Глава 3. О спасительной возможности ухода (1/1)

?Мне не раз говорили о спасительной возможности ухода?4 Позиции БруноБыло бы здорово проснуться, ни о чем не вспомнив: что за комната, что за потолок, что за причудливый утренний свет, падающий на одеяло. Но для Кокичи это было непозволительно. Проспав полночи, как проколотый насквозь Морфеем, другую половину он ворочался словно в бреду, ужасно вспотев, почти потеряв голову. Теряя сон через каждые пять минут, он без памяти открывал глаза — но веки сами падали снова, и он отключался, гонимый туда-сюда будто ребенком, который дергает выключатель.И пролежал не менее часа, рассматривая широкую полосу света около своих ног, пока не пришел в себя.Кокичи ощущал среду своим выходным. Кровать словно вжала в себя его — он не мог пошевелить ни руками, ни ногами (и вообще не имел желания). Даже тяжелые мысли о школе остались вместе с брошенной в переулке сумкой — так он оказался в чужом доме без каких-либо личных вещей, имея только себя. Школьной формы он тоже нигде не видел.?Был тут, пока я спал? — заключил он.Ковер под ступнями оказался приятнее, чем представлялся — а ведь был желанен. И его махровая поверхность была лучше холодных досок в доме, куда Кокичи еще рассчитывал вернуться. Он не знал, чем будет объяснять свой прогул в школе, и какое наказание его ждет, но не имел сил, чтобы думать об этом.Ради любопытства он подошел к окну. Стройная улица казалась отполированной вместе с домами такими же блестящими, как чистый тротуар. Теплый апрель чувствовался даже из дома — для этого не нужно было трогать теплое стекло.На оконной ручке появился замок. Кокичи самодовольно улыбнулся.Дверь тоже не открывалась — то было ожидаемо. В спальне не было часов, чтобы проверить время — Кокичи понятия не имел, когда его выпустят. Сайхара, если он порядочный ученик, должен быть в школе или хотя бы в пути.Оглядываясь, Кокичи приметил еще одно изменение. Пробковая доска была пуста. ?Так лучше, — подумал он. — не хотелось спать с трупами. Даже с фотографиями?.Он пообещал не копаться в вещах Сайхары, но ничто не мешало ему искать зеркало. Оно нашлось только в шкафу — спрятанное ото всех, будто намеренно. На дверце шкафа и абсолютно пыльное.Кокичи вытер его ладонью и с долей флегматичности оглядел себя. На футболке была корявая английская надпись про любовь к Парижу, а сама она была слишком длинной — скрывала бедра наполовину. Но Кокичи даже не мог заставить себя поморщиться — ткань была слишком приятной, словно одежда совсем новая. А шорты, висевшие на нем, как тряпки на бельевой веревке, были явно предназначены для более широких и высоких ног. Промах с размерами сыграл на руку — тугая ткань, которая должна облегать тело, на Кокичи свободно болталась.Он почувствовал себя совсем легким и был готов встречать новый день. Даже помятые волосы не требовали расчески и задорно торчали, как и всегда (что, впрочем, обычно контрастировало с его угрюмым видом).Только тогда замок повернулся и в комнате возник Сайхара Шуичи. В домашней одежде и неизменной кепке. Кокичи решил, что Сайхара прячет немытую голову.Они поздоровались довольно нелепо: Шуичи снова говорил непростительно тихо, но в этот раз Кокичи его не допрашивал. Повис главный вопрос: ?Что делать дальше??.— Я буду смотреть новости, — сказал Сайхара.— И ждать твоей фамилии.?Ты не знаешь ее?, — подумал Ома.— В это время ты будешь здесь. Под моим присмотром.Кокичи ничего не ответил.— Ты голоден? — спросил вдруг Шуичи. — Хочешь позавтракать?Черт возьми, да Кокичи мечтал об этом! Но только что об этом всомнил, ведь пережитый стресс, казалось, отбил у него чувство голода и лишил язык каких-либо рецепторов. Но дружеское напоминание заставило странное, отдающее пустотой чувство собраться в животе. Чтобы оно не пронеслось по комнате смущающим звуком, Кокичи без раздумий ляпнул:— Да.Тогда же Шуичи вылетел из комнаты, не забыв запереть дверь.