Восточное коварство. (1/1)

- Что ты, Марьюшка! Как я могу благословить душегубство?- Я не могу поступить иначе, отец Алексий, только так я избавлю от страшной опасности мою семью и Отечество. Я понимаю, что это смертный грех и положу всю свою жизнь на покаяние. Вы и вообразить себе не можете, что это за человек.Невысокий батюшка с бородкой, прошитой сединой, и васильковыми глазами вздохнул, сочувственно посмотрев на свое духовное чадо. Он был духовником семьи Белозеровых с давних пор, крестил маленькую Машу и знал ее с детских лет. Сегодня Мария, уже замужняя дама, пришла за благословением. На дальний путь в Стамбул и на убийство мужа-изувера. Ей больше не с кем было поделиться своим тяжким грузом на сердце, поэтому она стала искать совета у духовника, зная, что все сказанное останется тайной исповеди. - Послушай, дружочек мой юный, не много ли ты на себя взвалить хочешь? Только Богу Единому ведомы человеческие сердца и судьбы, лишь Он может решать, кому умирать, а кому жить. Господь, Машенька, ткет полотно нашей жизни. То, что ты видишь, лишь изнанка, Ему же, как Главному Мастеру и Творцу, весь узор виден. И мы не можем знать, кого и как Он приводит к спасению, у Него на каждого свои планы. - Батюшка, такие, как он, не спасаются... - большие глаза Маши стали влажными, - мне порой кажется, что у него и вовсе души нет... Я верю, отец Алексий, верю, что все в руках Господних... Но что же мне делать? Священник на мгновение задумался, обратив глаза на старинные фрески с ликами святых.- Решится на убийство, в сущности, не так трудно... когда человек замышляет дурное, его разумом бесы руководят. Недаром иногда душегубцы и вспомнить не могут, как на свою жертву руку подняли. Таким способом ты не спасешь ни себя, ни тем более других. Ты подумала, что будет с твоими родителями, когда они узнают, что их чадо кровью душу свою запятнало. С души-то ведь кровь не смоешь, этот грех страшным грузом повиснет на тебе и на твоих близких. И потом, ведь убийца берет на себя грехи того человека, которого лишает жизни. Нет, ни в коем случае не убивай его! Молись и терпи.- Вот так легко? - вырвалось у недоуменной и павшей духом девушки.- Разве это легко? Чтобы отравить кого-то, много науки не надо, а это поистине титанический труд. Но смирение и милосердие - оружие посильнее пушки. Когда наши войска, ведомые покойным царем, Александром Павловичем, вошли в Париж, ужели ты думаешь, что их не снедало чувство гнева и жажда отмщения? Ведь русский люд до сих пор хранит скорбь в сердце о том, что творили эти нехристи на нашей земле. И вольтерянцы эти тоже знали и боялись, что казацкие сабли порубят их в капусту. Но ничего такого не произошло. Наш император издал указ, призывающий воинов побеждать врага милостью, нежели бесчинством и жестокостью. Это далеко не каждому под силу, но кроткое перенесение обид и злобы лучше всего защищает от обидчика. Отец Алексий умолк. Молчала и Мария, крепко задумавшись. В ее сознании не укладывалось, что нужно быть милосердной по отношению к этому негодяю-шпиону, угрожающему ее семье и Родине. - Кофий ты пила когда-нибудь? - неожиданно спросил батюшка.- Простите, что? - такого вопроса и резкой перемены темы разговора она никак не ожидала, поскольку вся была погружена в мысли о своем безвыходном положении. - Кофий, говорю, оттоманы, кстати, его очень жалуют. Да, пила, знаю, папенька все изз-за границы диковинки всякие выписывает. Так вот, зернышки его смерть как твердые, бей их, кусай, только все зубы обломаешь. Да и вкус у них не ахти какой, с виду не приглядные, как камни на дороге. Но стоит их в горячую воду опустить, как у тебя будет заморский напиток с дивным благоуханием. Так и муж твой, Машенька. - Вы предлагаете мне обварить его в кипятке? - невесело усмехнулась Мария, не понимая, куда он ведет.- Дурочка ты, - батюшка шутливо слегка дернул ее за нос, - образованная барышня, а белиберду такую говоришь. Тепло любви, отважное сердце и терпение помогают даже самой пропащей душе расцвести и заблагоухать, подобно самому прекрасному саду. Ты приглядись к мужу своему, теплится в нем огонек человечности, слабый, хилый, но теплится. Не дай ему угаснуть или, того хуже, разгореться в пламя адское. Ты правильно поступила, что своей жертвой спасла папеньку и маменьку. Не бойся, Господь тебя не оставит, Он защищает терпящих обиды и посылает такие дары, о которых ты и не мечтала. Но ежели станет Дмитрий склонять тебя на скверное дело или ты сама станешь свидетелем его жестокости к другим, вот тут нужно проявить твердость и заступиться. Но не убий, заклинаю тебя...