находка. (1/1)

День сменяет день, неделя сменяет неделю, месяц сменяет месяц, и все вокруг меняется со скоростью света, так быстро, что и не уследишь, вот только в жизни достопочтенного следователя Но не меняется ничего. Ну, почти.Отдел живет своей жизнью, и она больше не отдает терпким привкусом недосказанности и напряжения. Разумеется, речь о стажерах. Поначалу уживаться с ними было невыносимо. Дружеские обеды сошли на нет, вечера вместе стали похожи на пытку капающим краном, а посиделки за стаканчиком кофе в перерывах сменились угрюмым молчанием в разных уголках отдела. И вроде все было как всегда: Хёнсан разбирал завалы бумаг на столе, а Ёнсо, оттолкнувшись ногой от стены посильнее, разъезжал на офисном кресле по отделу взад-вперед, но теперь это ?как всегда? очень сильно капало на мозги. Чонхун, было дело, дал себе слово не вмешиваться в их отношения, но когда ситуация стала выводить его из себя все сильнее, он, не сдержавшись, усадил обоих перед собой и высказал все, что он об этом думал. Рассказал, как сильно его достало видеть их такими, как сильно его ранит то, что он видит, как больно и тяжело ему находиться в такой компании и, видимо, вправил обоим мозги, потому что после этого разговора оба решили по-взрослому отпустить это и не разводить лишних драм хотя бы ради товарища. И у Чонхуна камень с души свалился, ведь теперь нахождение рядом с любимыми друзьями снова приносит только радость, а не желание убежать подальше, как тогда. Да и им самим, кажется, стало легче дышать.Хёнсан живет у Ёнсо вот уже полгода. Чонхун не спрашивает его о том, что творится дома и почему он не возвращается. Отчасти потому, что домом Хёнсан теперь все чаще называет квартирку Ёнсо. Чонхуну довелось побывать там спустя пару месяцев после того, как ему удалось подтолкнуть их к примирению. Благодаря Хёнсану, в берлоге стажера Ким воцарились идеальный порядок и чистота, а еще коллекция мягких игрушек из автомата с клешней, поселившаяся в их гостиной месяца два назад. Ёнсо долго не говорил, откуда они берутся, но однажды все-таки сдался и выдал Чонхуну, что находиться дома в такой близости к Хёнсану, несмотря на все договоренности забыть произошедшее, ему все еще невыносимо. Поэтому каждый раз, когда присутствие Хёнсана рядом добивает его, Ёнсо собирается и уходит в торговый центр неподалеку, где, собственно, и стоит этот самый автомат с клешней. Игра на нем, как оказалось, способна здорово отвлечь. Ёнсо играет до тех пор, пока не вытащит что-нибудь достаточно милое. Обычно это занимает некоторое время, так что он вполне успевает остыть и успокоиться, после чего он с выигрышем в руках возвращается домой, где дарит свою добычу Хёнсану просто так, без какого-либо подтекста или повода. Раньше коллекция игрушек в гостиной забавляла Чонхуна, но теперь же, после этого откровения, она его до жути печалит. Количество плюшевых зверей ужасает, однако, тот факт, что ими до сих пор не завалена вся комната от пола до потолка, вселяет веру в то, что Ёнсо все еще держится молодцом. И Чонхун в это искренне верит.В отличие от дорогих сердцу стажеров, у которых за эти полгода все сто раз перевернулось с ног на голову, у самого Чонхуна все спокойно плыло по течению.Поначалу ему было неловко признаваться, кто заезжает за ним на машине почти каждый день, однако потом все чертовски резко переменилось, и о том, что на пассажирском сидении своего авто Чонхуна катает никто иной, как господин Хон Джинхо, знали уже, как минимум, все. Позже Джинхо стал частым гостем в отделе, еще позже?— умудрился влиться в компанию Чонхуна и получить приглашение на все-все-все их совместные обеды на перерывах, если он свободен. Вскоре появление Джинхо в отделе перестало кого-либо удивлять и волновать. Это просто стало восприниматься как должное: где Чонхун, там Джинхо.Он часто интересовался, не слишком ли он навязчив, и Чонхун каждый раз совершенно искренне отвечал отрицанием. Наоборот, Чонхуну было его, откровенно говоря, мало. Мало только двадцать минут от отдела до дома семейства Но, пока Джинхо подвозит его домой, или часа на обеденном перерыве, в лучшем случае, раз в две-три недели, потому что либо в такое время Джинхо кошмарно занят, либо кошмарно себя чувствует. Мало просто посидеть с ним рядом в машине или за столом в кафешке вместе со стажерами. Однако большего себе Чонхун, как бы ни хотелось, не позволял. Даже если они оставались наедине.