Часть 1 (1/1)

Иногда Ёнджу казалось, что она родилась не в том времени и не в том месте.Она была хорошей девочкой, пожалуй, даже слишком хорошей, чем того требовало время: умна ровно настолько, чтобы входить в десятку лучших учеников школы (она это не считала достижением: не в пятерку же…), но и ровно настолько глупа, чтобы не озадачивать свою голову лишней болью на тему конфликтов формы и содержания и вникать в вещи глубже, чем того от неё требовалось; весела и игрива ровно настолько, чтобы окружить любимого человека заботой и любовью, но и закрыта для массовых пьянок и гулянок – она вообще не любила все эти сборища и толпы… Милая и романтичная, но не беззащитная – во всяком случае, так казалось самой Ёнджу – чем не хорошая девушка для юношей?Но, к сожалению, первый парень у неё появился только в старшей школе, да и то – сейчас с ним творились какие-то страшные дела и тяжёлые проблемы, и Ёнджу сильно от этого страдала.

Ёнджу была одним из тех людей, кто в отношениях выкладывался на сто – нет, двести процентов; когда она, в честь своего семнадцатилетия, переехала к Юмпе на новую квартиру, которую он купил со своих первых гонораров, в первую очередь она закатила такой пир, что даже сам Юмпа, который ел как птичка, если вообще выходил из спальни или студии, оценил и впервые тогда поцеловал по-настоящему. Это был потрясающий день.

Дальше – больше: Ёнджу взяла на себя уборку квартиры, готовку и ведение всех финансовых расходов. Именно с её легкой руки в доме появлялись всякие милые мелочи, смысла в себе не несущее, зато создающие приятную атмосферу; книги, которые любил Юмпа, фильмы, цветы, одежда… Несмотря на от природы небольшой ум, она делала всё, чтобы радовать и удивлять своего любимого, и тут все её таланты и раскрылись.Но, несмотря на это, Юмпа улыбчиво ограничивался ?Спасибо?, молча радовался и шёл либо спать (у этих звёзд такой ужасный режим дня!), либо в студию работать.— Сколько можно, — иногда обижалась Ёнджу. – Ты же и так у себя там работаешь, отдохни хоть немного!

— Не могу, — виновато улыбался Юмпа. – Ты же знаешь, что будет, если я не буду репетировать.— Знаю, — устало вздыхала Ёнджу: этой мыслью она себя обычно и утешала. Много работы, не может оценить её усилия как следует, да и вообще – ну человек он такой, закрытый и молчаливый, не может он бурно радоваться твоим стараниям, что ж теперь, мучить его…Поэтому сидела на кухне в гордом одиночестве, с книгой – совершенно ужасным Кафкой, который ей не нравился, не шел и вообще – коллекцией хорошей музыки и стендом, заполненным всякими-разными фильмами: её любимыми романтическими комедиями и обожаемыми Юмпой Вуди Алленом и Альмодоваром, которых она тоже не понимала.Впрочем, это была не единственная болячка в их отношениях.Юмпа был одним из самых умных учеников школы, а Ёнджу считала, что ещё и мира – даже несмотря на то, что учился он кое-как, он великолепно знал изучаемый в школе материал и сдавал экзамены на отлично, не готовясь и даже не раскрывая книгу. Иногда он, в моментах задумчивости, спрашивал у Ёнджу:— Как ты думаешь… — и дальше шло что-то вроде ?имеет ли отношение фывапралжад к аюшмеруцу? Потому что, как я читал у Ырашнитца Аурванигмурипака…?.

Ёнджу было стыдно признать, что она понятия не имеет, о чём говорит Юмпа и всегда отделывалась спасительной фразой:— Я не думала об этом.Обычно срабатывало, но иногда Юмпа удивленно восклицал: ?Ну ты же знаешь, это же легко!?. Приходилось отдельно его уверять в том, что она и не понимает даже о предмете разговора, и тогда всё заканчивалось обиженным недолгим молчанием с обеих сторон.Ещё Юмпа был подвержен таким состояниям, как ?мир дрянь, люди дрянь, я дрянь, меня надо убить, людей сослать в газенвагены, а мир уничтожить Апокалипсисом? — и как ни старалась Ёнджу привести его в чувство и доказать, что мир прекрасен, каждый человек по-своему добр, а он – гениальный умница, опять же, ничем хорошим это не кончалось, и она начинала в такие моменты даже раздражаться, но, как вежливая девушка, держала всё своё раздражение в себе.Проблема в том, что, когда обида подобно гною: она имеет свойство скапливаться-скапливаться, а потом вдруг раз – и прорывает. Как в это утро с ней и случилось.— Ну сколько можно! – говорила она лежащему на кровати в бездействии Юмпе.— Ты совсем ничего не делаешь для нас, — продолжала обижаться она.— Юмпа, я не прошу многого, мне всего лишь нужно внимание, — плакалась Ёнджу пришедшему в шок от такого внезапного прорыва негатива Юмпе.— Я стараюсь-стараюсь для тебя, а в итоге всё насмарку!— Юмпа, ты хороший и замечательный, но почему ты так себя ведешь?— Юмпа, расскажи мне, если тебе что-то не нравится!— Юмпа!В итоге Юмпа, встав и накинув рубашку, хмуро сказал, что идёт в студию и просит его часа три не беспокоить. ?И да, не беспокойся об обеде: я сам себе что-нибудь сделаю?, — сказал он ласково, но за этой лаской и заботой чувствовалась хмурая обида и раздражение.Ёнджу была готова заплакать. Она уже чувствовала, что весь дальнейший день у неё будет насмарку, что они с Юмпой впервые серьезно поссорились, что она должна была сдержаться и не кричать на него из-за всяких пустяков, что она совсем дура, раз расстроила и без того уставшего Юмпу…Неизвестно, как долго продолжились бы её угрызения совести, но тут их прервал звонок в дверь.