Отец Алексий так напутствовал Марью Ильиничну на долгий путь в далекую Османию, отпустив ее с благословением. Мария уходила в растерянных чувствах, она не понимала и не принимала советов своего духовника, не видя в своем супруге ни капли добра и человечности. Какая любовь, какое терпение и смирение, если от одного только его вида, этакого самоуверенного и непотопляемого, ее бросает в такой жар гнева и ненависти, что она близка к потере рассудка... А Дмитрий, словно нарочно, никогда не упускал случая ее унизить и сказать гадость. Впоследствии Мария Ильинична, уже к тому времени вдова русского посла, будет с благодарностью вспоминать слова доброго батюшки, которым сейчас ее сердце не внемлет. Так начиналась одна из самых необыкновенных историй любви, которые знал и Восток, и Запад.***Туман, клубившийся серыми облаками над чернично-синим морем, развевал теплый попутный ветер, надувающий огромные белый паруса. Огромное трехпалубное судно с поэтичным названием "Алконост"* стремительно и грациозно скользило по волнам пролива Босфора, серебримым полной луной, светящей на восточном небе. Корабль приближался к Стамбулу, столице огромной Османской империи, волшебному городу, очаровывающему многих мореплавателей не одно столетие. На сей раз сюда плыли новый посланник России и его молодая супруга.На носу корабля стоял его превосходительство. От возбуждения он никак не мог сомкнуть глаз в эту ночь в своей роскошной каюте, поэтому вышел на палубу, но и тут не мог оставаться в спокойствии. Его энергичный и неукротимый дух требовал немедленных действий. Втягивая раздувшимися ноздрями соленый морской воздух, Дмитрий ходил туда-сюда, нетерпеливо подергивая плечами. Жадным взглядом он исследовал окружавший его пейзаж, чтобы скорее разглядеть выплывающий из дымки город.Он так долго ждал этого момента! Он так близок к цели. Еще совсем немного, и он сможет вдоволь насладиться своей местью этим проклятым диким туркам и их Падишаху. Ради этого сладостного момента можно было и стерпеть все эти годы в чужой стране, с чужими людьми, под чужим именем.Он не выносил, когда его называли русским именем, тем именем, которое дали ему при крещении в Ортодоксии*, ведь приемный отец очень хотел, чтобы мальчик вырос в его вере. Но он стал неверующим и прекрасно помнил свое настоящее имя, Франсуа Иоахим Луи Ришар, сын французского офицера карабинерского полка*, служившего в Великой Армии императора Наполеона Бонапарта. Франсуа помнил маковые поля на севере Франции, теплое Адриатическое море с его необыкновенным светло-лазоревым цветом на юге владений Империи, куда отец перевез их с матерью накануне своего отбытия в Россию на войну. Отец с боев так и не вернулся. А матушка... Дмитрий держал в руках лакированную шкатулку из красного дерева с фамильным вензелем. Это единственная вещь, которая уцелела, когда они навсегда покидали территории Франции, сыплющейся, как карточный домик после заграничных походов русских войск. О ее существовании не знал никто. Дмитрий-Франсуа не был сентиментальным человеком, но если б кто увидал его сейчас, то поклялся бы, что эта сцена весьма душещипательна. В шкатулке хранился фарфоровый ангел, играющий на скрипке, в постаменте, на котором он стоял, был спрятан заводной музыкальный механизм. Если пару раз повернуть ключик, польется волшебная музыка...Но Франсуа хранил эту вещь не как ценность, а как память о своей клятве мести. По иронии судьбы маленький Франсуа после всех трагических приключений занесло в ту самую Россию, где погиб его отец. После османов более всех на свете Дмитрий ненавидел русских, хоть и выучился их языку, но в глубине души питал презрение к ним, мечтая и с ними поквитаться. Посему он с легкостью согласился сотрудничать с французско тайной агентурой. В конце концов, для достижения цели любые средства хороши, а Дмитрий долго и упорно шел к своей цели. В его воображении рождались планы и замыслы, жестокие и коварные, как бы поизощреннее заставить своих обидчиков расплатиться. Русский князек, участник той самой фатальной кампании, уже расплачивался сполна страданиями своей дочери. Франсуа испытывал ликование каждый раз, когда на глазах этой девчонки наворачивались слезы, он получал удовольствие, причиняя ей боль, это тоже была маленькая месть. Вскоре и обе ненавистных ему страны будут страдать, сжигая друг друга в огне войны, а султан захлебнется собственной кровью. Франсуа заставит их всех испытать те же муки, что терзали его бедную мать, те же муки, через которые прошел он. Пусть придется еще подождать, месть не терпит спешки, но в конце концов, он добьется своего. С самого детства, с тех самых пор, когда маленький осиротевший французский мальчик понял, что у него никого нет, кроме него самого, Дмитрий Анатольевич научился все рассчитывать, выстраивать стратегию и продумывать свой ход на несколько шагов. Он твердо знал, что все пойдет так, как он задумал, никто не сможет ему воспрепятствовать. Поначалу Дмитрий испытывал сомнения насчет Марии, не спутает ли она ему все карты, ведь она оказалась не такой покорной и