Quinn (1/1)

Первое, что он чувствует, когда открывает глаза, это тянущую пульсирующую боль одновременно в обоих разбитых накануне яичках.Яйца стали болеть ещё сильнее, чем после ударов ногами по ним и даже после херовой трубы внешнего полива.Питер не может найти этому грёбаное разумное объяснение, так как с момента ударов прошло явно больше шести часов. Разве только у него перекрут или рак, и шары скоро отгниют сами собой.Мысль о разбитых шариках проноситься мгновенно, но даже она не может огорчить Питера сильнее, чем он уже огорчён. У него три пули в груди, и сейчас он делает последние вдохи. Бубенцы ему уже всё равно не понадобятся.Но рука по привычке хочет нырнуть под пояс штанов и ещё раз погладить их.Пальцы натыкаются на чужую тонкую руку, которая обхватила его член. Теперь он чувствует тяжесть тела Астрид, которая лежит у него на груди. Хм, а он сперва даже не заметил.По привычке обхватывает её за затылок, пропустив прядь волос между пальцами.Чувствует во рту привкус сигаретного дыма. Астрид…Он думает, что ему жаль, что у них ничего не вышло. Она могла бы стать ему отличной женой, у них бы получилась настоящая семья.И могла бы родить от него детей.Но три пули, сидящие у него в теле, настойчиво советуют ему забыть о глупых сопливых мечтах.Он всегда знал, что Астрид любит его.Наверное, он тоже любил её. Так, как мог.На большее его сердце просто было неспособно.И вот он умирает, а она без сознания лежит на нём, и пальцы её обхватывают его хуй.Про разбитую мошонку он просто не успел ей сказать?— хотел сначала попросить прощения. За всё.А потом показать травму и пожаловаться. Как делал сто раз раньше. И тогда бы она уложила его в постель или отвела в ванную и долго оказывала первую помощь.И они могли бы провести в постели как минимум неделю.Да, не так всё должно было закончиться, отнюдь не так.Но сейчас поздно жалеть о чём-либо.Питер чувствует, как над крышей дома летит вертолёт. Окна в деревянных рамах чуть дребезжат.А ещё он чувствует безумную злость на тех долбоёбов, что решили палить по беззащитному калеке и девчонке из снайперки из засады.И теперь ещё вертолёт. Блядь! Сегодня просто не его день. Хотя, да когда в этой проёбанной жизни хоть бы раз был именно его день, а?Кажется, сейчас им будет жопа, хотя лично ему всё равно уже пиздец.Питер отцепляет руку Астрид от хера и легко сталкивает девушку с себя.Из её пальцев бессознательно выскальзывает пистолет.Питер успевает ухватить его за дуло и подтащить к себе, хотя каждое движение отзывается грёбаной болью.Яйца и грудь.Грудь и яйца.Сука!Он проверяет магазин и обнаруживает три патрона. Кажется, а может, это уже у него в глазах троиться?Кто-то даёт по уцелевшим стёклам автоматную очередь. На лицо и живот падают россыпи осколков.Надо срочно выбираться, может он найдёт в авто аптечку и сумеет наложить жгут? Может пули не задели само сердце, а только ключицу и рёбра?Слабо верится.Он всё же оттягивает пояс джинсов и просовывает руку под член, доставая яички. Сильно горячие и раздутые. Собранные у основания члена. Тёмного цвета. Блядь!И уже вытаскивая руку, не может удержаться, и проводит по члену. Чувствует слабое желание, смешанное с резкой болью.Сердце заходится в бешеном ритме. Лёгкие парализует сперва отдышкой, а потом?— надсадным кашлем.Питер сплёвывает тягучую, не похожую на слюну, массу изо рта и понимает, что у него пошла кровь.Сознание мутнеет. Звуки набирают резкости.Что ж, это уже конец,?— он понимает, его обучали умирать. О, да, сука!