Ёнджу была не только приличной девочкой, но ещё и радушной улыбчивой хозяйкой; поэтому, тщательно убедившись в отсутствии красноты в глазах, она поспешила к двери.Мужчина, стоявший за дверью, знаком ей не был; к ним не ходили гости, кроме, разве что, Дженни Ю и этого странного менеджера Юмпы – никто из одноклассников знать не знал о том, где находится их квартира, и Юмпу с Ёнджу это вполне устраивало. И что это за взрослый человек…— Добрый день! Простите, Вы к кому?— Добрый день, — голос мужчины был странно-улыбчив, вроде бы дружелюбен, но тем не менее чувствовалась в нём какая-то глухая сила. – Я отец Юмпы Вона, и пришёл к нему.Отец Юмпы.Сердце у Ёнджу упало. Юмпа не знакомил её с родителями, более того, о семье своей говорил крайне неохотно, и единственного, кого Ёнджу оттуда знала, это сестрицу Юмрил, высокомерную интеллектуальную девицу с завышенным чувством собственного величия. Но о родителях его она не знала ничего…Ёнджу открыла дверь и замерла.Мужчина, стоявший за порогом, внешне очень напоминал их бывшего учителя музыки и врага Юмпы, Вуджея Ха, но был чуть постарше и более… величественный, что ли. Аккуратные светлые волосы до плеч, глаз не видно за широкими тёмными очками, странная улыбка на губах – как его голос, вроде бы и дружественная, но скрывалось за ней явно что-то нехорошее, не то горечь, не то зажатая глубоко в душе агрессия. И хороший дорогой простой костюм, обычный, но чувствуется, что куплены эти вещи были в хорошем магазине, не где-нибудь.Кажется, мужчина тоже изучал её в этом время, такое было у Ёнджу ощущение; поэтому она, сделав шаг назад, тихонько произнесла:— Простите, Юмпа сейчас у себя в студии, но – Вы пока проходите, проходите…— Рад такому тёплому приёму.Ёнджу чувствовала себя ужасно неловко: она не умела встречать гостей, всячески стеснялась людей и чувствовала себя ещё большей идиоткой, чем она есть на самом деле. Поэтому, когда приходили гости, она мучительно краснела, бесконечно говорила какой-то бред, если молчала, то обязательно невпопад… Особенно когда это взрослый человек, да к тому же отец любимого парня.— Простите, у нас тут такой беспорядок… Ещё только утро, мы не так давно встали, поэтому – пройдемте в приёмную, там хоть немного поприличнее…— Ничего, я могу подождать его хоть здесь.— Нет-нет, тут так неудобно, пройдёмте же…Ёнджу ненавидела себя в такие моменты – особенно то, что она говорила; поэтому она старательно не смотрела на неожиданного гостя и неосознанно суетилась, стараясь имитировать бурную деятельность.Гость же был арктически спокоен и лишь разглядывал – как казалось Ёнджу – интерьер их квартиры, едко усмехаясь самому себе. Первое, на что он обратил внимание, когда они зашли в гостиную комнату, это был комментарий к шкафу с фильмами:— Солидно. И, как я понимаю, из этого всего великолепия Юмпой просмотрено где-то, наверное, процентов десять?— Д-да, — мучительно выдала Ёнджу. – Но, Вы знает, ему некогда…— О, понимаю. Посиделки перед компьютером и бряцанье трех аккордов на гитаре, безусловно, куда более важное занятие.— Нет! – Тут Ёнджу вцепилась пальцами в край юбки: нельзя было так громко… — Просто он в самом деле занят. Сами знаете, работа…Гость повернулся к ней, снимая очки, и девушка вздрогнула: у отца Юмпы были удивительно светлые глаза, совершенно несвойственные для корейца. Она могла побиться об заклад, что вокруг зрачков в этих удивительных глазах был синий кружок, плавно перетекающий в небесную голубизну – в самом деле потрясающие глаза. И такие горькие и грустные… ничего общего со спокойными туманными глазами Юмпы. Кстати говоря, он и на отца-то его не был похож – Юмпа высокий, тощий, нескладный, с женским лицом, тёмными волосами и огромными синими глазами, а этот светловолосый, светлоглазый, низкий, да ещё и лицо больше европейское, чем корейское…

