2. Hacking. (1/1)

Заперев дверь в каюту, Мэтт практически бегом помчался в серверные. К ним доступ у него был тоже, но он пользовался им не по назначению впервые. Там обесточил все стойки разом, подождав буквально с минуту, чтобы оборудование загасилось окончательно, и снова подключил, после зайдя на некоторые серверы, чтобы проверить отсутствие необходимых записей и бэкапов. Чистота. А кратковременный сбой вряд ли кто-то заметит, как и отсутствие временного промежутка в записях.И снова одним делом меньше?— никто не прознает, что на Финализаторе существует жалкая пародия на Хакса и что обычный техник Мэтт агрессивно ее поймал, утащив к себе.Когда он вернулся в каюту, то на глухой вой и активное шкрябанье, доносящиеся из шкафа, лишь весело хмыкнул?— пусть звереныш побесится, для воспитания полезно. Может, ему реально страшно, может, скоблится изнутри чисто от скуки?— значения это не имело.Покуда Тэчи бесцельно бился в импровизированной клетке, Мэтт неспешно залил душевую чистящим раствором, брезгливо затолкал в непроницаемый пакет его кошмарные грязные шмотки, дополнив своим комбинезоном и ботинками заодно?— ну уж нет, обратно он это обблеваное дерьмо на себя не наденет?— и отложил для последующей утилизации.Признаться честно, те вопли из шкафа и его слабенькое сотрясание служили отличным фоном для размышлений: Мэтт вымылся не спеша, переоделся в чистое и даже успел пролистать пару новостей на датападе?— не жизнь, а сказка. Но рыжего таки требовалось достать.Он сдвинул стол, раскрыв дверцы шкафа, и уставился на это чудище с поистине нескрываемым удивлением: провода разгрызены, руки исполосованы до кровящих ссадин?— поистине животное упорство. Мэтт протянул руку вглубь даже с некоторой опаской, хватая крысеныша за плечо и вытаскивая на свет.—?Смотрю, время зря не терял… Садись на стул, руки ладонями вверх,?— он грубо толкнул его, решив, что израниться паскуднику не позволит. Еще не хватало кровищи и заразы?— стоило залить все это непотребство антисептиком и снова примотать Тэчи к чему—нибудь устойчивому.Тэчи казалось, что он слышит шумы и голоса за пределами своей ?камеры—одиночки?. Или же это были галлюцинации, надиктованные панической атакой. Он потерял на время связь с реальностью. Казалось, что ублюдок решил его убить таким извращённым способом, высушить, как насекомое в банке для дальнейшего препарирования. И Тэчи бился мотыльком о стенки своей тюрьмы.Когда в глаза ударил свет, на мгновение он ослеп и дезориентировался. Опять его дёргали и тормошили с непозволительной грубостью. И Тэчи ответил тем же?— ударил Мэтта по руке, которой тот держал его за толстовку, извернулся и отскочил в угол, пригнувшись и ощетинившись, всем своим видом демонстрируя готовность к сопротивлению и атаке, если потребуется.Его трясло от страха и негодования. В хаосе несвязных мыслей решения об оптимальном варианте действия не находилось. Все подсказываемые воспалённым мозгом тут же рассыпались об уже полученный опыт. Криффов техник до умопомрачения силён. Бросаться на него бесполезно. Максимум, что успеет сотворить Тэчи?— это исцарапать и укусить эту тварь. Ничего подходящего, что можно было бы использовать как оружие, в зоне досягаемости не находилось.—?Что тебе надо? Что тебе от меня надо? —?зашипел рыжик. —?Я не сяду, не подойду и не подпущу тебя к себе, пока ты не ответишь.Маленький говнюк снова вывернулся, проигнорировав требование, осмелился дать пусть и слабый, но отпор, и забился в угол, что-то там пропищав. Мэтту эти выходки полузвериные порядком надоели, он даже подумал о том, не посадить ли рыжего на цепь, чтоб не дергался лишний раз. Полудикое существо, вот уж действительно.Но существо имело право знать, зачем оно тут. Хотя наверняка и само догадывалось.Мэтт присел на стул, свесив руки с колен, и с интересом уставился на голожопую дикость. Он ничего ему не говорил?— только смотрел: долго, пристально, рассматривая внаглую и с интересом. Без своих убогих вещей и с чистыми волосами Тэчи выглядел относительно лучше, даже приятнее, что ли. Волосы, больше не свисающие неопрятными сосульками, приобрели приятный оттенок, пушась на концах, лицо стало чистым?— и даже агрессивное выражение на нем не портило общей картины. Одним словом?— крысеныш немного посвежел и стал выглядеть даже мило.Мэтт фыркнул.?Мило??— это вурпаки, а не бешеные носители хаксовых генов.—?Не будь идиотом, Тэчи. Тебя нет в списках, ты, по сути, никто и ничто, что спрятано генералом в подполье исключительно в корыстных целях?— это очевидно. Ты в курсе регламентов и планов, потому что ни разу до меня не попадался никому?— иначе б просто не выжил. Ты?— маленький винтик, благодаря которому крутится огромная система под названием ?генерал Хакс?. А я, Тэчи, очень, очень люблю своего брата, понимаешь? И знаю даже больше о твоем брате, чем знаешь ты. Ты ведь вообще не понимаешь, что это такое?— быть кому-то именно что ?братом?, родным существом. Так вот,?— Мэтт откинулся на спинку и поправил сползающие с носа очки. —?Я люблю своего и не выношу твоего. Ты?— крыса, которая поймана за хвост и будет представлена Кайло Рену. Он решит, что именно с тобой делать. Для меня же лично ты?— не более чем мусор. Но я могу сделать так, что твое временное пребывание тут будет относительно комфортным, а последующее общение с Магистром Рен оставит тебя в живых. Могу ручаться за это. Ему-то уж точно твоя жизнь не нужна. Так что, крысеныш, не пытайся делать хорошую мину при плохой игре. Смирись и, может, я даже тебя покормлю.Тэчи осел и спрятал растопыренные пальцы в волосы, лохматя их, словно прячась от Мэтта и разразившейся катастрофы за этой рыжей занавеской.