4. (1/2)

Cветает, и первые солнечные лучи окрашивают небо. Пусть еще совсем робко, но все вокруг приобретает нечеткие предрассветные цвета. Но красный кабриолет на недопустимой скорости в 85 миль мчится наоборот, в темноту, на запад. Туда, где уже совсем не далеко шуршит спокойный утренний океан. За рулем автомобиля сидит молодой парень, что улыбается уже несколько часов, глядя вперед. Хорошее настроение настигло его, когда в Салинасе он, поцеловав сонного Бекхена, пересел за руль и понял, что они уже совсем-совсем близко. В его голове мелькали сотни мыслей. От мелочных, как куда они пойдут ужинать вместе в первый раз (выбор Чаньеля падает на китайский ресторанчик Тао, что тот держит в соседнем от его дома квартале), до крупных и ослепительно ярких, например, о долгожданной жизни с любимым человеком. Внутри улыбающегося парня от предвкушения взрываются фейверки, мысли носятся туда-сюда, словно заводные, не давая успокоиться и подумать о чем-нибудь. Теперь будут лишь завтраки на двоих, кот, пугающийся незнакомых, много прогулок и нежные поцелуи вечерами, когда им точно никто не помешает. Чаньель волнуется, что Бекхену не понравится его квартира, что, не дай бог, у него аллергия на кошек, он вообще очень волнуется. В этом состоянии бескрайней эйфории он не замечает, как поворачивает на трассу, что тянется вдоль спокойной глади воды. У него перехватывает дыхание от первого впечатления, будто он снова тот неуклюжий мальчик, что первый раз в жизни увидел океан и влюбился в него на весь остаток своей жизни.

С заднего сидения слышится возня, а следом голова Бекхена показывается между сидениями.

- Ну вот и чего ты не сказал, что мы приехали? Смолчать хотел?

Но Чаньель лишь продолжает улыбаться, глубже вдыхая морской воздух.

- И как тебе удается так солнечно улыбаться даже когда никто, якобы, не видит, - Бекхен хотел было сделать паузу, но, заметив перемены в лице Чаньеля, продолжил, - не надо так удивляться, я просто заснуть не мог.

"И вместо снов видел искреннее счастье". Они оставили машину за несколько десятков метров до берега. Чаньель, хлопнув дверью, тут же унесся вперед, крича, что он будет первым, а Бекхен рванул следом, пытаясь ухватить его за конец рубашки. Казалось, что даже время остановилось: вода была неподвижна, небо не стало ни на тон светлее, тишину не нарушал ни единый звук. Океан оказался именно таким, каким его представлял Бекхен, бесконечным и бескрайним, до краев наполненный спокойствием. Он пугал своей глубиной, заставляя сердце учащенно биться. Чаньель замер на берегу, пытаясь вспомнить свои детские впечатления, а Бекхен, сняв кеды и закатав штанины светлых брюк повыше, по щиколотку зашел в воду. Она была едва теплой, еще совсем не прогретая солнцем, и приятно щекотала кожу. Бекхен смотрел на горизонт не отводя взгляда.Чаньель не решается зайти в воду, от одной лишь мысли о том, что она холодная, по его телу пробегает легкая дрожь, и он мотает головой, чтобы отогнать от себя это призрачное ощущение.

- Тебе не холодно?

- Чаньель, - прерывает его Бекхен, - обещай мне только одну вещь, пожалуйста, - он словно специально делает долгие паузы в словах, очевидно пытаясь оттянуть завершение фразы. Он стоит спиной к Чаньелю и тому видно только как ветер треплет пряди на затылке. Кожа, что видна из-под закатанных рубашки и брюк, в полумраке выглядит неестественно бледно, а сам океан кажется миражом или холодным наваждением. Бекхен молчит и в этой тишине будто сливается с миражом, потакая его условиям.

Первый неуверенный шаг в его сторону он делает в тот момент, когда Бекхен снова начинает говорить.

- Обещай, что даже если я расстрою тебя, ты не будешь плакать, никогда. Слезы, они ведь только усугубляют боль.

Его голос дрожит, поэтому Чаньель замирает лишь на секунду, а потом бросается к нему, и прижимает к себе спиной. На его руки, что крепко обхватывают Бекхена за талию, хаотично капают слезы.

- О чем ты? Что вообще за мысли такие! Перестань. Я с тобой, я рядом, - он цепляется за слова, боится и выдает себя с головой.

- Чанни, - на выдохе произносит он, - пожалуйста, - тот лишь прижимается губами к его затылку и закрывает глаза. Бекхен словно тает в его руках, и они оба увязают в ледяной воде по самое сердце. Реальность окончательно теряет ясность, Чаньель открывает глаза и, все так же зарываясь кончиком носа в его волосы, шепчет.