Теперь осталось ждать, пока Кокичи подсыпят яд в еду и по частям уложат труп в чехол для гитары, как о том мечтал Сайхара. Ходя по комнате, Кокичи не мог решить: стоит ли ему есть, или с первой ложкой его жизнь кончится? А точно ли с ложкой? Он и понятия не имел, чем ему предлагают позавтракать.?Поем и можно собираться домой?, — решил он. И не сразу понял, что до дома ему добираться не только не на чем, но и не в чем. Кокичи спокойной осмотрел шкаф, вывернув все полки и ящики. Из-за этого внутри образовались некрасивые горы одежды, которые легко прятались за закрытыми дверцами. ?Этот чокнутый забрал мою форму?, — отчаянно взвыл Кокичи. Все становилось хуже, солнечный день хотелось утопить во мраке ночи, а Сайхару — в одном из пяти озер Фудзи. ?Самые скромные обычно и оказываются извращенцами?, — неутешительно заключил он. Наверно и в кровати своей поспать дал, чтобы потом нюхать простыни.Кокичи весь скривился и брезгливо потряс руками. Ему была противна даже мысль об этом. Он задумал накинуться на Сайхару, когда тот войдет в комнату, и выпытать все его грязные планы. Сила не была на его стороне — лишь внезапность. Хотя Шуичи казался таким заторможенным, что с ним, думалось, справится даже ребенок.Он притаился около двери, готовый ждать. Тогда же и понял: это его шанс на побег. Пока Сайхара шатается из комнаты в комнату, все время хлопая дверью, Кокичи может проскочить и выбежать наружу. Даже в шортах и ночной майке.Но сначала стоит попробовать цивильные методы.Замок щелкнул в очередной раз; Кокичи стал похож на охотящуюся кошку — не хватало только шипения и не по-детски выгнутой спины.Но вместо Шуичи в проеме возник стол.Небольшой кофейный столик от котацу1 (это было видно по прикрепленной снизу батарее) в руках Сайхары заставил Кокичи застыть. Вместо внезапной атаки, которую он планировал с особой жесткостью, из его рта вылетело скомканное:— Эй, ты не знаешь, где моя форма?Поставив столик по центру комнаты, Шуичи небрежно ответил:— Я решил ее постирать. Она воняла.Неподнятые в его сторону глаза, небрежный тон, грубые слова. Готовый простить любые эротические фантазии, неловкие казусы и развратные мечты, Кокичи пришел в ярость. Он почувствовал, как даже из вен полезли колючки, а сам был готов защищаться.— Воняла?! Это от тебя воняет! — закричал он, не зная, было ли то правдой. — Она не воняет!Шуичи даже подпрыгнул от внезапного вопля за спиной.— Я не мог допустить, чтобы моя комната пропахла...— Не ори на меня! — продолжал возмущаться Кокичи. — Она не может вонять! Ты думаешь, я по помойкам шарюсь?— Я так не думаю! — возразил Шуичи, глаза которого округлились до размеров шариков данго. — Я имел ввиду, что...— Ты не прав! — Кокичи принялся активно жестикулировать, не понимая, откуда в нем столько энергии. — Я засуну твою голову в мусорное ведро, если ты еще раз...— Она пахла очень дешевым порошком! — выдал раскрасневшийся Шуичи. Внезапное молчание начало заполнять собой комнату, вымещая воздух. — Будто ее стирали средством для плиты!Сказав это, он отвесил настолько низкий поклон, на какой только был способен, и стал даже ниже Кокичи. Уши Шуичи были красными, словно его таскали за них по всему дому.Через пятнадцать минут Кокичи сидел на плоской подушке перед отражавшей его до мелочей темной поверхностью стола. Перед ним стояла небольшая чашка с крупным круглым рисом, от которого поднимался аппетитный, разросшийся пар; еще одна чашка, в которую был налит суп из мисо, манила крупными светлыми кусочками тофу и всплывшей яркой зеленью: луком и водорослями; длинная аккуратная тарелка, на которой блестела жареная рыба, была немного поодаль. В темной кружке остывал неизвестный раньше Кокичи зеленый чай.Он не мог заставить себя прикоснуться к палочкам. Но Сайхара еще раз извинился, и ему пришлось взяться за еду, чтоб отвлечься на что-то другое.Привыкший к длительным голодовкам, он знал, как важно поглощать еду постепенно, чтобы желудок не вывернулся наружу. Но с первого прикосновения горячего риса к языку палочки не прекращали ритмично двигаться от чашки ко рту, а позже начали нетерпеливо стукаться о дно.