Он опирается на правую руку и переворачивается на живот. Подтягивает колени к животу, вставая на них, ведь если мошонка с разбитыми опухшими яйцами сейчас соприкоснётся с полом, он потеряет сознание.Осторожно встаёт, держа пистолет в руке.Понимает, что нужно спасти Астрид, хотя он даже не проверял у неё пульс. Просто его грёбанное сознание отказывается верить, что она может умереть раньше него. Она ведь на два года младше!Засовывает пистолет за пояс джинсов сбоку и подхватывает Астрид под руки.Сцепляет зубы и прикусывает губы до крови. Рычит.Не позволяет себе чувствовать боль. Не позволяет себе думать. Только шагать, волоча Астрид, прижав к себе.Только бы выбраться на улицу и посмотреть в глаза тем, кто решил их прикончить. Отстреливаться ему всё равно нечем.Вертолёт сел где-то за домом на берегу.Питеру было бы интересно посмотреть, кто захотел избавиться от него в этот раз, но он думает лишь о том, что всё кончено.Господи, отчего всё так ёбано быстро?Он помнит, как впервые взял в руки автомат.Как Дар Адал прижал его, полуголого, к своей груди и похлопал по плечу.Как он судорожно дрочил трижды в день в кабинке туалета в ЦРУ после того, как задница Кэрри поелозит по его столу.Как его жена целует его в щёку и треплет волосы.Как на него смотрит Джон-младший своими глубокими, такими же зелёными глазами.Как Астрид приносит ему в гараж, где он собирает бомбу для Хакани, горячий чай.Блин, нужно было надеть ей на палец чёртово кольцо?— девчонка была бы счастлива.Она могла бы родить ему ещё одного сына. Или нужно было бы собрать их всех вместе.И как Саул Беренсон заглядывает к нему в кабинет во время вечернего обхода помещений и просит разрешения посидеть у него.Он хотел бы выпить виски. Прыгнуть в бассейн. Рассказать кому-то правду о себе.И это далеко не полный список.И вот теперь уже всё.И Питеру правда жаль.Он выталкивает Астрид на улицу и пытается вдохнуть воздух. Лёгкие судорожно сжимаются.Питер запоздало думает о том, что как будто прикрывается ею.Но к чёрту всё это!Он слышит, как со звоном бьётся ещё одно стекло в доме и успевает подумать, что ему удалось успеть.Что-то воспламеняется с треском позади них.Он тащит Астрид вперёд ещё на пару метров, но силы так быстро покидают его.В глазах темнеет. И колени подгибаются.Питер чувствует тошноту, и, хотя он понимает, что это из-за яиц, испытывает животный страх. Его выворачивает себе под ноги.Он видит, как содержимое желудка смешанное с кровью.Всё ещё прижимает Астрид к себе.Старается не думать о том, что если бы он хоть на короткий миг стал принадлежать ей, то остаться ей потом без него было бы ещё тяжелее. Блин, как она сможет с этим справиться? Он не знает, ей-Богу, не знает.И тут он слышит голос, который точно не ожидал услышать в ближайшее время:—?Питер, брось пистолет.И эта фраза, одна-единственная, говорит ему больше, чем человек, произнёсший её, сказал ему за всю долгую жизнь знакомства.Значит всё, что он успел выяснить, и то, о чём лишь рискнул предположить, оказалось правдой.Ему страшно. Так грёбано страшно, что немеют пальцы. Астрид соскальзывает по его боку и падает возле него на талый снег и чёрную землю. Он даже не видел её лицо, так как его всё время скрывают волосы, а ещё она даже в бессознательном состоянии отворачивается от него. Типа обиделась или злится?А он чувствует себя виноватым… И от этого ему становится ещё хуже.Он тупо смотрит в лужу собственной блевотины, а потом демонстративно разжимает пальцы и позволяет пистолету выскользнуть вниз.—?Доволен?!—?Питер, не делай ещё больше глупостей, чем уже успел сделать. Давай поговорим, а потом тебе помогут отойти в лучший из миров.