За все это время, за месяцев шесть с лишним, благодаря тому, что братишка наконец наладил свою личную жизнь, Чонхуна выселяли из дома, наверное, раз сорок так точно. Большую часть этого времени он провел на диване у Ёнсо, заставив их с Хёнсаном начать снова спать вместе, но раз пять или шесть, наверное, а может, и больше, он оставался у Джинхо. Ощущения от этих ночей были непередаваемыми. Джинхо не мог похвастаться шикарными апартаментами или изысканной мебелью, но безумно удобной кроватью, которую он каждый раз уступал Чонхуну целиком и полностью, он мог бы хвастаться сколько угодно.Оставаться у Джинхо оказалось довольно приятно и весело. Приятно за счет чудесной кровати и заботы, коей Джинхо окружал его с ног до головы, понимая, что Чонхун чудовищно устает, а весело потому, что каждый раз превратился для него в игру ?не позволь себе больше положенного?. Соприкоснуться руками, но не позволить себе задержать ладонь, чтобы почувствовать чужое тепло. Обнять, но только на прощание, коротко и отрывисто. Все в таком духе. Веселье же заключалось в том, что Чонхун давно заметил, что Джинхо уж очень очевидно играет в то же самое.Чонхуну страшно не нравится признавать, что он влюбился. И совсем не нравится признавать, что влюбился он по уши, до тех самых пресловутых бабочек в животе и мурашек по коже. Прежде всего, конечно, Чонхун обрел невероятного друга. Это прежде всего. То, что этот самый друг по мере общения с ним все больше и больше очаровывает его?— это уже не столь важно. А то, что в его присутствии Чонхун каждый раз теряет голову?— вообще не имеет значения.Чонхун давно знает, что нравится ему. Он уверен, Джинхо тоже давно все понял. Все остальное?— вопрос времени.На работе все идет как нельзя плохо. Дело об убийстве Бён Чильсона так никто и не раскрыл. Свидетелей нет, улик нет, многочисленные обыски дома толком ничего не дали, тело давным-давно кремировали, и только жена усопшего день за днем капает на мозги всей полиции города, заставляя продолжать разбираться в деле ее мужа. Чонхун пытался объяснить ей, что это равносильно копанию в пустой коробке, но она не желала слушать. И она каждый день на протяжении почти семи месяцев давала о себе знать, поднимала на уши какие-то станции, сверлила головы полицейским, да только толку от того не было вовсе. Признаться, при первой встрече с ней Чонхун никогда бы не предположил, что она может быть такой настырной. Пытаясь избежать столкновений с этой скандальной дамой, он целиком и полностью завалил себя и, на всякий случай, стажеров бумажной волокитой, чтобы если вдруг она придет и спросит следователя Но или его верных соратников, ею занялся кто-то другой. И это действительно сработало, да только работать теперь стало невыносимо скучно.Чонхун едет на работу, совершенно не надеясь на улучшение ситуации. Он наблюдает за сонными людьми в салоне автобуса с некой завистью, понимая, что дела у них сегодня явно будут идти лучше, чем у него. Сам он бодр и полон сил, в отличие ото всех остальных в салоне, но девать эти силы некуда, а от того еще тоскливее.По дороге на работу Чонхун забегает в кондитерскую лавку и покупает несколько заварных пирожных. Здесь они особенно вкусные. А еще Чонхун более чем уверен, что паникер Хёнсан, боясь опоздать на работу, снова не позавтракал сам и не дал позавтракать Ёнсо, так что сейчас они оба сидят в отделе сонные и голодные, и пирожные будут как раз кстати. Конечно, на таких аттракционах невиданной щедрости следователь Но с его зарплатой простого полицейского рано или поздно разорится, но настроение сегодня до того живое, что хочется поднять его и другим, и, в первую очередь, тем, кто ближе всего.Здание отделения полиции встречает его монотонным гулом сонных детективов и грохотом телефонных звонков с утра пораньше. Чонхун старается улыбаться всем, но в ответ ему в такое время не улыбается никто, а оно и понятно. Чонхун вовсе не обижается.На родном этаже непривычно шумно, и это заставляет следователя Но ускорить шаг. Шумит, оказывается, Ёнсо, оживленно обсуждая что-то с Хёнсаном.—?Эй, малыши, папа принес сладости! —?живо восклицает Чонхун, но в ответ ему младшие только замолкают. —?Я вам завтрак притащил… А что случилось?—?Хён, я…—?Молчи, Хёнсан,?— вдруг рявкает Ёнсо, заставляя обоих,?— и Хёнсана, и Чонхуна,?— ошарашенно вздрогнуть. —?Чонхун-хён, они посадили его.—?Что? Кто? Кого посадили?—?Хён, я ничего не мог поделать,?