Да вы, батенька, султан... (1/1)

Мария из принципа не хотела браться за протянутую руку помощи Дмитрия Анатольевича. Она вообще не желала иметь ни под каким предлогом никаких дел с ним, с трудом перенося одно лишь его присутствие. Но расстояние от подножки до брусчатки она малость не рассчитала, посему ее ждал неминуемый тот самый болезненный опыт. Но не успела она и ахнуть от испуга, как сильные жилистые мужские руки подхватили ее за талию. На один краткий миг Маша растерялась от неожиданности. Господин посол, держа ее крепко и уверенно, в целости и сохранности опустил девушку на землю. Их лица находились так близко, что она ощутила его теплое дыхание на своей коже. Когда ее туфельки коснулись земли, Дмитрий снисходительно посмотрел на нее сверху вниз своим пронизывающим взглядом. - Куда уж вам без меня, дражайшая Марья Ильинична, - протянул он с усмешкою, все еще не выпуская ее из своих непроизвольных объятий.Тут только Мария оправилась от внезапности ситуации и стремительно выпуталась из цепких когтей Дмитрия Анатольевича. Она спокойно, но демонстративно отошла от своего супруга, поправив легкую матерчатую накидку и гордо вскинув голову. На ее щеках снова выступил румянец.- Прошу вас, не забывайтесь, ваше превосходительство, - негромко произнесла Маша таким тоном, каким обычно произносят фразу "какой же вы негодяй", - соблюдайте приличия ... Она хотела еще сказать "И не распускайте свои липкие костлявые руки, что по локоть в крови", однако придержала язык. Муж ее, впрочем, в долгу не остался и отмалчиваться не стал. - Марья Ильинична, я ни в малейшей степени не посягаю на вашу честь, и в мыслях даже нет... - и он добавил, саркастически улыбнувшись, - ни у меня, ни у кого-либо еще, смею думать, учитывая, как скоро испарился из виду ваш прежний воздыхатель.Маша резко повернула голову в его сторону. Она хранила молчание, но ее глаза полыхали гневом и презрением. Дмитрий также посмотрел на нее в упор, словно приготовившись отразить чей-то выпад острой шпагой. Но в следующий момент огонь в глазах Марии потух, она беззвучно вздохнула и отвернулась. Такое поведение девушки сперва озадачило, а затем раззадорило господина посла, привыкшего с удовольствием наблюдать, как люди шипят и краснеют после его колкостей. - И потом, это вы вновь не соблюдаете приличия, ведь за учтивое и предупредительное отношение полагается благодарность... Или вы решили свести счеты с жизнью прямо здесь? Должен заметить, вы избрали весьма оригинальный способ оставить меня вдовцом.- Благодарю вас, - процедила Мария, кивнув головой, - вы очень любезны! Она хотела было уйти подальше от него, но Дмитрий проворно взял ее под руку. Их карета остановилась в аккурат у здания посольства Российской империи. - Мария Ильинична, сейчас нас будут приветствовать члены русской миссии, мы войдем в посольство рука об руку. Согласитесь, это будет выглядеть не комильфо, если супруга нового посла будет вести себя как беглая крепостная. А мы ведь не хотим вызвать чьи-то подозрения? Маше никак не хотелось смотреть на него, она пробежалась взглядом по двухэтажному бежевому особняку с русскими флагами над окнами. Ей были противны прикосновения Дмитрия, но вырваться она не могла, тем более на людях. Вырваться в прямом и переносном смысле. - Запомните, если кто-то начнет что-то подозревать или же на моей службе возникнут каверзы... - господин посол сдавил ей руку снова, как тогда в злополучный день венчания. - Ваши обожаемые mama et papa...