Господи, вся его жизнь была сплошной ложью.Его снова тошнит. Мочевой пузырь болезненно сжимается.—?Ты грёбаный предатель! —?слова едва-едва выталкиваются языком.И вовсе не потому, что Питер считал этого человека своим отцом.—?Расскажи, что тебе удалось узнать? —?спрашивает человек, на которого Питер не хочет смотреть.Он просто не хочет верить.—?Ну же, Питер, посмотри на меня, мой мальчик,?— он слышит, как мужчина отвинчивает крышку на фляжке,?— к сожалению мои снайперы лучше моих нейрохирургов. Даже сам Господь Бог не сможет спасти твою жизнь.Питер глухо рычит.Ноги подкашиваются, но он только немного приседает.Яйца сильно пульсируют и их нужно срочно устроить поудобней, но он никогда больше не покажет этому человеку свою слабость.—?Ну же, Питер, кого ты стесняешься? Можешь помассировать,?— он слышит, как тот, что был отцом, усмехается снисходительно,?— я знаю, что случилось на той парковке. Он сделал тебя, как девчонка.Сука! Грёбаная старая ебучая сука! Как будто у тебя никогда не было шаров, и ты никогда их не калечил, пидор гнойный!Надо что-то ответить.—?Но это я убил его!—?А он разбил тебе яички. По-моему, неравноценный обмен, а, сынок?Питер готов заложить хуй, что старик усмехается.И ещё смеет глумиться, старый хрен. А ведь Питер любил эту гниду.Действительно любил. Рыдал у него на груди.Вот же ж чёрт!И под кожей стремительно разрастается ебучее сожаление: лучше бы он так любил и доверял той, что лежит сейчас перед ним на сырой мокрой земле. А ведь она почки простудит.Сука!—?Питер, речь сейчас уже идёт не о твоей жизни, а об её.Куинн на короткий миг прикрывает глаза. Боится совсем слепить веки, ведь может уже больше никогда ничего не увидеть.—?У нас мало времени.И щелчок затвора.Блядь, наверное, потом этот старый хрыч поссыт ему на лицо и ещё раз пнёт в мошонку.Ну да ладно, хуже уже всё равно не будет.—?Ты же хочешь, чтобы девчонка жила, правда?Сука!Эта девчонка в сто раз сильнее и умнее тебя, старый ты козёл,?— думает Куинн, но связки гортани уже слиплись, и он не может выдавить ни звука.—?Не слышу, Питер. Она знает что-то? Ты говорил с ней?Он машинально отрицательно качает головой. Слишком быстро. Но это правда.—?Посмотри на меня, Джон.Он дергается от звука своего имени.И подчиняется.Ведь если не подчинится, то эта старая подлюка подойдёт к нему опасно близко. Сожмёт лицо в своих старых морщинистых пальцах. Станет истязать его яйца, или, как он говорит, яички. Ударит. Придушит.Зелёные глаза Питера встречаются с тёмно-карими глазами Дара Адала. Старший мужчина долго рассматривает младшего, а потом кивает и отворачивается, следя за тем, как пламя пожирает деревянный домик.Куинн испытывает ненависть, какой не испытывал никогда и ни к кому.—?Она знает что-то? —?Снова спрашивает Дар.Куинн не может больше удерживать равновесие и падает на колени. Джинсы быстро промокают. Он так хочет зачерпнуть пригоршню снега и прижать её к пылающей мошонке, но он не может подарить Дару такую роскошь?— наблюдать за своими мучениями. Вместо этого только поднимает правое колено максимально вверх, так, что яички оказываются прижаты им ко внутренней стороне бедра.—?Нет,?— шепчет на выдохе.Но она быстро всё поймёт, она же умничка.И она единственная, кто любит его. Именно Питера.Она будет искать его убийц. И будет мстить за него.Дар делает ещё глоток.—?Не знаю, как тебе удалось в таком плачевном состоянии убить двоих моих лучших наёмников, но ты молодец.И снова этот отцовский тон. Питеру так легко поверить, что они с Даром?