Даже если Мэтт выполнит своё обещание и магистр его не убьёт, то его убьёт брат. Хотя неизвестно, что страшнее: смерть или пытки этого жуткого ситха. Тэчи видел на мониторах камер, как ведёт допрос Кайло Рен. И что ещё хуже?— как ведёт допрос разъярённый Кайло Рен. Звук выкручивал на ноль, потому что слышать крики ?подопытных? было невыносимо. Если магистр залезет в его голову, то найдёт там много того, что позволит уничтожить и карьеру генерала Хакса, и его самого. Милосердно быстро или медленно, наслаждаясь его агонией. То, что Рен выберет второй вариант, Тэчи не сомневался.Дурацкий Рен со своей манией величия, дурацкий Армитаж со своим желанием всё и вся подчинить выдуманному им Порядку. Дурацкая их вражда, из-за которой должен страдать ни в чём неповинный умненький и хороший Тэчи.Сколько дней должна занять миссия, на которую Сноук отправил магистра? Два дня? У Тэчи есть ещё как минимум сутки, чтобы исправить то, что он натворил. Чтобы защитить Армитажа.Комок обиды подступил к горлу. Мэтт был, пожалуй, прав. Даже такое чудовище, как магистр, относился к своему брату с вниманием и интересом. А он для генерала давно стал инструментом в достижении собственных целей. Раньше это не тревожило. Тэчи нравилось то, чем он занимался, нравилось одиночество, он хотел лишь, чтобы его как можно меньше беспокоили. А сейчас в сердечко впилась игла. Никто о нём не позаботится, никому он не нужен…—?Я не делал ничего плохого,?— тихо и грустно прошелестел голос Тэчи. —?Я просто помогал следить за порядком на корабле. Это же не преступление?Он запустил пятерню в волосы и зачесал их назад, открывая лицо и поглядывая на Мэтта исподлобья. Чистые пряди не слушались и сползали назад.—?Не засовывай меня больше в шкаф. Там страшно, там темно и так мало места,?— он вздохнул и встал, с опаской, но всё же приблизившись к Мэтту.Задрал длинные рукава и протянул ему под нос свои израненные запястья.—?Почини.Мышоныш еще больше загрузился, спрятав лицо за волосами. Мэтт не трогал его, решив не отвлекать от раздумий?— пусть, пусть хорошенько прочувствует и поймет, что миндальничать с ним не собираются. Он-то сам, может, еще будет немного снисходителен, а вот Кайло… Кайло —Кайло, тот вообще берегов не видел в отношении карательных мер и мог быть запредельно жесток. Тэчи его мер не вынесет однозначно, в нем просто нет столько крепости?— Рен его сломает с первой же попытки. Плохо. С братом на этот счет предстоял длительный и серьезный разговор.Все это Мэтт обдумывал, глядя как рыжий щемится в свой угол. И глядя на тощие коленки, рыжие лохмы и несуразные маленькие ступни, впервые внутренности кольнуло что-то, похожее на жалость: такую примерно испытывают люди, глядя за мучениями животных. Вот и Тэчи был не лучше зверька?— умного, правда, и имеющего ценность для генерала. Плевать на генерала! Тоже, еще один вурпак, только покрупнее!Мэтт скривился презрительно, едва не сплюнув, но тут рыжий подал тихий голос.—?Отлично, Магистру так и скажешь,?— припечатал он, внутренне смутившись собственных ощущений на этот счет, потому что Магистр после такого разве что светопалку свою в провинившиеся задницы не засовывал. —?Он рассудит, преступление это или нет. В любом случае, это шпионаж в пользу генерала Хакса.Так и есть, и Мэтт не мог этого отрицать. Но, с другой стороны, разве сам он иногда не занимался тем же, со своей скромной стороны тихо-мирно следя за порядком в стройных рядах? Но какая уже разница, здесь все равно что на войне: не пойман?— не вор, а вот Тэчи пропалился по-страшному, попавшись в руки ?вражеским силам?. Никто не виноват, увы—увы. Но, вроде как, он готов был сотрудничать до вынесения окончательного приговора.И вот на этой славной мысли Мэтта озарило: а ведь сейчас вся жизнь и судьба этого существа в его руках. Единолично. Он решает, доносить ли его до Рена или же умолчать и отпустить. Оба варианта грозят несчастному рыжему смертью или как минимум увечьями различной интенсивности, но время подумать еще есть.Тэчи, осмелевший и, видимо, рассчитывающий на снисхождение, подполз ближе, протянув руки в который уже раз за прошедшее время. Мэтт опустил взгляд, рассматривая кровавые полосы вдоль предплечий, идущие от самых запястий, испещренных сине-фиолетовыми венами, и снова взглянул на рыжего.—?Починить? Ты не машина, малец, ты очень даже человечен,?— он обхватил его руку, с нажимом проведя большим пальцем по самым глубоким и крупным царапинам, на которых начинала сворачиваться сукровица. —?Больно? Тогда сядь и делай, что скажу.Он поднялся с места, отойдя в ванную и выудив дежурную аптечку. Бакта для Тэчи?— слишком жирное удовольствие, обойдется стандартным антисептиком: пусть болезненно щиплет, зато эффективно убивает всякую заразу, коей в рыжем наверняка навалом.Мэтт снова опустился на стул, поманив его поближе, и протянул руку, безмолвно обозначив требование.—?Шпионаж,?— презрительно фыркнул Тэчи.Он всё ещё пытался храбриться. Цеплялся за тоненькую соломинку надежды, что он найдёт способ, если не выбраться из лап Мэтта, то убедить его не отдавать в руки магистра. Магистр злой. Мэтт тоже жестокий. Тэчи зашипел от боли, когда большой палец прошёлся по ране, да ещё и нарочито придавливая, явно с намерением причинить боль. Пальцы другой руки инстинктивно сжались в кулак, рука дёрнулась, Тэчи еле сдержался, чтобы не ударить обидчика. Но довольно быстро вспомнил, с какой силой прилетела ему в лоб бутылка. Ответит же.—?Больно,?— процедил он сквозь сжатые зубы и опустился на соседний стул.Каждая секунда, когда Мэтт отсутствовал в комнате, казалась упущенным шансом на побег. Но сколько было этих секунд? Две? Три? Достаточно, чтобы изгрызть себя за бездействие и упасть в пучину отчаянья.