— все-таки встревает Хёнсан, но Ёнсо снова перебивает его, резко и очень уверенно кладя руку ему на плечо.—?Мы с Хёнсаном вчера оставались дежурными в отделе,?— поясняет стажер Ким. —?Ты тогда уже уехал, Хёнсан тоже куда-то убежал, и я сидел один, как вдруг…—?Я ушел спросить ребят, куда они дели папку из архива за прошлый месяц,?— перебивает Хёнсан. Видно, что он встревожен. Обычно он не позволяет себе прерывать кого-то.—?Стойте,?— спокойно говорит Чонхун. —?Успокойтесь оба. Хёнсан-а, давай по порядку.—?Я вышел к помощнику прокурора, к Хёну, чтобы спросить, куда ребята, которые пару дней назад с ним обсуждали содержимое той папки, дели ее, потому что она была мне срочно нужна,?— спустя пару глубоких вдохов говорит Хёнсан. —?Я подошел и услышал, как он обсуждал дело Бён Чильсона с прокурором Шин. Хён, они…—?Они подбросили улики Бэк Бомгю и взяли ордер на арест,?— перебивает Ёнсо.Чонхун теряет землю под ногами.—?Прости, что?—?Я не люблю подслушивать, но я подслушал весь их разговор,?— продолжает Хёнсан как ни в чем не бывало. —?Они подбросили Бэк Бомгю улики в последний раз, когда обыскивали его дом, два дня назад.—?Но я ничего об этом обыске не знаю! —?непонимающе вскрикивает Чонхун.—?Прокурор Шин не хотел тебе говорить,?— Хёнсан поникает с каждым словом все больше и больше. —?Он хотел сделать это втайне ото всех. Я услышал это совсем случайно. Когда они расходились, он заметил меня и пригрозил, что уволит меня, если я кому-то расскажу о том, что слышал.—?Он ни слова мне не сказал вчера! —?вспыхивает Ёнсо. —?Никто бы ни за что его не уволил, пока я здесь, но ему правда хватило одного слова, чтобы он просто молчал об этом!—?Прекрати! —?хмурится Хёнсан.—?Прекратите оба! —?рявкает Чонхун.—?Они садят его ни за что, хён,?— добавляет Ёнсо. —?Мы так ничего и не нашли на него, ничто не говорит о том, что он хоть как-то причастен к убийству Бён Чильсона, но они…Чонхун не дослушивает и, швыряя куртку на диван, бросается бегом в отдел прокуратуры, сшибая всех на своем пути.Он врывается в кабинет прокурора Шин без стука, снося чуть приоткрытую дверь плечом, и застает его пьющим кофе в своем собственном кресле так, будто все в полном порядке.—?Следователь Но? Что-то случилось? —?как ни в чем не бывало интересуется он.—?Какого черта? —?тяжело дыша, рявкает в ответ Чонхун.—?Может, ты хотя бы объяснишься для начала? —?прокурор отставляет стаканчик с кофе.Чонхун уже собирается что-то сказать, но взгляд его внезапно натыкается на ту самую папку, которую разыскивал Хёнсан.Опередив прокурора Шин, Чонхун бросается к ней и хватает ее со стола, лишая его возможности что-то скрыть. Прокурор Шин шипит куда-то в воздух, раздраженно сжимая переносицу. Чонхун отыскивает в папке ордер на арест.Не может быть.—?Это что такое? —?потерянно бормочет он.—?Ордер на арест Бэк Бомгю, сам не видишь, что ли? —?елейный голос прокурора сменяется грубым и бесцеремонным тоном.—?Какой еще арест? Бэк Бомгю чист по уликам, по всем записям и даже имеет алиби на момент убийства, подтвержденное женой. Мы все проверили тысячу раз, он не имеет ни малейшей связи со смертью Бён Чильсона. Он не виновен и ты это знаешь. Все это знают. Так какой, к черту, арест? Ты спятил?—?Вот что, Чонхун: не я в этом виноват,?— сквозь зубы цедит прокурор Шин. —?Мое дело?— суды. Твое дело?— расследование. Ты вызвался заниматься этим делом, чтобы разнообразить стажировку, и что? Что ты сделал? Мы полгода топчемся на одном и том же месте! Ты не сделал ничего из того, что должен был!—?Мы сделали главное: мы доказали, что господин Бэк никого не убивал! —?Чонхун резко шуршит ордером. —?Некоторые дела годами, десятилетиями лежат нераскрытыми и никому нигде не жмут! Так какого черта дело полугодичной давности вызывает у тебя столько возмущения?Прокурор резко стучит кулаком по столу. Стаканчик с кофе слетает на пол, разбрызгивая еще горячий напиток на наглаженные брюки мужчины.—?Доказали, что он не убивал? И что с того? —?он почти рычит. —?Начальство капает на меня каждый божий день, ждет, пока я предоставлю улики и закрою эту дрянь раз и навсегда, а я что имею? Что я имею, Чонхун? С твоей подачи, следователь Но, что, кроме заявлений о невиновности Бэк Бомгю, я имею? Чертова Бён Минджи готова зарыть каждого, кто говорит ей, что убийцу ее мужа еще не нашли. Она создает уйму проблем, и уже даже не нам, а начальству! Меня достало то, что все пилят меня и я ничего не могу с этим сделать, и если я могу решить это так…—?