и опять хреново (1/1)
Заказ действительно крупный — Чонсан почти все время сидит над планшетом, черкая, штрихуя, подправляя и так до бесконечности. Он выглядит вымотанным, но счастливым: Чонсану нравится быть занятым и приносить пользу.— Мне не сложно, а им приятно. А нам оплата за квартиру, — смеется он, разминая затекшие плечи.
Санхен выдавливает нервный смешок; он уже неделю скрывает, что предоплаты от дяденьки не хватило и на половины аренды, которую хозяйка взвинтила едва ли не вдвое — догадывается, кто ее квартиранты. До зарплаты Санхена еще десять дней; он мотается по городу как угорелый, развозя посылки как можно усерднее, и даже надеется на премию, но —как же все чертовски сложно. Такая срань, такая чертова ебань — словно весь мир против них.
К миру у Санхена один вопрос: почему, блять, все так?Он был на высоте и скатился в самое ужасное дерьмо, которое можно себе представить, и стоило из него выбраться, как кто-то толкает его в спину. Обратно. Снова. На этот раз —не одного.Они смеются и засыпают вместе, и у Чонсана ноги холодные, как у лягушки, а еще у него заканчиваются таблетки, которые нужно принимать каждый день, и давно пора навестить врача.
Их счастливый мирок такой призрачный, такой хлипкий — он вот-вот треснет по швам и осыплется, если кто-то из них сломается. Оступится в темноте.Санхен стоит на краю пропасти и не смотрит вниз.
Все так хорошо, что вот-вот должно случится что-то плохое.
И оно — случается.Обидно, что его срывает так — Санхен заливает в глотку коньяк, и тот уже не обжигает. Вчера хозяйка предупредила: если не оплатит в течение недели — вышвырнет на улицу.А сегодня его выставили вон. Из службы доставки, где он работал — он даже не был устроен официально.
Плохо, плохо, плохо, чертовски плохо. Ужасно, отвратительно.
Санхенне чувствует земли под ногами. Асфальт прохладный и кажется мягким, фонари приветливо моргают желтым светом; Санхен переворачивается на спину, подставляя лицо небесам. Может, это трава под головой?Он даже не знает, где находится. Слишком давно не напивался так, чтобы вдрызг. Чтобы все вокруг прыгало на желейных ногах, а в голове — наконец — было охуительно пусто.В уши врывается раздражающий звук — снова, снова, который раз за вечер; Санхен щурит глаза — он не может разобрать имя звонящего, но фотографию угадывает с третьего раза. Только один его знакомый похож на святого.— Прости, детка. Я так люблю тебя, — скалится Санхен, пока выпавший телефон дребезжит где-то у него под локтем. — Так безумно сильно тебя люблю.Ему хочется убить себя — так хорошо — но убивать уже совершенно некого.
"эй где ты? почему не предупредил что задерживаешься?""перезвони как только сможешь. я волнуюсь""пожалуйста срочно позвони мне""если до утра не появишься я пойду искать тебя"
Ему охуенно, невъебенно повезло. Его не забрали в обезьянник, не избили, не ограбили — хотя чего там грабить-то? Он последнее спустил на коньяк. Санхен явился домой через сутки? двое? и еще с час сидел перед домом на лавочке, продумывая в голове извинительную речь.Прости, детка, но я так заебался, что не могу справиться сам со всем этим дерьмом в голове, а еще меня выгнали с работы и у нас охуенный долг за квартиру и нет денег на лекарства, еду, вообще ни на что, поэтому я не придумал ничего лучшего, чем нажраться, как скотина. Но я ведь и есть скотина, но ты меня тоже любишь, правда? Я вытащу нас, обещаю.Но Чонсана дома нет. Есть холодная слипшаяся лапша в кастрюле и разбросанные вещи, так, словно Чонсан уходил в большой спешке.И записка.Санхен срывает приклеенный к холодильнику стикер и, всмотревшись в буквы, растирает бумажку между пальцами, как ночного мотылька. Боль изо всего тела собирается вдоль позвоночника и ударяет в голову.