Внутри у Марии все содрогнулось от мерзости и страха. Всю дорогу морем из России сюда ее не оставляла мысль об убийстве как о единственном спасении. Но сомнения, подобно маятнику на часах или шторму на море, кидали ее из стороны в сторону. Поначалу она даже помышляла о том, чтобы наложить на себя руки, после обдумывала слова отца Алексия, потом снова мысленно возвращалась к преступлению... И так бессчетное количество раз по замкнутому кругу. И всюду все ее решения, которые она пыталась найти, разбивались об угрозы Дмитрия. Есть ли гарантии, что после смерти посла-шпиона ее родители будут в безопасности, и те силы, что за ним стоят, не станут им мстить? А если с самой Марией что-нибудь случится, перенесут ли они это... О своей участи Маша думала меньше всего, поскольку уже поставила на себе крест, ее жизнь закончилась с замужеством. Но как по ней, так лучше работать на каторге, чем жить с Дмитрием Анатольевичем.- Не извольте беспокоиться, я не поставлю вас в неудобное положение, - с ее ресницы капнула слезинка, побежав по щеке.***В этот же день, когда над Стамбулом сгустились сумерки, а улицы города опустели, к дому в иностранном богатом квартале, где проживали заморские гости, подошел рослый мужчина в длинном стеганом плаще с капюшоном, полностью скрывавшим его лицо. Завидев такого человека на улице, вы ни за что бы не обратили на него внимания, настолько он непримечателен. Однако в этом и заключалась его полезность и сноровка, он мог оставаться незамеченным где угодно, слушая и наблюдая. Высокие двери из красного дерева, украшенные художественной ковкой, со скрипом отворились, и по широким, изогнутым полукругом ступеням спустился, опираясь на трость, мужчина сером расстегнутом сюртуке, наброшенном на тесно-бордовый жилет. Остановившись на последней ступеньке и как бы невзначай окинув взглядом пустынные окрестности, господин нынешний посол России посмотрел на притаившегося прохожего в плаще и жестом подозвал его ближе.- Славный вечер, не так ли, Зефир? - постукивая тростью по белому камню лестницы, заметил Дмитрий. - Что ж, пройдемся. Однако, сегодня зябко, все ж даже здесь чувствуется дыхание осени. Ну, не беда, вскорости мы добавим огонька.- С прибытием вас, господин, - Зефир откинул капюшон, под которым скрывалось смуглое суровое лицо с окладистой черной бородой, глубоким старым шрамом и тяжелым лбом, испещренным морщинами, - все ваши приказы, что были в письме, выполнены. Будут ли какие-то распоряжения?- Пока нет, - посол достал из кармана маленький кисет с табаком и, взяв оттуда щепотку, втянул носом терпкий горьковатый запах, он сам никогда не курил, но табачный дух всегда действал на него успокаивающе. Это напоминало ему об отце, когда полковник Ришар, весело смеясь своим басовитым голосом, закуривал большую пенковую трубку с искусной резьбой на черенке, улыбался в свои пышные усы и брал маленького Франсуа на руки, могучие и бугристые от постоянной носки оружия. Отец казался мальчику настоящим великаном, рыцарем из старых сказок, которые матушка читала ему перед сном. С тех пор запах табака всегда навевал мысли об отце.- Надобно пока подождать и оглядеться, посмотрим-с покамест. Значит, греческое восстание и после окончания войны не затухает*, османы не скоро разберутся с ним. А что султан? - Вот этого не могу сказать, врать не стану, господин. Но судя по всему, с Россией ему не больно хочется ссориться. Как вам известно, было несколько провокаций, дабы заставить султана поверить, будто греки мстят ему за подавление восстания. Но он не собирается нарушать договора, русский император ему по душе. И он недоволен янычарами, что не смогли усмирить греков, какая-то возня с ними затевается.- Хм, пасьянс лег не так, как надо, - Дмитрий, ускорив шаг, нахмурился, - их стравить будет сложно, пока Махмуд вбил себе в голову мысль о мире. И скверно, что насчет янычар нам известно так мало. Этот Махмуд непредсказуем, его действия трудно просчитать наверняка, если не знаешь, а нам ошибиться нельзя. Неужели Айпери ничего больше не сумела выведать? - Нет, господин, как она ни вертится, у нее не получается подобраться близко к султану.- Значит, мне нужен еще один осведомитель, который сможет завоевать доверие Махмуда и обеспечить донесение конфиденциальной информации... Тот, который не вызовет подозрений и не станет артачиться... Вот только до неба высоко, до султана далеко...