Как решить? —?Чонхун почти кипит. —?Ценой чьей-то жизни? Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты садишь в тюрьму невиновного человека!—?Если Бэк Бомгю сядет в тюрьму, это избавит нас ото всех проблем! —?прокурор снова стучит кулаком по столу.—?Прокурор!—?Бён Минджи больше не будет создавать неприятности, и начальство прекратит дергать и меня, и тебя, и всех нас! Если этот человек сядет, все уладится разом!—?Шин Йечан!Прокурор Шин откликается только на свое имя, поднимая пышущие злостью глаза на Чонхуна.—?Сколько они заплатили тебе, прокурор Шин, за подброс улик? Сколько стоит твоя справедливость?Упоминание об уликах заставляет прокурора загореться еще пуще прежнего. Во мгновение ока он оказывается вплотную к следователю Но и крепко хватает его за ворот.—?Это не твое дело, Чонхун! Твоим делом было найти убийцу, а не проблемы нам на голову! —?он настолько пышет яростью, что Чонхун, до этого державшийся смело и бойко, ежится, как испуганный ребенок.—?Йечан,?— говорит он совсем тихо, чувствуя, как безысходность неприятно колет в носу,?— ты помешался? Ты нарушил закон, Йечан. Ты сфальсифицировал улики. Ты садишь в тюрьму невиновного. Садишь его только потому, что тебе надоели нападки начальства и мольбы безутешной вдовы. Как ты смеешь?—?Заткнись,?— шипит прокурор сквозь зубы. —?Бэк Бомгю арестован за умышленное убийство Бён Чильсона с особой жестокостью и будет отбывать срок по всей строгости статьи,?— он резко отпускает ворот футболки Чонхуна, отбрасывая его самого, обессиленного, за дверь, как щенка,?— дело закрыто. И тема тоже.Дверь оглушительно хлопает на весь отдел прямо перед лицом следователя Но. Чонхун срывается с места, чувствуя как слезы обиды горячими каплями стекают по щекам, остывая на подбородке. По дороге в родной отдел он со злости сшибает локтями несколько стен.—?Ёнсо, звони отцу,?— с порога выкрикивает Чонхун, резвым шагом подходя к рабочему столу.—?Бесполезно, хён,?— Ёнсо только вздыхает, боязливо касаясь его плеча в попытке успокоить.—?Мы звонили ему еще до того, как ты пришел,?— поясняет Хёнсан,?— еще до того, как Ёнсо накричал на меня. Он сказал нам не лезть не в свое дело, и передать тебе, чтобы ты тоже не лез. Сказал, знает, что ты будешь зол, но, возможно, так и вправду будет лучше. Так уж случилось, что прежде, чем он все узнал, прокурор Шин успел сделать все, что было задумано.В отделе будто сразу становится необъяснимо тихо, и все звуки разом приглушаются.—?Было задумано? —?Чонхун ошарашенно сползает на пол. —?Рушить чужую жизнь просто так, ни за что, было задумано?Хёнсан осторожно опускается рядом.—?Хён, все хорошо…—?Ничего не хорошо, Хёнсан! —?резко и очень сердито перебивает Чонхун, нервно раскачиваясь взад-вперед. —?Прокурор Шин закрыл дело подлогом улик. Он посадил первого попавшегося, лишь бы от него отстали. Теперь настоящий убийца почувствует свою безнаказанность, и не факт, что он вообще когда-нибудь будет пойман, потому что Бэк Бомгю попросту отсидит его срок. И все это происходит в среде, на которую правда полагаются люди, в среде, где справедливость ценнее денег и связей, ну, по крайней мере, должна быть. Это то, что ты называешь ?хорошо?, малыш?Чонхун чувствует, как щеки влажнеют ровными полосами, резко поднимается на ноги, и хватает свою куртку, брошенную на диван.—?Куда ты? —?интересуется Ёнсо.—?Да куда угодно,?— Чонхун так злостно натягивает куртку на себя, что срывает застежку. —?Я здесь не нужен. Ни я, ни моя работа. И вы двое, кстати, тоже здесь не нужны. Эй, ребята! Мы все здесь бесполезны! —?он выкрикивает это на весь отдел, заставляя пару несколько сонных лиц безразлично обернуться. —?Не хочу тратить здесь время впустую. Зачем в принципе нужна полиция?—?Хён…—?Если остаетесь здесь?— держите меня в курсе дел,?— Чонхун отряхивается,?— а я пошел.—?Ты просто уйдешь? С таким поведением тебя могут уволить, хён! —?замечает Хёнсан.Следователь Но безразлично фыркает.—?Плевать.Он резвым шагом направляется к выходу и хлопает дверью за собой так сильно, что со стены рядом валятся настенные часы. Циферблат разлетается вдребезги, рассыпаясь мелкими осколками по полу.Хёнсан вздыхает.***—?Хон Джинхо, Хон Джинхо, Хон Джинхо…Он повторяет свое имя, точно мантру, мысленно ругая себя за все, что он сделал. Что ему это дало? Зачем? Джинхо не дает себе внятного ответа и со злобой пинает ногой кровать. Деревянный каркас оставляет на ноге синеющую полосу. Больно.