Ну, ничего. Зато сейчас охлаждающий бакта-гель, и руки перестанут так больно саднить и чесаться…Досадливый стон, когда Тэчи узрел в руке Мэтта стандартный антисептик, сдержать не удалось. Ни за что не поверит, что у него нет бакта-геля! Жадная сволочь. Банта дохлая и вонючая. Ничего-ничего. Он отомстит. Непременно.Но пришлось вложить свою руку в лапу этого чудовища, которое пусть так извращённо, но проявило заботу. Огромную лапу, в которой потерялась ладонь Тэчи.У Мэтта всё было огромное. Всё что во внешности Тэчи было создано с аккуратностью, нечёткими карандашными штрихами (вдруг Мастер передумает и перерисует), у Мэтта красовалось резкими контрастными мазками. Странное лицо, и все черты в нём были крупными и словно надломанными. Нос, губы, линия бровей, жёсткие пряди волос. И глаза… тёмные, глубокие. Мэтт не выказывал чувствительности к Силе, Тэчи этого, по крайней мере, никогда не замечал. Но смотрел он так, что рыжику было не по себе. Он отвёл взгляд и уставился на пол, прикусывая губу и тихонько повизгивая.—?Жжётся,?— пожаловался он, всхлипывая.На первые прикосновения смоченного в антисептике тампона рыжий отреагировал ребяческим хныканьем. Он вообще весьма своеобразно ?общался??— все звуками, односложными фразами, а то и просто единичными словами, призванными выразить текущее состояние.—?Потерпи,?— отмахнулся Мэтт спокойно, лишь плотнее ухватив израненную руку, тонкую настолько, что, казалось, сожми пальцы сильнее?— и птичьи косточки в ней просто переломятся и растрескаются в труху. Но вместо того, чтобы ломать, он сейчас залечивал нанесенный ущерб.—?Ты вообще в себе или не очень? —?поинтересовался он походя и будто невзначай, потому что кто в здравом уме начнет себя расцарапывать до крови. —?Еще раз такое выкинешь?— заставлю раны зализывать.Царапины, залитые антисептиком, покрылись слабым белесым налетом и Мэтт стер его чистым тампоном, принявшись за вторую руку, заметив теперь, что и подушечки пальцев у припадочного тоже стерты и изранены.—?Ты мне шкаф проковырять пытался? В следующий раз долбись головой?— больше пользы будет, особенно при твоем упорстве.Он издевался над бедой рыжего осознанно, потому что, стыдно признаться, было в невольничестве Тэчи что-то приятное. Что-то, чего Мэтт никогда не испытывал. Так, наверное, Рен себя чувствует, когда ловит очередного противника в свои застенки?— всевластие и могущество. Что ж, занятные чувства.Покуда крысеныш попискивал от боли, Мэтт рассматривал его еще пристальнее, почти вблизи?— теперь на это было время и восприятию не мешал противный запах. Интересный зверек?— и глазища бионические просто огромные, радужка больше стандартной. Интересно…—…что с твоими глазами? —?не то, чтобы это знание было прям необходимо Мэтту, но раз уж представился случай рассмотреть Тэчи как следует и пробыть с ним наедине как минимум пару дней?— почему бы не развлечься. Но еще больше его интересовала татуировка над бровью, достаточно крупное слово ?MALE?, обозначающее пол. Такое ощущение, что нанесена она была в качестве издевательства.—?У кого-то были сомнения в твоей половой принадлежности? —?усмехнулся Мэтт, протянув руку и бесцеремонно схватив рыжего за подбородок, вынуждая приподнять лицо. —?Интересная деталь.Рассказывать историю возникновения татуировки и своих бионических глаза Тэчи хотелось меньше всего. Злюку Мэтта только развлечёт то, как издевались над ним офицеры дредноута Первого Ордена. Нет, не ?Финализатора?, совсем другого, где он числился в штате. Для конспирации под девичьей фамилией матери.Только вот то ли информация была плохо засекречена, то ли кто-то копал хорошо, но в один час на свет выплыло что рыжий не просто там какой-то техник службы автоматизации, а кое-чей родственник. Да, да, именно его. Ещё одного рыжего мудака, проглотившего швабру, въедливого зануду и бескомпромиссного амбициозного ублюдка. И жизнь Тэчи превратилась в ад… Собственно, это не имя было, а прозвище. Коллеги его любили за лёгкий и весёлый нрав, за безотказность и готовность помочь, за то, что в его присутствии в технических блоках корабля словно светлее становилось. От этих рыжих волос, звенящего смеха и незамысловатых мотивов, которые Тэчи всегда мурлыкал себе под нос.…Его сделали ?мальчиком для битья?. И для вещей похуже?— ?девочкой?, как шутили некоторые офицеры (татуировку ?нарисовали? в качестве издевательской шутки, чтобы он сам помнил о своей половой принадлежности, когда будет смотреться в зеркало). Стоило только Армитажу Хаксу неаккуратно повести себя с кем-то из офицерского состава или, не дай Сноук, назначить дисциплинарное наказание за нарушение Устава или иной проступок?— для Тэчи начинались чёрные дни…Сукин сын, которого судьба по недоумению сделала братом несчастного Тэчи, больше месяца не справлялся о его делах. А к концу пятой недели от Тэчи не осталось ничего похожего на прежнего человека. Да и человеческого каждый день оставалось всё меньше и меньше. Его хотели поломать в отместку генералу, и это удалось. Психологически и частью физически. Остальное он пытался доделать сам, но только вот опыта в суицидальных актах у некогда жизнелюбивого Тэчи не было. И его успели спасти. В отличие от тех трёх мудаков, которые выхватили сполна от своей истощённой и измученной жертвы.—?Это сделали плохие люди. Которым нравилось издеваться над другими, более слабыми, и унижать их,?— Тэчи зло прищурил глаза, ухватившись лапкой за запястье Мэтта (убрать не пытаясь, лишь как предупредительный жест—просьба не причинять дополнительной боли). —?Они умерли. И больше никого не обидят.Мэтт внимательно всматривался в бледное, осунувшееся лицо, не ожидая, впрочем, что рыжий ему что-нибудь да расскажет. Ясно одно?— не от хорошей жизни у него все эти ?приобретения?, да и весь вид, даже тело?— все говорит о болезненности и изломанности. Пытали его, что ли… Или просто дохляк по натуре? Или же брат-генерал постарался, свел на нет всю природную живость? Сам—то Хакс полнокровный и здоровый, по роже холеной видно, а вот брата запустил, запустил…—?