Глава 2 (1/2)
В характере Цуны было такое глупое и бесполезное качество, как неумение видеть дальше собственных опасений и предубеждений. С гиперинтуицией, которой славились все предыдущие боссы Вонголы, это качество не имело совершенно ничего общего, и поэтому Гокудера кипел всякий раз, стоило лишь заметить Десятого и Сасагаву Кёко вместе. И дело тут было даже не в том, что Гокудера ревновал Цуну к его увлечению Сасагавой, вот еще, а в том, что Цуна ни капли не понимал, насколько он ей нравится.
На крыше было безлюдно – в такой жаркий день мало у кого возникало желание выйти на открытую, залитую солнцем площадку. Гокудера думал, что это очень здорово: можно хотя бы на день присвоить крышу себе, дышать прогретым воздухом и щуриться, глядя на макушку Цуны, который далеко внизу, у спортивной площадки, стоял рядом с Кёко и Ханой. Савада краснел (даже с такого расстояния было заметно), переминался с ноги на ногу и смущался, как девчонка, и Кёко, несмотря на внешнее спокойствие, тоже нервничала. Гокудере казалось, что среди этих троих только Хана относительно нормальная, но он никогда не любил делать поспешных выводов, и поэтому не собирался делиться своими соображениями с Ямамото, которыйстоял рядом, вдумчиво отпивая сок через трубочку.?Пригласи ты ее на свидание уже, наконец?, – раздраженно подумал Гокудера, гипнотизируя медовую макушку десятого босса Вонголы взглядом.
– Интересно, сколько это еще будет продолжаться, – будто бы в ответ на его мысли, пробормотал Ямамото. Он тоже стоял и смотрел на Цуну и Кёко, и взгляд у него был странный, нечитаемый, но какой-то такой, что Гокудера сразу смог понять: не его одного раздражает медлительность Цуны в плане принятия радикальных решений.
Гокудерапожал плечами. Ему и самому интересно было бы узнать. Хотя он верил в Цуну, даже когда тот сам в себя не верил, а это говорило о многом.Был бы Цуна только посмелее и пошустрее, и было бы у этих двоих счастье. И даже Рёхей, сдувающий с сестры пылинки, ничего не смог бы сделать – ну не стал бы он жертвовать счастьем Кёко.
Только Цуна почему-то никак этого всего не поймет.– Как Ури? – помолчав, поинтересовался Ямамото. Его голос после нескольких минут тишины был хриплым.Гокудера закурил и расслабленно выдохнул дым, а потом бесцеремонно отобрал у Ямамото коробку с соком и отпил два приличных глотка.
В нёбо ударила пряная сладость – апельсиновый, надо же. Только вернув никак не отреагировавшему Ямамото коробочку, Гокудера сообразил, что только что это был непрямой поцелуй. Мысль была очень глупая, но и как любая глупая, неуместная мысль, она была очень отчетливой и из головы изгоняться не желала.– Нормально, – подумав, сообщил он. – Глянь, все руки мне исцарапала. И живот еще подрала.Он недовольно поморщился и продемонстрировал глубокие царапины на предплечьях. А потом задрал футболку. Кожу неприятно саднило от трения с тканью, царапины едва-едва подсохли и покрылись тонкой корочкой. Ямамото прищурился, разглядывая, а потом, недолго думая, уселсяперед Гокудерой на корточки и прикоснулся к царапинам кончиками пальцев. Пальцы у Ямамото были холодными, и по спине Гокудеры поползли мурашки. Он почувствовал, как с лица медленно сползла ухмылка.А Ямамото склонил голову к плечу и присвистнул:– Ого. Сильно она тебя.Гокудера прокашлялся, сделал шаг назад и опустил футболку.– Сильно, – согласился он.Ямамото поднялся и облокотился о мягко спружинившую сетку ограждения. Гокудера посмотрел на него, сначала мельком,отвлекшись от возобновленного наблюдения за Цуной и Кёко, но почему-то взгляд так и скользил на Ямамото.
А ведь если так подумать, то Ямамото можно было бы назвать красивым – Гокудера только сейчас это понял, когда в голову постучались непрошенные воспоминания о дурашливом, шуточном поцелуе. Не зря за ним увивалось столько девчонок. И улыбка у Ямамото была хорошая, и вообще человеком он был интересным...Гокудера досадливо вздохнул, поморщился, пригладил пластырь нащеке – Ури добралась и до лица, – и отвел взгляд, продолжая наблюдать за ритуальными танцами вокруг да около, которые во всей красе показывались сейчас рядом со спортплощадкой.
Девчонку ему надо себе найти, вот что. Невысокую, чтобы была ниже ростом, тоненькую и милую. Обязательно со светлыми волосами и голубыми глазами. Неулыбчивую. Хотя ?милая? и ?неулыбчивая? девчонка Гокудере представлялась плохо, и он был бы согласен просто на неулыбчивую и немножко милую.Она ходила бы с ним за ручку и щебетала своим красивым мелодичным голоском, а он кормил бы ее мороженым, водил в кино и целовал на прощание, проводив до дома. И обязательно чтобы все было приторно, как в каком-нибудь дурацком романтическом фильме, куда не вписывались бы ни его должность Хранителя, ни запасы динамита в коробке под кроватью, ни битвы, ставкой в которых частенько являлась его собственная жизнь.