Теперь ему в разы труднее репетировать. Верная подруга теперь заставляет его чувствовать себя виноватым. Ее струны будто бы пахнут чужой кровью, а со шпиля будто бы все еще можно отодрать чужую плоть. А смычок в руке так и заставляет после каждого движения ожидать багровые брызги во все стороны. Прошло столько времени, а вокруг него будто все еще витает запах свернувшейся крови. Столько времени прошло, а он все еще думает об этом каждый день. Джинхо не сожалеет о содеянном. Он сожалеет, что ей пришлось видеть это.Он заботливо очерчивает кончиком пальца ее изгибы, пряча ее в футляр. Больше никогда он не заставит ее проходить через это. Хотя струны забавно врезаются в кожу, а череп смешно трещит под шпилем. Но Джинхо не уверен, стоит ли повторять.Сегодня не тянет даже курить. Не то чтобы настроение было таким уж отвратным, но на душе отчего-то неприятно и будто бы сыро. Мышцы отказываются держать скелет, и все, что у Джинхо выходит?— это безучастно бродить по квартире и лежать лицом вниз на диване. Ровно до того момента, пока дверной звонок не заставляет его всего сжаться в необъяснимой панике.Джинхо не ждет гостей. Более того, людей, готовых навестить его просто так, попросту нет. А звонок настойчиво заставляет его встать и открыть дверь. Но Джинхо охватывает животный страх. А вдруг это полиция?Вдруг они нашли его?Недолго подумав, он все же приходит к логичному умозаключению, что полиция уже дала бы о себе знать характерными репликами, и при таком долгом отсутствии ответа, вероятно, уже вынесла бы дверь. Но за дверью тишина, не звенит даже звонок, и чужое присутствие различимо только по тихому-тихому стуку. Кто-то там очень хочет, чтобы Джинхо открыл дверь, и он открывает.Он не угадал. Это правда полиция. Но полиция до того безобидная, что напряжение с груди сразу сваливается. На пороге всего лишь Чонхун, в стельку пьяный и отчего-то заплаканный, но все-таки Чонхун, а не кто-то еще.—?Ты что здесь делаешь? —?с живым интересом спрашивает Джинхо, помогая ему войти.—?Не видишь, что ли? Я пришел поплакать,?— у Чонхуна язык заплетается до ужаса, но Джинхо будто даже уверен, что все правильно расслышал, и переспрашивать не решается.Чонхун скидывает обувь сердитым рывком и спускает с плеча рюкзак, швыряя его в угол у двери прямо на пол. Грохот от падения вещей заставляет Джинхо, и без того неважно себя чувствующего, скривиться и зажмуриться, а еще взять незваного гостя за плечи в качестве поддержки, чтобы тот не рухнул на пол.—?Уверен, что хочешь только поплакать? Пойдем в гостиную, я заварю тебе чаю, хочешь? —?Джинхо пытается увести его из прихожей, но Чонхун упирается рукой в стену, не давая сдвинуть себя с места.—?Я хочу плакать здесь,?— упрямо хмурится он, подрагивая губами и чувствуя, как слезы, которые он все это время усердно сдерживал, застилают ему глаза. Чонхун надрывно всхлипывает и медленно опускается на пол, прямо на пыльный коврик у входной двери. Джинхо поступает так же, вкладывая чужие холодные ладони в свои, горящие взволнованностью и греющие заботой.—?Что случилось? —?наконец спрашивает он и покорно ждет, пока Чонхун, поддавшийся разрывавшей его истерике, чуть успокоится и решится ответить.—?Я занимался делом об убийстве на Каннаме. Может, помнишь, в новостях показывали? Мужичонка такой… ну, обычный… Его задушили и вышибли ему глаза, помнишь? Голову еще пробили, в общем, громкая была история, помнишь?—?Помню, помню,?— кивает Джинхо. Еще бы.—?Я должен был расследовать это дело, я! —?Чонхун снова всхлипывает. —?Этот мужик оказался очень влиятельным, и жена его тоже… оказалась влиятельной. Ее бесило то, что мы не можем никого поймать так долго, и она все ходила к нашему начальству, грозилась чем-то, напирала… Я сегодня узнал, что она до того всем надоела, что… —?Чонхун вздрагивает, чувствуя, как слезы сами катятся по щекам,?— …прокурор дал распоряжение подбросить улики единственному подозреваемому и садит его только чтобы от него самого наконец отстали.Холодные ладони ускользают, чтобы утереть мокрые от слез щеки.Чонхун смотрит прямо Джинхо в глаза.—?Они садят его ни за что, понимаешь? —?дрожащим голосом говорит он. —?Я сколько уже работаю в полиции, но такого еще не видал на своем веку. Вернее, видал, но со мной этого не случалось, а здесь… Мы давно его оправдали, но этот осел Шин садит его просто потому, что больше некого садить. И я ничего не могу с этим поделать. Они сфальсифицировали улики, и, исходя из них, вся моя работа все эти месяцы, она… просто исчезла, понимаешь? Теперь, исходя из того, что у них на него есть, он сядет за убийство с особой жестокостью, которого не совершал, а его жена получит наказание за лжесвидетельство, которого не было. И знаешь, что самое отвратительное? —?