Что ж, рад за них,?— скупо ответил Мэтт на сказанное Тэчи. Значит, мальцу все-таки крепко доставалось. Интересно, за что, чем мог провиниться этот дохляк? Что плохого могло сделать это отдаленно трогательное существо?У него цепкие пальцы, их очень странно ощущать на своих ладонях?— хватка очень ?говорящая?, одновременно и предупреждающая о чем-то, и удерживающая.И ему вдвойне странно, что этот рыжий звереныш вообще не боится к нему прикасаться после всего, что Мэтт успел натворить. Неясно только, прощупывает ли слабости и втирается в доверие, или же просто кинестетик по натуре и не видит в этом ничего зазорного.И не нравится Мэтту его тон. Есть в глубине что-то… скрытое. У него всегда на подобные недомолвки и умолчания был нюх: расти с Кайло вместе было непросто, он одной интуицией научился распознавать поведенческие импульсы и выявлять, когда брат говорил ему правду, а когда хотел что-то скрыть.Тэчи скрывал и Тэчи был подозрителен. Вывод у Мэтта был один?— не подпускать и не вестись.—?Руки убрал,?— спокойно и холодно сказал он, красноречиво посмотрев на чужие пальцы. —?И не прикасайся ко мне, покуда я сам тебя не коснусь.Нужно было подыскать для этого мыша одежду, потому что Мэтту не улыбалось наблюдать полуголое тощее тело во всех, пусть и весьма занятных, подробностях.Он убрал аптечку, заперев в шкафчике в ванной, и снова сунулся к разбросанной по кровати одежде, выискивая подходящего размера штаны. Разница в комплекции была слишком велика, но кое-что найти удалось?— подвяжется тесемками и переживет.Мэтт кинул их крысенышу, усмехнувшись.—?Оденься, иначе отморозишь то, чем выражен твой пол. Не хочу, чтобы на тебе оставались столь… явные следы.Мэтт всё смотрел и смотрел на него, разглядывал детально, въедливо. Странно, но не было мерзко от этого взгляда. Не было в нём тупой ненависти, омерзения, которые Тэчи читал в глазах своих прежних мучителей. Было что-то другое. Суровое, сложное, но не такое уж и злое. Тэчи отметил, что глаза при отблеске светополос выглядят не такими и чёрными, а тёпло-коричневыми, что у Мэтта множество родинок, рассыпанных тёмными звёздами по лицу, лишённому правильности и симметрии. И что в этом дурацком лице было нечто такое, отчего на него хотелось смотреть и рассматривать. Так же бесцеремонно и детально.Он вздохнул и отпустил запястье. Жаль. Мэтт был такой горячий, а у Тэчи все пальцы заледенели.—?Почему? —?спросил он с откровенной наивностью. —?Почему тебе можно меня трогать, а мне нельзя?Но ответа на свой вопрос не ждал. Так, пожаловался на несправедливость.Тэчи поймал брошенные штаны, напялил на себя и утонул в них, недовольно побуркивая что-то себе под нос. Стащил и вцепился зубами, перетирая ткань, чтобы подцепить и вынуть на свет резинку. Несложная манипуляция, и вот уже штаны вполне держались на тощих бёдрах. Безразмерная одежда была по нраву Тэчи, она прятала его тело от лишних взглядов, создавала ощущение призрачной защиты.И опять, и снова… запах. Тэчи втягивал его носом тихонько, осторожно, будто боялся, что Мэтт уличит его в этом недостойном и неприличном занятии. Запах нравился, хотя Тэчи ни за что бы в этом не сознался. Спросят?— он скажет, что скотина Мэтт воняет хуже задницы вуки. И его одежда тоже смердит.Только вот кто его спросит?Голоса в голове давно растаяли под действием инъекционной терапии. Никто больше не смеялся над Тэчи из темноты, но никто и не приходил больше послушать рассказы о том, что интересного произошло за день. У первого ?никто? был мерзкий отвратительный смех офицера Хиллса, второй голос был тихим и певучим, он уверял, что Тэчи?— солнышко, и что всё у него будет хорошо.?Солнышко? бесцеремонно разворошил кучу одежды и с радостным криком ловца, поймавшего рыбу, выудил из недр какие—то пёстрые носки, плюхнулся на кровать задом и сразу надел их, болтая ногами и шевеля пальцами, необычайно довольный своим ?уловом?.—?Здесь довольно холодно,?— укоряюще заметил Тэчи, приподняв одну бровь. —?У тебя, наверное, много жира, раз ты не замечаешь этого. Я стройный, мне надо больше одежды, чтобы не мёрзнуть. Ну да ладно. Так. Ты обещал мне еду. Давай есть.У Мэтта от повадок крысеныша челюсть не падала только огромным усилием воли. Ладно, он погрыз старые штаны?— не страшно, все равно потом они пойдут на выброс. Но он полез рыться в его, Мэтта, вещах, и стащил его, Мэтта, блядь, носки!—?Какого… —?тихо и себе под нос сказал он, не в силах продолжать пламенную речь.Желание втащить наглецу по шее было сильнее, но и здесь Мэтт стоически сдержался, лишь сгреб свои шмотки в охапку, неаккуратными кучами распихав их по шкафу.—?Здесь нет ничего, к чему бы ты имел право прикасаться без моего одобрения.Но сил на то, чтобы отобрать у говнюка злосчастные носки не оказалось?— рыжий вурпак так радовался своей находке, что обламывать его даже совестно было. Черт с ним, пусть?— меньше соплей от него будет. Но все равно такое вмешательство в личное пространство Мэтту не нравилось, и плевать, что сам притащил ?оккупанта? на свою территорию.—?Меня трогать нельзя тем более, потому что я сломаю тебе хребет,?— все так же максимально спокойно отозвался он, тяжело посмотрев на обнаглевшее животное, сидящее на его кровати.В голове бесновался собственный братец, размахивающий лайтсайбером направо и налево?— и Мэтт ему страшно завидовал сейчас, завидовал как никогда.—?Я к тебе прикасаться не хочу без надобности. На удары это не распространяется,?— мрачно добавил он. —?Слезь с кровати и сядь на стул, постель?— мое место. Но ты, видимо, не очень в курсе, что чужая собственность неприкосновенна.