Задумавшись, Дмитрий остановил свой взгляд единственном горящем окне в доме, который был предоставлен посольской чете. В окне четко виднелся профиль Марии, сидящей за столом и что-то пишущей. - Cherchez la femme*, - задумчиво проговорил господин посол, изрекая чисто французскую истину, - сегодня в посольстве барышня одна крутилась, Ларисой кажется звать. Она хвасталась подруге, что на нее положил глаз паша, что входит в Диван Высокой Порты*. Что ж, это не Падишах, конечно, но картина прояснится. Зефир, будь другом, пригласи-ка мадемуазель Ларису ко мне на аудиенцию. Отказа не приму. - Как прикажете, - Зефир почтительно склонил голову. Он уважал своего русско-французского господина и всецело был ему предан, ибо был обязан Дмитрию жизнью. - Как же, однако, слаб и беспомощен влюбленный человек, - рассуждал Дмитрий, глядя в окно Марии Ильиничны, - он настолько ослеплен страстью, что даже не замечает, как прекрасные особы используют его в корыстных целях, вертят им как хотят. Любовь как морфий затмевает человеческий рассудок, сначала уносит в чарующее царство, затем лишает возможности сопротивляться, а потом и вовсе заставляет человека медленно умирать, разбивая всю эту тошнотворную дребедень, в которую он верит, на тысячу осколков.Вдруг Маша, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, подошла к окну и, заметив Дмитрия Анатольевича, быстро зашторила окна. Посол, снова ухмыльнувшись, попрощался с Зефиром и пошел обратно к дому. Он, разумеется, владеет собой и своим разумом и никогда не допустит, чтобы его рассудок затуманился. ***Дни в Стамбуле тянулись для Марии скучно и однообразно. Удрученная своим положением, она проводила время в одиночестве в огромном особняке. Господин посол не слишком заботился о досуге жены, но строго запрещал ходить куда-нибудь одной. Да ей и в голову бы ни пришло никуда пойти, в отличие от супруга, Маша не знала турецкого и плохо ориентировалась в извилистых восточных улочках. Она запомнила только путь от посольства до дома. Дмитрий Анатольевич был очень занят, появлялся в доме только поздно вечером, они почти не разговаривали, но это было большим облегчением, Мария Ильинична всячески старалась сократить общение с ним.В качестве времяпрепровождения она использовала книги на европейских языках и рисование, которое было ее главным любимым делом. Мария обладала хорошей памятью и легко представляла в воображении людей, улицы и природу, а затем переносила это на бумагу. Поскольку альбом, привезенный из России, быстро закончился, однажды днем Мария поехала с возницей, говорившем на ломанном русском, в посольство за бумагой. Маша как раз подходила к кабинету российского посла, искренне надеясь, что не застанет там супруга. Секретарь внизу сообщил, что его превосходительство отсутствует по важному делу. И что он велел никого в свой кабинет не пускать. Мария убедила его, что ей-то, супруге, можно. Поднявшись вверх по лестнице и пройдя по коридорам, по которым торопливо бегали разные служащие посольства, Мария по привычке рассматривала висевшие там картины и портреты видных отечественных мужей. Оказавшись у двери кабинета, она помедлила, подумав, что все, связанное с Дмитрием Анатольевичем, внушает ужас и презрение. Она осторожно приоткрыла дверь, решив долго не задерживаться, но так и замерла на месте от того, что увидела сквозь приоткрывшуюся щель. За длинным столом, как раз за портретом государя, сидел ее супруг Дмитрий, который якобы отбыл по неотложным делам, а рядом с ним стояла, облокотившись на спинку его стула какая-то барышня в синем платье с золотисто-русыми завитками волос. Посол читал письмо, старательно что-то помечая в нем.- Ваше превосходительство, - произнесла дама, странным, игривым жестом коснувшись его плеча, - ты так усердно работаешь... Передохни маленько, иначе заболеешь от трудов праведных. Развейся...