Чонхун подбирается совсем близко к Джинхо, позволяя чужим горячим ладоням утереть его беспрестанные слезы. —?А то, что мы, вообще-то, борцы за справедливость. А здесь этой справедливостью и не пахнет даже.—?То есть… они закрывают это дело? —?осторожно интересуется Джинхо. Чонхун только молча кивает, опуская голову и тихо всхлипывая.Удивительно, но такое болезненное для Чонхуна событие настолько играет на руку Джинхо, что и признаться неловко. Где-то внутри, под смуглой кожей и крепкими ребрами, от огромного валуна, нависшего над сердцем, потихоньку отваливаются куски.—?Может, еще можно что-то сделать? —?Джинхо не любит вселять ложных надежд, но сейчас выбор невелик. Однако Чонхун, румяный от опьянения и овладевшей им истерики, только разбито мотает головой, заливаясь слезами снова и пуще прежнего.Вихрастая голова его позволяет себе опуститься на плечо Джинхо, и таким образом Чонхун автоматически оказывается в объятьях. И не сказать, что он не этого добивался. Он чувствует осторожные поглаживания на своих плечах и жмется ближе, ощущая, как и чужие руки смыкаются крепче. А Джинхо, утопая в дрожащем покалывании где-то под кожей головы всякий раз, когда Чонхун касается его, позволяет его рукам гладить его по щекам и шее, чувствуя их приятный холод своей кожей. Он препятствует Чонхуну лишь единожды, когда тот, ощутив вседозволенность и взаимность, судорожно вдыхая, тянется за поцелуем. Джинхо едва успевает приложить палец к его мягким губам, не давая им соприкоснуться с его собственными. Чонхун же, ничуть не смущенный, осторожно оттягивает его руку, намереваясь все же совершить задуманное, но Джинхо, заглянув глубоко в его заплаканные глаза, мягко произносит:—?Не сейчас,?— и опускает ладони на его затылок, приглаживая взъерошенные волосы,?— не тогда, когда ты настолько пьян.Джинхо не против целовать его хоть каждую секунду до конца его дней. Хоть умереть от истощения, не позволив себе ни на мгновенье оторваться от его губ?— все равно. Но целовать пьяное тело, что просто ищет утешения, и настоящего Чонхуна?— разные вещи. Тем более, Джинхо категорически против, чтобы их первый, а вместе с тем, и самый значимый на данный момент поцелуй случился именно при таких обстоятельствах. И он делает над собой колоссальное усилие, не поддаваясь искушению, не позволяя своей безудержной привязанности взять верх над разумом, но все же предоставляет следователю Но необходимое ему утешение, однако воплотить все, чего требует его затуманенное спиртным сознание, не спешит, и лишь крепче обнимает его, успокаивающе поглаживая всюду, куда руки, сомкнутые на его плечах, способны дотянуться.—?Но я хочу сейчас,?— шепчет вдруг неугомонное опьянение в чужом голосе.Чонхун тяжело и томно дышит, иногда срываясь на всхлипы, и, кажется, не решается оставить попытки добиться желаемого. Чужие губы снова оказываются в дразнящей близости, заставляя Джинхо вздрогнуть. Терпеть это нет сил. Губы Чонхуна настолько близко, что все же соприкасаются с его губами, но не в поцелуе, а так, будто невзначай. Но это ?невзначай? для Джинхо оказывается пыткой сущей, и он, ощущая ладонями чужое тепло, чувствуя мягкость чужого дыхания своей кожей и теряясь в звуке чужих прерывистых вдохов, точно таких же, как его собственные сейчас, совершенно забывается. Между ними меньше миллиметра, и Джинхо, бережно и крепко сжимая в объятьях разгоряченное обидой и алкоголем тело, буквально задыхаясь от желания сдаться уже наконец и принять правила его игры, замирает на мгновенье, отстраненно наблюдая за битвой чувств и здравого смысла внутри него, и, встав все же на сторону последнего, вздыхает, приподнимая лицо Чонхуна за подбородок, чтобы устремить его помутненный взгляд в свои глаза.—?Не спеши, у нас еще уйма времени,?— заверяет Джинхо. Он искренне сомневается, что то, что живет у него внутри по отношению к Чонхуну, способно не дожить хотя бы до завтра, когда бедолага окончательно протрезвеет.Чонхун, кажется, сильно не расстраивается, точно беспрекословно верит каждому слову Джинхо и знает: раз он сказал, что это случится?— значит, случится. А времени у них и в самом деле в избытке.—?