Судя по невинно—дебильноватому виду рыжий вообще о многом был не в курсе. Что ж, Мэтт и в этом тонком вопросе воспитания готов был оказать неоценимую услугу генералу Хаксу.—?Что, не наелся на складе? —?поинтересовался он. —?Нечего было желудок опорожнять. Кстати, я еще не утилизировал свои ботинки?— наверняка на них остались налипшие кусочки твоих ?вкусняшек??— могу принести.Мэтт двинулся на рыжего, снова нависая над ним?— никак подобного рода ?давление? у них с Кайло в крови.—?Не расстраивай меня, Тэчи. Не зли. Ты в гостях, а не в ?генеральской? клетушке, так что играй по моим правилам, потому что разговоры у меня простые, но очень действенные.Развернувшись, он ушел на крохотную кухоньку, чтобы раздобыть для задохлика что-нибудь съестное. Изгаляться он не собирался, поэтому набросал в кучу всего, что нашел: остатки каши, сок, пару яблок?— пока с крысеныша хватит. Главное, что все свежее, а каша?— горячая, потому что… Потому что холодной кашей Мэтт не стал бы кормить даже, мать его, Сопротивление, бррр!Вернувшись, он молча впихнул все съестное в загребущие лапы и уселся напротив.—?Ладно, ладно… —?миролюбиво проворчал Тэчи, переползая с кровати на стул, устраиваясь поудобнее, вертя своим тощим задом и поджимая под себя ноги.Не то, чтобы он сильно был голоден. Но как назло во рту всё ещё стоял мерзкий вкус собственной блевотины, и ещё неизвестно, когда с этим злюкой удастся поесть в следующий раз. Предложил сам?— надо воспользоваться.На упоминание ботинок Тэчи скривился. Нет, ну не станет Мэтт заставлять его их облизывать. Не сейчас. Тогда он был злее и импульсивнее?— мог вполне. Сейчас в воздухе не было колючего электричества. Тэчи чувствовал, что Мэтт, хоть и сердится, но не в бешенстве. И ему становилось спокойнее. Даже когда над ним нависало это лицо с предупреждающе нахмуренными бровями.?Утилизация? воскресила в памяти…—?Батончики! —?он радостно хлопнул себя по коленкам. —?В штанах моих всякие батончики в карманах!И ещё там был пакетик с сушёными ягодами. Если их есть, то кончатся быстро, поэтому Тэчи любил просто засовывать нос в открытый пакет и дышать. Мозг силился воскресить в памяти какую—то картинку, но выходила неправильно собранная мозаика, где паззлы сложили не в том порядке, и цельная картинка не получилась.Но ни ягоды, ни сладкие батончики Мэтт не принёс. Принёс кашу и яблоки. И ещё сок, который Тэчи выхлебал сразу, осматриваясь, куда бы деть пустой пакет. Хотел было протянуть Мэтту, но взглянул на него и тут же передумал, устроив пустой пакет рядом с яблоками в гнезде скрещенных ног и принимаясь ковырять кашу.В целом, выходило неплохо. Еда, одежда, относительное пространство (если будет хорошо себя вести, Мэтт может и не станет больше пихать его в шкаф). На всякий случай Тэчи пообещал:—?Я буду хорошим. Если мне не будет скучно,?— он хитро подмигнул, вгрызаясь в яблоко.Каюта у Мэтта была просторная и светлая, вот только без любимых мониторов было пусто.—?А что мы будем делать до тех пор, пока магистр Кайло Рен не вернётся?Пока рыжий вурпак ел, Мэтт разглядывал его опять и снова, думая, как им дальше существовать. Как минимум остро стоял вопрос сна?— и куда это существо, снова в шкаф прятать? На самом деле, это было бы лучшим решением, но тогда сам Мэтт ничерта не выспится. В ванной закрывать тоже не резон?— не ровен час этот припадочный вскроется от тоски. За ним вообще нужен глаз да глаз.Это было непросто, на ночь Мэтт собирался Тэчи или связать, или приковать?— в любом случае привязывать следовало к чему-то крепкому и тяжелому. Он посмотрел на крысеныша, обвел взглядом комнату… Может, все-таки постелить ему в туалете? Так ведь спать не даст. Хоть к себе привязывай… Плохая мысль, отвратная?— Мэтт чертыхнулся и отмел ее подальше ко всем хаттовым бабкам.Но рыжему невдомек были все эти крайне трудные метания?— он сочно хрустел яблоком и с виду был если не счастлив, то спокоен.—?Надеюсь, что будешь,?— как бы не так, будет он… Мэтт не верил ни единому слову, но не показывал этого, соглашаясь со сказанным. —?Иначе до знакомства с моим братом ты будешь залечивать новые синяки и ссадины на своем теле.Бить говнюка без необходимости Мэтт не собирался. Сунется с очередными фокусами?— тогда и получит, а измываться над существом ради развлечения не было ни желания, ни нужды. Хотя вот своей наглостью рыжий все-таки нарывался.—?А как ты привык развлекаться? —?крифф, вот кто его за язык тянул? Он реально это спросил?!Мэтт состроил каменное лицо и мысленно отвесил себе оплеуху: какая вообще разница, чем этот полудохлик развлекается в своей норе, не ровен час еще подумает, что и здесь его веселить собираются.—?Приключений в моем шкафу тебе оказалось недостаточно? Могу обеспечить свежими ощущениями еще раз, только попроси. А вообще,?— Мэтт осклабился, чуть подавшись вперед в обманчиво доверительной позе,?— ты развлечешься тем, что будешь придумывать способы, которые заставят меня не докладывать о тебе Рену прямо сейчас. Полагаю, он будет возвращаться на Финализатор в крайне приподнятом настроении, зная, что его здесь ожидает. Но я хочу устроить ему сюрприз и отсрочить его появление?— для тебя же лучше. Так что, пожалуйста, наслаждайся мыслями?— уверен, время скоротаешь должным образом.Тэчи замер, выслушивая порцию угроз от Мэтта, опустил яблоко и уставился на техника, покорно-тихий весь такой. В шкаф уж очень не хотелось. Особенно учитывая, что скоро отбой. Спит же эта громадина? Даже Тэчи спит. Но в шкафу поспать ему не удастся. К звонку будильника он трёкнется ко всем хаттам, а Мэтт не Армитаж, и не будет колоть ему седативное да успокоительное. Поэтому всякими способами следовало сейчас избежать неприятностей. Крифф, Тэчи готов был даже облёванные ботинки лизнуть, лишь бы его больше не засовывали в ограниченную темноту. И вообще на всякое готов.