Глава 4 (2/2)

– Спасибо, но я сам, – отказался Хаято, улыбнувшись. – Раз говорят, что моя очередь, то я должен поверить, не так ли?Цуна наклонил голову, подтверждая его слова, и Хаято крутанул бутылку изо всех сил, мысленно упрашивая богов, чтобы не пришлось целоваться с Бьянки, иначе прощай, все съеденное и выпитое за сегодня. С другой стороны, это могло бы помочь предупредить неминуемое похмелье, но способ был слишком жесток. К тому же, ему все-таки не хотелось обижать сестру.Бутылка кружилась сначала быстро, а потом стала неторопливо замедляться. Гладкие бока поблескивали в полумраке зала, ловя блики включенной настенной лампы.

Ямамото, сидя напротив, с интересом в темных глазах наблюдал иулыбался, а Гокудера почему-то не мог оторвать от него взгляда. Ничего такого, просто Такеши был привлекательным, а взгляд, закрывшийся не так давно, снова показался Гокудере знакомым – живым, изучающим. И неужели его снова пустили за маску или Такеши тоже расслабился и забылся, перестав контролировать свое лицо?Такой Ямамото действительно притягивал, манил, и даже Гокудера готов был признать это наедине с собой.

Но, боги, Хаято был настолько пьян, что был готов признать Такеши красивым. Одна эта мысль заставила его передернуться и отвести взгляд – как раз вовремя.– Нет, только не это, – застонал Гокудера, закатывая глаза.Бьянки понимающе усмехнулась, прикусывая нижнюю губу, и лениво махнула рукой. Звякнули два тонких браслета на запястье.– Не хочу тебя мучить, Хаято, – сказала она насмешливо. – Крути еще раз. Сделаем исключение.Гокудера благодарно кивнул, стараясь на нее не смотреть. И пусть на Бьянки сегодня была легкая карнавальная полумаска, закрывающая половину лица, знание, что ему придется прикоснуться к сестре, вызывало у него дурноту, которая поднималась в горле.

Насмешливый Дино подмигнул ему, обнимая Бьянки за плечи, и та прикрыла глаза, подремывая, пока шел очередной ход.

Хаято пристально смотрел, как вновь замедляется ход вместе со временем. Он сосредоточенно хмурил брови: по всему выходило, что либо Рёхей, либо Хару, либо...– Надо же, – удивился Ямамото.Язык у него немного заплетался: судя по всему, он тоже изрядно опьянел, хотя на вид он был трезвее всех остальных, вместе взятых. Гокудера мельком позлорадствовал, думая, что не ему одному утром будет очень плохо, а потом Ямамото поднял на него внимательный взгляд и поинтересовался:– Кажется, с тобой мы сегодня еще не целовались?Гокудера почувствовал, что во рту резко стало сухо, как в Сахаре. Почему именно Ямамото? Да лучше уж...– Нет, – сварливо отозвался он и добавил с усилием. – Иди сюда.– Я в тебя верю, – сонно прошептала Бьянки, не открывая глаз.

Похоже, она почти спала и даже не понимала, что и кому говорит. Дино прижал ее к себе, и Бьянки прислонилась к нему головой. Гокудера предупреждающе посмотрел на Каваллоне, но тут Ямамото дернул его за прядь отросших волос и повернул к себе. Он стоял на коленях, держась одной рукой за плечо Хаято. Дождавшись, когда Хаято обратит на него внимание, Такеши обхватил его ладонью за затылок, притянул к себе и поцеловал, сразу же вталкивая язык в его рот. И Гокудера поплыл: он помнил его манеру целоваться, и если бы он не врал себе, то сказал бы, что у Ямамото действительно здорово получается. Еще тогда, в первый раз, в полусне, это ощущение запомнилось, впечаталось в память и не желало уходить.Ямамото жадно прихватил его нижнюю губу зубами напоследок, провел по ней языком и отстранился совсем немного, глядя в глаза серьезно и встревоженно.В воцарившейся тишине кто-то уважительно присвистнул.– Круто, – удивленно прокомментировал Рёхей.Гокудера тут же дернулся, вспомнив, где они, сколько их и чем они заняты.Отпихнув Такеши, он сел на свое место и потер вспыхнувшие щеки. Гокудере было неловко – ну ладно Ямамото с языком своим полез, а сам-то он неужели не мог отпихнуть, ударить, напомнить, что это всего лишь игра? Да как так можно...Сеанс самобичевания прервал Дино – засмеялся и взялся за бутылку, готовясь раскручивать следующим.– Продолжаем, – возвестил он, переключая на себя внимание, и снова начались оживленные разговоры и шутки.Гокудера был ему неимоверно благодарен.Потом он выдохнул, покосился на Такеши из-под растрепавшихся прядей и залился краской по самые уши: надо же было так... Да и он хорош, поплыл от одного лишь прикосновения. Только и можно оправдаться, что опьянением.– Я... пойду спать, – сообщил Хаято сдавленным голосом. Его начинало мутить.– Спокойной ночи, – отозвались остальные на все лады.