И никаких посиделок у Ямамото, никаких ночевок у него же и никаких шутливых поцелуев – и вообще, чем Ямамото думал, какие у парней могут быть друг с другом поцелуи?Если только непрямые.– О чем задумался? – поинтересовался Ямамото, и Гокудера вынырнул из своих мыслей,как из омута.Ямамото смотрел на него внимательно, настороженно – снова изучал, пользуясь тем, что Хаято был расслаблен и не ожидал подвоха.– О своем идеале, – не подумав, честно ответил он.
Брови Ямамото поползли вверх, а губы растянулись в широкую усмешку. Ответ его развеселил и – Гокудера видел это– заставил расслабиться. Интересно, что Ямамото увидел в его голове, когда смотрел так пристально, будто действительно видел Гокудеру насквозь?– У тебя есть идеал? – недоверчиво поинтересовался Ямамото.
Видимо, в его мировоззрении никак не укладывалось, что у Гокудеры тоже что-то такое могло быть. У Цуны вот идеалом была Кёко – об этом знали все, кроме самой Кёко, да и то Гокудера иногда сомневался, такая ли она наивная и простая, какой казалась на первыйвзгляд.
А у Гокудеры...– А кто знает,– с сомнением протянул он, так и этак повертев перед собой мысленно смутный образ тоненькой хрупкой блондинки (обязательно ниже ростом!), но так и не придя к однозначному выводу – его это идеал или нет.Слабо его вдохновляла эта фантазия – тусклая и размытая, плоская, как картонка. Ни цветов, ни запахов – что-то светлое, обобщенное.
Ямамото склонил голову набок. В его глазах плясали теплые смешинки:– Расскажи?– Ты ведь не отстанешь?
– Нет, – с удовольствием протянул Ямамото.
Гокудера задумчиво затушил сигарету о стену и выкинул окурок в урну. Ямамото посмеивался, глядя на него, но обидеться у Гокудеры никак не получалось.
– Глупости все это, – вздохнул он, кинув взгляд вниз, на площадку. Цуны, Кёко и Ханы там уже не было. – Не идеал, а так... смутный образ какой-то. Просто определенный тип.
Ямамото молча ждал. Легкий ветер ерошил его волосы и играл бликами на черных прядях, и Гокудера, как во сне, произнес:– Невысокая, хрупкая... Светлая.
?Совсем непохожая на парня?, – ссарказмом подумал он и фыркнул.
– Негусто, – огорчился Ямамото.Гокудера запустил в него напульсником:– Все-то тебе подробности подавай! – возмутился он. – Я тут, можно сказать, сокровенным делюсь, а ты!..Ямамото захохотал, ловко увернулся от напульсника, а потом подобрал его и надел.
– Неплохо смотрится, – отметил он, и прищурился на Гокудеру. – Спасибо.– Эй! Верни! – всполошился Хаято.
Ямамото ухватил его за ремень сумки и, не позволяя дотянуться до напульсника, потащил к двери, ведущей на лестницу.– Пошли, урок скоро начнется, – засмеялся он, и Гокудере тоже почему-то было так легко и весело, что он даже не сопротивлялся.***На литературе было так скучно, что Гокудера снова едва не уснул. Припекало солнце, воздух в классе был вязким и приторным, густым – хоть ножом режь. Глаза закрывались сами собой.
Вместо того чтобы уснуть, он уложил голову на парту и стал исподтишка наблюдать за Цуной.
Странно было об этом думать, но сейчас Гокудера с трудом мог вообразить, что поначалу, когда они только встретились, он был готов порвать своего будущего босса на десять таких же, но поменьше. В Цуне раздражало все: открытый взгляд, совсем ?не крутое? поведение, его зашуганность и нежелание брать на себя хоть какую-нибудь ответственность. Он был таким жалким, что Гокудера никак не мог понять: что в нем нашел Девятый? Почему именно Савада? Неужели нельзя было найти более представительного преемника?
Сейчас Гокудера не мог понять, как он вообще смел так думать. Слепая ненависть обратилась слепой преданностью. Это было правильно, но где-то здесь крылся подвох, а в чем он заключался, Гокудера понять не мог. Хотя он был рад, что все так обернулось: Цуна оказался той самой коробкой с двойным дном, которая всегда не то, чем кажется. И это было здорово.Гокудера вздохнул и перевел взгляд на Ямамото – тот сидел впереди, на соседнем ряду. Вот уж кто если бесил – так по полной программе.
Ямамото был просто непонятен. Постоянная улыбка, шутки, легкое отношение ко всему, что бы ни происходило. Даже к сражениям – как к игре. Всякий раз, когда любого из них могли бы убить, Ямамото играл. С тех пор Гокудера узнал его гораздо лучше, но он все равно не мог бы сказать, что разгадал, что же такое Ямамото на самом деле. Маска за маской. Хаято опасался, что под нимине окажется настоящего лица – только жуткая пустота, как в фильме ужасов.
Гокудера вздохнул и прикрыл глаза, подставляя солнцу лицо.
Хорошо все-таки, когда дни такие спокойные – можно притвориться, что они обычные, ничем не отличающиеся от сверстников, подростки. После путешествия в будущее Гокудера понял, что нужно наслаждаться такими моментами – как знать, может, потом и не доведется.