Глава VII. Герой Рима (1/1)

Вести нетренированных людей на войну всё равно, что выбросить их.—?КонфуцийGermania Magna?— DCCLXIX (769 год) от основания Рима или 16 год н.э. (спустя шесть лет после исчезновения армии Вара).Оппид Убиорум будущая Колония АгриппинаРимляне собирались в поход. В ставке проконсула Галлии и Германии в небольшом провинциальном городке Оппид Убиоруме сосредотачивалась сильнейшая армия, которую только могли лицезреть дикие германцы. Рим свирепо и яростно жаждал мести, и эту месть должен был воплотить молодой и талантливый полководец?— Германик Юлий Цезарь. Собрав в единый кулак все Рейнские и частью Дунайские легионы с неисчислимым количеством ауксилиев, он намеревался поквитаться с Арминием и всеми следовавшими за ним германцами. Мечем и огнём, он должен был пройтись по землям за Рейном. Предстоящая кампания должна была быть очень сложной и в то же время грандиозной. В этом предстоящем походе Рим намеревался продемонстрировать всем свою силу и власть, никто не смел бросать ему вызов. Бросившие Риму оскорбление германцы должны были сполна отпить из горькой чаши, которую они сами создали своим глупым выбором.Командующий всеми рейнскими войсками, сидя за столом, задумчиво провожал убывавшие в закате солнце. Сотня мыслей мелькали в его голове. Управлять сколькими жизнями людей и быть во главе всего очень сложно, но в этом был его долг. Наверно, потому он и отказался в своё время от пурпура из солдатских рук. Всё должно было быть законным и без кровопролития, в тот час он был недостоин. Кровь соотечественников не должна была литься понапрасну, пройдёт время, и он ещё возглавить Отечество. Но пред всем этим ему еще предстоит многое совершить, одно из них?— это наказать германцев и вернуть Германию под крыло Орла Юпитера. Он должен оправдать оказанное ему доверие. Ныне почивший Август, а теперь и его дядя Тиберий решили положиться на него в решении таких важных задач. Ему стоит выполнить всё в лучшем виде.Вар был ещё тем глупцом, доверившись варварам, но он не Вар. В его ближайшем окружении не было ни одного варвара, и доверять им он не собирался. Германик, немного знавший Ацилия Пизона, совершенно не понимал, как такой опытный и умный человек, как он, мог позволить дураку Вару совершить такую глупость. Конечно, возможно он его плохо знал, и он был тоже дураком. А возможно и то, что Квинтилий Вар был до невозможности упёртым идиотом и попросту никого не слушал. Проконсулу на этот счёт напрашивались на ум только два этих варианта. Но послушать варвара и попасть в западню было верхом полководческого таланта мёртвого пропретора. Вся эта история из исчезновения трёх легионов и когорт ауксилиев в лесах Германии была, по мнению Германика, очень мутной и непонятной. Во время прошлогодней кампании в Германии, молодой проконсул пытался найти хоть какие-то останки или зацепки, чтобы узнать, что случилось с армией Вара, но ему это так и не удалось. Никто из лояльных Риму германцев и вождей ничего не знал об участи пропавших легионов, а те варвары, что он тысячами брал в плен, также толком ничего не поведав лишь разводили руками. Только предавший их пёс Арминий, хвастливо разливаясь петухом, говорил о том, что войско римлян разбили германские боги. В такую полную чепуху Германик уж тем более не верил. Ему в его кампаниях, уже, сколько довелось, перебил варваров, что не пересчитать. Но вот какого-то божественного заступничества со стороны их богов он так и не увидел. Как бы то ни было, но орлы легионов так и не были возращены, а потому позор с Рима ещё не был до конца смыт.В предстоящей кампании недавно начавшегося нынешнего года, полководец вознамеревался поставить жирную точку над варваром-предателем и над его коалицией племён. Его любимую беременную жену Туснельду, Германик захватил в прошлом году, но тогда треклятый варвар отказался сдаваться. Решение проблемы с Арминием, по мнению проконсула, могло быть осуществлено только силовым путём. И вот сейчас, собрав в единый кулак все свои войска, Германик замыслил размазать проклятых германцев по всем их землях. ?