Он опустил взгляд на свои руки, ещё больше бледнея. Страх от встречи с магистром?— не лучшая мотивация для хорошего поведения. Если бы Мэтт вот прям сейчас сообщил брату о своей находке, Тэчи бы точно сошёл с ума в ожидании экзекуций. Пока есть шанс на спасение, хоть малюсенький, можно дышать. Но что предложить Мэтту в обмен на отсрочку?Тэчи сполз на пол со стула, отставив в сторону миску с кашей, пустой пакет из-под сока и отложив недоеденное яблоко.—?Не надо говорить магистру,?— он кротко улыбнулся, поджимая плечи и поглядывая на Мэтта снизу вверх. —?Не надо… Я, если честно, не очень хорошо умею развлекаться. Моя работа была достаточно интересной и занимала всё время. Как мне развлечь тебя? Хочешь во что-нибудь поиграть? Или… я могу сделать тебе массаж.Маленькая лапка легла поверх ступни Мэтта, но Тэчи тут же одёрнул её, вспомнив, что тот запретил прикасаться без разрешения.По лицу рыжего очень легко отслеживать все испытываемые им эмоции. Сейчас на нем отражались раздумье, тоска и самый настоящий испуг. Еще бы, одно имя Рена могло заставить трепетать даже отъявленных головорезов, не говоря уже о маленьком забитом крысеныше.—?Эй, рыжий,?— предупреждающе зарычал Мэтт, стоило мальцу стечь на пол со стула. Внезапное проявление послушания, он на такое не подписывался, да что там, просто не ожидал. —?У тебя странные понятия о развлечениях.Очень странные. Мэтт передернул плечами, когда ступни коснулась холодная ладонь. Тэчи мерзнет, отстраненно подумал он, но пальцы исчезли так же быстро, как и появились.И в голове тоже кое-что появилось. Как и внезапно?— в самом низу живота, что—то веское и подрагивающее. Мэтт нахмурился: ситуация начинала накаляться, а он прекрасно знал по себе, на что способен в состоянии любого рода возбуждения. Мышонышу это ничего хорошего не сулило.—?Я не допущу тебя до своего тела,?— тон был почти увещевательным, ласковым вопреки действиям. Мэтт дернул ногой и наступил ей на тонкую озябшую ладонь, придавливая к полу. —?Не привык пользоваться услугами шлюх. Ты выглядишь не лучше. Почаще смотри на свое лицо в отражение?— там четко прописано, кто ты.Он приподнял ногу, легко толкнув рыжего в плечо.—?Перед братцем так же стелишься, м? —?несмотря на равнодушие в голосе, издевательство было очевидным.Мэтт закипал изнутри, подстегнутый этой обманчивой беззащитностью, этим диким коленопреклонением. Отвращение, смешанное с возбуждением, он чувствовал впервые. Лучше бы Тэчи заткнуться и не провоцировать?— в том, что он делает это намеренно, Мэтт не сомневался.—?Так ты привык выбивать выгоду для себя?А Мэтту стало не по себе?— Тэчи это заметил. Изменился градус, самообладание дало трещину, он занервничал, словно его уличили в чём-то личном и неприличном. И Тэчи это очень понравилось, то, что большой, сильный и страшный Мэтт пусть самую малость, но стушевался.С личика его сползло несчастное выражение, оно стало абсолютно нейтральным. Он смотрел. Слушал. Улавливал едва заметные изменения в голосе и поведении. Это то, что Тэчи умел, и умел превосходно?— наблюдать.Чего это Мэтт так путает понятия? Люди прикасаются друг к другу. Тэчи видел. Всякие разные прикосновения. От грубых, вот таких, какие Мэтт демонстрирует, до ласковых. Когда-то давно Тэчи и сам был очень ласковым, но тот ласковый из всех уничтоженных пластов его личности был, наверное, самым первым, павшим в бою с человеческой жестокостью.Рыжик опустил взгляд, разглядывая ногу, прижавшую его ладонь. Крупная (ботинки техника Тэчи были бы заметно велики), но скульптурно красивая. Ага. Значит, ему нельзя касаться ноги Мэтта, а ноге Мэтта можно его касаться. И руке Мэтта можно. Вроде толкнул легонько, но Тэчи едва на спину не упал. Успел упереться ладошками позади себя, да так и остался в этой позе, поглядывая на Мэтта всё так же снизу, но уже без театральной покорности. Даже румянец на бледных щеках проявился.—?Я не шлюха,?— безэмоционально заметил он. —?Я просто хотел сделать тебе что—то приятное. Ты сам сказал, искать способы…Непростой звереныш.Внутри Мэтта что—то звучно клацнуло зубами и переступило с лапы на лапу. Интересные ?шахматы? на эмоциональном поле. Почти вызов. Стало очевидным одно?— рыжий умеет в манипуляции, иначе чем можно объяснить поднимающийся изнутри шторм, который Мэтт еще пытался гасить на подступах. Судя по откровенному интересу на чужом лице, это не прошло незамеченным.Это лицо захотелось вжать в пол до кровавых соплей. Мэтт ненавидел выходить из себя?— и сейчас для того был не лучший момент. Хотя…Он чувствовал власть. Он чувствовал безнаказанность. Он много что чувствовал, и, отвратно это осознавать, по отношению к ?невольнику?. Жажда сломать?— это то, чем был наполнен брат, но никогда?— сам Мэтт. Теперь он его отчасти понимал. Но узнать, где и как даст трещину пойманный малец, следовало опытным путем.Мэтт тоже любил головоломки и игры на очень, очень зыбком поле.—?Способов, Тэчи, великое множество,?— беря себя в руки, отозвался он, нарочито плавно и не спеша опускаясь на пол, чтобы не спугнуть рыжего, дать ему рассмотреть свои действия.Мэтт легко двинулся ближе, на коленях подбираясь к лежащему говнюку, и уселся ему чуть ниже бедер, придавив своим весом.—?Трогать людей без их на то согласия?— не удовольствие. А я себя трогать запретил.Странное положение, но интересное. С такого ракурса малец смотрелся загнанным и стреноженным куда сильнее, потому что Мэтт его припер глаза в глаза.—?Не нравится, верно? —?что ж, можно считать, что сеанс пальпации?— мера вынужденная. Мэтт положил ладони на тощие бедра, самыми кончиками пальцев забравшись под толстовку?— тело у Тэчи теплое, в отличие от конечностей?— и легко надавил ладонями, пригвождая к полу. —?Когда тебя трогают без твоего согласия.