Я страшно рад, что ты пришел, но, может, мы, наконец, встанем с пола? —?с улыбкой спрашивает Джинхо.Чонхун, утерев последние слезы, кивает.***—?Он бы не ушел, если бы ты не повел себя так глупо.Ёнсо, вообще-то, никогда не позволял себе злиться на Хёнсана до такой степени. Он вообще раньше на Хёнсана никогда не злился, что бы тот ни сделал. Однако сейчас Ёнсо, безо всякого преувеличения, разорвать его готов, позабыв про все, что он испытывал к нему ранее. Разорвать его в клочья, потом склеить заново и снова разорвать. Ёнсо вообще не помнит, чтобы злился на кого-то так сильно.—?И в чем же я так сильно виноват? —?не выдерживает наконец Хёнсан.—?В самом деле не понимаешь?—?Нет, не понимаю,?— он резко откладывает стопку бумаг в сторону. —?Как будто если бы я рассказал все сразу, у нас было бы время что-то исправить.—?А если было бы? —?Ёнсо так же резко откладывает свои бумаги, сердито хмурясь.—?Откуда ему взяться? Обыск провели два дня назад, значит, все подстроили еще два дня назад! Расскажи я хоть тогда, хоть сейчас?— ничего бы не изменилось!Ёнсо, видимо, не нашедший аргументов на столь неоспоримый довод, злостно бьет кулаком по столу.—?Подумать только: он испугался увольнения! —?спустя пару секунд молчания выдает Ёнсо.—?Это-то здесь причем? —?Хёнсан закатывает глаза.—?Действительно, причем же? —?фыркает Ёнсо. —?Если бы ты не был прав сейчас, и от того, что ты рассказал бы раньше, что-то бы изменилось, твоя трусость сейчас могла бы покорежить человеку жизнь.—?Ты пытаешься обвинить меня в чем? В том, что из-за меня никто не спасет невиновного Бэк Бомгю от тюрьмы?В глазах у Хёнсана блещут злость и слезы. Прежде они с Ёнсо никогда не ссорились, и он и представить не мог, что однажды доведется.—?Если бы это имело значение, то виноват был бы именно ты! —?Ёнсо снова ударяет кулаком по столу, повышая тон.Отдел затихает, прислушиваясь к их ссоре. Стажер Ким закрывает глаза и мысленно считает до десяти, возвращая самообладание и способность вести диалог без привлечения внимания посторонних лиц.—?Ты же вроде не глупый, Хёнсан-а,?— сердито выдыхает он. —?Почему тогда тебя так легко одурачить? Это в этот раз мы ничем не могли помочь, а в следующий раз…—?Ты что хочешь от меня услышать, не понимаю? —?Хёнсан резко встает из-за стола.Ёнсо вскакивает в тот же момент, оказываясь прямо перед ним.—?Да, я испугался того, что он правда мог вышвырнуть меня отсюда,?— нехотя признает Хёнсан,?— потому что у меня нет влиятельного папочки, который удержит для меня место в отделе, что бы я ни вытворил.—?Пытаешься задеть меня отцом? —?Ёнсо фыркает.От нависшего в воздухе напряжения между этими двумя где-то в отделе уже наверняка летают искры.—?Я пытаюсь объяснить, почему ты сейчас пытаешься обвинить меня на ровном месте,?— терпеливо поясняет Хёнсан. —?У меня нет отца в верхушке полиции, который…—?У тебя есть я! —?Ёнсо снова срывается на крик, да так резко, что Хёнсан буквально оторопевает. —?Никто и пальцем тебя не тронет, пока я здесь! Ни прокурор Шин, ни выше него по должности стоящие, ни сам Господь Бог?— никто! Мой отец уладил бы любую твою проблему, если бы я попросил! Мой отец уладил бы и это дело, донеси мы все до него раньше!Хёнсан оседает обратно за стол, виновато глядя на младшего снизу вверх. По всей видимости, Ёнсо слишком задело именно то, что Хёнсан испугался на него положиться. Не в первый раз, кстати, потому что даже после скольких лет знакомства и крепкой дружбы Ёнсо не выглядит достаточно надежным, чтобы можно было на полном серьезе доверить ему свою судьбу. А потерять место здесь Хёнсан и вправду чудовищно боится. Он уже остался без дома, да и без семьи, раз уж на то пошло, и остаться еще и без работы?— единственного шанса прокормить себя в сложившейся ситуации,?— было бы катастрофой. Для Хёнсана это, как выяснилось, и впрямь больная тема.—?Прости меня,?— наугад выдает он, в надежде, что это хоть как-то усмирит полыхающий внутри разъяренного Ёнсо огонь.—?Нет, не надо,?— отмахивается тот. —?Я прекрасно все понимаю. Ким Ёнсо?— известный шалопай, и верить, что он способен что-то всерьез уладить,?— неважно, какими способами,?— это дурость какая-то. Не хочу выхваляться, милый друг, но, раз уж на то пошло, то если бы не я, ты бы остался на улице, когда ушел из дома. Я не прав? Не я ли подставил плечо, когда было тяжело? Тогда ты, почему-то, верил, что мне можно доверять. И пусть я не мог разрулить твою проблему с семьей, я разрулил все остальное. Я не прав?