И я тебя. (1/1)
Бывают плохие дни.Это дни, когда скука овладевает им. На Бейкер-стрит не заходят клиенты, и Лестрейд не звонит, чтобы дать интересное дело. В такие дни он стреляет в стену, заполняет все полки холодильника гниющими и мерзко пахнущими частями человеческих тел, мучает скрипку, извлекая ужасные звуки, больше похожие не на скрипичную мелодию, а на вой котов в марте.Но Джон давно научился справляться с приступами скуки у любовника. Мечущийся по комнате Шерлок с развевающимися полами халата больше не вызывает ничего, кроме снисходительной улыбки и тихого хмыканья.—?Джон! Мне скучно!—?Что прикажешь сделать? —?спокойно интересуется Джон, с тихим шелестом переворачивая страницу газеты. —?Может, ты хочешь, чтобы я подкинул тебе труп? Или ты думаешь, что у меня есть связи среди преступных авторитетов Лондона? Так вот, ты ошибаешься.—?Не смешно,?— фыркает Шерлок, падая в кресло. —?Мне нужно хоть что-то. Лестрейд точно не звонил?—?Нет, но…—?Но? Джон, не томи! —?Шерлок подается вперед. Спокойствие Джона бесит. Как вообще можно быть настолько спокойным, когда дела нет уже целых два дня? —?Ты отдашь мне сигареты, да?—?Не угадал. У нас на вечер заказан столик у Анджело. Хочешь чаю? —?Джон поднимается и направляется в кухню, где тут же слышится звон чашек, хлопок двери холодильника, кипящая вода в простом чайнике.—?Столик? У Анджело? Мы будем ловить какого-нибудь маньяка? —?Шерлок непонимающе хмурится, а потом в раздражении хлопает ладонями по подлокотникам. —?Это все твои сантименты, да? Я не пойду в ресторан, потому что ?так делают другие пары?! Джон, это нечестно!—?Что именно? —?спокойно спрашивает Джон, протягивая детективу чашку чаю. —?Что плохого в том, чтобы сходить в ресторан? Что плохого в сантиментах? Шерлок, я же знаю, тебе все это нравится,?— с легкой улыбкой Уотсон отпивает из своей кружки и с лукавым блеском смотрит на любимого.—?Плохого?! Сантименты?— это удел всех тех сопливых парочек, которые дарят друг другу цветы и каждые выходные ужинают при зажжённых свечах! Эта вся романтика,?— брезгливо замечает Холмс,?— не для нас.—?И это сказал человек, который примчался за мной в другую страну и почти что лично спас из лап талибов.—?Это разные вещи,?— дуется Шерлок, однако его взгляд теплеет.Что всегда поражало Джона в детективе, так это каким разным может быть этот невероятный мужчина. На местах преступления он представал перед всеми холодным гением, да таким, что все, начиная с Уотсона и заканчивая криминалистами, лишний раз радовались, что Холмс не на стороне преступников. Дома же Шерлок будто снимал с себя всю холодность вместе со своим пальто и становился настоящим человеком с переменчивым настроением и своими капризами. Кажется, Джона должно было бы напрягать, что его сосед, лучший друг и партнер такой, но… Не за эту ли переменчивость надо любить сумасшедшего гения?—?Так, значит, мы все решили?—?Да… То есть, нет! Ну, Джон!—?Считай это платой за отказ от горячих точек.—?Почему? Почему ты отказался? —?Шерлок поднимает голову и смотрит в упор без тени улыбки.—?Потому что люблю тебя, дурачок. С того самого момента, как увидел тебя в том баре в Кабуле. Помнишь, я сказал, что только два человека во всем Афганистане могут затмить тебя? Я солгал.—?Солгал?—?Да. Никто во всем свете не может затмить тебя.Джон поднимается и снова уходит на кухню. Кажется, там как раз надо убрать последствия очередного эксперимента во имя науки. Шерлок глядит ему вслед и на его лице расползается совершенно глупая улыбка. Он сам не может поверить (и это спустя три года!), что Джон его любит. Холмс, конечно, строит из себя холодного и безэмоционального социопата, но после стольких лет одиночества приятно наконец обрести того, кто просто будет рядом, несмотря на все недостатки.—?Джон. И я тебя. Я тебя тоже люблю.