Они или сдадутся, или я их всех уничтожу?.В дверь его кабинета кто-то постучал, и командующий встрепенулся. Отвернувшись от окна, он заметил голову своего секретаря грека в немного приоткрытом дверном проёме.—?Господин, у меня донесения, а ещё я выполнил ваше задание.Получив положительный кивок и указание сесть на стул, вольноотпущенник, открыв полностью двери, вошёл в кабинет. С охапкой нескольких свитков под пазухой он, украдкой присев на стул, терпеливо стал дожидаться, пока его спросят.—?Так какие там известия и что там с подсчётами, Антиох?Разложив свёрнутые в рулоны свитки на столе командующего, вольноотпущенник начал увлечённо объяснять, показывая по очереди на свитки.—?Господин, в этом подсчеты по снабжению,?— указав на первый рулон, он переместил палец на другой свиток. —?Здесь общая сумма выплат за снаряжение для новобранцев, а вот в этом третьем?— подсчет количества нашего войска по подразделениям,?— по очередное развернув и мельком оглядев два свитка, Германик удовлетворённо сказал:—?Неплохо, Антиох, неплохо, ты молодец. Подготовь ещё запрос по нуждам войска и отправь его вместе с отчётами по деньгам и тратам в Рим в канцелярию императора. Но прежде занеси эти отчёты к квестору Сцеволе.—?Да, мой Цезарь,?— незамедлительно послышалось от грека.Осмотрев третий свиток, молодой полководец довольно хмыкнув.—?Значит, когда мы соберёмся в единую силу, нас будет восемьдесят две тысячи?Услышав вопрос от своего господина, Антиох, немного замешкавшись, вспоминая цифры, утвердительно закивал головой.—?Да, господин. Когда прибудут все подразделения, у нас будет восемь легионов, тридцать восемь когорт ауксилиев, пятнадцать кавалерийских ал и две преторианские когорты, что должны вскоре прибыть из Рима.—?Отлично! —?немного улыбнувшись и откинувшись на курульном кресле, Германик начал размышлять о войсках. Помимо двух когорт преторианской гвардии посланных ему дядей Тиберием. В довесок к ним, из Дунайской границы в скором времени от пропретора Мессалы должны были прийти и поступить, в его распоряжение, четыре алы сарматской конницы. Если они прибудут вовремя, тогда для германцев у Германика будет неожиданный сюрприз. Противопоставить тяжелой сарматской коннице, орудующей копьем и луком, у варвара попросту будет нечем. Проконсулу уже доводилось во время Иллирийского восстания своими глазами лицезреть, как безнаказанно сарматы засыпали дождём стрел пехоту царя Батона. Обычно после долгого обстрела с луков, они с неимоверным боевым кличем кидались в атаку и неслись с большими копьями, как у парфян, тараня врага. Ежели римским легионерам было сложно сдержать такой натиск, то представить, что будет с варварами не будет сложно.Покрутив свитком в руках и отложив его, командующий, вспомнив, что у его секретаря есть помимо отчётов какие-то донесения, поинтересовался.—?Ты, по-моему, хотел мне что-то ещё сообщить, Антиох, я слушаю.Забыв, что не сообщил главное, грек взволновано принялся извиняться.—?Цезарь, я прошу у вас извинения, не хотел отвлекать вас от раздумий,?— заплетаясь, личный секретарь командующего вспотел. —?Я хотел вам сообщить, что тринадцатый Парный и двадцатый Валериев легионы уже на подходе к лагерю, они достигнут Убиорума к вечеру.***Небольшой город на берегу широкого Рейна давно погрузился в сон. Стоявший посреди дремучих и древних лесов Германии, он был единственным напоминанием о присутствующей здесь цивилизации. Прибывшие к вечеру два легиона были придирчиво осмотрены командующим Германиком, а после размещены неподалёку от города в большом лагере. Проведя небольшой приветственный ужин с легатами в резиденции, молодой полководец сразу после него направился в свою небольшую усадьбу в городе.