Она двумя пальчиками "прошагала" по его плечу, перейдя на руку. Дмитрий сидел неподвижно, а затем молниеносным движением схватил ее за ладонь.- Попалась! - он рассмеялся, встал из-за стола и притянул барышню к себе. - Надин, тебе же известно, что на нашей службе праздности и дуракавалянию места нет. Едва прервешься на отдых, а уже войну без тебя объявили.Надин звонко рассмеялась. Они закружились по кабинету, однако в вихре танца господин посол приобнял партнершу слегка больше дозволенного. - Полно, уж за минуту русско-турецкая дипломатия не рухнет... - Надин выпорхнула из объятий Дмитрия Анатольевича.- Пожалуй, ты права, минутка у нас есть, - господин посол вальяжной походкой подошел к Надин, схватил ее за руку и жадно впился ей в губы.Марию Ильиничну будто облили ушатом холодной воды. Она буквально отскочила от двери, так и не закрыв ее. Ноги стали ватными и грозились в любую минуту подкоситься. Дрожащей рукой Маша расстегнула пару пуговиц но высоком вороте своего платья. По ее щекам ручьем полились слезы, она прикусила костяшку пальца, чтобы не разреветься в голос. Она не могла взять себя в руки, ни разу в жизни ее никогда так не унижали...Это было не просто оскорбление, а святотатство. Надругательство над всем, что было у нее в душе. Родители Марии любили и уважали друг друга, верность считалась священной для брака, непреложным законом, преступать который было не то что нельзя, немыслимо. Бедная Маша даже не предполагала, что такое может произойти на ее глазах, тем более, с ней самой. Вот теперь она точно знала, что ее супруг не чудовище... Он - адское создание, напрочь лишенное души и сердца, для него нет ничего святого, нет запретов и законов, он не умеет и не хочет любить... Марии захотелось убежать подальше от проклятого кабинета, проклятого особняка, проклятого города, в который ее привезли невольницей. Ее сердце словно исполосовали ножом, и эту рану ничем не залечить. Она вдруг отшатнулась от стены, к которой прислонилась, и понеслась по коридору, прижимая к груди альбом и не видя ничего на своем пути. - Да вы просто... просто султан... целый гарем ему подавай... одной жены мало, так еще и из другой надо кровь выпить! В таком состоянии не мудрено, что Мария натолкнулась на кого-то. Больно ударившись лбом, она рухнула на колени, выронив все свои рисунки, листопадом закружившиеся над ковром. Подняв голову и потирая ушибленное место, она увидела перед собой перепуганную и растерявшуюся девушку в платье с рукавами фонариками и тонкой сеточкой-вставкой на груди. Шелковистые густые волосы ниспадали на плечи, а на Машу смотрели испуганные синие глаза.- Марья Ильинична, простите меня, ради Бога, - быстро защебетала барышня, признав в ней супругу посла, - я вас не приметила, только из класса вышла, диктанты разбирала и не увидела, что вы навстречу идете. Что с вами? Вы ушиблись? Незнакомка виновато прижала ладошки к сердцу и с неподдельным сочувствием посмотрела на Марию, у которой в глазах все еще стояли слезы. - Нет, не тревожьтесь обо мне, - упавшим голосом сказала Маша, рукавом смахнув соленую влагу с лица, - ничего катастрофичного... Прошу прощения, я задумалась просто и тоже не смотрела вперед. - Давайте я вам помогу, - девушка быстро присела рядом с Марьей и начала собирать упавшие рисунки. - Простите, что любопытствую, но это ваши работы? Барышня внимательно разглядывала ее художества. На рисунках было изображено имение Белозерских, знаменитое поле колокольчиков, были портреты маменьки и папеньки, зарисовки Петербурга в разные времена года.- Да, мои, - смущенно ответила Мария, торопясь спрятать их в альбом.- Это потрясающе, - ее собеседница зачарованно смотрела на рисунки, - будто видишь все вживую, своими глазами. А какие нежные, воздушные акварели, как тонко выполнены штрихи... Марья Ильинична, вы рисуете как Джон Констебль!