Часть 6 (1/1)

Хибари проснулся от удушья. Во сне он любовался звездами на горе Такао, и обитающие там призрачные руки оонадэ хватали его за одежду, пока вдруг не схватили за горло. Но потом оказалось, что на груди у него сидит обмотанный бинтами ёкай без лица – только с большим острозубым ртом. Хибари немедленно ударил. Ёкай в ответ вцепился когтями.– Покидать спальни после отбоя запрещено, – сказал Хибари и ударил опять. Внезапное пробуждение нарушило его распорядок сна, поэтому тело еще плохо слушалось. Ёкай разразился мерзким смехом.– Я комендант, мне все можно!Хибари проснулся окончательно и сообразил: откуда в чужой стране ёкаи? Это обычный враг. Хибари совсем недавно избил его до смерти на арене, но враг оказался живучим, как таракан. Тараканов Хибари ненавидел еще больше, чем травоядных. Тараканы всегда нападали в темноте, исподтишка, боясь честной драки. – А ты – маленький выскочка! – продолжал шипеть враг. – Думаешь, так легко со мной справишься?! Я тебя порежу в клочки!Острые жала впились Хибари под ребра, и он пришел в транс моментально. Они рухнули с кровати, покатились, сцепившись – враг метил ножом в горло, Хибари бил не глядя, молча, коленями в живот, головой об пол, пока наконец не достал локтем до лица. Хрустнула кость, и сверху закапало горячее. Враг схватился ладонью за нос; кровь потекла между пальцами, заливая Хибари глаза. – Сволочь! – гнусаво вскрикнул враг. – Как ты посмел пролить благородную кровь?! Опять!Его рот перекосился в омерзительной гримасе то ли счастья, то ли ужаса, все тело трясло – накрывало психотическим трансом. Наконец-то можно драться на равных, понял Хибари, и сообщил:– Ты все испачкал. Сдохни.Собрал все силы и отшвырнул врага. Враг ударился о стену, оставляя трещины в штукатурке. Порча школьного имущества. По сломанной кости за каждую трещину. Хибари поднял тонфа. Враг вытащил из кармана целый веер ножей, и сквозь слипшуюся от крови челку наконец заблестели упоением его глаза.Когда все закончилось, Хибари вытолкал тело в коридор и рухнул обратно на кровать, не сменив пижаму. Нарушать расписание было нельзя – до утреннего звонка еще оставалось время, а душ можно принять перед завтраком, поэтому Хибари уснул быстро, как камень.За завтраком царила раздражающая суматоха. Комендант общежития берсерков не пришел. Его место боязливо пустовало – никто не хотел связываться с местным корольком, если тот соизволит явиться в последний момент. Хибари молча сел на пустой стул, игнорируя возражения. Настоящий комендант должен безукоснительно соблюдать правила, иметь холодный рассудок и быть сильнее всех. Все было очевидно и справедливо, и Хибари был доволен.Кажется, руководство школы тоже было справедливым, потому что назначение на должность коменданта Хибари получил в тот же день после обеда.Закат потух, как мимолетная жизнь бабочки-поденки, жизнь Хибари тоже вступила в новый цикл, а на Эстранео опустились сумерки. Фонари здесь горели не так. Другие стандарты освещения. Хибари поставил мысленную галочку, чтобы позже непременно заняться этой проблемой: слепых пятен на его территории быть не должно. Длинная тень накрыла круг от фонаря – всего лишь летучая мышь. Хибари не привык к такой тишине, в Японии он этого не замечал, но все вокруг было живым: ночные цикады, птицы, шелест листвы, мерный стук фонтана содзу из сада камней. А здесь даже мыши летали бесшумно.Хибари вышел на обход Эстранео в первый раз, и вечер должен был сложиться идеально. А идеальный обход – это пойманные нарушители. Никто в этой школе больше не будет нарушать дисциплину. Даже летучие мыши.Хибари свернул за угол интуитивно, и непроглядная темнота залила глаза, но хорошему воину не нужно зрение, чтобы видеть:– Я тебя слышу, – произнес Хибари и безошибочно повернулся на звук. Первый нарушитель. Хибари накрыло трансом, как накрывает возбуждением: болезненно и сладко.– Очень жаль, – отозвался нарушитель с фальшивой печалью и нервным смешком. Хибари атаковал. От предчувствия опасности зрение вернулось. Силуэт, совсем немного темнее стены, стоял вовсе не там, где прошли тонфа. Обескураживающий промах.– Ходить после отбоя запрещено, – отчеканил Хибари и снова атаковал.– А ты смешной, Хибари Кё-ёя, – произнес силуэт и оказался простой тенью. Сам нарушитель стоял прямо позади и улыбался. Хибари узнал его сразу, а возненавидел еще на подпольных боях.– Ты будешь наказан, – Хибари атаковал в третий раз. Как ловить руками воздух. Фонарь за углом решил, что следующей сцене понадобится цензура, и погас.– Не тобой, – произнес нарушитель, а затем добавил интимно и мягко, словно шепот в ухо возлюбленной: – На колени.Мир вокруг померк, и голова взорвалась болью, затрещала, словно стена под осадным орудием, и сложилась, просто пала без боя. И Хибари тоже упал. На холодную влажную от росы землю, будто недолетевшее ядро, бесполезный обломок.