Часть 1 (1/1)

?Не получаешь, так купиПоросший мхом кривой порог...?Бергтора1?Наверное, это очень красиво, когда зажженные стрелы взмывают в небо и падают в озеро. Говорят, Локсли придумал этот — в чем-то языческий — обряд… Хотя чего от него еще ждать? Святой мессы?Своеобразное проявление скорби по погибшим товарищам и прочим жертвам… завоевателей. Теперь они, несомненно, свободны, потому что никто не прикует их цепями, не бросит в темницу, не заставит терпеть унижения и издевательства за кусок хлеба и крышу над головой для них самих и их семей. Так ли это на деле — никому не важно, все хотят сказку и иллюзию.А, прости Господи, король Шервуда дает ее, на остальное ему плевать. Впрочем, это его дело, а у меня тут свое. Хотя озера и нет, но тоже получаются поминки?.Человек с луком стоял почти у самой кромки леса и смотрел, как пылают дом и хозяйственные постройки вместе с амбаром, в который только что привезли урожай зерна. Лица его под капюшоном нельзя было разглядеть, особенно с такого расстояния. Хотя и разглядывать-то уже некому…Два месяца назадМысль пришла к Гаю не сразу. Далеко. Несмотря на то, что в тех краях он уже бывал по делам на службе у аббата и вроде бы ничего такого не думал… Но постепенно он стал ловить себя на желании лишний раз проехать мимо, а потом свернуть с дороги и полюбоваться открывающимся видом. И вот однажды, стоя у кромки леса над этой живописной долиной, Гай вдруг понял: он хотел бы тут жить. Иметь дом, но не такой, как был у семьи в Стэнклиффе. Настоящий дом. Место, где он будет чувствовать себя свободным и… собой! Смутное желание превратилось в ясное намерение, но как осуществить его — он некоторое время совсем себе не представлял.Пока не увидел небольшой дом посреди этой красоты, а чуть позже свел знакомство с его хозяином — Годриком Брэдмуром.Не сказать, чтобы дом был похож на манор — больше на изрядно запущенную ферму у развалин замка: семейство Брэдмуров давно утратило свое прежнее благосостояние, и евреи им в этом охотно помогли. А с гибелью в Святой земле последнего из сыновей заканчивался и сам род. Но дом и постройки можно было отремонтировать, а со временем восстановить и донжон с прочими укреплениями. Лишь бы только сэр Годрик согласился уступить ему это поместье. Для кого хранить, если от семьи ничего не осталось? Ведь после смерти лорда Брэдмура все отходило главному кредитору — еврею Бенциону с очень необычной фамилией. То ли Шнекеншнайдер, то ли Штекеншрайнер… Вот названия заковыристые в германских землях — язык сломаешь! В общем, жил один такой в еврейском квартале напротив лавки каких-то Тальмонов, то ли торговцев, то ли ювелиров, то ли тоже ростовщиков, черт их всех разберет… Так вот он и получал после смерти старого Брэдмура все реальное имущество с персональной его частью. Вернее, это корона получала земли и манор через него, а сам еврей — только пару рабов, коня со сбруей и оружие, и мог потом перепродать с выгодой для себя. Но это если долги не перекупит кто-то еще, разумеется, со всеми служебными повинностями, прилагающимися к земле. И для Гая все встало на свои места.Он размышлял долго, прикидывая так и сяк, каким образом можно было бы устроить дело ко всеобщему довольству. Ведь старый Брэдмур, продав манор, мог не захотеть оставаться жить в нем на правах пожизненного содержания, когда там будет хозяйничать другой. И Гай прекрасно мог его понять. Значит, следовало приискать для сэра Годрика подходящую альтернативу и места проживания, и средств к существованию…Основная проблема заключалась в том, что своих денег у Гая не было. Взять их в долг? Но брать у одного еврея и отдать другому еврею… Гаю этот вариант развития событий решительно не нравился, поскольку расклад доверия не внушал — видел он уже такое, и ничем хорошим оно не кончилось. Надо было придумать, где еще денег взять. Попросить о милости у своего сеньора? Но подобное… лично это делается и, следовательно, нужно ехать в Глостер — и надолго.