Он не смотрел ни на свои руки, ни на саму тощую фигурку под собой?— только в глаза, вкрадчиво, спокойно.—?Потому что откуда можно знать, что последует за касаниями… Я могу ударить тебя,?— Мэтт повел руками выше, сжал ладони на боках, мазнув большими пальцами по косым мышцам худого живота. —?А могу и нет. Поэтому, Тэчи,?— Мэтт склонился над его плечом, понизив голос до едва различимого,?— пока я еще способен адекватно реагировать, тебе придется усвоить одно: проси, когда решишь дотронуться. Тогда, может, я не стану расписывать тебя красочными узорами.Тэчи дышал глубоко, но беззвучно, словно крал и прятал своё дыхание, чтобы его не обнаружили. Лишь грудная клетка вздымалась слишком заметно, выдавая волнение. И сердечко стучало как бешеное, грозясь вырваться из плена этой самой грудной клетки. Он нервничал, ужасно нервничал, но не пытался привычно дать дёру от приближающейся опасности. Его загипнотизировали чёрные зрачки Мэтта. Тьма разливалась в них, глубокая и тягучая, привлекательная, как глубокий космос. И такая же смертельно—опасная, если ты не защищён подобающим образом. А Тэчи был беззащитен. И не противился чужим действиям.Мэтт сел сверху?— Тэчи сглотнул. Тяжёлый. Горячий. Оледеневшие бёдра полыхнули жаром, и нервно дёрнулось что—то в животе, отдаваясь ниже?— в паху.—?Я случайно. Тебя тронул. Я забыл.Тихо-тихо, будто и разговаривать ему тоже запретили.Пальцы коснулись кожи и он вздрогнул. Жест был аккуратным, но агрессивным. Сломался шаблон. Обычно, когда к нему проявляли агрессию, она была яркой, слепящей и жгучей. Надо было сжаться, а лучше выключиться. А сейчас организм реагировал странно. Тэчи, который сам не любил, когда его трогают, не спешил прятаться и закрываться. Он продолжал… наблюдать. Кожа словно считывала отпечатки пальцев Мэтта. Лишь дёрнулся от щекотки, когда пальцы поползли выше. И в животе дёрнулось, снова самым жутким образом ?зеркаля? в пах. Давай, Тэчи, дай Мэтту повод всё-таки вломить тебе, если он заметит.Тэчи нервно заморгал, сжался, когда лицо Мэтта приблизилось. Запах, этот невыносимый невозможный запах, от которого внутри непроизвольно теплело, стал явственнее, насыщеннее, аж голову закружило. И родинки?— чёрные звёзды оказались пугающе близко.—?Хорошо… —?жарко шепнул в ухо Мэтту Тэчи, поворачивая голову. —?Я прошу. Могу я тебя потрогать?Крысеныш поплыл. Мэтт не делал ничего из ряда вон выходящего, не касался его больше положенного, но чувствовал все очень явственно и ощутимо. Даже смотреть не требовалось?— чуйка у него всегда была отменной.И он чуял все, что в рыжем булькало и клубилось. Славно-то как.Мэтт на его просьбу лишь ухмыльнулся, глядя прямо перед собой, и сдвинулся по тощим бедрам выше, будто назло, но на деле же?— с откровенным умыслом, потому что в такой близости не ощущать определенного напряжения невозможно.Оказывается, пытать можно не только болью?— впервые это утверждение получило самое живое подтверждение.Честно, Мэтт не собирался трогать этого недо-Хакса, не планировал совершать с ним никаких ?противоправных? действий (пара оплеух не в счет), но Тэчи, вопреки задохлости, очень открыто среагировал на чувственную подначку.—?Ты голодный настолько,?— тихо бросил Мэтт, немного отодвинувшись от горячего дыхания, коснувшегося уха,?— что это почти безрассудно.Со своей стороны безрассудством было вообще это все начинать, но Мэтту такое пришлось по вкусу. Нравилось, как Тэчи замер под ним, нравилось его принятие?— горячее и откровенное, а ведь говнюк пока лишь только дышит кипяточно, явно шизея от ?перегруза?. Стоило докинуть ему немного.Мэтт повернулся в его сторону, приподняв руку и запустив пальцы в длинные волосы на затылке, еще немного сырые у корней, но мягкие и приятные на ощупь.—?Можешь,?— он сжал пальцы чуть крепче, отведя рыжую голову назад и склонившись над лицом Тэчи еще ниже,?— раз просишь и не боишься.Система дала серьёзный сбой.Вообще—то в голове Тэчи работала стандартная схема: физические коммуникации с людьми?— лишний элемент, в большинстве случаев?— неприятный, и в некоторой части?— отвратительный и болезненный. Вот та самая ?некоторая часть? начиналась как правило с угроз словесных и физических, как было сейчас, а кончалась… Фу, крифф раздери, лучше и не вспоминать, как мерзко всё это было!Отчего сейчас не мерзко и не противно? Отчего страх клубится внутри и течёт по венам расплавленным драгоценным металлом? И руки, грозящиеся от напряжения подкосится и не удержать собственный вес, всё же не подводят. Там внутри, в голове, сидел какой-то ещё один Тэчи, пожалуй, более привычный. Он был ошеломлён, шокирован, но он молчал и не пытался помешать.От тихого низкого голоса Мэтта по телу вдоль позвоночника пробежала вибрирующая волна. Тэчи выдохнул со всхлипом, словно намеревался разрыдаться. От этой страшной пахучей близости, от своей противной покорности и ещё более отвратительной заинтересованности в том, чтобы Мэтт продолжал. Большая зверюга поймала маленькую, перекатывает в когтях, играется. А дурень и рад. Задирая послушно подбородок, подставляя беззащитное горло.Тэчи перенёс вес на одну руку, чудом удерживая равновесие, и поднял ладонь. Некоторое время не решаясь, а потом осторожно прижав её к щеке Мэтта. Тонкие пальцы скользили по коже, обводя спиралькой в несколько раз попадающиеся родинки, очертили ушную раковину, восхищённо потрогали выдающийся нос, большой палец улёгся в ямочку под нижней губой… За своими действиями Тэчи не следил. Он всё ещё не отрываясь смотрел в глаза Мэтту.И дышал, дышал, с тихим свистом втягивая воздух.Мэтта никогда еще не трогали так. Это вообще трудно прикосновением назвать, скорее?— ощупывание. Рыжий трогал его так, как изучают предметы слепые люди, аккуратно, но при этом настойчиво. Как предмет, имеющий структуру и форму, все изгибы которого надо обойти пальцами. Вот и Тэчи изучал, как мог.