безропотной, как он себе ее представлял. Однако страх потерять близких послужит для нее хорошей уздой, а здесь он сам будет держать ее в железных перчатках. Она лишь одно из средств, ключик, открывающий дверь к его намерениям. В конце концов, она всего лишь женщина, а женский ум устроен довольно примитивно, девчонка легко предсказуема, что может пойти не так? ***Мария Ильинична пристроилась у окна кареты, обмахиваясь кружевным веером. Все-таки, от палящего турецкого солнца и жары не спасали даже занавески на дверцах. Карета с императорским российским гербом ехала по улицам и площадям Стамбула, два прекрасных серых скакуна дружно выбивали дробь копытами по брусчатке, не плетясь клячами и не летя галопом по Европам. Поэтому Мария могла спокойно наблюдать за происходившим из оконца, а все происходившее было очень занимательным.Османская столица оказалась совершенно иным миром. Весь город был напоен зноем, даже сюда доносился рокот прибоя и крик чаек, повсюду деловито сновали бородатые мужчины в пестрых халатах, шароварах и чалмах, что-то бойко обсуждали и без устали спорили. В воздухе витал восхитительный непередаваемый аромат специй, кофия, сладостей и жареной баранины, как велел то мусульманский обычай. Тот, кто хоть раз бывал на Востоке, чарующем и манящем, прекрасно поймет, о чем идет речь. Но омрачало Машин восторг от Востока общество супруга, Дмитрия Анатольевича. Он не упускал случая опустить какую-нибудь остроту в ее адрес.- Полно, Марья Ильинична, не налегайте так, иначе дверца распахнется и вы полетите прямо на каменную мостовую. Опыт незабываемый, но весьма болезненный.Маша отвлеклась от окна и посмотрела на Дмитрия, сидящего напротив и препротивно улыбающегося. Она едва заметно закатила глаза и заставила себя не давать ответ. Спокойствие, только спокойствие! - Как я погляжу, Стамбул произвел на вас недурственное впечатление, - продолжал Дмитрий, - а вы еще ехать не хотели. Вот видите, как полезно приструнить свое упрямство и повиноваться своему мужу, как велит того обычай венчания. Тут уж Маша не стерпела.- Позвольте вам напомнить, что если б не ваши угрозы в адрес моих домочадцев, я бы ни за что не дала своего согласия. И повиновалась я вам не из-за обета, вырванного силой, а опять же, из-за обстоятельств. Повинуются по доброй воле лишь тем, кого любят. Без любви почтение и повиновение обращается в рабство. - В таком случае, мне досталась строптивая и языкастая рабыня, - едко заметил мужчина. Маша сделала глубокий вдох и вновь стала смотреть в окно, лишь бы не видеть усатую физиономию Дмитрия. - Что же до любви, то вы меня удивили, это еще мягко сказано. В вашем возрасте, Марья Ильинична, пора бы уже знать некоторые вещи. Наивно полагать, что существует такая субстанция как любовь, это плод воображения пиитов, этакая романтическая галлюцинация. Советую на досуге почитать сочинения философов-просветителей. Существует страсть или же некая привязанность, зависимость, если хотите.Слова Дмитрия звучали цинично.- Человек очень сильно зависим от своей природы, его ведут первородные инстинкты, которые он безуспешно пытается заглушить. Насытив свою животную сущность, - на этом моменте Мария покраснела как вишня, - он довольно быстро теряет интерес к объекту воздыхания. Что же до женитьбы, то это всего лишь договор, как Гоббс с Локком писали. Женщина жертвует свою юность и невинность в обмен на беспечную жизнь под властью мужчины.- А что же приносит в жертву муж? - спросила Маша, не поднимая глаз от стыда.- А разве брак это уже не кабала? На мой взгляд, уже этой жертвы предостаточно. Мужчина сажает себе на шею дамочку, да еще потом к ней прибавляются рта этак три... - Как вы можете так говорить, это мерзко, - отозвалась Мария, - а я читала в оригинале Канта с его категорическим императивом, где он пишет, что есть априорное знание, то есть, заложенное до опыта, идеи, которые Сам Бог вложил в сердце человека. Идея о любви одна из них! Любовь есть, Дмитрий Анатольевич, если б не она, то мир бы рухнул. Только ею и движется все на свете...- Надо же, - прицокнул Дмитрий, - а я-то, дурак, думал, будто все движется по законам физики...Мария поджала губы и не сказала ничего. - Отчего вы умолкли? Ну же, смелее, продолжайте ваше занимательное рассуждение.- Я не хочу метать бисер перед... - она сдержалась, - зачем сотрясать воздух, если вы не внемлите. Скажу лишь одно, что на великие жертвы люди идут во имя любви, любви к Родине, семье, мужчиние, женщине... Если бы люди не любили, они бы жили как эгоисты и думали лишь о собственной выгоде, не совершали бы подвигов. Впрочем, вам этого не понять.***Когда Мария выходила из кареты, Дмитрий встал рядом и протянул руку.- Я обойдусь без ва... - она не успела договорить, ибо до земли было слишком большое расстояние. Маша не смогла достать ногой и полетела на брусчатку.