что-то очень важное и теперь удивлялся тому, как вообще мог такое забыть. Молодой солдат без руки, Гэбриэль Уайтвинг, не вызывал у Кроули страха. Он был лишь немного старше того же Люци, если судить о его возрасте по дате смерти. Да и по лицу нельзя было сказать, что он провёл в этих стенах почти целое столетие. Сейчас перед Кроули стоял настоящий живой человек, а не страшный призрак, и этому человеку нужна была помощь.― Она очень горевала после вашей смерти. Она любила вас настолько, что назвала сына в вашу честь и оставила ему вашу фамилию, ― сказал Кроули, пытаясь поймать взгляд фиалковых глаз. ― Он вырос и стал врачом, спас множество жизней, завёл свою семью. Его правнучка учится со мной. Я был у него неделю назад и он рассказывал, что Мария любила вас до самой смерти, даже выйдя замуж за другого мужчину, ― продолжал он, совсем не по заученном тексту, а лишь по всплывающим в памяти фактам. В голове сейчас были не написанные на листе строки, а слова Уайтвинга-младшего. ― Она смогла продолжить жизнь и не забыть вас, майор Уайтвинг. Она пошла дальше и сохранила вас в памяти. Она вырастила вашего с ней сына и дала ему всё, что могла.Пока он говорил, Уайтвинг всё ближе и ближе подходил к свету, пока не оказался в его черте, но даже после этого он не исчез, а будто стал похож на Айзека: начал светиться изнутри таким же тёплым солнечным светом. Теперь легко было разглядеть даже самые мелкие детали на нём: короткую военную стрижку, продолговатый шрам на правой стороне черепа, не скрытый волосами, преждевременные морщины на лице и тонкую линию подрагивающих губ. ― Вы бы ведь хотели увидеть её вновь после стольких лет, правда? ― спросил Кроули негромко: кричать больше не было смысла, Уайтвинг стоял в двух шагах от него. ― Я думаю, что у вас есть возможность увидеть её снова. Даже не так, я уверен, что вы можете это сделать, если захотите. Вы ведь хотите, правда? Хотите быть с ней, а не в этом госпитале. ― Хочу… ― пробормотал Уайтвинг тихо и даже его голос звучал теперь по-другому. ― С первого дня, как тут оказался, она была единственным, что дарило свет моей жизни. Он медленно растворялся в воздухе, становясь всё прозрачнее и прозрачнее, словно утренний туман. Сейчас Кроули мог оценить, что Габриэль-старший был высок, как и его сын, с такой же идеально ровной спиной и куда более заметной солдатской выправкой. У них был совершенно одинаковый разрез глаз, манера держать подбородок вздёрнутым. Если бы у Кроули ещё оставались сомнения касательно их родства, сейчас они окончательно развеялись бы. ― Я хотел выздороветь, вылечиться и вернуться домой. Взять с собой Марию, завести семью… Даже без руки я смог бы зарабатывать, правда смог бы… Ох чёрт, сколько же я заставлял её ждать себя? ― взгляд Уайтинга сосредоточился на Кроули и тот как-то резко почувствовал себя неловко в этой ситуации. ― Ты напомнил мне кое-что важное, парень. Остальным ты тоже должен напомнить. Запомни имена: полковник Майкл Макичан, фельдшер Уриэль Шахден и Александр Гатри. Я не знаю звания последнего или где он служил… Надеюсь, тебе это поможет.С этими словами Уайтвинг окончательно растаял в лучах солнечного света, оставив ошалевшего от произошедшего Кроули стоять на ступеньках. Только в последний момент Кроули будто бы почувствовал касание к своим волосам. Будто бы то ли тёплый ветер, то ли призрачная рука взъерошила ему волосы, прежде чем исчезнуть навсегда. Неужели получилось?... Получилось же? И Кроули всё сделал правильно? Да быть того не может. Вельз и Люци за его спиной тоже, наверное, не верили, что всё вышло, во всяком случае, когда Кроули обернулся, они стояли оба с одинаковым растерянным выражением лица и открытыми ртами, неверяще смотря на то место, где ещё секунду назад стоял Габриэль Уайтвинг старший.― Охуеть, ― наконец высказался Люци. ― Это было просто… Вау! Кроули, это… Это ну… ― Омерзительно! ― взвизгнул из подвала знакомый Кроули голос, и от его звучания тот вздрогнул и инстинктивно попятился от двери в подвал. ― Что вы сделали?! Что ты натворил, засранец?! ― каждая новая фраза звучала всё выше, голос вот-вот должен был перейти в фальцет. ― Ты убил Гэби! Ты его у-у-у-у-у-уби-и-и-и-и-и-и-ил! ― взвыл Сэнди так, что у Кроули уши заложило. Уцелевшие стёкла в окнах зазвенели, остатки подвесок на люстре зашатались, тихо позвякивая. Казалось, что он тянул это "убил" целую минуту и вместе с его голосом дрожал весь госпиталь. А потом вой так резко умолк, что звенящая тишина после его крика заставила Кроули на мгновение подумать, что он оглох. Но в наступившей тишине всё же был один странный свистящий звук. Как от летящего предмета.Ещё до того как он различил, что именно в него летит, Кроули отскочил от дверного проёма в сторону и, случайно толкнув Люцифера, завалился вместе с ним на пол. Это спасло их обоих, потому что в следующее мгновение из подвала вылетели ножи. Не кухонные, а маленькие и ужасно острые медицинские скальпели, тесаки и пилы, скорее всего, оставшиеся в морге. Все они со свистом пролетели мимо них и разлетелись по фойе во все стороны. Обернувшись на Вельз, Кроули с облегчением заметил, что её не задело, но по ошалевшему взгляду можно было понять, что она в полнейшем шоке, как и он сам. ― Идём отсюда, ― лаконично сказал он и пнул ногой дверь в подвал. Та закрылась без скрипа, но с громким хлопком. ― Чем дальше от морга, тем лучше.