—?Что ты хочешь от меня услышать?—?А ничего,?— отмахивается Ёнсо снова. —?Что уж тут скажешь, коль ты даже этому придурку Шину веришь больше, чем мне?Очевидно, Ёнсо до того распалился, что начал со злости додумывать то, чего не было. Хёнсан же совершенно не знает, как себя теперь вести. Прежде они с Ёнсо правда не ссорились ни разу, даже за те полгода, которые жили под одной крышей.И все же Ёнсо прав. Когда у Хёнсана все пошло под откос, младший сделал все, чтобы не дать ему свалиться следом. Возможно, Хёнсан и вправду не ценит того, что Ёнсо делал и делает для него, и доверия к младшему как такового у него тоже не прибавилось ни грамма.Они буквально начали за здравие, а кончили за упокой. Теперь стажеры следователя Но угрюмо сидят каждый в своем углу: один, нахмурившись, грозно восседая на диване, мрачнее тучи, а другой?— в полном непонимании, что дальше делать и как себя вести, не на шутку расстроенный скандалом, возникшим из ниоткуда и приведшим в никуда.Чонхун-хён точно бы придумал, как разрешить этот дурацкий конфликт, но его нет рядом, и сегодня он рядом вряд ли появится.Растерянный и разбитый, виноватый до мозга костей, стажер Ха как можно тише, стараясь не издавать звука шагов, чтобы не действовать Ёнсо на нервы еще больше, направляется в сторону лестницы. Ёнсо любит кофе. Две сахара и сливки. Возможно, это и впрямь поможет Хёнсану загладить вину, потому что, если смотреть на сложившуюся ситуацию глазами стажера Ким, то тут уже ничего не попишешь: как ни крути, Хёнсан виноват.Давным давно была закрыта тема чувств Ёнсо к нему, но Хёнсан не дурак и не слепой, чтобы не замечать, что ничего, в общем-то, не поменялось, а оттого, следовательно, Хёнсан виноват еще больше, потому что обидеть отсутствием доверия доброго приятеля?— это одно, а вот обидеть этим и без того опечаленного безответной любовью, и вместе с тем из кожи вон лезущего, чтобы уладить все твои проблемы, лучшего друга?— это уже дело несколько иное. Сладкий кофе со сливками, конечно, все душевные раны Ёнсо залечить не сможет, но он хотя бы даст понять, что Хёнсан понимает его и пытается что-то исправить.Пока стажера Ха нет в отделе, стажер Ким позволяет себе дать слабину и пару раз с силой ударяет кулаком об кафель в туалете. Резкая боль усмиряет злость, и он, остудив под холодной водой горящие болью костяшки и охладив пылающие щеки, возвращается обратно в отдел. Люди вокруг странно косятся на него. Вероятно, он достаточно громко стучал.Хёнсан не ждет его. Он покорно сидит на прежнем месте, потягивая кофе из стаканчика. Ёнсо сразу замечает еще один стаканчик кофе на столике рядом с диваном. Усевшись на свое место, стажер Ким делает маленький глоток, и выяснив, что в стаканчике его любимый напиток, вздыхает, делая еще несколько.—?Мне считать это извинением? —?осторожно интересуется он. Хёнсан, оборачиваясь, не отвечает, но во взгляде явно читается надежда, что этот жест сойдет за извинение. И он действительно сойдет, раз уж на то пошло. Не то чтобы он разом искоренил обиду, но как знак примирения вполне сгодится.Ёнсо не успевает сказать ничего больше, перебитый резким телефонным звонком. На личный телефон, не на телефон отдела, но номер не определен, и Ёнсо удивляется.—?Алло?—?Стажер Ким? Ты?Ёнсо узнает голос.—?Детектив?—?Где носит вашего наставника? Черт бы его побрал,?— выплевывает детектив. —?Выключает телефон так, будто он ему не нужен. Мне что, голубиной почтой до него информацию доносить?! Позови его к телефону!Ёнсо невольно ежится, соображая, что делать.—?Его сегодня нет,?— честно говорит он.—?Нет? Что значит… —?детектив замолкает, вероятно, чувствуя, как закипает. —?Значит, слушай ты. Только внимательно слушай! Передашь ему позже. Поступил звонок от работников станции на мосту. Они нашли тело, завернутое в клеенку, застрявшим в трубе здесь, под мостом. Предположительно, это кто-то из пропавших, что есть в базе данных. Женщина. Мы уже на месте, так что скоро привезем и тело, и улики. Найди следователя Но и сообщи ему!Детектив бросает трубку раньше, чем Ёнсо успевает вставить свое ?хорошо? в его яростный поток информации. Хёнсан, осторожно обернувшись, непонимающе хмурится.—?Что такое?—?Детектив звонил, они нашли труп. Позвони Джинхо-хёну.—?Зачем?—?У Чонхуна-хёна выключен телефон. Если кто-то и знает, где он, то точно только Джинхо.Хёнсан, осознав это, вдруг находит свой вопрос совершенно бессмысленным.