Это не оказалось чем—то неприятным. Обычное человеческое касание, ладошка маленькая и пальцы холодные: Мэтт втянул воздух, сунув между ними нос, принюхиваясь к слабому запаху кожи.Все это напоминало знакомство двух животных, когда словами получалось не очень (то есть, вообще никак), зато жестами, запахами и прикосновениями информация передавалась и усваивалась с огромным успехом.От крысеныша пахло мылом, теплом кожи, а еще самим Мэттом из—за надетых с его плеча вещей. Ни намека на противный запах, да и мысль о том, что этот мышь может быть заразен, отошла на второй план.У него жила на шее бьется. Часто—часто. Пульс изнутри долбит, распространяя запах с кожи, гонит кровь по мелкому телу и отлично согревает некоторые его части.Мэтт знает. Мэтт улавливает слабое мускусное веяние?— и не свое.И Мэтт неотрывно смотрит в неестественного цвета глаза, потому что все остальное?— блажь, а глазища эти предельно честны: рыжий взгляд не отводит, поддетый им, и если отпустит контакт?— Мэтт будет очень, очень разочарован.—?Смотри на меня, Тэчи,?— он говорит одними губами, чувствуя, как под нижнюю упирается кончик любопытного пальца. —?Если ты ослушаешься?— я все прекращу.Самому Мэтту за своими действиями смотреть не нужно, это не так интересно, как реакция на касание его ладони под безразмерной для хилого тела толстовкой. Ребра наперечет почти щекотным перебором, самыми подушечками вокруг твердого от холода соска: зато дыхание ощущается буквально, грудь вверх-вниз, вверх-пауза-вниз, пауза-пауза-пауза?— и снова вверх.Так гладят домашних питомцев, прижимая ладони вплотную к маленькому тельцу и слушая стук сердца под пальцами. Только вот зверьки не реагируют на это ненормально алеющими скулами и губами, не всхлипывают, с готовностью подставляя глотку.Вцепиться в нее хочется так сильно, что чешутся зубы, но Мэтт не торопится. В конце концов, кто же сжирает предложенное угощение сразу.Тэчи кивнул, сглатывая. Он смотрел и смотрел. Изображение периодически начинало плыть перед глазами, бионические зрачки нервно сужались-расширялись, возвращая потерянный фокус. Глаза у Мэтта были красивые, тёмные, влажные. Падать в эту тьму и тонуть, захлёбываясь.Тэчи моргал. Медленно-мееедленно. Ресницы смыкались и размыкались не сразу. Хотелось вообще прикрыть глаза, отдав все права тактильным ощущениям, но Мэтт запретил. И Тэчи вновь открывал глаза. И смотрел на него ошалело и пьяно.Это тело давно не знало ласки. Даже вот такой простой, как щекотное касание кожи, невозможно чувствительного соска (рот приоткрылся и тихое ?Ах…?, которое можно было вполне принять за шумный выдох). Оно помнило боль и грубость. Но воспоминания померкли в свете новых ощущений.Внизу, в штанах, член, прижатый задницей Мэтта, потёк смазкой и запульсировал. Ответно щёки заалели от невозможного стыда и виновато поползли вверх брови умоляющим домиком. Тэчи не знал, чего просить (и можно ли?) у этого огромного чудовища, с лапищами его дикими, горячими настолько, что, казалось, отпечатки оставят на тонкой коже. Чтобы он перестал его мучить или продолжал? Он же хотел всего лишь успокоить Мэтта, задобрить, получить гарантии неприкосновенности. Ага, щаз! Вот они. Прикосновенности. Те, которых Тэчи так не хотел, от которых сейчас плавится и дуреет, искря контактами. Надо взять себя в руки. Надо взять себя в руки.Предательские эти руки, одна из которых гуляет по лицу, поглаживая, успокаивая раздраконившегося зверя, а вторая… Рука начала дрожать от напряжения?— предельное время прочности. Влажная от холодного пота ладонь скользнула по полу, и, боясь, что упадёт на спину, рассердит этим Мэтта, а ещё и клок волос, зажатых в его пальцах, оставит, Тэчи другой рукой ухватился за его шею.Рыжий?— маленькая умница, не мешающая тактильному изучению. А Мэтт изучал, кружил пальцами по его груди, нырял кончиками в подмышечные впадины, поглаживая по тонким и мягким волоскам, касался ключиц тощих, скрытых плотной тканью кофты. Хорошо, что он всего этого сейчас не видит, не смотрит за тем, как рука по расцвеченной синяками коже скользит.Но все переносимые чувства на мордочке Тэчи написаны откровенно, гримасы одна другую сменяют?— а Мэтту все мало.Засранец, конечно, изворотлив и хитер, но сейчас абсолютно точно обезоружен. Мгновенное замыкание, а стоило лишь прикоснуться поверхностно и мягко, приласкать, погладить немножко, додать обещания не причинять боль даже так, через телесное.Чужое удовольствие Мэтт ощущает практически как свое?— у Тэчи только что волосы не полыхают, хотя и они под пальцами потеплели, горячими прядками оплетая руку.Теперь мышоныш выглядел более чем ?мило?. Он выглядел соблазнительно, а это уже самого Мэтта коробило: никак заразился животными повадками от этого найденыша. Но даже подобные мысли не смогли сбить того возбуждения, что уже появилось, и Мэтт прекрасно отдавал себе отчет в том, что еще немного?— и он не сумеет удержать собственный поводок в руках.Он пригнулся ниже, подхватывая мальца на чистом инстинкте?— хилые лапчонки не удержали рыжего от падения под таким напором, что ж, это было очевидным плюсом. А вот то, что теперь Мэтта эти самые лапчонки обнимали за шею и к телу прижималось тощее недоразумение, радости не доставляло: внизу живота мощно прострелило, будто кто бластером зарядил по самому сокровенному.Мэтт отстранился, с прищуром оглядев ?подопечного? и с особым интересом уставившись на его бедра, в центре которых слабо проступало мокрое пятно, не говоря уже о том, что под пятном ткань была изрядно натянута.—?На это ты у меня разрешения не просил,?— вопреки спокойному голосу, внутри колотилось оголтелое желание навалиться сверху и размазать гребаного рыжего под собой. —?Лимит исчерпан.