Дверь комнаты, тихо скрипнув, открылась, и бесшумно скользнувшая внутрь тёмная фигура осторожно переместилась к кровати. Войдя в круг слабого света одной-единственной, всё ещё не угасшей масляной лампы, Германик украдкой посмотрел на спящую жену, дивясь её безмятежному совершенству. Мягкий оранжевый свет проливался на гладкое лицо Випсании Агриппины, губы её были слегка раскрыты, дыхание чуть шелестящее, ровное, так мог бы звучать отдаленный морской прибой. Тёмные пряди волос разметались по шелковому подголовнику, он наклонился, чтобы принюхаться к ним, улыбаясь знакомому запаху. Выпрямившись, прославленный полководец пробежал взглядом по её груди, тихонько вздымавшейся и опадавшей, а потом загляделся на колебания шелка, облегавшего всё её стройное тело.На какой-то момент он едва не поддался волне проснувшегося в нем мужского желания. Но оно очень быстро угасло и уступило место необыкновенно большой усталости. Агриппина, такая близкая и такая невинная в своём сладком сне, была притягательной для него точно так же, как в первые жаркие дни их головокружительной страсти. Она, внучка Августа, сделала его по-настоящему счастливым. Не обращая внимания на то, что брак был по договорённости и подстроен императором, он оказался довольно крепким. Правда, пылкий и ревнивый нрав жены, бывало, его очень сильно выводил из себя, но что было поделать. Несколько подтверждений их необычному союзу сейчас лежали рядом, в соседних детских комнатах. Перед тем, как пройти к жене, полководец поочерёдно заглянул в комнаты детей и посмотрел на своего любимого маленького Гая и недавно рождённую Агриппину-младшенькую. Малыши лежали на спине, подложив ручонки под темноволосые головки. Оба ребёнка, на свой манер, очень сильно походили на отца и мать. Дальше, после комнат младших, взглянув на своих старших сыновей Нерона и Друза, полководец побрёл к своей комнате. Он как отец очень сильно любил своих детей, и порой они этим непременно пользовались.Некоторое время он стоял, не отводя глаз от спящей супруги, потом опустился на мягкий матрас. Послышалось лёгкое шуршание шелка, задетого более грубой шерстяной тканью его армейской туники, и Агриппина во сне перекатилась на другой бок, сбив ритм своего дыхания добавившейся в него хрипотцой. Её глаза открылись, закрылись и снова открылись, на этот раз шире. Она улыбнулась.—?Германик, я думала, ты уже вообще не придёшь.—?Ну, как видишь, я здесь.—?Вижу. Я просто гадала: где ты? Как твоя пьянка?—?Это была не пьянка, а приветственный ужин,?— пробурчал раздражённый полководец.Агриппина приподнялась на локте, подперев рукой голову, смотря на мужа.—?Не ври мне.Почесав заспанные глаза, Германик лениво ответил.—?Не вру.Она на момент задержала на нём взгляд, потом вдруг обвила рукой шею мужа и притянула к себе его голову.—?Я хочу тебя, любимый,?— томно прошептала она.Отпихнувшись и повернувшись на другой бок, полководец снова пробурчал.—?А я не хочу, давай попозже?—?Попозже? —?переспросила она удивлённо, отстраняясь от него.—?Ты разлюбил меня! Вот оно что. Ты меня больше не любишь.Поднявшийся на локти Германик посмотрел на неё. Вперил в неё холодный взгляд и, собравшись с ответом, ответил:—?Женщина. Ложись спать, я устал, давай ты по ревнуешь меня завтра?—?Ты негодяй! —?воскликнула Агриппина, влепив ему пощечину. —?Кто она? Как зовут эту юную шлюху?—?О чём ты только, блядь, говоришь? —?Германик ухватив её за запястье, остановил удар… и как раз вовремя, иначе схлопотал бы ещё одну оплеуху. —?О милосердные боги, ты снова начинаешь.Начинающуюся было очередную ревнивую сцену перервал тонкий детский голосок.—?Мама, не бей снова папу!Обернувшиеся оба родителя завидели в дверном проёме проснувшегося маленького Гая. Тот, грозно уперев взгляд в мать, топнул маленькой ножкой, на которой болтались небольшие под стать ребёнку солдатские калиги.—?О мой маленький легионер. Конечно не буду, иди к маме,?— с большой долей любви в голосе проговорила улыбающийся и уже позабывшая о ревности женщина.Глядя, как маленький Гай запрыгнул на кровать и мать начала над ним ворковать, гроза германцев буквально незамедлительно осознал?—?этой ночью он точно не выспится.