А такого отпуска ему не дадут, учитывая, что в королевском заповеднике завелся некто Сын Хэрна и Человек в Капюшоне. Точнее, этим всем назвался сбежавший браконьер и самый обыкновенный разбойник Локсли, но положение вещей от этого не менялось. И Гай обязан был присутствовать на своей новой должности. Только вот от старой его тоже никто не освобождал, и он просто разрывался между обеими службами. И не важно, что все планы, придуманные шерифом для поимки этого наглого саксонского гада, неизменно проваливались, а расхлебывать приходилось Гаю. Ему за это платят деньги. Какие, лучше не уточнять — больно грустная история выйдет.В конечном итоге идея обратиться к аббату Хьюго показалась Гаю не такой уж плохой. А то, что его благосклонно выслушали, внушило уверенность в правильности принятого решения. Церковник был согласен дать в долг, но потребовал, чтобы подписание всех бумаг состоялось в аббатстве, потому что не хочет везти деньги в Ноттингем. И Гаю их не даст, просто будет вычитать из его жалования лесничего половину, пока не наберется нужная сумма. Гай от этого в восторг не пришел — условие его здорово покоробило — но, немного поразмыслив, он понял, что аббат прав. Так и в самом деле будет лучше всего. И безопаснее. Осталось уговорить шерифа. Тот, конечно, здорово повеселился, когда Гай рассказал ему об условии аббата, и особенно — о ситуации, касаемой денег, но милостиво согласился приехать и оформить бумаги.Разговор с этим самым Бенционом Как-Его-Там на следующий день тоже был довольно удачным: еврей оказался готов продать долговые расписки, хотя, если здраво поразмыслить, то с чего бы ему упираться? Однако попытку задрать цену все-таки сделал. Но тут уж он не был бы евреем, если бы не попробовал. Осталось поговорить с самим лордом Брэдмуром.Вот с этим предложением Гай и приехал за пару недель до Иванова дня в Брэдмур-холл. Он еще не знал, и даже в страшном сне ему не могло присниться, чем все это закончится. Но началось-то неплохо, потому что старик согласился рассмотреть его предложение, а Гай был готов обсудить возможные условия.Они сидели под навесом в саду за домом и разговаривали. Сгорбленная женщина-рабыня, ковыляя, принесла им эль, свежеиспеченные лепешки и овечий сыр. Лорд Брэдмур извинился, что не может устроить подобающее случаю угощение и прием, но Гаю было все равно: видеть ли на столе глиняные кружки с элем или серебряные кубки с французским вином. И не важно, подала ли все молоденькая служанка или же колченогая старуха с испещренным морщинами и шрамами лицом.Главное для него состояло в другом — сэр Годрик был совсем не против предложенной Гаем альтернативы: после подписания бумаг переехать под опеку обители. Старый лорд сказал, что это прекрасная возможность в тиши монастыря подвести итог своей жизни и подготовиться к смерти.Они расстались, чтобы встретиться вновь через несколько дней, и, покидая Брэдмур-холл, Гай поднялся на холм и в который раз уже остановил коня. Любуясь с опушки леса на свой будущий дом, он был счастлив. С этого момента он жил только ожиданием дня, когда войдет туда полноправным хозяином.Пара недель ушла на уточнение деталей договора и прочие мелочи, среди которых было условие, что при вступлении во владение Брэдмур-холлом, Гай обязуется отпустить на волю всех оставшихся рабов сэра Годрика, если они захотят эту свободу получить. Он на него согласился, как согласился бы еще и не на такое. Впрочем, ничего особенного и не требовали.Подписание всех бумаг должно было состояться на день святого Петра в аббатстве, куда Гай вместе с де Рено приехали накануне. Кроме них в монастырской гостинице уже собралось немало представительной публики, прибывшей в обитель на праздник. Оставалось только дождаться лорда Брэдмура, но в назначенный день сэр Годрик не приехал. Не появился он и на следующий.