*- Благодарю вас, но право же, вы преувеличиваете, - слезы окончательно высохли, когда девушка подала Марии стопку рисунков, - мне особенно нравится вот этот.На самом верхнем была изображена река, закатное солнце красило холмы на другом берегу в янтарно-изумрудный необыкновенный цвет, а в воде, по которой бежала рябь, отражалось небо, переливающееся множеством оттенков, от сине-лилового до оранжево-малинового. - На берегу этой речушки мы часто сидели с мама и папа и говорили обо всем, там я читала или просто лежала на влажной от росы траве и слушала шелест ивушек, опустивших свои косы в воду, щебет трясогузок, которые скакали перед дождем...Мария погладила карандашный рисунок, мысленно с любовью прикоснувшись сердцем к семье и дому.- Поистине счастлив тот, у кого есть дом, где всегда ждут... - вслух поразмыслила Маша.- Вы правы, - согласилась барышня, - когда я была совсем крошкой, мы с отцом уехали из России, мама умерла, он не мог больше там оставаться. Опустел наш дом, где больше никто нас не ждал. Маша посмотрела на девушку, с которой они были знакомы всего несколько минут, но отчего-то она ощутила родственную душу, словно какая-то частичка Родины к ней вернулась.- Мне искренне жаль вас... это ужасно, когда родные уходят навсегда.- Простите, Мария Ильинична, я не представилась, - девушка встала и исполнила реверанс, - меня зовут Анна. Анна Петровна Васильева, мой папенька служит в посольстве секретарем. - Весьма рада знакомству, - Мария искренне улыбнулась Анне, тоже вежливо поклонившись.Так, с растерянных рисунков, началась ее дружба с Аннушкой, с милой Голубкой, которую они обе пронесли через многие годы, несмотря на то, что их чуть не разлучило одно печальное обстоятельство. Мария нашла в Анне настоящего друга, верного и надежного, которого полюбила всей душой. - Ой, еще один остался, - Анна наклонилась и подняла с пола портрет молодого корнета, - какое приятное лицо. А кто этот юноша? Безобидный, казалось бы, вопрос заставил Машу побледнеть. Она поспешно забрала лист из рук Анны.- Спасибо... это... это один батюшкин знакомый... очень хороший знакомый. Это был портрет Аркадия. Мария помнила его светлый облик во всех деталях, от родинки на левой щеке и до поблескивающих пуговиц на расшитом мундире. Но его имя было слишком сокровенным, чтобы кому-то о нем рассказывать... Память об Аркашеньке Мария бережно хранила в сердце и оставалась верной ему. Для нее это была любовь длиною в жизнь, чистая и прекрасная. Он такой благородный, доблестный и самоотверженный... Как была бы она с ним счастлива... Но вместо прекрасного принца ей досталось отвратительное чудовище.***Перед Марией на столе лежала чистая бумага, на которой ей предстояло изложить послание родителям с признанием. После сегодняшнего события в посольстве она поняла, что иначе поступить нельзя. Теперь это было единственным выходом и решением. Но написать об этом маменьке и папеньке она не решалась. Поймут ли они ее? Подпалив свечу и обмакнув в чернилах кончик пера, она приступила к письмо. Маша старалась как можно мягче писать о необходимости устранить господина посла, чтобы защитить имя князей Белозерских и Отечество, оградить других людей от его страшного влияния. Она просила отца уехать из Петербурга, чтобы его не нашли приспешники Дмитрия, просила не держать зла на дочь... Ведь отец храбро сражался против врага, защищая свой дом. Теперь она должна защитить свой. Да, она идет на преступление, но ведь это во благо, во имя добра. Мария старательно выводила слова, капая слезами на бумагу. Вот, кажется, все... Она все сделает, лишь бы родители были в безопасности. Запечатав воском конверт, она стала думать, куда его спрятать и как незаметно от мужа послать. Маша так была погружена в эти мысли, что не услышала, как открылась дверь. Когда она поняла, что в комнате не одна, было уже поздно. Она поспешно сунула конверт в альбом с рисунками и встала.- И какие же у вас от меня секреты? - раздалось за ее спиной.