Дино уже притягивал Бьянки за подбородок, которая сонно улыбалась, разбуженная, и ни капли не возражала.Гокудера поднялся и, слегка покачиваясь, неловко побрел вглубь дома, по памяти находя комнату Ямамото.

Только зайдя, он понял, что Такеши все это время шел следом за ним, и что держался он при этом не в пример более прямо.

– Найдешь футон? – поинтересовался Ямамото.

Гокудера повернулся и посмотрел на него, застывшего в черноте дверного проема – высокого, прямого и пьяного.

– Не знаю, – честно отозвался он, едва сумев отвести от него взгляд.

Губы горели при одном только воспоминании. Это было совсем не так нежно и невинно, как в первый раз. Это было... по-другому.

Такеши кивнул – не ему, а скорее, собственным мыслям, – нашарил дверцу встроенного шкафа и начал раскладывать футон прямо в темноте, ориентируясь не хуже, чем днем. Двигался он больше по привычке: сам Гокудера давно бы уже несколько раз упал и отбил себе что-нибудь, а то и вовсе сломал руку или ногу. У Такеши получалось быстро и почти бесшумно, а ведь он тоже был пьян.– Держи, – сказал он,и Гокудера с трудом поймал брошенную из темноты подушку.– Спасибо.Гокудера улегся на футон и расслабленно выдохнул, когда комната перестала кружиться перед глазами.

Ямамото сел рядом с ним, а потом и вовсе навис, опираясь на руки.– Я сплю, – предупредил его Хаято, уже сонный и расслабленный.

Такеши почти улегся на него, обнимая. Гокудера даже не стал его отталкивать: было лениво и тепло. И уютно, и, к тому же, это был Ямамото – что плохого он мог сделать? От него не исходило ровным счетом никакой угрозы.

Некоторое время было очень тихо, только доносился смех из зала, да редкие выкрики. Гокудера и впрямь начал засыпать, когда Ямамото ткнулся лбом в одеяло и приглушенно, но очень серьезно сказал:– Мне кажется, я в тебя влюбился.Гокудера застыл.?Ты сам-то понял, что сказал??, подумал он, не в силах произнести вслух, и зажмурился изо всех сил.

Ямамото поднял голову, тепло выдохнул ему в шею и рассмеялся – горько и безнадежно.– Даже хорошо, что ты так быстро уснул, – прошептал он еле слышно. – Я совсем не похож ни на светленькую девочку-идеал, ни на ту новенькую... Так что хорошо, что ты уже спишь.

Гокудера едва переборол позывзаорать, скинуть его с себя, показывая, что все он слышал, и выбить из него дурь, и...

Но голос у Ямамото был настолько несчастным, что ему не хватило решимости даже открыть глаза.

– Так что спи спокойно, – прошептал Такеши, потом уткнулся носом между ключиц и засопел, моментально проваливаясь в пьяный сон.Гокудера моментально распахнул глаза, чувствуя себя настолько трезвым, будто он и не пил сегодня совсем.

Ямамото ровно дышал, лежа на нем.

А Гокудера еще долго смотрел в теряющийся в темноте потолок, пытаясь сообразить, что делать дальше. Да и были ли эти слова произнесены на самом деле? Не приснилось ли?Хаято думал и думал, нервно дышал и поводил плечами, нерешаясь столкнуть с себя Ямамото,а потом сам незаметно для себя уснул.