— старые добрые знакомые.Пусть падла не знает, что он не убивал их. Конечно, это сделала она.Он чувствует, что сейчас уссытся, а ещё он ужасно гордиться Астрид.Но новый приступ тошноты напоминает ему о скоротечности его грёбаной жизни.В воздухе сильно воняет гарью и дымом. Огонь подбирается к авто, а они находятся в радиусе действия взрывной волны.Питер понимает, что игра окончена.Дар чуть усмехается.—?Ты всегда нравился мне, Джон, и я помню, как ты сосал мне и просил, чтобы я сосал тебе.Нет, этого не было. Никогда не было. Он не может вспомнить.Но губы зло выплёвывают:—?Ублюдок!Дар посылает ему воздушный поцелуй.—?Я подержал бы тебя за яички ещё, но не люблю, когда руки испачканы в говне.Уёбок! Больной-сука-уёбок!Говно и кровь?— не одно и то же.Это только простыни Дара измазаны полосками дерьма,?— Питер сам видел неоднократно.А потом Питер прикрывает глаза.Под тяжёлыми неспешными шагами скрипит снег и чавкает вода.Вертолёт взлетает?— Питер понимает это по звуку лопастей.Огонь потрескивает, ломая деревянные лаги и балки.Питер не позволяет себе трогать пах. Подхватывает Астрид и медленно встаёт, скользя на мокрой земле.Тащит девушку подальше от горящего домика, волоча по земле её ноги.Его губы пачкают кровью её светлые волосы, а её голова лежит на его плече.Боже, почему они просрали так много времени?Он слышит, как где-то вдалеке надсадно надрывается сирена.В голове проскальзывает мысль о Кэрри Мэтисон. Блин, ему почему-то стыдно признаться ей, что у него разбиты яйца, словно бы она не поняла. А перед Астрид стыдно наоборот за то, что не признался.Странный он…Он больше не может передвигать ногами, поэтому опускает Астрид на землю и ложиться сверху, словно бы прикрывая её. Надеясь, что она не простудиться на земле. Надеясь, что его труп не остынет слишком быстро, и кто-то успеет их найти.Машина взрывается оглушительно.С неба сыплется пепел и куски сажи. Дым вяжет в горле.Питер просовывает руку между ними и поправляет яйца, разместив их в ложбинке между ног Астрид внизу живота. Пытаясь этим жестом полного доверия отдать ей долг.Не хочет пачкать её лицо своей кровью. Боится заразить её чем-то, если он сам болен.Всё же не удерживается и прижимается губами к её лбу.Словно не он покойника, а, не приведи Господи, она.Уже не нужно сдерживать слёзы, и он чувствует, как они срываются из-под ресниц.Это его ?прости? и ?прощай?.Он отводит прядь волос с её лица и долго, сколько видят глаза, рассматривает её черты. Идеально-правильные. Его арийская девочка.Умничка.А потом, словно вспомнив что-то, ухитряется одной рукой расстегнуть застёжку на своей цепочке с крестиком. Перецепляет его на шею Астрид и засовывает ей под одежду.Пусть хранит её.Питер понимает, что отдал ей слишком мало, но больше ему просто нечего отдать.Может, если бы он не поймал пару ударов с ноги между ног, а потом не ёбнулся бы со второго этажа на железную трубу яйцами, проиграв поединок, успел бы пригнуться и не дал изрешетить своё сердце, но…Пора прощаться.Он обхватывает её сильно-сильно, вжимаясь в неё всем телом, пытаясь закрыть полностью от холода.ПРОСТИ МЕНЯ.Я ЛЮБИЛ ТЕБЯ.Он чертит пальцем на снегу?— своей кровью.В голове проносится осознание, что пришла весна. Апрель,?— один из его любимых месяцев.На лицо и волосы медленно опускается снег.Питер даже без куртки.Наверное, за два часа снег скроет их задубевшие тела от посторонних глаз, но, быть может, Кэрри успеет?Его влажная щека трётся о сухую кожу на лице Астрид.Он так хочет ещё один шанс.Начинается последний снегопад. Апрель…