Определенно странный тип, заключила для себя Ёнджу.— Удивительно, как у такого оболтуса, как мой сын, могла появиться такая замечательная девушка, — мягко произнёс отец Юмпы, и Ёнджу вспыхнула снова, но на сей раз не от стеснительности.— С-спасибо большое, но вот только В-ваш сын не оболтус, — произнесла она, идиотски – как ей казалось – улыбаясь. – Он очень славный, и хороший, и…— Совершенно не приспособленный к жизни пессимист, — рассмеялся мужчина. – Нет, я безусловно доволен за него, и даже отчасти завидую. Да, извините, я не представился, — он, всё так же улыбаясь, протянул девушке руку: — Джекеонг Вон, музыкант. Слышали?— Н-нет, — всё так же заикаясь, протянула девушка. – Вообще-то, знаете, я не слушаю музыку.— А, понимаю, — тактично улыбнулся он, но Ёнджу не могла не заметить разочарованный блеск в глазах её собеседника. Всё-таки хоть чем-то они с Юмпой всё же похожи…— Но всё равно очень приятно, — ещё шире улыбнулась она и протянула ему в ответ руку. – Ёнджу Чё, пока ещё школьница. Кстати, совсем забыла! Вы будете чай?— Папа?Они повернулись к двери, в которой застыл, словно тень отца Гамлета, растерянный и побледневший Юмпа. Ёнджу растерялась и испугалась: таких злых глаз у Юмпы она ещё никогда не видела.Мужчина, впрочем, не растерялся, только лишь быстро улыбнулся и направился к Юмпе— О, дорогой сын. Вижу, ты очень рад меня видеть.— Уходи. Нам не о чём разговаривать.— Юмпа, но!...Ёнджу была поражена поведением любимого. Конечно, у них с отцом могли быть разные ссоры, но чтобы так вот выставлять его из дома?! Это же… неприлично, в конце концов!— Юмпа, матери плохо.

На некоторое время Юмпа сжался и было видно, что его задела эта новость, но буквально в следующее мгновение он выпрямился, как чертик из коробочки, и заговорил ещё более ожесточенно:— Я больше не куплюсь на это, отец. Сколько раз ты меня так обманывал и запирал дома? Хватит!Мужчина рассмеялся:— Что же, я не удивлен. – Вдруг он почему-то развернулся к растерянной и испуганной Ёнджу и добавил спокойно и почти что ласково: — Девушка, имейте в виду: Вы приютили на груди ужасно опасного гадёныша. Смотрите, как бы он…— Пошёл отсюда!Юмпа никогда не кричал, совсем никогда, и именно поэтому сейчас Ёнджу испугалась особенно сильно – так сильно, что уже была готова вот-вот заплакать.— Пожалуйста, перестаньте, — забормотала она, медленно отходя назад.— Вот, правильно, перестань, — холодно бросил рассвирепевшему Юмпе отец. – Узнаю, что довёл эту замечательную девушку до слёз – убью. Понял?— Как тогда, когда ты чуть не сделал из меня аутиста? – зло прошипел ему Юмпа.Джекеонг ничего ему не ответил на это, только лишь развернулся на пятках и пошёл в сторону выхода.В коридоре хлопнула дверь.

Некоторое время в комнате висело молчание. Юмпа стоял, злой, растрепанный, растерянный, а Ёнджу теребила юбку и не знала, что ем уговорить, как – да и зачем сейчас? не поймёт, обозлится, обидится… И что делать?— Какого чёрта ты открыла ему дверь?Ёнджу испуганно посмотрела на Юмпу: голос его был спокоен, но сух и зол, страшный голос, ужасный. Лучше бы кричать на неё начал, в самом деле…— Я… прости, я не знала, что у вас такие отношения, — забормотала она. –Я думала, вы просто…— Я его ненавижу. Больше не впускай его никогда, хорошо?— Х-хорошо, как скажешь.И тут Ёнджу заплакала.Юмпу это сильно испугало: он не умел утешать людей, в лучшем случае мог быть бессловесной жилеткой для слёз, но утешать кого-либо, говорить ободряющие слова… он их и в свой адрес-то никогда не слышал, кроме, разве что, от Ёнджу и матери, а сам он не знал, что обычно люди делают в таких ситуациях – поэтому он просто сидел рядом, держа её за руку, и растерянно бормотал ?Ну, тише, не надо, правда, прости меня…?.И, как показалось Ёнджу, всё пошло вновь своим чередом. Всё, да не всё.