– Ты думаешь, Хибари Кёя, – из-за грохота внутри слышно было плохо, – что меня остановит какой-то стандартный щит? Это просто смешно, – нарушитель действительно засмеялся и дернул Хибари за волосы, чтобы посмотреть в глаза. Хибари не испытывал такой обжигающей ненависти прежде. Это был мгновенный импринтинг. Он знал, чувствовал, что навсегда. Но ничего не мог сделать, даже закрыть глаза. Потому что Рокудо Мукуро не хотел этого. – Ты податливый, как масло, и потому тобой легко управлять, – Мукуро говорил тихо, зло, многословно, с привкусом извращенного удовольствия. Упивающийся властью отморозок. – И потому ты станешь их марионеткой. А в остальном ты слаб и бесполезен. Я мог бы убить тебя прямо сейчас или заставить вылизывать мои сапоги, но я оставлю тебя здесь, чтобы всю последующую жизнь ты помнил о моем милосердии.Рука в волосах исчезла, и Хибари уткнулся в землю лбом. Он не мог даже повернуть голову, чтобы посмотреть, как этот ублюдок уходит. И тяжело двинулся, только когда восходящее солнце придало ему сил. Несколько часов с собой – страшное оружие. Когда Хибари смог подняться – будто весь мир навалился на плечи, и он не смог его удержать – рассвет сказал ему только одно: сёгунат пал, и прежняя жизнь вместе с ним.***Реборн знал все и обо всех. Его голова была набита чужими секретами, как египетский саркофаг – мумиями. Распечатай дверь – и древние проклятия обрушатся на тебя песком и пеплом.Поэтому когда наутро Хибари Кёя объявился у него на пороге, Реборн ничуть не удивился.– Получил? – спросил он насмешливо, поправляя шляпу. – Ну садись.Хибари сел. Видно было, как его одновременно душат желание не находиться здесь и желание получить свое. Реборн начал мерно колотить по столу кончиками пальцев, и Хибари вперился в его руку холодными узкими глазами, как кошка наблюдает за блестящим фантиком.– Мне нужен щит, – сказал он наконец. Именно это Реборн ожидал услышать.У всех новичков из академии Коа оказались одинаковые щиты – стандартные, простые, как ?Аве Мария?, закрывающие их глухие и тихие ментальные поля сталью. Смахивало на кустарную работу одного и того же мастера, привыкшего лепить горшки. Это сразу показалось Реборну и Тимотео странным: как дети вообще выживали там, с такой жалкой видимостью защиты? Сталь можно пробить, расплавить, разрезать, смять в кулаке, как бумагу. Студенты Эстранео начинали выстраивать свои щиты с первого курса, изобретательно и планомерно, и к старшему курсу вдоль сложнейших конструкций можно было бродить неделями, ломая голову, как попасть внутрь. Реборн был сторонником индивидуального подхода. – Похвально, – одобрил он и принял расслабленную позу. Хибари, наоборот, напрягся только больше: ему претило всякое одобрение. – Надеюсь, ты не думаешь, что я махну волшебной палочкой – и все появится? Делать придется самому. Реборн замолчал, дожидаясь вопроса. Хибари следовало научить задавать вопросы, пока кто-нибудь окончательно не сломал его хрупкую, склеенную кровью вселенную, в которой он всегда прав. Хибари очевидно мучился и страдал; Реборн ждал и получал удовольствие. Борьба закончилась тем, что Хибари все-таки выдавил без вопросительной интонации:– Как.– Могу дать подсказку, – согласился Реборн и без предупреждения захватил Хибари в свое ментальное поле, накрыв им холодную комнату. Лезвие гильотины было мирно, даже приглашающе поднято над плахой. Теперь Реборн видел Хибари изнутри, по ту сторону – замершего в злобной растерянности, с воображаемым оружием в руках.– Можешь войти, – щедро предложил Реборн. Хибари сделал первый шаг, и гильотина ожила. Лезвие упало, со свистом рассекая воздух, метнулось обратно, обманчиво затихло, а потом снова упало. Еще раз. Еще. Еще. Ментальное окно то закрывалось, то открывалось, как мамы играют с детьми в ?ку-ку?. Реборну нравились всякие детские игры – бесконечный источник вдохновения для манипуляций с сознанием.– Ну, что стоишь? Вперед!Хибари прыгнул и атаковал. Гильотина захлопнулась, кроша выставленное оружие в мелкие брызги. Хибари упал и покатился, прижимая к себе руку. Реборн выкинул его обратно в реальность пинком.В реальности Хибари тяжело дышал и смотрел яростно, но по-прежнему молчал.– Начни с самоанализа, – посоветовал Реборн чуть-чуть благосклоннее. – Подумай, чего хочешь для своих врагов. Загадок? Страданий? Мгновенной смерти?Хибари опустил голову: невооруженным взглядом видно было, что он уходит с грани боевого транса и погружается обратно в себя.– Не видеть, – коротко ответил он после длинного молчания. – Раздражает.Реборн усмехнулся.– Тогда тебе нужен очень-очень большой щит, Хибари Кёя.***В благословенной тьме и тишине Хибари погрузил руки в густую глину. Где-то за окном беззвучно билась летучая мышь, но он больше не обращал на это внимания. Первый кирпич вышел тяжелым и кривоватым. Хибари хлопал его ладонью с одной стороны, потом с другой, пока не остался доволен результатом. Это было медитативное, приятное занятие. Никто ему не мешал.Потом Хибари вообразил печь. Раздулись тяжелые меха, распахнулась дверца, изнутри дохнуло адским жаром. Где-то в самой глубине ему вдруг померещилось лицо Рокудо Мукуро, которое горело в огне и хохотало. Хибари сунул кирпич ему прямо в смеющийся рот и закрыл дверцу, с удовольствием глядя, как сыплются искры. Огонь то и дело норовил погаснуть, но Хибари раздражался – и меха снова начинали нагнетать воздух. К утру, прежде чем вернуться разумом в окаменевшее тело на кровати, прежде чем его глаза выкатились обратно из-под век, Хибари заложил первый кирпич будущей неприступной стены.