— Я рад, что тебе нравится, — что-то там застенчиво пролепетал Шуичи. Кокичи смог только торопливо промычать в ответ: ничто не должно было отвлекать его от еды.Когда лишь чай остался не тронутым и порядком остыл, его непривычный вкус привел Кокичи в чувство. Он почувствовал себя заложником вкусной еды и испытал что-то вроде стыда, ведь ни разу не похвалил Сайхару за завтрак — а для Кокичи впервые так много готовили.— Спасибо, — сказал он будто бы непринужденно, боясь заглянуть Шуичи в лицо.Сайхара выглядел более смущенным, чем Кокичи, но вряд ли то была робость от похвалы. Какое-то иное чувство давило Шуичи к полу, заставляя опускать голову все ниже, едва не подметая волосами стол.Предательски красивый свет освещал поникшую макушку и превращал Шуичи в невероятно приятного человека. Тишина в комнате становилась невыносимой.— Ты сегодня не учишься? — несмело спросил Кокичи. Ему было лишь немного интересно.— Нашу параллель закрыли на карантин, — отозвался Шуичи. — До конца недели. В столовой кто-то отравился пончиками.— Отравился... пончиками? — Как можно ставить что-то настолько страшное в ряд с настолько вкусным? Кокичи находился в смятении. Шуичи сидел напротив него и немного веселел — не в том смысле, что ему вдруг захотелось смеяться и улыбаться. Но он больше не выглядел убитым.— Но я уверен, что виноват не буфет, — Шуичи будто бы начинал возмущаться. — Скорее всего, это была та, что ежедневно их утаскивает коробками. Ставлю все свои деньги на то, что она просто объелась и валяется под кроватью, а нас разогнали по домам.—У вас есть девочка, популярная из-за любви к пончикам? — неуверенно переспросил Кокичи.Сайхара убрал с глаз челку и неожиданно выпрямился.— Она известна своим помешательством на спорте, — (на слове ?помешательство? Кокичи сделал особый акцент. Это кто еще тут помешанный?), — плаванье, волейбол, баскетбол, бейсбол, атлетика, теннис... — (Кокичи решил, что у Сайхары явно проблемы, если он помнит все это), — Я слышал, что ее даже позвали в ?Пик надежды? из-за этой одержимости. Правда, не знаю, под каким кодовым именем она могла бы туда пройти.— Абсолютная спортивная маньячка.— Это действительно ей подходит!Они пока не могли смеяться перед друг другом, но воздух в комнате стал значительно легче. Теперь можно было дышать через нос и не задумываться об этом. Кокичи удивлялся, как в одной школе может быть столько спортивных клубов: ведь там должно быть и бейсбольное поле, и теннисный корт, и бассейн...— Если ты поел, то я унесу, — Шуичи стал опять запинаться.— Слушай, Сайхара, — Кокичи решил прервать очередной мычащий поток вежливых обращений прежде, чем он успел начаться. — Что это за одежда?Кокичи показал на свою футболку с Эйфелевой башней и сердечком вместо буквы ?О? в английском слове ?любовь?.— А, эта... — Сайхара замялся и принялся чесать затылок — казалось, эти почесывания были у него от нервов. — Родители всегда привозят кучу дорогих шмоток, — застенчиво протянул он, — но очень смешных... Вроде того комплекта, что на тебе. Он лежал в шкафу, где хранится всякое запасное белье. Его никто не носил. Ты можешь пока...— Дорогих? — прервал его Кокичи. — У фриков с Акихабары2 одежда бывает покруче.— Я понимаю тебя, — ответил Сайхара. — Но...Шуичи подошел к нему сзади и неосторожно полез к воротнику, оставив холодные прикосновения на шее Кокичи. — Здесь бирка на... итальянском, я не могу прочесть. Но это точно какой-то бренд: я каждый день вижу этот логотип на соседях.— И они одеваются так же безвкусно?— Еще хуже, — честно признался Шуичи.Хотя Кокичи стало немного весело, он был озадачен: что это за район такой, где соседи ежедневно выряжены в иностранные бренды?— Я унесу, — закончил Сайхара. Он вышел с посудой на подносе, оставив комнату нараспашку.Кокичи остался на месте, игнорируя открытую дверь.